Секретность (джен)

День начался с привычного крика тети:

— Вставай, мальчишка! Вернон ждет свой завтрак! Поторапливайся!

Впрочем, она опасливо приглушила голос, чтобы ненароком не побеспокоить Дадличка с его чутким сном. От этого менее визгливым голос тёти не стал, и Гарри радовался, что хоть на этот раз «любезности» не затянулись надолго. Он привычно нашарил в полумраке очки, нацепил их на нос, натянул одежду и уныло поторопился на кухню.

Кофе на этот раз получился такой густой и ароматный, что даже дядя невольно принюхался и повеселел. Зато омлет Гарри пришлось делать стоя на табуретке — он не дотягивался до плиты, из-за чего было и вовсе неудобно тянуться за солью и беконом. Пару раз Гарри чуть было не свалился, но все благополучно обошлось, и, закончив, наконец, с готовкой, он вздохнул свободнее.

Гарри уже успел проголодаться, когда кузен проснулся. Готовя ему завтрак, Гарри голодно смотрел на сочащиеся жиром ломти мяса, щедро отмеренные тетей Петунией для любимого сыночка, но знал, что получит что-нибудь только после Дадли. Хорошо бы, если бы тот не сожрал все, иначе придется довольствоваться бутербродом.

Накрывая на стол, Гарри услышал стук из прихожей. Он недоумевал, зачем кому-то стучать, ведь есть звонок. Наверняка это соседка миссис Фигг, весьма странная особа, помешанная на кошках.

Тут Гарри услышал голоса из прихожей: знакомый тонкий голосок тети и второй, принадлежащий, как это было ни странно, ребенку — так, по крайней мере, ему показалось.

Когда тетя предложила гостю пройти на кухню, Гарри не мог поверить в свое счастье. На протяжении всего разговора он прислушивался к незнакомцу, ловя каждую скрытую интонацию его приятного тембра голоса, отмечая, как тот слегка тянет гласные, и представляя, как он мог бы выглядеть. А так... Гарри его увидит! Он отошел к стене, вжавшись в нее, и от всего сердца пожелал остаться незамеченным.

* * *

— Да, тетя Петуния, — покорно ответил Гарри Поттер и кинулся заваривать чай, как какой-то домовой эльф. Драко смотрел на него изумленными глазами; непонимание, казалось, готово было выплеснуться из них и затопить комнату.

— И побыстрее, ты! — прикрикнула женщина и снова повернулась к Драко с приторной улыбочкой.

Драко Малфой был возмущен до самой глубины своей детской души. Мерлин, он просто кипел от злости! Какие-то магглы, отвратительные животные, смеют обращаться с ЕГО кумиром, ЕГО Гарри Поттером, как с какой-то низшей тварью! С героем! С волшебником!

Да они не достойны даже ноги ему целовать!

Именно этот момент выбрала Петуния Дурсль, чтобы прервать свой бессмысленный монолог о том, какой милый ее сынок и что они обязательно подружатся, чтобы прикрикнуть на Гарри. Тот, засмотревшись, чуть не пролил кипяток мимо чашки.

— Замолчите! — яростно крикнул Драко. Он немного побледнел, и, если бы его мог видеть кто-то, имевший счастье (или несчастье?) лицезреть Люциуса Малфоя в гневе, то заметил бы безусловное сходство отца и сына, особенно проявившееся именно в этот момент. Маленький мальчик, сверкающий льдистыми глазами и сжимающий кулачки до бледности костяшек пальцев, производил неизгладимо-пугающее впечатление.

— Как вы смеете так обращаться с НИМ! С Гарри Поттером!

Все, включая Гарри, застыли, не понимая, что случилось с безукоризненно-вежливым гостем и почему он кричит. Спустя мгновение до миссис Дурсль дошло, что она не называла имени своего племянника.

Ее мозги работали на износе, на самой высокой скорости. Если мальчик знает имя щенка Поттеров, то это может значить только одно: он один из НИХ.

Открытие привело женщину в ужас.

В это время Драко, еще больше распалившись от своих слов, почувствовал сильный зуд, как будто множество маленьких иголочек на его пальцах ползло по рукам вверх, они теплели, пока не стали горячими и не опутали все тело. На миг испугавшись, он захотел стряхнуть их. Сначала это не вышло, но потом, пожелав избавиться от странного ощущения, мальчик ощутил, как будто отпускает что-то, что до этого крепко держал.

На столе задрожали чашки и блюдца, затряслась посуда в сушке. Чашка, стоящая перед ничего не понимающим Дадли, разбилась вдребезги. По оконному стеклу пошли трещины, оно вылетело наружу и застыло над газоном.

Драко ощутил внутри себя еще одну теплую колющую волну и отпустил ее.

Стекло с жалобным дребезжанием упало на газон. Все предметы на кухне затряслись, словно во время землетрясения.

Петуния Дурсль прижимала к себе испуганно всхлипывающего Дадли и тихонько, на одной высокой ноте подвывала.

Наконец все тепло в Драко кончилось. Он, наоборот, почувствовал усталость и опустошенность. Драко получил то, чего так хотел, — увидел своего кумира. Но, после всего увиденного, он не мог простой уйти и оставить Гарри Поттера одного в этом ужасном доме! — Пойдешь со мной? — спросил у него Драко. Столько всего было в этом вопросе: и приказ, и надежда, и восхищение, и даже злость... Гарри немного помялся, настороженно косясь на, казалось бы, свихнувшихся Дурслей, а потом тихо ответил:

— Да...

— Добби! — позвал Драко. Тут же перед ним с громким хлопком появился домовик. Петуния, увидев его, окончательно впала в прострацию, а Дадли и Гарри, наоборот, подались вперед, с опасливым любопытством рассматривая уродливое существо.

— Перенеси нас домой, — приказал Драко и, подойдя к Гарри почти вплотную, дотронулся до его руки. Это прикосновение заставило обоих мальчиков вздрогнуть, настолько сильные чувства испытал каждый из них. Тепло внутри Драко встрепенулось, но в тот же момент к нему прикоснулся Добби.

Мальчики почувствовал тянущее ощущение, успели заметить ужас на лице очнувшейся Петунии, перед тем как их дернуло.

Дом Дурслей исчез. Драко облегченно выдохнул.

Малфой-мэнор.

Они вернулись домой.