Геральт Штопор и.... (гет)

25 декабря 1991 года.

Рождество. Католическое. Эх, думал ли я, еще каких-то десять лет назад, что буду его праздновать? А уж в компании магов, существование которых христианская религия не признает.... Во всяком случае, по официальной версии. А там, средь высших иерархов, кто знает, кто бродит. Быть может и колдуны имеются. Ну да я отвлекся, собственно от празднования.

На каникулы почти все ученики разъехались по домам, осталось около двух десятков человек, со всех факультетов. Гермиона тоже уехала, что позволило нам проверить дальность ментальной связи. Никаких заметных изменений в её работе мы не обнаружили, что было весьма хорошим признаком. К сожаленью, мыслеобмен так и был нам недоступен, но и передача эмоций тоже весьма неплохо.

В остальном, все шло как обычно. Учеба, отдых, учеба, отдых... Естественно, и про дополнительную практику мы не забывали, в чем нам немало помогли наши старосты, к которым мы обратились с просьбой помочь с освоением некоторых заклинаний, описание которых в книгах было не слишком удачным. Могу сказать, что просьба эта их изрядно удивила, ибо раньше такого не случалось, да и заклинания нам интересные в школьную программу не входили. В дополнительных занятиях к нам присоединились и Терри Бут, и Падма Патил, с которыми мы общались больше всего. Иногда появлялся и Энтони Голдштейн, но не слишком часто, поскольку зельеварение его интересовало гораздо больше заклинаний. С другими нашими одногрупниками близких отношений не сложилось.

— Геральт! Ты о чем опять задумался? Игра ждет! — Отвлек меня от размышлений Энтони, который тоже решил остаться в школе.

— О вечном. Я всегда о нем думаю, — ответил я, делая, наконец, ход.

— А тебе еще не рано о нем думать то? — изобразил он изумление.

— О вечном думать никогда не рано. Как думать научишься, тоже сможешь это делать.

— Эй! Я умею думать! — притворно обиделся приятель.

— А что не думаешь о вечном тогда? — подозрительно прищурился я.

— Ну... Это... Не нашел я еще своего вечного! — наконец произнес он, ставя мне мат. — Зато я в шахматы хорошо играю.

— И зелья варишь, если слухам верить, — сказал я, заново расставляя фигуры. Из десятка сражений я выиграл только в трех. Впрочем, я никогда не считал себя хорошим шахматистом, и играю довольно редко.

— А что, про меня уже и слухи ходят? — заинтересованно уточнил Энтони.

— Ходят, ходят. Особенно среди слизеринцев, чьих старшекурсников ты достаешь вопросами.

— Ну не к Снейпу же мне с ними обращаться! Мне он не нравится!

— А он и не должен нравиться. Он должен преподавать.

— Я не виноват, что он только со слизеринцами дополнительные занятия проводит!

— А ты у него спрашивал?

— Эээ... Нет. Но слухи ходят... — смешался парень.

— Слухи всегда ходят. Но ты спроси, спроси. Не думаю, что он откажет.

— Уверен? — недоверчиво поинтересовался он.

— Ну, мне ведь не отказал!

— Кхы... — от такой новости Энтони поперхнулся. — Снейп занимался с тобой дополнительно, и ты мне ничего не сказал?!

— Вот, сейчас говорю, а раньше ты и не спрашивал, я думал, самостоятельно догадаешься попросить.

— Какие факты только не всплывают порой... — потрясенно протянул приятель.

— Хочешь, еще один раскрою? — отстраненно сказал я.

— Давай. Надеюсь, я тут не помру от удивления...

— На самом деле, Дамблдор, это переодетый садовый гном! — заговорщицким шёпотом произнес я.

— Ик, — Энтони сполз куда-то под стол. — Проклятье! Как ты об этом узнал?!

— О! Это было непросто! Только длительные наблюдения за его поведением, совмещенные с логикой и дедукцией позволили мне познать истину!

— Надеюсь, о других преподавателях столь шокирующей информации не имеется?..

— Пока нет. Но если что-то выясню, я тебе обязательно расскажу! — задумчиво посмотрев на доску, я продолжил: — кстати, тебе мат.

— Проклятье! Ты меня заболтал!

— Не печалься, общий счет все равно в твою пользу, — отмахнулся я, убирая шахматы.

— Угу, а в прошлый раз за тобой был.

— Тогда на меня нашло вдохновенье, а это не так уж и часто бывает.

— Зато как найдет, так найдет.... Я тогда только один раз из пятнадцати выиграл...

— И еще три раза свел к ничьей.

— Ничья, это не то. Можно сказать, что и эти три раза проиграл.

— Как и я, так что можно считать двенадцать полноценных игр.

— Ладно, не будем спорить, — отмахнулся он, зарывшись в свою сумку. — Чем планируешь заняться?

— Книжку почитаю, что мне на рождество подарили.

— Как называется? — заинтересовался он.

— «Общая теория построения заклинаний» Автор неизвестен, как и точное время написания, — сказал я, доставая указанный том из своей сумки.

— И как оно тебе? Понятно?

— Я её еще даже не открывал! Вот почитаю, и узнаю, понятно или нет.

— Ты тут будешь? — поинтересовался приятель, поднимаясь.

— Да наверно, а что?

— А я к себе пойду, пожалуй, надоело сидеть, хочется полежать...

— Хорошая идея, пожалуй, я тоже так сделаю, — задумчиво произнес я, убирая книгу обратно в сумку, и вставая с кресла.

Хмыкнув, Энтони отправился в спальню, я шел следом за ним, предвкушая интересное чтение. Безвестный исследователь меня не разочаровал, и я почерпнул немало интересного из этой книги, хотя до самостоятельного создания заклинаний мне было все также далеко, как и раньше, но некое представления об этом деле у меня уже появилось.

О! Я совершенно забыл разобрать остальные подарки, просто перетащил их в комнату, обнаружил книгу, да на том и остановился. Еще пара книжек, довольно неплохих, но не слишком редких от одногрупников, упаковка выпечки неизвестного происхождения, вязаный свитер из той же коробки, набор приколов авторства близнецов Уизли, и непонятная серебристая мантия, опять же без указания авторства. После дополнительной проверки, выпечка и свитер были отложены в сторону, как обработанные неизвестными мне зельями, надо будет Снейпу показать, быть может, он подскажет, что мне подсунули. Остальное показалось мне вполне чистым, и я определил вещи по местам, и решил подробней изучить последний подарок.

Итак, серебристая мания, согласно приложенной записке некогда принадлежавшая моему отцу, и взятая неизвестным незадолго до его смерти. Что это за мантия, как её использовать, да и используется ли она как-то вообще, сказано не было. Так что и её я отложил до лучших времен, в одиночку мне проверять такое совершенно не хотелось.

Сидеть в своей комнате мне надоело, и я решил погулять по замку, развеяться. Не то чтобы я это часто делал, но иногда тянуло побродить по пустынным коридорам, с призраками или картинами пообщаться, свободные помещения осмотреть. Могу заметить, что оных в замке было немало. Пожалуй, постоянно использовалось едва пять-десять процентов от всех помещений. Интересно, это раньше в нем пребывало столько народу, или он изначально строился «на вырост»? Сейчас это уже и не узнать, разве что найти портреты основателей, или их записи. В «Истории Хогвартса» про это ничего сказано не было, во всяком случае, в его издании от шестьдесят седьмого года. А ранних версий я в библиотеке не нашел.

Нагулявшись по неизведанным коридорам пятого этажа, внезапно вспомнил, что так и не отправил письмо Фламелю. Совсем забыл про него, увлекшись учебой. А вдруг он переживает, как там его камушек, беспокоится.... Надо будет сегодня обязательно отправить ему письмо. Как отловлю Себастиана, так и отправлю. А то этот мерзкий пернатый, в последнее время, очень полюбил манкировать своими обязанностями, и пропадать в неизвестных направлениях. А школьной совой отправлять опасно, еще Дамби перехватит, заподозрит чего нехорошего.

Мое внимание привлек какой-то шум, из заброшенного кабинета. На всякий случай, достав палочку, я осторожно приоткрыл дверь, и заглянул в помещение. Картина мне открылась не слишком занимательная. Посреди комнаты стоял Невилл Лонгботтом, и бессмысленно таращился в какую-то раму. Не то чтобы он отличался большим числом разума во взоре в обычное время, но сейчас его там и вовсе не присутствовало. Осторожно подойдя к парню, я взглянул на то, на чем он был так сосредоточен. В раме показывалось некое изображение, весьма смахивающее на видеозапись. Кажется, там были сам Невилл, и еще два человека. Подробней я не разглядел, поскольку изображение почти сразу же сменилось черным экраном. Невилл очнулся, и обиженно уставился на меня.

— Ты что тут делаешь?! — возмущенно возопил он.

— Гуляю. А ты? — безразлично ответил я, рассматривая раму.

— Эээ... Да вот... Это... Смотрел, — смутился гриффиндорец.

— Что смотрел?

— Не твое дело! — вновь проснулось в нем возмущение.

— Да как хочешь, — отмахнулся от него я, пытаясь осознать фразу, идущую по верху рамы. Кажется, это был какой-то шифр. Или нет?

— Может, ты отсюда уйдешь?

— С чего бы? — не обратил я на него внимания. — У тебя зеркальца не найдется?

— Зеркальца? Нет. Зачем оно тебе?

— Да так.... Кое-что проверить хотел... — придется пользоваться подручными средствами, решил я, превращая вытащенный из сумки кусок пергамента в отражающую поверхность. Мои подозрения подтвердились, и надпись на раме была вполне понятна, хоть и некоторые слова были разбиты на части, а другие написаны слитно. Если прочитать нормально, получалось: «Я покажу не твое лицо, но желание твоего сердца». Интересно, а мне оно что-нибудь покажет?

— Проверил? — попытался заглянуть в пергамент Невилл.

— Да. А теперь отойди ка в сторону, мне тоже посмотреть хочется, — ответил я, убирая вернувший нормальный вид кусок в сумку.

— А потом ты уйдешь? — с надеждой уточнил он.

— Уйду, уйду. Не беспокойся, — отодвинул я его, и с интересом уставился в зеркало. Через несколько мгновений там появился я. И черное пространство вокруг. Подождав несколько минут, и не дождавшись никаких изменений, я разочарованно вздохнул, и отвернулся. — Ничего интересного. Можешь наслаждаться своими мечтами дальше.

— Мечтами? А разве оно не будущее показывает?!

— Какое еще будущее? — поморщился я, подходя к двери. — Оно показывает то, что ты желаешь.

— Уверен?!

— Ага. Полностью, — помахав ему на прощанье, я пошел в свою башню, мне еще предстояло ловить Себастиана и писать письмо.