Вместе (гет)

А ларчик просто открывался... Ремус грациозно спихнул свою проблему на Дамблдора, и директор нашел решение в один момент. Он просто пригласил еще одного профессора и вручил преподавание ему! У этой тети была странная, навевающая мысли о субботниках фамилия, и она являлась серьезным исследователем. Свои исследования она ценила больше, чем обучение юных мозгов, и поэтому Люпину вменялось её заменять. Малфой-старший, как выяснилось, тоже не мог полностью погрузиться в процесс обучения, потому что у него был какой-то бизнес, так что он быстренько спихнул на Люпина проверку работ и обязал его замещать во время отсутствия. Ремус быстро обрел зыбкий статус ассистента, без которого жить можно, но ужасно сложно. Так что проблема с полнолуниями разрешилась сама собой, потому что при таком неопределенном расписании за оборотнем невозможно было уследить. Снейп не утерпел и толкнул целую речь на тему «Какого хрена этому блохастому здесь делать?!», но Дамблдор быстренько пересек все разговорчики. Он встал, сверкнул очками, и, многозначительно вытянув узловатый палец к потолку, произнес одну-единственную фразу:

— Ремус знает повадки Сириуса Блэка!

Больше Снейп не возникал.

Мы с Сириусом освоились в Хогвартсе за неделю, и жизнь покатилась по накатанной дорожке. Днем и утром мы были собакой, ближе к полудню Блэк уходил в Запретный лес на тренировки, а вечером они с Люпином шли в Хогсмит. Владелица «Сладкого королевства», глянув на значок на ошейнике, не кочевряжилась и спокойно пускала пса, да еще и угощала обалденно вкусными вареными костями.

В один из таких вечеров мы столкнулись с близнецами Уизли.

Ну, как столкнулись? Братья мирно зашли в кафешку, заказали сливочного пива, забились в самый темный угол и зашушукались. Блэк подобрался поближе.

— ...Эльфы помогут!

— ...это будет знатная шалость.

И они склонились над куском желтого пергамента.

«Рысь, карта!» — в полном восторге завопил Сириус.

Близнецы здорово испугались, когда перед ними вырос здоровенный волкодав, сделал стойку и громко на них загавкал. Еще больше они испугались, когда к ним пошел Люпин с самым суровым выражением на лице.

— Бродяга, спокойно! А вы, ребята, признавайтесь, что у вас тут за посиделки...

— Мы ничего плохого не делали! — хором завопили Фред и Джордж.

— Не делали? — Люпин схватил со стола старый кусок пергамента и помахал им в воздухе. — А это что такое?

Близнецы замялись. Ремус демонстративно помахал над картой палочкой и вздохнул.

— Ну, конечно! Артефакт. Явно не темный, скорее, нейтральный. И какое интересное плетение чар! С первого взгляда и не поймешь, что такое. Это вы сделали? — уже безо всякой строгости спросил Люпин, с интересом разглядывая свое собственное творение.

Я невольно восхитилась. Ну, как играет! В оборотне умер гениальный актер.

— Нет, — подал голос Фред.

— Мы его нашли, — подхватил Джордж.

Ремус задумчиво почесал подбородок и хлопнул картой по ладони.

— Ладно, ребята. Докладывать преподавателям и снимать баллы я не буду, вроде как не за что, но это, — он потряс картой, — я забираю. Попробую разобраться, что это такое и как оно работает... Да вы не расстраивайтесь, если это безопасно, я его верну, — попытался утешить огорченных близнецов Люпин.

— Угу, — понуро кивнули братья, но возражать не стали.

Так, от одной проблемы мы избавились. Теперь можно ходить по замку, не опасаясь, что близнецы вдруг решат поиграть в Шерлоков Холмсов и досрочно получить деньги на открытие своего магазина, сдав злобного предателя и убийцу властям. Хм... а это ведь идея!

«Потомок, а давай Ремус сдаст тебя властям, а мы опять сбежим?» — решила я поиздеваться над Сириусом, — «Дементоров из замка уберут, у Ремуса будут деньги, чтобы позаботиться о Гарри...»

— Да пошло всё Запретным лесом нехожеными тропами! Я сам обо всём позабочусь! — Из пасти Бродяги издавался могучий лай. Он был в эйфории.

Близнецы то ли от горя, то ли от злости абсолютно синхронными глотками осушили своё пиво до дна и покинули кабак, чуть ли не чеканя шаг и фактически сметая всё на своём пути. Двигались они опять-таки абсолютно синхронно, отчего мне казалось, что у нас с Сириусом двоится в глазах.

Рем же продолжал рассматривать карту с благоговением. Он сел за стол близнецов, бережно расправил желтый лист, погладил обмахрившиеся края и ласково коснулся его палочкой.

— Лунатик с Бродягой задумали шааалость! — чуть ли не мурлыкая, произнёс он.

Блять!!! Вот же скотство! Близнецы Блэка уже не увидят, а вот что будет, если сейчас оборотень и Блэк увидят Петтигрю во всей крысиной красе в спальне Гриффиндора? Мать! Мать! Мать!

Я ничего не успела сделать. Блэк бесцеремонно задвинул меня на край сознания и с мыслями «Интересно, как там Гарри?» ввинтился Люпину под локоть. Взгляд Сириуса скользнул по строчкам и среди блестящего хитросплетения чар безошибочно вычленил чернильные строчки имен. И крошечные точки-соседки «Ron Weasley», «Peter Pettigrew» и «Harry Potter» вызвали во мне бесконечную тоску.

«Пять, четыре, три, два, один...»

«ПИТЕР???»

— Не может быть! — ахнул Ремус, вскакивая и опрокидывая банку с пивом.

«ПИТЕРРРРРРРРРР!!!»

Уши заложило яростным рычанием. От чужого шока натянулся каждый нерв. Сознание застлала кровавая пелена. Блэк сорвался с места, и меня накрыло взрывом дикой смеси паники и злости...

* * *

— Как это понимать?! Что за выкрутасы? Тебя заворожили?

В принципе, действия большухи вполне оправданы. Ну, с точки зрения военного положения. Уважаемая женщина, волхвиня, ходящая тропами Яви и Нави, кандидатка на должность Наставницы для несущих печать Моры внезапно бросает все дела, хватает вайтмару и спешит чуть ли не в самый темный край Млечного пути, чтобы спасти бесполых. Бесполых! Племя Серой Расы! Врагов!

Неудивительно, что первым делом мою вайтмару окружили, а меня саму взяли под белы рученьки, с бесконечной вежливостью заткнули рот, глаза, и, навесив всяких ограничителей, повели к большухе. Всласть наорав на меня, большуха устало плюхнулась на скамью и, пригладив рукой растрепанную седую косу, велела развязать мне рот.

— И что ты скажешь в своё оправдание, Валькира?

— Что надо было начинать разговор с этого вопроса, а не орать, — буркнула я. — Руки хоть развяжите — затекли.

Рук мне не развязали, но узел ослабили. Я заерзала на табурете, устраиваясь поудобнее. Поправила подол, с удовольствием почесала ногу, пригладила волосы, которые мне закрутили в жгут и уложили вокруг головы, чтобы замкнуть поток сил. Минут через десять терпение большухи иссякло.

— И? Зачем ты привезла на Мидгард бесполых?

— Понимаете, какое дело, — разулыбалась я, — я отвезла это племя к Истоку, и они обрели души.

Наступило молчание.

— Ты уверена?

— А вы пойдите, поглядите на них, — предложила я. — Они сильно изменились.

Большуха некоторое время растерянно молчала.

— Но это не повод привозить вражье племя сюда! Это последний безопасный перекресток. Здесь находят приют все, кто лишился родного дома. По вине Серых!

— У этого племени дома тоже больше нет, — возразила я. — Они видели Исток. Он подарил им души. Вы только подумайте, кровь Бездны и искра Ра-М-Ха слились воедино! Ни в одном уголке Вселенной нет больше созданий, подобных этим. Мы обязаны позаботиться о них, ведь они теперь тоже живы!

— А если Бездна в них окажется сильнее искры Ра? Об этом ты думала?

— В желтоликих страсть Хаоса тоже сильнее. Но они вполне уживаются и прекрасно созидают.

Большуха вздохнула.

— Ладно, пойдем, глянем на твоих бесполых. Может, найдется для них местечко... Эй, развяжите её!

Меня освободили, сняли ограничители и поправили волосы. Я повела большуху к вайтмаре. В компанию к нам набился чуть ли не весь цвет мужского населения, готовясь, в случае чего, уничтожить нежданных гостей. Двери вайтмары с тихим шорохом распахнулись, являя миру одушевленных врагов.

Навек запечатлеть бы этот миг! Непередаваемые выражения на лицах моих родичей, шокированная большуха... Да, мой рисковый эксперимент определенно стоил того.

Пассажирский отдел вайтмары был набит юными, только-только вышедшими из детского возраста отроками. Низкорослые, тонкие, хрупкие — это все, что осталось от прежних уродливых большеглазых и большеголовых существ. На шокированных Святоруссов теперь смотрели испуганные человеческие лица. Все разные, но одинаково слишком нежные, чтобы быть мужскими, и слишком резкие, чтобы быть женскими. Но по-человечески красивые.

— Охра, подойди, — наслаждаясь выпученными глазами родичей, позвала я.

От толпы отделился молодой... хм, парень лет шестнадцати. Его иссиня-черные, такие же, как у остальных, волосы завивались в крупные блестящие кудри и беспорядочной копной падали на плечи. На узком треугольном лице выделялись большие томные черные глаза, внешние уголки которых чуть приподнимались к вискам, а внутренние четко очерчивали глазное яблоко, делая Охру похожим на кота. Узкий прямой нос, аккуратный подбородок, полные розовые губы... В сочетании с ровной, безо всякого румянца фарфоровой кожей всё это производило неизгладимое впечатление. У этого создания напрочь отсутствовал всякий намек на женскую грудь, и я, недолго думая, причислила Охру к мужчинам. Он плавно подошел к нам, глядя на моих родичей с испугом и настороженностью.

— Да, Валькира? — тихо спросил он.

— Это Рада, большуха моего мира, — представила я остолбеневшую бабушку.

Охра скользнул взглядом по лицу Рады и опустил глаза.

— Для меня честь познакомиться с вами. Я Охра, голова двуполых.

— Двуполых? — растерянно переспросили сзади.

На бледном лице вспыхнул розовый румянец.

— Мы можем как посеять жизнь, так и родить её, — ответил Охра. — Этим нас одарил Исток. Бы больше не бесполы.

Большуха ахнула.

— Пропустите! Пропустите меня! Дайте, я посмотрю на них! — внезапно завопил кто-то сзади.

Я узнала голос и закатила глаза. Конечно, провидец Ярун, моё личное стихийное бедствие, мой пятнадцатилетний сын... Кто еще может так бесцеремонно вваливаться в переполненную Серыми вайтмару?

Ярун отпихнул в сторону нашего воеводу и вывалился прямо под ноги Охре. Он вытаращил на голову двуполых свои пронзительно синие глаза, вскочил, схватил его за подбородок, самым наглым образом осмотрел его лицо, поворачивая и так, и эдак, провел руками по узким бедрам, схватил весьма аппетитный, обтянутый тонкой тканью узких штанов зад... И тут же свалился на пол, получив от Охры мощный удар по лицу.

— Что ты себе позволяешшшь?! — злющий Охра навис над моим сыном. Из темных яростных глаз смотрела смерть. — Я не терплю подобного ни от кого, будь ты хоть трижды союзником! Еще раз схватишь — яйца оторву!

Ярун облизнул разбитую губу, завороженно глядя на оскорбленного двуполого, и в полном восторге выдохнул:

— Мама, я женюсь!!!

* * *

...аааААААААААААААА!!!

Пронзительный визг вернул меня в реальность. Я будто вынырнула с глубины. Чувства возвращались постепенно, какими-то скачками: слух, осязание, обоняние... Последним вернулось зрение.

Передо мной висел исполосованный холст с изображенной на нем женщиной. Я еще подумала, что Рубенс, похоже, был магом, потому что такой затемненный фон, и пышные формы характерны именно для него. Все-таки Яруну следовало жениться на ком-то вроде изображенной дамочки. Эта женщина в юности была чудо как хороша, я даже примирилась бы с её кошмарным голосом. Но нееет. Сыночку приглянулся Охра. Он... она... оно... Короче, Охра был по-своему красив, и я лично против него ничего не имела, но межрасовый брак?!

— СИРИУС БЛЭК!!!

— Пусти меня!

Стоять! Да это же Полная Дама! Блэк! Я окончательно очухалась и перехватила контроль над телом. Сириус застыл с нелепо поднятой рукой.

«КАКОГО ХРЕНА ТЫ ТВОРИШЬ?» — моим голосом можно было заморозить всю Англию.

— Гарри... там... с Петиггрю! — выпалил Сириус и дернулся, пытаясь вернуть себе тело.

Я развернулась и побежала прочь от гриффиндорской башни. Блек возмущенно заорал, но после крепкой пощечины заткнулся. От оплеухи у нас зазвенело в голове.

«Где ближайший тайный ход, быстро говори! Призови ошейник. Да не «Акцио», дубина! Забыл, чему я тебя учила? Пространственная магия, конечно, мужикам дается не слишком хорошо, но на элементраную телепортацию тебя должно хватить!»

«Но эта крыса спит в спальне моего крестника!»

«Он там два года спал, поспит еще! А ты, идиот, нам чуть всю конспирацию не порушил! Ты хоть понимаешь, чем могла закончиться твоя попытка прорваться в башню? Поцеловался бы с дементором взасос! Ну, ладно ты. В твоем теле обосновалась ходящая тропами Нави и Яви, я бы не дала столкнуть тебя в Бездну. Но Люпин?! Его-то вытаскивать некому! А его ведь за пособничество тоже бы чмокнули!»

«Но ведь все обошлось», — пробормотал Блэк, надевая на себя ошейник.

Я молча перекинулась и побежала дальше. С темпераментом Сириуса надо было что-то делать, а то мы так точно в Арку кувыркнемся. И ведь эта неуравновешенность вовсе не из-за покалеченной психики! С башкой у него теперь все в порядке, он сам по себе такой. В спокойном состоянии: умный, адекватный, вполне взрослый и здравомыслящий мужчина. Однако если в омут его эмоций бросить камень — полезут такие черти и наворотят столько дел, что за всю жизнь не разгребешь!

Сириус подбежал к статуе какого-то горбуна и, коснувшись лапой, мысленно прошептал заклинание. Статуя медленно повернулась, открывая вход... И у меня отвисла челюсть. Статуя горбуна выпрямилась, тряхнула копной мраморных кудрей, огладила платье с вышитыми коловратами и свастиками, поправила вырезанные обереги на поясе и гордо вскинула голову. На гладкой поверхности медленно выступил цвет. На меня взглянула... я сама! Такая, какой была миллионы лет назад. Только почему-то мои волосы завивались в крупные черные кудри и глаза были немного другими, и такая пронзительная синева в радужках была у Яруна... У Яруна!

У меня закружилась голова. Глаза впились в красивое лицо статуи. Фарфоровая бледность, разрез глаз и черные кудри — от Охры. Губы, нос и линия бровей — от Яруна. Высокая сильная фигура и стать — мои...

Окончательно меня добила вязь знаков санскрита на подножии статуи: «Геката. Первая из рода Макшассов». А внизу, этаким приветом через миллионы лет уверенной рукой сына на тайнописи было выведено: «Мама, рукописи, летописи, дневники и учебники — внутри. И не надо ломать, надо попросить. ВЕЖЛИВО!»

«Супердевка! На мою прабаку похожа. И почему превратилась только сейчас? В виде горбуна она не такая классная» — изумился Блэк и юркнул в темный проход, увлекая за собой мою пребывающую в ступоре душу.