Основатель. Хранитель. Отец. (джен)

Глава 1. "Сюрприз!" Любимая шутка Смерти

« — Чёртов Годрик!» — эта мысль упрямо стучала в моей черепушке, пока я пытался свести бланш в пол-лица, возникший у меня под глазом после почти нежного удара моего друга. Правда, следует отметить, что этот неугомонный сдержался — вломи он мне со всей силы рукой в латной перчатке, и синяком я бы не отделался.

Но я не злился — на него слишком много свалилось за последнее время, так что если он смог хоть чуть-чуть отвести душу, синяк — не такая большая цена. Приведя лицо в порядок, я шагнул к котлу, чтобы добавить решающий ингредиент — это первый из двух вариантов зелья, которым я собираюсь помочь Годрику. Первая стадия, на которой сохраняется разум, уже проверена, осталось только вытравить из Гриффиндора ту дрянь, что испоганила весёлому и отзывчивому мужчине последний год, и найти и использовать для опытов того оборотня, что обратил моего лучшего друга. Три унции растёртых в ступке скарабеев отправились в котёл, я оглянулся на клепсидру...

Ну что же, как говориться в том шутливом своде правил, что выдал нам Мерлин, наставник ВСЕГДА прав. Если наставник не прав, смотри выше. Оно таки рвануло, хотя взрываться там В ПРИНЦИПЕ было нечему. В конце-то концов, я же не Ровена, способная устроить взрыв просто заваривая травяной чай — после четвёртого раза Мерлин сказал, что это всё-таки закономерность, и больше готовку Райвенкло мы не доверяли — мои василиски и то не так ядовиты, как её похлёбка. Но ладно бы, если бы зелье, как бывает в большинстве случаев, просто взметнулось фонтаном, заливая всё вокруг, нет, ему этого было мало, и я ощутил впивающиеся в мою спину осколки котла...

Лёжа на полу, не способный пошевелиться, я только сжимал палочку в левой руке — как не переучивали меня родители, колдую я левой — и пытался сдержать отчаянно рвущиеся наружу слёзы. Чтобы не тревожить ребят зазря, я укрылся в своей потайной лаборатории, о которой никто из них не знал, а теперь, беспомощный, валяюсь в луже всё ещё обжигающе-горячего зелья...

— Экспекто патронум! — кажется, Хельга говорила, что патронус может не только передавать сообщения, но и служить проводником. Я держался изо всех сил, не давая беспамятству поглотить меня. Идиот, нужно было оставаться в Хогварсте!..

Когда я уже почти провалился в темноту, я краем сознания уловил за дверью чьи-то торопливые шаги. «Вот теперь-то всё будет хорошо...» — промелькнуло у меня в голове, и я позволил себе расслабиться.

Что ничего хорошего не будет, я понял почти сразу когда, открыв глаза, я увидел со стороны своё тело и рыдающего Годрика, уткнувшегося в мою грудь и бормочущего в отчаянии: «Не правда, это не правда, Салазар, нет, пожалуйста, вернись, Салли!..». Рядом стояли Ровена и Хельга, едва сдерживающие истерику, но слёзы чертили дорожки по их щекам.

— Из-за меня, он погиб из-за меня! — Гриффиндор в отчаянии стукнул кулаком по полу.

Я попытался прикоснуться к другу, но он даже ничего не почувствовал — очевидно, я не призрак, те холодные... А я никакой.

— [censored]! — загиб Хельги я не берусь повторить. Расширившимися глазами она смотрела в зеркало, в котором отражался я. Отражался?! [censored]!

Она же умеет читать по губам! Сейчас...

— Гор, не смей себя винить, я сам дурак, отвлёкся от экспериментального зелья!

Как я и надеялся, Хельга ткнула пальцем в отражение, указывая меня, и передала мои слова. Ей больше часа пришлось быть переводчиком, может, ещё бы поговорили, но я перестал отражаться... Едва успел попрощаться, только что хлопнул Годрика по плечу... Он не почувствовал, а мне легче.

Вот же!.. Похоже сегодня я исчерпаю свой лимит совершаемых глупостей на сотню лет вперёд — всё моё тело пронзили нити магии, накрепко привязывая меня к Гриффиндору... И его потомкам.

То, что происходило потом, больше похоже на безумие. Я был неосязаем, невидим и неслышим, тысяча лет одиночества без возможности забыть — абсолютная память, благодаря которой я помнил всю свою жизнь от первого вздоха, благодаря которой я не читал книги вдумчиво, а пролистывал, способный в любой момент вспомнить любую страницу, стала моим проклятием. Чем я, по сути дела, отличаюсь от обычных людей, которые тоже помнят абсолютно всё? Способностью увидеть воспоминание, а не потерять его, иначе, откуда берутся подробности в видениях Омута Памяти?

Представьте себе, что тысячу лет единственное доступное вам развлечение — наблюдения за жизненными путями людей, да попытки спасти их, если ситуация из «хуже уже не будет» перешла в «ну вот теперь-то точно хуже некуда!». С некоторыми я шёл от рождения и до смерти, от кого-то уходил, стоило появиться в роду ребёнку, к кому-то приходил на склоне жизни. Это были гении и тупицы, бабники и верные жёны, зельевары, прорицатели, авроры, целители... Четыре тёмных лорда и два светлых героя. Я просто не знаю ни одной стороны жизни, на которую не успел бы взглянуть, и меня уже почти поглотила скука, когда, наконец, свершилось чудо.

— Дя! — протянул ко мне ручонки годовалый малыш, к которому привязала меня магия.

— Салазар, — кивнул ему я, ни на что, особо, не надеясь — я успел смириться с собственной незаметностью.

— Сал! — счастливо рассмеялся мальчишка. — Саласал!

Впервые после смерти у меня прихватило сердце. Силы небесные, да я даже не догадывался, что его может прихватить!

Я скользнул взглядом по календарю. О, в чём-то маглы, оказывается, правы — в День Всех Святых завеса между мирами живых и мёртвых истончается, вот Гарри меня и увидел...

Снизу раздаётся топот, дверь распахивается и стукает о стенку с такой силой, что доску перечеркнула трещина. Лили, жена моего прежнего подопечного и мать Гарри, с совершенно безумными глазами подхватывает сына на руки и разворачивается к двери, только чтобы увидеть пришедшую за ней смерть.

Лорд Волдеморт. Последний мой потомок из целой череды тех, о ком можно сказать: «Мы рождены, чтоб Салазару было стыдно!». Совсем не понимает актуальности идей — если во времена моей жизни маглы были просто необразованным скотом, даже короли мылись дважды в год, и не каждый мог написать своё имя, то сейчас они стоят на ступеньку выше магов. А этот идиот... Говорит о сохранении чистоты крови — а его последователи мрут, как мухи осенью. Да и кто за ним пошёл?.. Не нашедшие себе места отщепенцы и детишки с шилом в интересном месте. Позорище, о чём я ему и сообщил. Жаль только, что не был услышан никем, кроме ребёнка.

— Только не Гарри, нет, умоляю, лучше меня, пожалуйста, не тронь Гарри...

Лили, бедная девочка... Я не могу даже попытаться спасти тебя, но мне под силу постараться защитить твоего сына. Обещаю, что не оставлю его.

— Авада Кедавра! — прямо в Гарри, а я, невидимый, между ними, сконцентрировав всю свою силу в одной точке — только бы отклонить смертельный луч, только бы отклонить...

У меня возникло такое чувство, что меня лягнул гиппогриф — было дело, полез, куда не надо — из груди вылетел весь воздух, а рёбра угрожающе хрустнули. Перед глазами вспыхнули фейерверки — куда там этим дилетантам-Мародёрам, и мир погрузился в приятную непроницаемую мглу.