Чудовищная книга о чудовищах (гет)

Когда однажды утром пришло письмо с вызовом в министерство, портрет Беллатрисы Лестрейнж был завершен, и я со дня на день ожидала покупателя, поэтому такое приглашение меня откровенно напугало.

На дворе наступил сентябрь — я ровно полгода не выходила из дома. Чтобы там ни говорила Беллатриса, мне в этом не было никакой надобности. В здании министерства на меня обрушилась лавина людей — бегущих, снующих, ужасно раздражающих и заглушающих мысли своим бесконечным гомоном. Безумно хотелось пальнуть в толпу бомбардой, лишь бы они заткнулись. Странно, такое желание больше пошло бы Белле — наверно это просто с непривычки.

Набитый и пропахший потом лифт дотянул меня до Отдела Тайн, в котором меня и должны были встретить. «Отдел Тайн» даже звучит жутковато, но это же не аврорат, а значит, про Беллу никто не знает, и бояться нечего. Я смело постучала в черную блестящую дверь.

— Здравствуйте, я Алиса...

— Знаю, знаю. Вы что-то опаздываете, юная мисс, — в небольшом зале, похожем на читальный, сидел старичок лет восьмидесяти, совсем седой и ссохшийся, как изюм. — Мы вызвали Вас не просто так.

Да я и так поняла.

— Как вы относитесь к тому, чтобы писать портреты Пожирателей Смерти?

Сердце в пятках — как я могла попасться? Никто ведь не знает. Что же теперь будет? Меня лишат права заниматься живописью или вообще посадят?

— Что вы имеете виду? — ничего умнее, чем состроить непонимающую физиономию, я не могла придумать.

— Мы хотим сделать вам заказ, — кажется, я вспомнила, как дышать, — сразу на несколько портретов и все — Пожирателей Смерти. Самых опасных и безжалостных бойцов армии Темного Лорда.

— Зачем вам они?

— Мы хотим создать что-то вроде книги для истории, для наших потомков. В ближайшие лет сто эта книга никогда не покинет закрытой библиотеки Министерства.

— Кого именно надо рисовать?

— Вы согласны?

— Сколько вы будете платить?

— Пятьсот галеонов за картину. Но сдавать вы их будете полным комплектом, а не по одной.

— Почему?

— Так удобнее наносить специальные заклинания — на всю книгу сразу.

Пятьсот галеонов за картину — весьма неплохо, тем более, если заказ большой, можно долго не беспокоиться о деньгах.

— Я согласна, но мне нужен аванс. И сколько их, в конце концов?

Старичок призадумался: считал видимо. Хорошо хоть пальцы не загибал, иначе я бы не выдержала и рассмеялась.

— Запоминайте, а лучше записывайте, юная мисс. Беллатриса Лестрейнж, Рудольфус Лестрейнж, Бартемиус Крауч-младший, Рабастан Лестрейнж.

Две тысячи галеонов, четверо, никаких проблем, тем более Белла у меня уже есть, и искать воспоминания о ней не надо.

— Аванс мы вам вышлем почтой. Думаю, с поиском образов у вас не должно возникнуть проблем: ваш отец и его друзья с радостью помогут вам в этом.

Я даже не помню, как добиралась домой. Все-таки подобные столпотворения сводят меня с ума. Перед глазами до сих пор стояла мешанина бессмысленно сочетающихся мазков из людских лиц, одежды и окружающей все отвратительной грязи. Хотя, может быть, мне это всё просто мерещилось. В окошко на кухне стучалась сова, наверное, уже давно. В конверте был аванс и срок сдачи заказа — полгода.

Я не очень долго думала, у кого взять необходимые воспоминания. Гораздо сложнее было перебороть стеснительность и написать, попросить его о помощи. Я уже второй час сидела за столом, пытаясь хотя бы начать письмо.

«Дорогой Гарри», — какой он мне дорогой? Это слишком фамильярно.

«Дядя Гарри»! — нет, дядя из него никакой, он даже на моем дне рождения ни разу не был, какой он дядя?

«Уважаемый Мистер Поттер», — как будто я письмо из Хогвартса пишу.

Нет, все не то...

— Привет, красавица, что, пишешь любовное письмо? — Сириус Блэк сидел в кресле напротив нарисованного камина и нагло улыбался. Нагло и очень обворожительно, — кто же мой соперник, если не секрет?

— Гарри Поттер, — Сириус даже пролил на себя бокал с огневиски, которое, кстати, я рисовала специально для него.

— Алиса, — начал он неуверенно, — мне, конечно, сложно судить, и я сам далеко не мальчик, хотя на картине твоими стараниями получился превосходно, — он откинул назад челку и улыбнулся, — но Гарри вряд ли тебе подходит: у него прекрасная жена, ты училась на одном курсе с его детьми, и он лысеет. Алиса, ты понимаешь, лысеет! Как ты могла в него влюбиться?

Какая паника! Если бы я не знала, что он несерьезно, подумала бы, что Сириус и вправду в меня влюблен. Это, конечно, не так, просто каждый по-своему избавляется от скуки.

— Сириус, милый, это не то, что ты подумал, — я закатила глаза и прижала руки к лицу. Я играю по правилам. — Я сейчас всё объясню.

— Хорошо, дам тебе шанс.

— На самом деле мне надо его кое о чем попросить, но я не знаю, как написать. Черт, да я даже не знаю, как к нему обратиться.

— Он же вроде не менял имя? Обратись к нему «Гарри».

— Думаешь, это не будет слишком?

— Слишком как? Твой отец его друг, ты нарисовала для него всех нас и даже Снейпа. Поверь, солнышко, Гарри будет рад тебе помочь.

Поверив Сириусу, я написала Гарри, предложив ему встретиться где-нибудь и поговорить. На следующий день, когда я рисовала Фреду Уизли метлу, пришел ответ. Гарри предлагал мне приехать к нему в Годрикову Впадину где-то около шести.

Дом Гарри Поттера был довольно большим и очень пустым — я помню это ощущение ещё с детства, когда там была куча его детей и племенников. Сейчас там жили Гарри, его жена и Джеймс, остальные разъехались и создали собственные семьи.

— Здравствуй, Гарри, мне, правда, очень неудобно, но лучше я сразу скажу, что мне от тебя нужно, иначе потом не осмелюсь.

— Алиса, привет, не переживай! Ты так много для нас сделала, поверь, я с радостью помогу тебе.

— Мне нужны твои воспоминания о Пожирателях Смерти, — выдохнула я. — Не обо всех, конечно, только о троих.

Гарри выглядел очень удивленным, казалось, он даже не понимает, о чем я говорю.

— О Мерлин, Алиса, зачем они тебе? Ты что, рисуешь Пожирателей?

— Да, это заказ Министерства. Рудольфус Лестрейнж, Рабастан Лестрейнж и Барти Крауч младший.

— Для чего министерству Пожиратели? Неужели соскучились?

— Нет, Отдел Тайн хочет вставить их портреты во что-то вроде книги.

Поттер нахмурился, потом вдруг рассмеялся.

— Они что решили переиздать «Чудовищную книгу о чудовищах»? Это действительно забавно!

Забавно до дрожи.

— Так ты поможешь мне?

Гарри, конечно, согласился. Принес из кабинета Омут Памяти и стал потихоньку опускать туда серебристые струйки воспоминаний.

Меня всегда удивляло, почему воспоминания могут быть жуткими, грустными, постыдными, а струйки все равно невинно-серебряного цвета. Поттер взял меня за руку, и мы вместе окунулись в эпизоды его детства.

Первыми он показал мне братьев Лестрейнж. Я сразу узнала Отдел Тайн, который за двадцать с лишним лет совсем не изменился, только вокруг было много людей, дети и взрослые, всюду летали лучи заклятий. Каждый луч отражался от выложенных черной плиткой стен зала, в котором мы находились, и освещал всю эту бойню своим светом, раскрашивая в сюрреалистические цвета. Это было бы интересно нарисовать, но люди бы устали драться, и вся красота этого отчаянного Армагеддона пропала. Хотя можно попробовать отразить что-то подобное в маггловской, неподвижной технике.

— Смотри, — Гарри легонько дернул меня за руку, — Видишь, Джинни сдернула с Пожирателя маску? — это Рабастан. Пойдем дальше, только быстрее, пожалуйста.

Рабастан Лестрейнж был худым мужчиной с бронзовыми волосами и тонким носом. Он больше был похож на скрипача, чем на убийцу.

— Прости Гарри, я задумалась, не знала, что ты торопишься.

— Я не тороплюсь, просто здесь, в этот день, умер Сириус, и я совсем не хочу видеть это вновь.

Я, если честно, тоже не хотела бы видеть смерть красавца Блэка, хотя и наслушалась про неё со всеми подробностями от самого Сириуса и Беллы во время их очередной перепалки.

Немного поодаль стоял немолодой мужчина. Он облокотился на полки с какими-то шариками и тяжело дышал — видимо, отходил от заклятия.

— Это Рудольфус — указал на него Гарри.

Старший Лестрейнж был покрупнее и выглядел более внушительно, но и он скорее напоминал рабочего или драконолога. Волосы Рудольфуса были таким же бронзовыми, как и у его брата, а вот нос был сломан, притом несколько раз. Я уже мысленно представляла, как и в каком интерьере писать их портреты, когда Гарри резко дернул меня за руку и мы оказались в какой-то комнате, больше всего похожей на класс в Хогвартсе. Из знакомых мне людей здесь были только МакГонагалл, Гарри и Грюм, на которого отчего-то было наставлено несколько палочек. Ещё был бородатый старик — я его никогда не видела, но несложно догадаться, что это Дамболдор.

— Ну и кто же из них Барти?

— Сейчас поймешь, смотри не отвлекайся, — Гарри указал мне на Грюма, который нервно облизывал губы и смотрел на Дамболдора.

Они все о чем-то говорили, но я не слушала: это не моё дело, и пришла я не за этим, но только даже без слов многое можно было понять. Грюм сильно нервничал, Дамболдор был рассержен, а Поттер напуган. Вдруг случилось что-то странное: Грюм начал меняться, выпал вставной глаз, выросла настоящая нога, нос, волосы, и вот на его месте сидел парень лет тридцати и, плавно проводя языком по верхней губе, ухмылялся в глаза директору. В кабинет вошел Снейп, заставил парня что-то выпить и глаза не-Грюма остекленели.

Ты бы и так сказал им правду. Ты бы обязательно похвастался.