Тёмные воды (джен)

Под ногами хрустели сухие хвойные иглы, разбегались во все стороны потревоженные насекомые.

София старалась не думать о том, что позади шагает Скабиор. После предупреждения Долохова он вёл себя паинькой, правда несколько выводили из себя его насмешливые взгляды исподлобья. Да взгляды в криминал не припишешь.

Угрожающее, пока ещё отдалённое рычание, заставило Софию вынырнуть из глубин сознания, где она до сих пор пребывала.

-Разве в Девоншире водятся волки? — потянула она за рукав проводника. — Кажется, я слышала вой.

— Волки не представляют опасности для волшебника, — отмахнулся Долохов.

— Точно, не представляют, — воспользовавшись тем, что София обернулась на его голос, Скабиор заговорщицки ей подмигнул, скроив пакостную мину. — Только это не волки. Это адские гончие.

— Кто? — заинтересовалась София.

— Скабиор, закрой пасть, если не хочешь, чтобы я пересчитал тебе зубы чисто маггловким способом, — с этими словами Долохов подхватил Софию под локоть и почти волоком потащил за собой. — Какая жалость, что тебя не научили летать на метле, — досадливо поморщился он. — Секретсардэ!

Из палочки вырвался серебристый свет, материализовавший подъездную дорогу, усыпанную гравием. Она вела к дому, увитому плющом, двухэтажному, подслеповатому коттеджу с узкими окнами и потемневшей от времени черепичной крышей. Входная дверь, утопленная в толстых стенах, узкая, тяжелая и массивная, с трудом поддалась, пропуская визитеров.

Миновав тускло освещённый коридор, они вошли в просторную комнату, где за длинным дубовым столом тянулся ряд стульев с прямыми спинками, а во главе темнела фигура, раскинувшаяся в кресле с грацией отдыхающего хищника.

Несмотря на подчеркнутую небрежность жестов, Волдеморт напомнил Софии статую: застывшая маска и проницательный, невозмутимый, равнодушный взгляд.

— Долохов, ты, как всегда, не заставил себя ждать. Ценю пунктуальность, — удовлетворённо кивнул Тёмный Лорд. — А теперь пойди вон. Нахожу, что женским обществом приятнее наслаждаться тет -а-тет.

Оставшись наедине с дядюшкой, София, стремясь скрыть охватившее её волнение, уделила пристальное внимание нехитрому узору из медальонов на ковре у себя под ногами.

Краем глаза она заметила, как колышутся раструбы черного одеяниями — чудовище приблизилось.

— София? Любопытно, — произнёс высокий звенящий голос. — Твоё имя означает «мудрость».

Костлявые пальцы постучали по столешнице.

— Что ж, София, добро пожаловать, приглашаю тебя в наш круг, — похожая на остов кисть высвободилась из длинного безразмерного балахона, указавая на стул. — Присядь.

София не смогла удержать нервную дрожь, почувствовав на плечах давление костлявых, холодных пальцев.

— Боишься меня?

Она замотала головой. Впрочем, не слишком убедительно.

— Почему, в таком случае, ты на меня не смотришь? — вкрадчиво прошелестел голос.

— Потому что вы стоите у меня за спиной.

Пауза. Не слишком длительная, но тягостная.

— Как ты относишься к играм без правил? — внезапно спросил Тёмный Лорд.

— Простите? — не поняла София.

— Повторить вопрос?

— Как я отношусь к играм без правил? — она нервно облизнула губы. — Полагаю, без правил и игры нет.

— Тогда я переформулирую вопрос: как ты относишься к игре с высокими ставками? Когда на кону стоит либо жизнь, либо смерть?

— Предпочитаю тогда не играть.

Тёмный Лорд сел рядом, откидываясь на спинку стула:

— А вот я, признаюсь, люблю острие ножа. Хочу тебя кое с кем познакомить.

София с ужасом поняла, что разбирает в змеином шелесте имя Нагайны.

В комнату, в одну из боковых арок, вползала змея огромных размеров, неторопливо подтаскивая тяжелое чешуйчатое тело всё ближе и ближе к ним.

«Я — здес-с-сь, хозяин-н-н…».

Змея повернула к Софии треугольную морду. Из пасти то исчезал, то вновь показывался раздвоенный язык.

— Ты говоришь на змееязе? — поинтересовался Тёмный Лорд.

— Я его понимаю. Кажется.

Змея зашипела:

«Прикажите убить девчонку, хозяин?».

— Нет, Нагайна. Напротив — любить. Девочка часть нашего змеиного гнезда. Древние Змеи приняли её, прими и ты.

Нагайна подползла к Темному Лорду, всползла на спинку его стула, обвивая её, точно живая гирлянда. Потом положила голову мужчине на плечо — эдакая экзотическая домашняя любимица.

— Убьешь девку в том случае, если она посмеет меня предать, — погладил Волдеморт выпирающие, вывернутые рептильи ноздри.

София почувствовала, как сжимается сердце:

— Чего вы от меня хотите? — спросила она. — Чтобы я стала Упивающейся Смертью?

— Кабалить собственную плоть и кровь? Зачем мне это надо? Рабов я создал уже достаточно. Нет, ты нужна мне в ином качестве, Астория Гринграсс. Как и я, когда-то, ты выросла в мире магглов. В мире магов тебе, как и мне, придется нести тяжелую печать полукровки.

— А вы, всемогущий дядюшка, разве не пожелаете облегчить мне мою участь?

— Откровенно говоря, не люблю слабаков, кем-либо прикрывающихся. В любом случае, в магическом мире я персона нонграта и вне закона. Неужели же ты столь храбра и безрассудна, что объявишь о нашем родстве открыто?

— Могу я, хотя бы, рассчитывать на то, что вы не станете меня пытать и кидать в подземелья?

— Если будешь хорошей девочкой — не стану, — смеясь, пообещал «Великий и Ужасный».

— А что значит «быть хорошей девочкой»? Стать Упивающейся Смертью?

Темный Лорд покачал головой:

— Помилосердствуй, малышка! Ну, какой, право слово, из тебя «упивающийся»? Пародия! И то жалкая, — посмеиваясь, сообщил дядюшка. — В рядах Упивающихся женщин вообще немного, и они, поделюсь секретом, очень ценны — в кровавых оргиях их участие неоценимо. Как не издевайся над природой и естеством, но инстинкты берут своё: большинство мужчин хотят женщин. И с этим, слава богу, ничего не поделаешь. Мои дражайшие упивицы, (это ещё одна страшная тайна), просто хорошо одетые шлюхи. Их главная задача — развлечение моих полков. Это без прикрас, как оно есть, топлис-правда. Смею рассчитывать, единственную представительницу рода Слизерин ждёт другая судьба. Я хочу, чтобы ты владела миром, тайнами оккультизма; чтобы однажды принесла мне семь звезд с небес, а не трахалась по углам с мужеложцами, коими Пожиратели являются по определению. Но если ты нарушишь мои планы, вот тогда…тогда от судьбы Упивающихся тебя не спасёт даже Василиса.

София сжалась, чувствуя себя серым воробушком в пасти василиска.

— И что я должна делать, чтобы не нарушать ваших планов?

— Полукровки плодовиты. Не то, что чистокровные вырожденки, — презрительно скривил губы чёрный маг. — Все, что от тебя потребуется: просто быть красивой и рожать детей. Обещаю, твой муж будет достаточно богат, чтобы быт не слишком тебя обременял. Семья, богатство, знатность и власть — разве это не рай на земле? Или я ошибаюсь? И ты рвешься в бой? Хочешь стать ночной амазонкой, как Белла Лейстрендж?

— Нет. Конечно, нет, — поспешила заверить его София.

— Представляю, как ты, наверное, нервничала перед встречей со мной, старым маразматическим придурком? Я ведь сплю и вижу, как залить территорию Англии реками маггловской крови? Подмять под себя магический мир? Или просто уничтожаю, тупо, как теперь говорят, всё без разбору, что попадается на пути?

— У Роулинг вы очень умный маньяк, — осторжно ответила София.

— Что касается моих истинных намерений, обсудим это позже. А сейчас вернемся к нашим баранам или, вернее, заблудшим овечкам. Нарцисса — жена Люциуса, и только. Даже Джоан ни в одной из книг не утверждает, что я когда-либо настаивал, чтобы прекрасная блондинка с палочкой наперевес противостояла аврорам. А Белла? Прекрасная, несчастная Белла? — Темный Лорд задумчиво переплел пальцы в замок. — Слишком пылкая, слишком красивая, она не сгорает только потому, что я рядом. Я не могу ей этого позволить. Я испытываю к ней определенного рода, скажем, нежность? Не люблю причинять боль женщинам. Мужчины — другое дело. Мужчин убивать легко. Что бы там не утверждали, но, убивая, я никогда не получал удовольствия; убийство — это злая необходимость. Но убивать, конечно же, приходилось. Хэпзибу Смит, например, я убил, чтобы заполучить Чашу Пенелопы Пуффендуй. Лили Поттер? — Волдеморт поскоблил острым, прозрачным, похожим на стекло, ногтем, столешницу. — Лили Эванс, (Поттер к ней так и не приклеелось), называли Огненной Розой. Удивительная была девочка. С яркими волосами и глазами пронзительными, как сама нежность. Её косы напоминали переливающиеся огоньки в камине. Или рубины. Или — кровь. Да! Красивая была девочка эта Лили Эванс, очень тонкой душевной организации. Про таких говорят — без кожи. Очень ранимая. Даже этот моральный урод, Снейп, при виде её почувствовал себя мужчиной. Это был несостоявшийся союз духовности и рациональности; чувствительности и бесчувствия; огня и льда; чистоты и тьмы. Союз весьма занимательный с любой точки зрения. Только жизнь, в отличие от смерти, несовершенна и идеалов не терпит.

Видишь ли, в конце семидесятых в Хогвартсе ходили упорные слухи о том, что разлюбезный Снейп, эксперимента ли ради, или просто из любви к острым ощущениям, трахается с Малфоем. Такая вот склонность Северуса к чёрной магии не нашла у чистоплюйки-гриффиндорки понимания. Лили Эванс спела лебединую песню, трансформировавшись в Лили Поттер. Всё, что осталось от чувств грифиндорской красавицы к слизеринскому принцу-полукровке — серебрянный патронус: трепетная лань да незаслуженная ею слава искусной зельеварки.

У Софии почему-то защемило сердце.

— Да! — подытожил Темный Лорд. — Ничем другим, кроме отчаяния, невозможно объяснить нелепый союз Паяца и Музы; Сохатого лося Поттера и рыжей лисички Эванс. Чем Огненная Роза была для Снейпа? Не знаю. Не берусь судить. Однако, уверен, она много для него значила. С её смертью живые родники в его душе умолкли навсегда.

— Вы говорите о маме Гарри Поттера с таким сожалением... Раскаиваетесь, что убили её?

— Конечно, раскаиваюсь. Смерть Эванс отняла у меня не меньше, чем у Снейпа. Нельзя убивать детей на глазах матери. Слабая ведьма, наивная до зелени, почти ребенок, глупая девчонка, ничем, кроме цвета волос не примечательная, уделала меня, одного из самых могущесвенных и опытных магов! Вся моя многомудрая, затейливая, долгосплетаемая Тьма потерпела поражение. Даже самая чёрная магия бессильна перед животворящим светом женской любви. Что ещё добавить? Никто из умерших той ночью не страдал. Страдание — удел живых. А Авада Кедавра милосердна. Однако, — взглянув на часы, поднялся Тёмный Лорд, — я заговорился. Скоро ужин. Нагайна проводит тебя в твою комнату. Увидимся, племянница.