Право на защиту. Гипотеза (гет)

Без четверти четыре.

Гермиона поймала себя на том, что нервно крутит кольца на пальцах, грызет хвостик пера, бесцельно и бестолково листает ежедневник. Да что ж она так волнуется-то? Как... как... как будто перед экзаменом по Зельям! Кто к кому на поклон тут вообще идет?

Она в десятый, наверное, раз достала зеркало. Нет, следы вчерашней пьянки и всегдашней усталости заштукатурены наглухо — и обычной косметикой, и чарами. Потрогала кончиками пальцев волосы — держатся крепко, затянуты в тугой узел так, что даже болит кожа на лбу и висках. Потерла шрамы под рукавом пиджака — чешутся, заразы. Поймала себя на том, что привычно покусывает губы — и снова схватилась за зеркало: не съела ли помаду...

Мартин притих в уголке за своим столом. Он никогда не видел начальницу в таком волнении, и наблюдал за ней с тревогой и настороженностью.

Без десяти. Гермиона побарабанила пальцами по столу, спрятала ежедневник в ящик, достала чистый лист бумаги и свежеочиненное перо. У нее зрело смутное ощущение, что ее разыграли: Снейп — и к ней на консультацию? Да для него же попросить о помощи — все равно что посреди улицы штаны снять. Ладно бы еще он к кому из мужиков записался, хоть бы и к самому председателю, так нет же, невыносимую всезнайку ему подавай.

Одна минута пятого. Мелькнула слабая надежда: может, не придет? Громкий и короткий, как выстрел, стук в дверь убил эту надежду на корню. Гермиона вздрогнула, выпрямилась, поправила академический знак на лацкане и бросила со всей доступной ей деловитой небрежностью:

— Войдите!

Снейп вырос на пороге высоченным просмоленным столбом. Быстро огляделся, ориентируясь в обстановке, и воззрился на Гермиону высокомерно-презрительно, словно не просить о помощи пришел, а тестировать бывшую ученицу на профпригодность. Бывшая ученица ждала, переплетя пальцы, и улыбалась — любой бы назвал эту улыбку чудесно милой, если бы не знал, что она дежурная.

Пауза затянулась. Снейп молчал, а Гермиона просто не хотела ничего говорить, даже здороваться. А чего ему здоровья желать, он, похоже, и так неплохо себя чувствует. Она улыбалась и думала о том, что больше всего на свете ей сейчас хочется, чтобы Снейп развернулся и ушел. К другому адвокату, к Председателю, к Мерлину, к дьяволу — куда угодно. Думала до тех пор, пока Снейп почти незаметно не переступил в пороге с ноги на ногу, и тогда Гермиону осенило: да ему же самому неловко! Он сам не знает, что ему делать, куда смотреть и что говорить! Ну и ничего удивительного, у него вся жизнь — мизантропическое шоу «Пошли все на хрен!», где уж ему уметь с адвокатами общаться...

Про издевательства над потенциальным клиентом Билль об адвокатуре ничего не говорил, да и Кодекс профессиональной этики не содержал на этот счет никаких указаний. Но это же Снейп, ему ответную гадость сделать легко, как высморкаться. Поэтому Гермиона его выслушает, а потом он отправится ровно в том направлении, которое она укажет. И пункт назначения будет очень-очень далеко, босиком не дойти.

Гермиона жестом предложила Снейпу присесть. Он помедлил, будто сомневаясь, но потом пересек кабинет стремительно, как перепрыгнул, уселся и снова уставился своим фирменным инквизиторским взглядом.

— Жалуйтесь, — негромко бросила Гермиона, поняв, что сам он разговор не начнет.

В глазах бывшего профессора мелькнуло непонимание, близкое к растерянности. Но в следующий миг по его губам заскользила усмешка, и он с уничижающей небрежностью бросил на стол Гермионе несколько свернутых трубочкой пергаментов.

Ну, хоть так, подумала она, разворачивая тот, что был с печатями Службы публичного преследования. С документами гораздо проще, чем с людьми...

Содержание пергамента повергло Гермиону в смятение. Она недоверчиво глянула на Снейпа и схватилась за второй документ. Тот оказался еще хлеще. Гермиона ошарашенно покачала головой, вчитываясь в официальные формулировки обвинения: это ж надо было так вляпаться! Это ж где у человека голова! Адреналину по жизни не хватает?!

Впрочем, это все к лучшему.

Гермиона скрутила пергаменты и подняла глаза на Снейпа:

— А чего вы хотите от меня?

Снейп приподнял бровь.

— Разве это не очевидно?

— Вы удивитесь.

Снейп с шипением выдохнул и привычно скрестил руки на груди:

— Я хочу, чтобы вы защищали меня в суде.

Сказал, как приговор вынес. Вот он, момент истины. Давай, Грейнджер. За постоянные издевки и унижение. За презрение. За «Выше ожидаемого» по Зельям. За Гарри, за Рона, за Гриффиндор, за Дамблдора, за маму, за папу, за бабушку, за розового слоника... За черную неблагодарность!

— Сожалею, сэр, но вы обратились не по адресу.

— Простите? — Снейп озадаченно мигнул. — Вы адвокат, если я не ошибаюсь?

— Не ошибаетесь, — давай, Грейнджер, давай, не стоит его жалеть даже самую малость! — Но я не работаю по делам такой категории.

— Какой — «такой»?

— Преступления против государства. Я работаю с частным правом, сэр. Публичное обвинение по делам особой тяжести — не мой профиль. Вот надо вам будет принагнуть кого-то на деньги, тогда милости просим, оформлю в лучшем виде...

— Словечки у вас... «принагнуть»...

— Профессиональный сленг, уж извините.

Снейп бросил на Гермиону дикий взгляд, и ей показалось, в этом взгляде была откровенная паника.

— Я понимаю, сэр, что дело серьезное, и без адвоката вам не обойтись. Могу посоветовать мистера Эдварда Эйдли, он специализируется на обвинениях в особо тяжких преступлениях и сможет оказать вам квалифицированную помощь. Его кабинет напротив.

Казалось бы, чего понятнее? Идите, Северус Снейп, берите свои проблемы и идите с ними хоть в кабинет напротив, хоть за угол и направо, главное — никуда не сворачивайте... Но Снейп не сдвинулся с места.

— Мне не нужен другой адвокат.

Да что ж ты будешь с ним делать!..

— Сэр, — Гермиона неконтролируемо сорвалась на тон «для упрямых дебилов». — У вас не та ситуация, чтобы потакать собственным прихотям. Вам нужен специалист, которым я не являюсь. Я не приму от вас поручения, потому что не имею права браться за дело, по которому не смогу квалифицированно сработать.

Снейп как-то весь потемнел, и Гермиона непроизвольно проверила, на месте ли палочка — вдруг начнет со психу заклинаниями швыряться.

— Не увиливайте, мисс Грейнджер. Восемь лет назад вы прекрасно сработали по аналогичному делу.

А, ну тогда понятно все.

— Восемь лет назад было восемь лет назад, — отрезала Гермиона. — Сейчас я руководствуюсь законодательством об адвокатуре, и оно содержит прямой запрет на принятие поручения в таких условиях. Мой статус и моя репутация еще дороги мне, и я не хочу портить их о ваше дело, уж простите за прямоту. Ваша проблема вне моей квалификации.

Снейп ехидно скривился:

— Что я слышу! Мисс Я-знаю-все расписывается в своей некомпетентности!

Ах ты!..

Гермиона неожиданно для самой себя рассмеялась:

— Старо, сэр, уже не работает! Мисс Я-знаю-все, может, всего и не знает, но зато очень хорошо знает закон. И коль уж скоро вы к ней обратились, примите добрый и, заметьте, бесплатный совет: обратитесь к специалисту. Не вредите сами себе, «поцелуйные» дела — не поле для рискованных экспериментов.

— Ваша квалификация меня вполне устраивает, и я согласен на риск. Я поручаю вам ведение моего дела.

Вот тут Гермиона начала злиться: он что, английского языка не понимает? Или от страха мозги отшибло?

— Не путайте поручение и приказание, я птица вольная, куда хочу, туда и лечу. Вы можете быть согласны на что угодно. Я не согласна. Читайте по губам, сэр: я не приму поручение!

— Вы не имеете права.

И снова ей почудилось, что в голосе Снейпа прозвучала беспомощность отчаяния.

— Не имею. Не имею права принимать на себя защиту, с которой не справлюсь. Поступить так — значит заведомо обречь вас на обвинительный приговор. Если бы вы стремились в страстные объятия дементора, к адвокату не обратились бы, верно?

— Двойная оплата.

— Нет.

Снейп откинулся на спинку стула, глянул угрожающе.

— Это ваше последнее слово?

— Последнее слово у подсудимого, а мое слово — окончательное.

Гермиона забеспокоилась. Ну чем он может угрожать? Нажаловаться Председателю? Даже если Мартин не сообразил записать разговор, Председатель поддержит формулировку отказа. Стукнет в Квалификационную коллегию? Они будут на стороне Председателя, и дисциплинарное производство не возбудят никогда.

— Ну что ж, мисс Грейнджер, вы меня сами вынудили.

Он быстро поднялся.

Ну точно, к Трумэну попрется. Пускай, хоть к Трумэну, хоть к черту на рога, лишь бы сгинул уже с глаз, всю карму перепортил своими наездами...

Но Снейп не ушел. Снейп достал палочку. За его спиной молча поднялся Мартин, и палочка помощника была направлена Снейпу в затылок.

— Я, Северус Тобиас Снейп, реализуя свое право на защиту, поручаю...

Волшебная палочка описала дугу. Застыв от ужаса, Гермиона следила, как перед ней скручивается зеленая полоса Нерушимой клятвы.

— ... адвокату Гермионе Джейн Грейнджер, реестровый номер семь...

Полоса рванулась к левому запястью, Гермиона шарахнулась, пряча руку за спину. Мартин схватил со стола чернильницу и запустил в Снейпа, чтобы отвлечь от заклинания, но промахнулся: керамическая чушка хряснула о стол Гермионы и взорвалась черными брызгами.

— ... защиту моих прав и свобод всеми доступными ей способами во всех судебных, административных и иных учреждениях и организациях...

Мартин перелез через стол и бросился на Снейпа, но поздно: формула заклинания была завершена. Зеленая змея Клятвы обвилась вокруг Гермионы, тщетно пытающейся увильнуть, и вцепилась в запястье; Гермиона рефлекторно затрясла рукой, шрамы Круговой поруки полыхнули огнем, заставив закричать от боли.

Мартин и Снейп катались по полу, и помощник буквально рычал от натуги и бешенства. С грохотом распахнулась дверь, наподдав Мартина пониже спины.

— Едрить твою Моргану! — охнул Ди Трой и одним движением расшвырял дерущихся по углам кабинета. — Грейнджер, что у тебя тут...

Сидя у ножки стола, Гермиона подняла на него залитое слезами лицо. Вокруг ее запястья медленно угасало зеленое свечение.

— Оригинально у вас тут с клиентами обращаются... — прохрипел Снейп, отряхивая мантию.

— Заткнись, чучело! — рявкнул Ди Трой и бросился к Гермионе. — Кто тебя? Этот?

Он кивнул на Снейпа. Гермиона уткнулась лбом в цветастый балахон и разрыдалась.

— Убью... — тихо рыкнул Ди Трой, прижав ее к себе. — Ты покойник, мудила.

Гермиона помотала головой, всхлипнула, поглядела на Снейпа через плечо Ди Троя:

— Вы дурак. Вы только что подписали себе смертный приговор.

Снейп скептически скривился, покосившись на Ди Троя.

— И мне заодно...

Мартин, как пострадавший за безопасность и профессиональную честь начальницы, получил отгулы и был отправлен отдыхать. Домой Гермиона вернулась в сопровождении Ди Троя, разбитая и напуганная.

— Может, останешься? — робко спросила она перед дверью квартиры.

Великан с сожалением развел руками:

— Прости, мать, не могу. Это у меня вчера было пусто, а сегодня так густо, что ложка стоит. Дай Мерлин к утру управиться...

Да, конечно. Не работа — вечный горячий цех, никогда не знаешь, что и откуда прилетит.

— Не дрейфь, Грейнджер. Ты умница, ты сможешь. Салют!

Уже подняв палочку для аппарации, Ди Трой добавил:

— Хотя я за такой кошмар тоже не взялся бы добровольно...

Что и требовалось доказать.

Гермиона еле набралась сил, чтобы поднять свою палочку и снять охранные чары — такие защищали жилище каждого адвоката, и в случае вторжения сигнал тревоги шел напрямую дежурным Аврората. Первое время после получения статуса Гермиона хронически забывала снимать «охранку», и «мальчики по вызову» приезжали к ней чуть не каждый вечер. Поначалу злились, но потом просекли свою выгоду: Гермиона кормила прожорливую ораву яичницей и поила чаем, что на суточном дежурстве было весьма и весьма кстати.

Заперев за собой дверь и навесив чары обратно, Гермиона опустилась на пол прямо в прихожей. Напротив висело зеркало. Машинально взглянув на себя, она удрученно вздохнула: грим смылся слезами, и зареванная усталая физиономия с опухшими глазами и красным носом предстала во всем своем великолепии.

Вот не зря Трумэн, как попугай, твердит о недопустимости эмоций в юриспруденции. С чего, собственно, такой аллес капут случился? А все с того, что она, Грейнджер, как окрысилась на Снейпа сто лет назад, так и не смогла успокоиться. Если бы не эта яростная антипатия к человеку, которого когда-то открутила от Азкабана, Гермиона приняла бы поручение. Да, дело — кошмар и ужас, но бывало и не такое. Чего только не бывало... А не справилась бы — плохо, но не фатально.

Зато теперь полные дырки огурцов: право на защиту, дело по публичному обвинению в государственной измене, и ни охнуть, ни вздохнуть. Не осилишь — крышка. В прямом смысле — сосновая. Ну или дубовая, смотря из чего гроб колотить будут.

Гермиона на четвереньках подползла к зеркалу, оттянула пальцами веки.

— Ну и рожа у тебя, Грейнджер, — сообщила она отражению. — Ох, рожа... Волдеморт бы обзавидовался.

Зацепив сумку, Гермиона поползла в комнату, которая выглядела под стать хозяйке: разворошенный диван с грудой одежды на спинке, на ковре скомканный плед и подушка со старыми желтыми пятнами от пота, горы книг, терриконы пергаментов, кучи перьев...

— Жалкое зрелище... — выдохнула Гермиона, падая лицом в подушку.

Надо что-то менять. Давно пора. Так жить нельзя, а не так почему-то не получается. Замуж выйти, что ли? А то притащишься на последнем издыхании, и даже труповозку никто не вызовет, пока не завоняешь. Да, хорошая идея. Дело за малым: найти такого ангела, кто вытерпел бы адвоката Грейнджер больше трех дней и не задушил ее во сне. Ну или такого черта, кто сможет остаться в живых сам. Предприятие безнадежное, поскольку подобные экземпляры — натуральный святой грааль: никто их не видел, но ходят слухи, что они есть. По части несуществующих животных — это к Луне. Гермиона Грейнджер рациональна, как туалетный ершик, а где вы видели прекрасных принцев с туалетными ершиками под мышкой? Нет, это фантастика...

Ну хорошо, социальный статус пока не чешется, и менять его — идея вовсе не хорошая. Может, переехать? Гермиона перевернулась на спину, закинула руки за голову. Переехать... нет уж, лучше сразу поджечь квартиру, мороки меньше.

Ладно, зайдем с другой стороны. Если хочешь что-то поменять, начни с себя. И чего бы в себе такого поменять? Две руки, две ноги, голова, все положенные выпуклости и впуклости... Что тут изменишь так, чтобы кардинально? Если только постричься... Или покраситься... Или и то, и другое... Одна проблема — для этого надо собираться в горсть и тащиться к парикмахеру, но отскребать себя от пола совсем не хочется.

Гермиона повозилась, стягивая пиджак, швырнула его на диван. А кто сказал, что надо непременно куда-то идти? До камина можно и доползти, даже по-пластунски. И парикмахера искать не обязательно: в конце концов, Зелья она сдала на «ВО», так неужели сама себе краску забодяжить не сможет? Чай, невелика премудрость. А стричься и вовсе ни к чему, так сойдет.

Все так же на четвереньках Гермиона переползла комнату и сунула голову в камин. В нос немедленно набился пепел, а в уши ввинтился пронзительный детский вопль.

— Гермиона! Ты ли это?

Джинни обернулась в неподдельном изумлении. На руках у нее копошился крошечный орущий комочек.

— С утра была я, но сейчас не уверена.

— Куда ты пропала? — Джинни изо всех сил старалась перекричать ребенка. — От тебя кроме рождественских открыток три года ни слуху ни духу. Что-то случилось? Может, войдешь?

— Не... Джин, у тебя краска для волос есть?

Глаза Джинни снова расширились:

— А тебе-то зачем?

— На хлеб намажу, паштет кончился.

Поттер-младший наконец-то изволил взять пустышку и замолчал. Джинни, облегченно вздохнув, уложила его в кроватку и снова внимательно посмотрела на Гермиону.

— Что с тобой? У тебя глаза бешеные...

— Ты бы свои видела. Какой это у вас? — Гермиона кивнула на ребенка. — Третий?

— Второй, — укоризненно покачала головой Джинни. — Ты даже разговаривать стала по-другому...

— На кокни, что ли?

— Да нет... Как будто кругом враги, а ты в одиночестве держишь оборону.

— Когда в одиночестве держат оборону, произносят совсем другие слова — те, которые при детях не рекомендуется... — Гермиона поморщилась, стоять перед камином на карачках было неудобно. — Так что там с краской? Есть?

Джинни пожала плечами:

— У меня, как в Греции, все есть.

Она ушла наверх, а Гермиона с опаской поглядывала на малыша в кроватке: а ну как опять разорется, что тогда с ним делать? Мерлин миловал, и Джинни вернулась раньше, чем дите решило напомнить о своем существовании протестующим визгом.

— Держи, — Джинни сунула Гермионе несколько пакетиков и метнулась к ребенку. — Хочешь посветлее, сыпь хны побольше, хочешь потемнее — басмы.

— Разберусь, спасибо! — и Гермиона поспешно ретировалась задом, боясь оглохнуть от детских криков.

Сидя на ковре перед камином, она глядела на пакетики с краской и кусала себя за палец. В ушах еще звенело от воплей младшего сына Гарри. Права была Джинни, что уж там. Действительно, три года дежурные открытки на Рождество и дни рождения. Хотя чего проще — сунуться в камин и переброситься парой слов... Нет ведь, сподобилась, только когда что-то понадобилось.

А с другой стороны... А с другой стороны, сами оглохли, онемели и камины отключили? Хотите пообщаться — ну так выходите на связь, если вам это важно, если вам это нужно! Ну сами суньтесь в камин, отправьте сову, зайдите на огонек! Замотались, забыли, заняты? А почему тогда виновата Гермиона? Им можно замотаться и забыть, а ей нельзя?

— Всем можно, а мне нельзя? — громко спросила она у пакетика с хной и подумала, что дошла до последней ручки: с неодушевленными предметами разговаривает.

Потом сама с собой беседовать начнет, а там и до мозгошмыгов недалеко...

Как там Джинни сказала? Посветлее — больше хны?

Из недр кухни Гермиона выволокла запыленную кастрюлю, которой не пользовалась, кажется, никогда. В старом, едва не школьных времен, журнале откопала руководство к действию — правда, полагалось оно к магическим краскам, но какая, к Мерлину, разница? Краска — она краска и есть.

Журнал утверждал, что, если взять две части охры и одну ультрамарина, то можно стать золотистой блондинкой. То есть это две части хны и одну басмы. Отмерив порошки, Гермиона высыпала их в кастрюлю, залила горячей водой и по-турецки уселась рядом на полу.

Вот ведь чуяла всеми местами, что ничего хорошего Снейп с собой не принесет. О, этот человек на мелочи не разменивается: если уж грешить, так с размахом, с огоньком. Измена родине, подумать только! Ему что, адреналина не хватает? На кой черт ему... Хотя стоп. С чего она взяла, что Снейп виновен в том, что ему инкриминируют? Что это не подстава и не подлог?

А если он невиновен, то возникает простой и неразрешимый в своей простоте вопрос: кому выгодно? Кому до обморока надо, чтобы бывший Пожиратель Смерти был зацелован дементором? Да всем! Удивительно только, что при таких раскладах Снейп все еще на свободе и портит жизнь простым адвокатам.

Кашица в кастрюле фыркнула. Гермиона уставилась на нее недоверчиво, не совсем понимая, как эта сочная болотная зелень может дать золотистую блондинку или другую какую шатенку. Но печатному слову Гермиона привыкла верить, и потому, раздевшись до нижнего белья, приступила к действу. Кисточки у нее в хозяйстве не оказалось, пришлось трансфигурировать из первого попавшегося под руку пера. Зачерпнув болотной каши, Гермиона принялась смазывать голову энергично, как намыливала.

Разваливать дело надо до суда, однозначно. Чтобы на предварительное слушание оно поступило в виде груды никак не согласующихся друг с другом бесполезных бумажек. Любимая фишка — выехать на пороке доказывания? Но для того, чтобы обвинение в государственной измене было предъявлено, доказательная база должна быть такая, чтобы на ней муха не сидела, а если и сидела, то в тапочках. Это вам не послевоенные процессы, народец теперь пошел ученый, вдумчивый. Это вам не столовое серебро при разводе делить...

Волосы потяжелели и противно слиплись. Журнал предписывал теперь замотать их полотенцем и держать полтора часа. И золотистая блондинка готова. Тупая, как единственный ножик на кухне.

Придерживая рукой шаткий тюрбан на голове, Гермиона вытряхнула из сумки снейповские пергаменты. Взгляд заскользил по тексту, привычно останавливаясь на узловых деталях: следователь, основание возбуждения уголовного дела, квалификация... Когда дело дошло до описательной части, Гермиона забеспокоилась: Мерлин раздери, инструкция по окраске волос в журнале длиннее! И опять же, мильпардон, государственная измена и шпионаж? Вы уж определитесь, одно или другое!

Гермиона бросилась откапывать в залежах официальные комментарии к Уголовному уложению магической Британии. Полотенце на голове покосилось и съехало, но ей было уже не до полотенца: когда косяки начинаются с квалификации преступления, от остальных частей состава ничего разумного можно не ждать. Ну так и есть! В трехлетней давности Постановлении Визенгамот английским по белому разъяснил, что шпионаж является одной из альтернативных форм государственной измены.

Удовлетворение длилось несколько секунд: а что это дает? Только основание для отправления дела на доследование. Оно в таком деле ни за каким чертом не нужно, а то ведь доследуют, и мало не покажется.

Стянув с головы съехавшее полотенце, Гермиона отправилась к зеркалу — оценить результат. Что случилось с волосами, она не поняла, но на золотистую блондинку это было мало похоже. Цвет не изменился, только утратил характерный коньячный оттенок, будто голову окунули в глинистый раствор.

Сунув пергамент под мышку, Гермиона взяла журнал, проверить. Да нет, вроде все правильно сделала... Ну, видимо, блондинка — это и впрямь состояние души: если мозгами не тянешь на столь высокое звание, то никакая краска не поможет. Зато если смешать охру и ультрамарин в равных частях, можно получиться светлой шатенкой. Не комильфо, конечно, но гораздо лучше, чем этот колер детской неожиданности.

Заварив очередную кашу, Гермиона, кривясь, нашлепала ее на голову и снова замотала волосы полотенцем. Мерзостная жиделяга текла по вискам и норовила забраться в уши, как ее ни промакивай. Волосы стали еще тяжелее, шея заболела моментально.

Короткая описательная часть, слишком короткая. Что такое преступление? Это общественно опасное уголовно наказуемое деяние. Сиречь действие. В составе государственной измены действиями будут передача, собирание, похищение или хранение сведений, составляющих государственную тайну. Гермиона снова впилась взглядом в обвинительное заключение. Етитская сила, все как в плохом детективе: секретные разработки Отдела Тайн всплыли не где-нибудь, а в России. И из этого следует, что Снейп нашпионил. Мерлин, да о проекте ОТ по воссозданию хроноворота не знают только слепоглухонемые декомпенсированные идиоты! Секретность на уровне «заходи, кто хочет, бери, что хочешь»! Обоснование на уровне фантастики: раз всплыло там, значит, информацию сперли и передали, а раз сперли и передали — значит, это Снейп. Железная логика.

Ну хоть похищение не пришили — на чашу весов обвинения падает то, что Снейп имел доступ к проекту в качестве консультанта. Можно подумать, он там один имел доступ... Хранение тоже додумались выкинуть, и на том спасибо. Имеем усеченную диспозицию — собирание и передача. Собирание под вопросом, ибо Снейп имел доступ к информации и поневоле ею обладал. А доказательная база по передаче исчерпывается домыслами и притянутыми за уши предположениями.

Гермиона довольно рассмеялась: и правда, не так страшен Волдеморт, как его физиономия. Государственная измена, преступление особой тяжести, подстражное «поцелуйное» дело, а на поверку — сплошная профанация. Что-то Служба публичного преследования совсем разболталась, не объебок смастерила, а беспомощную ерунду. Если б в гильдии кто-нибудь вздумал на таком уровне составлять процессуальные документы, летел бы наперед собственного визга аж до «Дырявого котла». Даааа, такое фуфло развалить — много труда не надо, халтура какая-то...

Для того, чтобы стать светлой шатенкой, полагалось держать на голове компресс два часа. Гермиона глянула на ходики: наверное, семь минут погоды не сделают. Ну, была не была. Она снова подошла к зеркалу, размотала полотенце... и с интересом уставилась на лимонно-желтые пятна, коричневые разводы и рыжие подпалины. Может, не зря Снейп поставил ей «Выше ожидаемого» вместо «Превосходно» по Зельям? Не золотистая блондинка, не светлая шатенка, а грюмошмель в период линьки. Погрозив пальцем своему отражению, Гермиона снова взялась за журнал. Хватит полумер. Меняться — так меняться.

И она снова засыпала в кастрюлю порошки в расчете на брюнетку. Посомневавшись, сыпанула басмы побольше, чтоб наверняка. Чтоб почерней. Каша получилась такая густая, что вместо кисточки пришлось использовать ложку. Для получения радикального черного цвета полагалось морить волосы под компрессом три часа. Опять водрузив на голову полотенце и держа его уже обеими руками, Гермиона вернулась в комнату и уселась на пол, прислонившись затылком к дивану — иначе казалось, что шея вот-вот переломится от тяжести. Кое-как устроившись, снова взялась за пергаменты.

Все хорошо, и следователи СПП — убогие лохи, даже заказуху толком состряпать не могут. Но Снейп не арестован, и списывать это на непрофессионализм публичников вряд ли стоит. Ну не совсем же они идиоты. Понятное дело, если обвинение склеено жидкими соплями, выбирать меру пресечения в виде заключения под стражу — верх юридического неприличия. А хотя... может, и не верх. Пока дело обрастает бумажками, пока ходит по инстанциям, подозреваемый может сам уйти куда угодно, и даже заклятие невыезда не помеха, было бы желание. Вот, и почему, спрашивается, Снейп на свободе?

Под ложечкой нехорошо заныло. Где-то подвох. Где-то точно подвох, иначе и быть не может. Гермиона медленно, даже с опаской разворачивала свиток: описательная часть, мотивировочная... «...на основании вышеизложенного следует квалифицировать совершенное деяние...», «и назначить наказание в виде...»,

— Ииииииии, — с присвистом вдохнула она, почувствовав, как зашевелились волосы под тюрбаном.

«Учитывая чистосердечное признание и помощь следствию, считаю необходимым применить меру пресечения в виде заклинания невыезда до вступления в силу приговора суда».

Охренеть. Нет, ну каков гад! С хрена ли он поперся к адвокату, если чистосердечно во всем признался?! С хрена он вообще признался?! Из ума выжил или жизнь не дорога?! Вот и что теперь с этим роскошеством делать?!

Козел, дурак, скотина, урод, мерзавец, подлюка, гад подколодный, сальноволосый ублюдок, мразь!!!

Снейп, одним словом.

Гермиона отшвырнула пергамент, бросилась к зеркалу, сорвала с головы полотенце... и в испуге оглянулась: кто здесь? Из зеркала на нее смотрело странное существо: с ее телом, в ее белье, но с головой полосатой гиены. Одно ухо зеленое, другое синее, макушка цвета индиго, черные полосы с изумрудными вкраплениями, и ультрамариновые потеки по всему лицу.

— Епонские стулья, Грейнджер, что это?!

— А, Ди... — Гермиона невозмутимо обернулась к голове Ди Троя, торчащей из камина. — Заходи.

Она поскребла фиолетовый висок, пнула лежащий на полу пергамент и пошла перекрашиваться.