Деньги правят миром или Власть - гоблинам! (джен)

* * *

Кабинет директора Хогвартса

* * *

Как всегда 1-го сентября заместитель директора Хогвартса, получив сообщение, что Хогвартс-экспресс прибыл в Хогсмид, поднялась в кабинет директора, чтобы взять Распределяющюю Шляпу. Но в этом году артефакта, зачарованного ещё Основателями, не оказалось на привычном месте — на одной из открытых полок возле жёрдочки Фоукса.

— Альбус, — слегка дрожащим голосом произнесла Минерва МакГонагалл, глядя на то, какое количество чар — включая и Заглушающие — директор снимает с одного из шкафчиков своего кабинета. — Что это?

— Я не "это"!— возмутилась такому обращению Распределяющая Шляпа.— Не надо мне хамить, дамочка!

— Это Распределяющая Шляпа,— объяснил очевидное Дамблдор, смотря на артефакт как-то по-особенному безнадежно и обреченно.— Мы наконец-то ее починили...

— Нравится мне твое "мы", старик!— фыркнула Шляпа, выгибая тулью высокомерно и презрительно.— Не примазывайся к чужой славе! Это я, устав просить ваше склерозное директорство, сама позаботилась о пластической операции для себя любимой!

Некоторое время царила тишина, прерываемая маломузыкальными подвываниями Шляпы.

— Вот видишь, Минерва, это только внешнее изменение, она полностью готова к работе!— Дамблдор постарался ободряюще улыбнуться своей подчиненной, но мычащая что-то заунывное Распределяющая Шляпа весьма отвлекала его от этой нелегкой процедуры.

Так что МакГонагалл весьма скептически посмотрела на эту пантомиму, но все же, тяжело вздохнув, взяла на руки артефакт, чтобы вынести его в Большой Зал.

— Нааастааало время моооего Дееее-йее-бюуута!

Альбус покачал головой. Контроль над ситуацией медленно, но верно уплывал из его рук.

* * *

Большой Зал, стол Рэйвенкло

* * *

— Готов к новому учебному году, Гархольд?— спросил Терри, выглядывая из-за обложки книги.

— А у меня есть выбор?— вскинул бровь гоблин, откидываясь назад и печально оглядывая пустые тарелки, на которые проголодавшиеся в дороге дети смотрели весьма хищно. Или преподаватели абсолютно не думают о правильном питании подрастающего поколения магов, либо в доле с продавщицей сладостей. По его мнению, это было прямым издевательством над детьми — и причиной начать не совсем безнадежное дело в суде...

Поймав себя на мыслях о правильном составление жалобы в Попечительский Совет, Гархольд слегка хмыкнул. Да, летняя работа в отделе Ранкорна оставила свой неизгладимый след.

— Этот год будет явно повеселее прошлого! У нас в этом году весьма интересный преподаватель по ЗоТИ,— продолжил разговор Бут, переглядываясь с Майклом. Зеленоглазый четко ощутил, что насмешливо улыбающийся Корнер уже успел поделиться с однокурсником подробностями их совместного похода в "Флориш и Ботс".— Судя по газетам, он весьма неплохой маг. Хотя, увидев его в живую, я лишний раз убедился в том, что у моей тетушки гипертрофирован материнский инстинкт! Она в него...

Терри дернул плечом в сторону преподавательского стола, где Локхарт поправлял кудри в отражении серебряного бокала. Надутые губки "звезды" и вправду делали красавчика весьма похожим на большого ребенка. Этакого эльфенка с бездонными голубыми глазками и золотыми кудрями.

— Она в него по уши влюблена!— передернулся Теренс, продолжая разговор о своей тетушке.

Гархольд на этот монолог только недовольно скривился. Воспоминания о первой встрече с "великим и прекрасным" Гилдероем Локхартом были весьма неприятными. В Клане гоблины весьма редко даже просто касались друг друга, что уж говорить о более тесных прикосновениях! Например, легкий хлопок по плечу — знак покровительства или принятия предложения о дружбе, рукопожатие — знак заключенной сделки, прикосновение лбов — принятие гоблина в семью или переложение обязанностей. Конечно же, гоблины, вращаясь в человеческой среде, во время общения с магами Поверхности, использовали и их жесты — пожимали ладонь при знакомстве, целовали руку даме, но это были единичные случаи! Так вот, возвращаясь к теме, столь плотный контакт, как при объятиях, был позволен лишь семье Зеленоглазого, так что Локхарт, ворвавшийся в личное пространство мальчика, заранее был отправлен юным гоблином в список грубых, навязчивых и попросту отвратительных ему существ. Из-за шока он даже отреагировал на мага далеко не сразу! Сэмюэль бы его изрядно пропесочил из-за этого удара. Но все равно, на весьма неуклюжую походку Локхарта, выдающую, что неуклюжий удар все же достиг цели, мальчик смотрел весьма и весьма радостно.

Может, хоть осознает, что не стоит хватать честных гоблинов! Хотя в человеческую разумность Гархольд практически не верил.

— Какой-то он странный для героя,— нахмурилась Лайза, переглядываясь с Мэнди и Падмой. Последняя девочка на втором курсе — Мораг, которую все-таки допустили до Приветственного Пира, сейчас радостно смеялась вместе с Иванной, практически в начале стола Рэйвенкло.— Нет, в его книгах, конечно, нет прямых упоминаний о его физической силе и магической мощи, но столь оригинальный в решениях маг, по моему мнению, все же должен хранить на челе отпечаток своего гигантского интеллекта.

Индианка на это согласно кивнула, откидывая за плечико иссиня-черную прядь волос. Еле слышно звякнули многочисленные браслеты, которыми были унизаны смуглые руки девочки.

— Кости сказали сестре, что в нем все же есть один скрытый талант,— проговорила она, пристально смотря на Зеленоглазого своими бесконечно-черными глазами. Голос Падмы Патил лился как тягучий мед, и Гархольд удивленно осознал, что почти наслаждается его звучанием.— А я видела, что он принес с собой беду. Странные слова сказала мне кровь...

Прерывая речь индианки, в Большом Зале разнесся звон хрусталя. Директор Дамблдор ударом по своему бокалу призывал всех к тишине.

— Мы еще поговорим, сын народа Подземелий,— прошептала Падма, склоняясь к самому уху Зеленоглазого. Его мгновенно окутал аромат пряных индийских специй, сброшенной змеиной кожи и слегка подсохшей крови. Странный запах, запах, столь чуждой человеческой девочке, что он поставил Гархольда в тупик.

— Поговорим,— кивнул он, непроизвольно нащупывая рукоять секиры и настороженно глядя на Патил.

— Что ж, раз вы все готовы, пусть начнется Распределение,— важно выронил Дамблдор, вновь опускаясь на свое место.— Минерва, пожалуйста!

Профессор МакГонагалл в своей неизменной изумрудной мантии, чей оттенок мог бы весьма смутить того, кто не знал о факультетской принадлежности заместителя директора, двинулась к дверям Большого Зала.

— Смотрите-смотрите,— недовольно протянул Луг, оглядывая свою пустую тарелку весьма и весьма жалобным взглядом.— В первый раз после собственного Распределения это еще интересно. В пятый — просто бесит. Я хочу есть!

В Зал вошли будущие первокурсники, сгрудившись за спиной профессора МакГонагалл. Двигающаяся перед ними женщина необыкновенно походила на важную кошку с котятами.

— О, еще один Уизли,— протянул Энтони, выискивающий в толпе своих знакомых. Он кивнул в сторону маленькой девчушки, и вправду обладающей примечательной шевелюрой.— Точнее, еще одна из них. О, Мэнди, твой кузен поступает! Как думаешь, куда он попадет?

Рэйвенкловка недовольно поморщила носик. Она явно не слишком любила своего кузена — Гархольд не раз слышал ее рассказы о маленьком человечке, по рассказам похожим на его братьев пакостностью и чувством юмора.

— С его характером? Дайте подумать,— фыркнула Мэнди.— Ставлю на Гриффиндор!

— Как раз-таки учитывая его пакостность,— улыбнулась Лайза, прикрывая смеющиеся черные глаза пушистыми ресницами.— Я не удивлюсь, если он сделает все, чтобы попасть к нам и снова над тобой издеваться.

— Упаси Беленос!— сделала нарочито испуганные глаза Броклхерст.

А МакГонагалл тем временем уже рассказала маленьким магам, что их ждет, и те крайне напряженно смотрели на Шляпу. На артефакт, кстати, и вправду стоило посмотреть — после прошлогоднего издевательства Гархольда над гардеробом директора Хогвартса она выглядела весьма презентабельно. Блестящая шоколадного цвета тулья, шелковая лента цвета кофе с молоком и вообще весь сияющий ее вид вызывали изрядные пересуды за столами факультетов, да и по ошарашенным лицам профессоров можно было судить о том, что Дамблдор не поспешил за прошедшие полгода познакомить своих подчиненных с новым внешнем видом Распределяющей Шляпы.

Правда, ждать, что от этого она станет хоть немного более хорошей певицей, было, скорее всего, бесполезно. Что и подтвердилось, едва артефакт открыл свою аккуратно подшитую щель:

— Давным-давно, в иные времена,

Когда была я только сшита,

Собрались здесь четыре колдуна,

Чьи имена поныне знамениты.

Носил меня сам Годрик Гриффиндор,

Отважный викинг, сын скалистых фьордов,

Храбрец из первых, воин и любитель ссор,

Бретер из рода древних лордов.

Красотка Хельга Хаффлпафф была умелой,

И ведьмой, и хозяйкой, и женой,

Прекрасной мастерицей делу верной.

Ее я сшита острою иглой.

Ровена Рэйвенкло была их всех умней.

Она любила книги, свитки, предпочтя

Страницы, строчки их общению людей,

Но не было честней ее, коль спросите меня.

Последним был суровый Слизерин,

Искусный маг и хитрый властолюбец.

Холодный лорд, что в стороне, всегда один

Блуждал в тенях забытых улиц.

Они, собравшись раз, здесь, в Хогвартской твердыне,

Пеняя на неопытность юнцов,

Создали школу, что с тех пор поныне,

Зовет детей со всех страны концов.

И каждый сам тогда студентов отбирал,

Ища себе лишь сходные натуры,

По сродству душ, разумности начал,

А не по знатности, иль росту, иль фигуре.

Брал Слизерин таких, как он, искавших власти,

А Годрик воинов, не трусивших в беде,

Ровена — знаний опьяненных страстью,

А Хельга верных и старательных в труде!

Гархольд и Терри, как и в прошлом году, обменялись насмешливыми взглядами, выражая свое отношение к весьма глупым критериям, разделяющим будущих студентов на факультеты. Да и к таланту Распределяющей Шляпы в пении...

— Наверное,— шепнул ему Зеленоглазый.— Так сказывается отсутствие у нее ушей!

Бут хмыкнул и снова уткнулся в страницы своей книги. В этот миг Гархольд пожалел, что оставил свой сборник в багаже, и теперь вынужден выслушивать джазовые завывания Шляпы.

— Но годы шли, и магов стал терзать,

Вопрос один, он их лишил покоя,

Кто после них бы смог распределять

Детей, делить их меж собой.

Меня снял Годрик, положил пред ними,

Затем, снискав друзей немое одобренье,

Сказал:" Вот пусть теперь, отныне,

Она выносит нужное решение!"

Дала Ровена мне свой разум, мысли острость,

Что б вороны все были с нею сходны.

Свою отвагу, смелость и, конечно, гордость,

Дал Годрик. Что б льву подобны

Предстали дети под его эгидой.

Мне Салазар поведал о величье власти,

К которой, хитростью иль силой,

Должны стремиться змеи, скалив пасти.

А Хаффлпафф, всех четверых добрей,

Дала мне право брать в ее чертоги,

Всех тех, кто был всегда верней

Всех прочих, чьи к труду ведут дороги!

Не ровня мне ни котелки, ни шляпы,

И даже маги многие не ровня мне,

Но все мои уменья им не святы!

Один из них — седины в бороде.

Гархольд подавился кусочком пирога, который тайком от преподавателей грыз под столом. Этого от ехидного артефакта не ожидал даже он.

— Итак, теперь, вернувшись к нашей теме,

На факультеты буду вас распределять.

Садитесь рядом, надевайте смело!

Я буду вашу жизнь определять.

После окончания этой странной песни, Зал погрузился в полную тишину. Ни преподаватели, ни ученики не могли произнести ни слова. Шляпа однозначно всех изрядно удивила.

— Вот так, старый маразматик!— захохотала она.— Будешь знать, как мне рот затыкать!

— Фьюююю!— засвистели от стола Гриффиндора.— Шляпа зажигает! Шляпа — прекрасна!

— Уизли,— очнулась профессор МакГонагалл.— Ведите себя прилично! Дети, начинаем распределение...

— Это просто блеск,— покачал головой Корнер. Он едва сдерживал смех, переглядываясь с однокурсниками.— Она всегда такая?

— Да нет,— ответил ему МакДугал.— Обычно она хоть и отвратительно поет, но не настолько! До таких фортелей она еще ни разу не доходила... Это что-то с чем-то!

— Что же будет в этом году, если он так начался?— поддержала его Пенелопа Кристалл, поглядывая на Распределение. Пока к их столу Шляпа не отправила ни одного ребенка, в то время как и Слизерин, и Гриффиндор уже пополнили свои ряды.— Мне это совсем не нравится...

— Фридрих Броклхерст,— вызвала к себе маленького темноволосого мальчика Минерва МакГонагалл, и Шляпа наконец-то прокричала:

— Рэйвенкло!

— Я же говорил, что он обязательно к нам попадет,— заулыбался Энтони.

— Зря смеешься,— процедила Мэнди, смотря на круглощекого первокурсника с явным опасением.— Этот чертенок нам покажет веселую жизнь, уж поверь мне! Я бы скорее предпочла оказаться на одном факультете с Двумя Катастрофами, чем с ним.

— Ты преувеличиваешь,— вскинула бровь Турпин, откидывая назад темно-медную прядь.

— Надейся, Лайза, надейся!

После распределения кузена Мэнди, на Рэйвенкло попало еще семеро — Антонио Уоррингтон, Амадеус Конти, Мария Изабелла Санчос, Даниэль Браун, Винсент Дингл, и еще две девочки, которым повышенное внимание было обеспечено. Это была Луна Лавгуд, с которой Гархольд познакомился на свадьбе Иванны и Луга, и София Спраут, младшая внучка декана Хаффлпаффа. То, что эта милая маленькая девочка с темно-русыми косичками попала именно к воронам, а не к барсукам, было странно, но добродушная герболог не выглядела расстроенной. Она, сжав полные ладошки, широко улыбнулась девочке и отсалютовала бокалом.

Острый взгляд гоблина тут же отметил "наполненность" этого бокала, и настроение его тут же поползло вниз. Преподавателей если не кормят, то хотя бы поят...

— Это дискриминация,— пробурчал Гархольд, покосившись на устроившихся слева первокурсников.

Малышей тут же взяла под свое крылышко Пенелопа, объясняя им, что все в порядке, скоро они отправятся в факультетскую башню...

— А теперь — Праздничный Пир,— раздался голос Дамблдора, пусть и слегка дрожащий от раздражения. Это весьма порадовало всем и вся недовольного гоблина. А уж то, каким взглядом Альбус наградил Шляпу, и вовсе заставило Гархольда едва ли не смириться с необходимостью снова учиться в этой человеческой школе.

— Гордую песнююю Шляяпы не задуууушишь, сатрап!— кричала она, дергаясь в руках гриффиндорского декана.— Свободу слова артефактам!

* * *

Гринготтс, кабинет директора

* * *

— Так ты говоришь, что наш малыш решил сам заняться этим делом?— Старый гоблин щелкнул пальцами по папке с делом Домерти. Ранкорн коротко кивнул.— Это неплохо. Все равно его деньги — это деньги Клана, хоть и лежащие пока отдельно от казны банка. Пусть играется... У нас и без него достаточно дел! Что с лордом Мэйджори?

— Пока он не догадывается о нашем с вами плане, но это ненадолго,— нахмурился юрист.— У его кузена, Премьер-министра, достаточно умных аналитиков. Так что, если вы спросите меня, то я посоветую не задерживаться с приведением плана "Падения во Тьму" в действие. Даю братьям Мэйджори время до Самайна — хотя, возможно, они сумеют обнаружить наши приготовления и раньше. Вы уверены, что стоит отдавать это дело Зеленоглазому?

В голосе старого юриста явно прозвучал скепсис.

— Не веришь ты в своего ученика, Ранкорн,— укоряюще протянул Гриндорх, но его собеседника это ничуть не смутило.— Не доверяешь моему внуку?

Вот в этот раз от спокойного, даже слегка насмешливого, тона, Ранкорна бросило в дрожь. Правда, ее не заметил даже директор Гринготса, но сам гоблин знал — он близок к опасной черте, когда рядом с лицом блеснет гравировка "Палач" на любимом клинке главы ВСБ

— Почему же?— спокойно начал он.— Доверяю. Но он, несмотря ни на что — ребенок, и потерять все из-за закономерной ошибки неопытного работника... Сорос умен, он настоящая акула в океане финансов, и он не упустит свой шанс вцепиться нашему Гархольду в тело.

— А мы с тобой, а, Самюэль, на что?— фыркнул Гриндорх, снимая со стены тяжелый бастард и смотря в его отполированное до зеркального блеска лезвие. Серебряная поверхность клинка отражала его без прикрас — посеревшая от возраста кожа, покрытая причудливой сетью морщин, маленькие темные глаза — хитрые и жестокие, и грива седых волос, убранных назад.— Всегда сможем перехватить вожжи у этой колесницы. Ты мне лучше скажи, на кой демон вы ему эти папки отдали? Вы же не отроки уже, понимаете, что Гархольд не удержится от их использования? Он же, несмотря ни на что — ребенок, и он многого не понимает...

— Конечно же, мы понимаем, что он их использует, нарвется на неприятности, все-таки у господина Дамблдора достаточно как сил, так и связей,— развел руками Ранкорн, и уже хотел было продолжать, как его прервал Гриндорх:

— А с чего вы с Сэмом решили, что он начнет с Дамблдора? Нет, я понимаю, что с учетом потери Волдемортом тела и влияния, он пока не вариант, но почему не Фадж? По моему мнению, на данный момент он наиболее опасен.

— Вы осторожны и последовательны, господин директор,— усмехнулся юрист.

— Будь осторожен, Ранкорн Пересмешник,— с зеркальной усмешкой ответил ему Гриндорх.— Я мог бы счесть это оскорблением!

— Захотели размять кости в Круге Дуэлей? Но я не стану извиняться,— он встал с кресла и прошел к стене. Острые грани клинков бросали на пол золотистые блики солнца Поверхности.— Вы, господин директор, мудры как Старейшина, ваша горячая кровь остыла под дыханием замерзшего Водопада. Это неплохо, это стабильно. Но сердце вашего Гархольда наполнено кипящей юностью, он хочет добиться всего по максимуму, он хочет все получить именно сейчас. И это значит, что для него Фадж — не опасность, для него наш Министр — лишь один из череды себе подобных, в то время как Дамблдор — это столп на котором держалась история не одного поколения английских магов. И это тот, кто заявил, что имеет право решать его Судьбу. У Гархольда на него большой зуб!

— Эта мышка книззлу пока не по зубам,— покачал головой Гриндорх.— Обломает Гархольд их об его толстую шкуру.

— И ничего, полезно,— отмахнулся Ранкорн, снова поворачиваясь к начальнику и морщась на яркий свет солнца. Сам Гриндорх находился в тени резной спинки своего кресла.— Ему нужно научиться и проигрывать. Чего не бывает в нашей жизни... Да и...

Юрист подхватил со стены второй бастард и аккуратно прикоснулся к кончику лезвия Гриндорха. В кабинете прозвучал чистый звон.

— Он должен научиться выбирать себе равных противников!

Директор Гринготтса оскалился и поднял свой меч.

* * *

Хогвартс, Большой Зал

* * *

— Гархольд!— раздался звонкий возглас, и около стола Рэйвенкло появилась златокудрая Сьюзан Боунс в компании хаффлпаффских девочек.— Как каникулы? Все хорошо?

Зеленоглазый оторвался от своей тарелки, где в тот момент производил расчленение грудки индейки под сливочным соусом и вскинул бровь. Когда его спрашивали "все ли хорошо" таким обеспокоенно-требовательным тоном, гоблин начинал подозревать, что спрашивающий надеется на обратное. И хотя милашка Сьюзи Боунс ну никак не походила на человека любящего издеваться и злорадствовать, осадок оставался.

И почему эти странные люди никак не могут понять, что он счастлив со своими родителями?

— Да, Сьюзен,— устало ответил он, разворачиваясь к делегации девчонок. С удивлением он осознал, что в их числе и новенькая Уизли, от которой у него странно болит голова.— У меня было прекрасное лето!

— Какой-то ты, Поттер, бледненький, худенький,— нахмурилась Дженни Смит, смотря на гоблина сочувствующе и с таким бешенным энтузиазмом в глазах, что Зеленоглазого пробила дрожь.— Тебя что, плохо кормят? И на солнце редко бываешь! Нельзя человеку жить в Подземельях!

— Я жилистый, а не тощий,— зло выдохнул Гархольд.— И я не человек!

— Тебе не хватает витамина Дэ,— добавила еще одна из девушек, зарывшись носом в маггловскую медицинскую энциклопедию.— Надо есть побольше апельсинов.

— Слава Предкам, у меня их...

Сьюзан Боунс с широкой улыбкой протянула ему маленькую корзинку с апельсинами,

— Есть,— обреченно протянул Гархольд, швыряя подарок на стол.— Ну что за год!

— Ты не носишь мой цветок?— раздался голос справа, когда хаффлпафские наседки ушли к своему столу под раздраженное бурчание их старост.— Почему?

Рядом с Гархольдом, невозмутимо отодвинув слегка ошарашенного таким напором Энтони, уселась Луна Лавгуд и смотрела на него бесстрастно и слегка укоряюще. Сказать, смотря в бледные голубые глаза, наполненные золотистыми искрами, что он его просто выбросил, было невозможно, так что Зеленоглазый выдохнул:

— Потерял.

Что же это за семейка Лавгудов? Гоблина это весьма беспокоило — он не любил непонятного и неопознанного.

— Как хорошо, что у меня есть еще один,— тем же тоном продолжила Луна, доставая из маленькой сумочки, расшитой цветными пуговицами, большой ярко-желтый цветок. Гархольду показалось, что он был еще больше, чем тот, что она подарила ему на свадьбе Луга.— Только в этот раз не теряй. Они растут только рядом с морщерогими кизляками, а мы их еще не нашли.

Логику Зеленоглазый не уловил, но на всякий случай кивнул. Рядом с этой девочкой он чувствовал себя слегка неуверенно.

А Лавгуд тем временем, привстав на скамейке, заправила толстый стебель за ухо Зеленоглазого. Затем благосклонным взглядом оглядела получившийся натюрморт и притянула к себе тарелку заклинанием. Уходить она явно не собиралась. И — что самое странное — никто не возражал. Ни Луг, ни Пенелопа, ни даже Энтони, которого Луна согнала с нагретого места.

Цветок повис на ухе, раздражая Зеленоглазого своим ярким пятном на самой периферии зрения. И Гархольд уже потянулся к нему, чтобы снять дурацкое украшение, как Лавгуд развернулась к нему, и на ее идеальном, практически кукольном личике так холодно и остро блеснули глаза, что мальчик предпочел вернуться к собственной тарелке.

На другой стороне стола захихикал Терри, отложивший ради подобного зрелища свою очередную монографию.

— Замолчи, иначе,— Зеленоглазый нацелил на друга острые зубцы вилки.

Бут потешно поднял руки вверх, заражая своим смехом соседей. Гоблин рычал. Цветок качался. Луна невозмутимо заплетала косички.

— Пресветлый Беленос, с каждым годом этот парень все хуже и хуже!— Голос МакДугала достиг каждого закоулка стола Рэйвенкло, и сдержать смех было уже невозможно. И Зеленоглазому не оставалось ничего кроме как засмеяться вместе с ними.

— Добро пожаловать обратно в Хогвартс, Гархольд,— прошептала Серая Леди, проплывая мимо.

Звезды на потолке Большого Зала приветственно блеснули.