Барьеры (гет)

Китайский порт-ключ выплевывает их практически посреди улицы, кишащей магглами. Рон затравленно озирается, опасаясь, что сейчас же кто-нибудь поднимет в их сторону указующий перст, или откуда-нибудь выпрыгнет дюжина ниндзя-волшебников с палочками в одной руке и катаной в другой. Но никто и бровью не повел. Вокруг столько людей, самых разных: от опрятных низеньких бабушек с авоськами в руках до группы наряженных во что-то странное и кричаще-цветастое подростков, — что на группу европейцев, появившихся из ниоткуда никто не обращает внимания.

Поэтому Рон, облегченно выдохнув, переглядывается с Джинни-Гермионой и Джорджем-Гарри, а потом принимается жадно осматриваться по сторонам, пытаясь впитать в себя все необычное, странное и непривычное страны, которая находится на краю света.

Высокие стеклянные здания уносятся вверх, к ним тесно и трогательно прижимаются почти разваливающиеся избушки, увешанные надписями на незнакомом языке. Везде, повсюду в глаза бросаются яркие вывески, разрисованные мультяшками плакаты, огромные экраны, на которых мелькают кадры из фильмов, местной хроники новостей и рекламы. Возле дорогих стеклянных витрин огромных, как корабли, торговых центров, прохаживаются гигантские куклы, в недрах которых прячутся низенькие аборигены, и насколько хватает глаз — повсюду: на тротуарах, на пешеходных переходах, на газонах, на лестницах и скамейках, болтающие, смеющиеся, ругающиеся, молчаливые, — такие разные, местные жители.

Поэтому первое впечатление у Рона о Японии сложилось такое: слишком много магглов, черт возьми!

Когда на Рона все же начинают обращать внимание молоденькие хихикающие японочки в одинаковых формах, Джордж хватает брата и сестру за руку и уводит прочь с главной улицы в тихий переулок жилого квартала.

— Я им понравился, а?! — ухмыляется Рон, недовольно выдергивая руку из хватки Джорджа.

Тот закатывает глаза и достает карту, а Джинни, раздраженно нахмурившись, упирает в бока руки, в этот момент так сильно напоминая Гермиону, что Рону становится не по себе:

— Им не ты понравился, а Малфой, — цедит Джинни. — Высокий европеец-блондин — японки обожают таких красавчиков.

— Ты считаешь, что Малфой — красавчик? — напряженно переспрашивает Рон.

— Неважно, что я считаю, — фыркает Джинни, но глаза опускает. — Все девчонки в Хогвартсе думают, что он хоть и гнусный тип и все такое, но симпатичный.

— Но ты так не считаешь, да, Джинни? — опасным голосом тянет Рон, но Джинни отмахивается и отворачивается к Джорджу.

Тот быстро смотрит на часы, а потом снова на карту.

— Мы успеваем, — довольно замечает он. — Все идет по графику. Главное, чтобы Малфой поспел вовремя, а не то нам придется туго.

— Ну да, нашел на кого надеяться, — бурчит Рон. В выпуклой поверхности круглого зеркала, установленного на перекрестке, он ловит свое отражение и морщится.

— Сам до конца понять не могу, почему этот подлец умудрился так втереться ко мне в доверие, — усмехается Джордж. — Но я ему верю. И... — вдруг его лицо становится серьезным, и даже на мгновение, Рону кажется, что он замечает в смешливых чертах старшего брата нечто, похожее на страх, но тот продолжает: — Простите, если это окажется моей ошибкой. Если что-то пойдет не так, хоть что-нибудь, уходите. Аппарируйте прочь, не рискуйте своими жизнями. Вы поняли меня? Будьте всегда рядом, присматривайте друг за другом, но если вам будет угрожать опасность, уходите.

С минуту Джинни и Рон молча смотрят на Джорджа, пытаясь понять смысл его слов. Потом Джинни упрямо мотает головой:

— Не только на тебе ответственность за все это, Джордж, — резко говорит она, ее голос чуть-чуть подрагивает, но звучит достаточно твердо. — Я тоже поверила Малфою и готова разделить с тобой всю ответственность. И... — Она запинается, быстро оглядывается на Рона, но потом поднимает подбородок, пытаясь тряхнуть волосами, откинуть прочь рыжую непокорную прядь привычным жестом, но безумные кудри Гермионы непокорны ее движению. Джинни прячет раздражение за невозмутимостью и продолжает: — И я тоже тебя люблю Джордж.

Джордж поднимает брови и разводит в стороны руки, когда Джинни делает шаг вперед и обнимает его. Рон на минуту забывает, что перед ним его брат и сестра; он видит перед собой лучших друзей, и на мгновение ему становится горько, и больно, и безумно-безумно одиноко. На мгновение он понимает, что пережил Джордж с утратой Фреда. Но потом он отбрасывает все эти мысли прочь и обнимает сестру и брата так, как никогда их не обнимал.

Он думает, что это неожиданное путешествие, возможно, отняло у него лучших друзей, но подарило нечто большее.

* * *

Дом на берегу, выбранный Джорджем, удален от поселка: их разделяют маленький лесок и два холма, поэтому место оказывается практически изолированным. Да и домом то назвать это строение можно с трудом. Куда больше это оно похоже на хижину: обшарпанные морским ветром деревянные стены, веселящиеся в мрачных углах сквозняки и скрипящие половицы.

Но это, тем не менее, хоть какое-то убежище.

Хотя, Рон совсем не чувствует себя в безопасности.

— Ты уверен, что они клюнут? Вдруг они вообще за нами не последуют? — спрашивает он у Джорджа, который стоит у окна, палочка в правой руке готова в любую минуту плести в воздухе узор атакующего заклятия. — Мы не слышали о них с того момента, как переместились в Китай. Вдруг, они вообще не поверили Малфою?

Джордж не отрывается от окна, но все же отвечает:

— Они хотели Поттера, они следили за Поттером. Поттер отправился в Японию, они будут на границе с ограждающими страну барьерами, выжидая того момента, когда Поттер окажется в единственном месте, где барьеры не действуют, — улыбнувшись губами Гарри, Джордж оборачивается к Рону и продолжает, — то есть, здесь. Если Поттер тут, они тоже окажутся тут, рано или поздно, но они не упустят момента напасть на него там, где он меньше всего этого ожидает — в конечном пункте своего путешествия.

Рон недовольно фыркает и поудобнее перехватывает палочку, перебирая в памяти все доступные ему заклинания, которые могут пригодиться в бою.

Он ловит движение слева, но это всего лишь Джинни, резким движением откупоривающая фляжку с красной крышкой. На язык ей падает всего пара капель.

— Закончилось, — бормочет она. — Я останусь такой ненадолго, — замечает девушка, проведя рукой по непокорным волосам Гермионы.

Рон молчит, потому что свое зелье он допил пару часов назад.

Каким-то шестым чувством Рон замечает, как напрягается Джордж. В то же мгновение он слышит хлопок аппарации, и еще один, и еще, и когда Джинни подскакивает с пола и подбегает к нему, Рон насчитывает не менее полудюжины хлопков.

— Всего шесть? — нервно усмехается Джордж от окна. — Малфой говорил, их должно быть не меньше десятка.

Словно ему в ответ раздаются еще три хлопка. Улыбка замирает на лице Джорджа, и он медленно кивает сам себе.

Рон бросается к стене хижины с той стороны, откуда слышались хлопки, и в щель видит группу волшебников в темных мантиях.

— Что нам делать, Джордж? — быстро спрашивает Джинни.

Джордж оглядывается на них, в его глазах сверкают озорные искры.

— Что ты задумал? — шипит Рон, чувствуя нарастающий страх. — Что?

Но Джордж закрывает глаза и делает рукой взмах палочки, и шепчет заклинание, и вдруг снаружи что-то взрывается, громыхает и в полумрак хижины проникают танцующие отблески фейерверка — мощного, внезапного и такого пугающего.

Сердце Рона колотится как ненормальное, когда он подскакивает и снова выглядывает в щель: их гости, явно не ожидавшие такого приветствия, рассыпались по сторонам, некоторые валяются на земле, накрыв голову руками, некоторые отбиваются от фирменных бешеных искр Уизлевского Фееричного Фейерверка, которые в виде взбешенных пикси несутся прямо на них.

— Вперед! — командует Джордж и несется к двери. Рон выскакивает вслед за ним, Джинни прикрывает его спину.

Рон видит, как брат оглушает двух неприятелей, все еще лежащих на земле, и едва успевает отразить атаку одного из подлецов, подобравшихся близко к хижине. Рон выкрикивает заклинание за заклинанием, страх в нем мешается напополам с азартом, к который откуда-то добавилась щепотка самоуверенности. Рон сам удивляется, как ловко он вспоминает все те заклинания, которым его обучил Гарри во времена их незаконных тренировок под носом Амбридж, и которые подсказала Гермиона, пока они коротали время в палатке, и которым их успели обучить Грозный Глаз и Ремус Люпин, и о которых рассказывала Тонкс, описывая трудовые будни в аврорате. Рон чувствует себя увереннее, зная, что он принимал участие в таком сражении, как Битва за Хогвартс, и что был одним из тех отчаянных несовершеннолетних волшебников, которые вломились в Министерство Магии, и что именно он, Рон Уизли — лучший друг Гарри Поттера, а значит, с ним шутки плохи.

Краем глаза он замечает Джинни, которая уворачивается от опасных вспышек атакующих заклинаний, а в следующее мгновение уже сама оглушает одного из неприятелей. Рон швыряется в своего противника очередным заклинанием, но тот снова блокирует его, отвечая куда более жестокой атакой, и Рон пошатывается, оступается, на мгновение теряет баланс, и этого мгновения Рону хватает, чтобы заметить, как расслабился противник, его усмешку превосходства, полуопущенную палочку, и Рон кричит:

— Экспеллиармус!

А потом оглушает противника и быстро опутывает его конечности веревкой. Он оглядывается, видит, что Джордж отбивается от троих, а к Джинни, которая с трудом отбивается от здоровенного противника, спешит еще один, а к самому Рону подбирается еще парочка, а где-то совсем близко, рядом слышится еще один хлопок, и еще один...

— Черт возьми! — кричит Рон, его самоуверенность и бравада тихонько тают под натиском мощи недооцененного врага.

Джинни вскрикивает, хватается за бок, и Рон, откинув одного из своих врагов назад, оборачивается, замечает, как быстро начинают рыжеть ее волосы, как черты лица медженно, словно восковые, перетекают из мягкого округлого лица Гермионы в хитрые лисьи черты Джинни...

И думает, что он сам уже, наверное, не похож на Малфоя...

Кто-то оказывается рядом, и Рон резко поворачивается, но это всего лишь Джордж, отбивающий атаку очередного нападающего.

— Ты как? — хрипит он.

— Отлично, — выкрикивает Рон ему в ответ. — А Джин, похоже, задели.

— Она неплохо справляется, — отрывисто отзывается Джордж, его голос кажется Рону странным, его движения палочкой резкие, непривычные, не похожие на обычные играюще-непринужденные движения близнецов.

— Жарковато у нас тут, а? — роняет Рон, выставив щит как раз вовремя, чтобы отразить огненную стрелу, вырвавшуюся их палочки противника. — Сейчас бы в Австралию, что скажешь?

— В Австралию, — эхом отзывается Джордж, и вдруг его лицо тоже начинает меняться: родные насмешливые черты плавятся, вытягиваются, нос становится тонким, карие глаза светлеют до больного желтого оттенка, а волосы становятся блеклыми, пыльными, пепельными. А поверх его плеча Рон видит, что брат отбивается от двух нападающих, а потом задирает голову и что-то высматривает в небе над морем.

— Что?... — немеющими губами выдавливает из себя Рон, снова переводит взгляд на незнакомца, который только мгновение назад был Джорджем. — Кто?... Как?...

Подлец усмехается, делает шаг вперед, и Рон чувствует, будто что-то разрывается в нем самом, будто его живот поглощен огненным цветком, будто у него нет ног, и все вокруг сначала теряет звук, цвет, запах, а потом, наоборот, оглушает, ослепляет. Рон видит перед собой безжалостные, желтые глаза обидчика, чувствует его холодные пальцы на своем подбородке, в то время как другой рукой тот делает еще одно движение палочкой, и ноги Рона подкашиваются.

Его держит только рука неприятеля, вцепившаяся в горло. И тихий, неестественно спокойный голос просачивается сквозь ослепленное болью сознание:

— Думаешь, вы хоть на минуту обдурили нас этим спектаклем? И, нет, чертов щенок Малфой тут совсем не виноват. Он всего на мгновение, но заставил меня поверить в его слова. Но меня удивляет, как вы, три ребенка, возомнили, будто справитесь с нами! Удивляет, восхищает и смешит. Вы, Уизли, грязные предатели, умрете тут, сегодня, а завтра я постучусь в дверь, за которой жалко прячется Поттер, и он последует за тобой, он и его грязнокровка... А пока наблюдай за тем, как погибает твоя семья: ты точно проживешь достаточно долго, чтобы насладиться зрелищем.

Рон уверен, что у него не хватит сил ни сказать хоть что-то в ответ, ни даже держать глаза открытыми дольше, чем на минуту, поэтому, когда его рука каким-то образом поднимается, когда Рон понимает, что в его слабых пальцах все еще зажата его волшебная палочка, он не медлит ни минуты. Он думает, что уж перед смертью то должен хоть раз сотворить бессловесное заклинание, и, пусть сгорит Мерлинова шляпа, но он сделает это! Он повторяет в уме заклинание, раз за разом, их последних сил держа палочку, а потом что-то вспыхивает, и рука, сжимавшая его шею, исчезает, он кулем валится на землю, его веки смыкаются. Он может только слышать, как вокруг него продолжается битва, как Джинни истошно вопит его имя, но вдруг он снова слышит хлопки, и уже безразлично думает, что их противники дождались своего подкрепления, а они своего — нет. Но хлопки звучат откуда-то с высоты, они кажутся ритмичными, и становятся громче с каждой секундой, а потом Рон вспоминает, на что они похожи: на хлопанье огромных крыльев. А потом что-то рычит, и Джордж орет «МАЛФОЙ!!!», и кто-то вскрикивает, и потом становится просто очень жарко, и Рон падает в пустоту...