Секретность (джен)

Драко даже не пытался играть, просто лежал в кровати, как тогда, когда все начиналось. Он был снова один и чувствовал себя еще более одиноким, чем до Гарри. Отец снова отсылал его. И это ощущение, как будто что-то тянуще болит в районе груди, отдаваясь эхом слов «никому ... никогда... не ... нужен...». Драко мог бы заплакать, мог бы побежать вниз и броситься к отцу, потребовать подтверждение его любви — попросить поцеловать, обнять, поднять на руки... Но не сделал ничего из этого.

Драко попытался придумать, о чем же папа говорит с Гарри. Судя по его тону, это что-то серьезное. Когда папа говорит с ним о чем-то таком, он обязательно усаживает его к себе на колени, успокаивающе поглаживает спину и убирает с лица мешающие пряди волос, насмешливо замечая, что их давно пора остричь. Драко представил, как отец так утешает расстроенного Гарри, и тут же почувствовал себя еще хуже, чем раньше.

Когда, наконец, они закончат?!

* * *

Гарри все никак не мог поверить, что мистер Малфой действительно согласился, несмотря ни на что. Но он тут же понурился, подумав о реакции Драко. Захочет ли тот поделиться хоть немного с ним своим отцом (для Гарри это представлялось так)? Гарри сам бы на его месте, наверное, мало того, что не захотел, но и вообще... Ведь это так прекрасно — иметь собственного папу, а так он как будто общий... общественный... Гарри запутался в определениях, пока думал об этом, поднимаясь по ступеньками вверх, к Драко.

Но все же, мистер Малфой и общий... общественный... Это точно не совместимые слова, решил наконец Гарри, одолев последнюю ступеньку.

* * *

Закончили. Папа пришел вместе с Гарри к Драко в комнату, и мальчик заметил, что и он, и Гарри выглядят подозрительно довольными. В отце это не бросалось в глаза: Драко заметил только потому, что всегда угадывал его настроения. Они как будто были настроены на одну волну. Драко подумал, что это прекрасно: их мир — он и папа. Папа и он. Только был еще...

Гарри.

Гарри улыбался так искренне, так радостно, что Драко сам заразился буквально излучаемым им счастьем. Противное скребущее чувство исчезло, не успев окрепнуть.

— Драко, — о, да, отец точно был более чем удовлетворен разговором, так певуче звучит его голос, — я только что объяснил мистеру Поттеру кое-что. Для того, чтобы не возвращаться к тем кошмарным маглам, мистеру Поттеру нужен другой опекун вместо них, маг, к тому же.

— Но, папочка, — застыл Драко, — ты же не отдашь Гарри обратно? Или кому-то другому? Гарри не захочет, правда, Гарри? Папа, давай вы с мамой будете опекунами? Тогда Гарри сможет всегда-всегда быть со мной!

Люциус усмехнулся про себя — а сын не промах! и своего не упустит, и суть его действий уловил верно, — и ответил:

— Да, как раз к этому мы с мистером Поттером в ходе беседы и пришли.

* * *

Неужели?!! Гарри не мог это полностью так быстро осознать, но... Драко согласен! Он даже не просто спокойно отнесся к новости, но и, более того, сам — сам! нет, не так... Сам!!! — попросил мистера Малфоя быть опекуном Гарри.

Это казалось таким чудесным, что просто не могло быть правдой!

Но... было. И от этого на душе как будто растаяли айсберги. Образовавшаяся вода грозила закончиться очередными счастливыми слезами, и Гарри, желая их сдержать, больно ущипнул себя за запястье. Сморгнул набухающие в глазах капли влаги, сквозь которые смотрел. Подозрительный блеск слезинок никто не заметил за стеклами очков, и это было хорошо, хотя мальчик внезапно понял, что, если бы Люциус еще раз обнял его, он был бы счастлив еще больше. Мысль, что можно быть еще более счастливым, казалась кощунственной.

Когда он успел стать таким жадным?

— Мистер Поттер... — хотел что-то сказать Люциус, но Гарри его перебил:

— Сэр... Простите, — тут же смутился мальчик. Он еще не привык (за день-то отвыкнешь от обращения в течение пяти лет!) и инстинктивно ожидал удара за дерзость, но того не последовало. Мистер Малфой был даже не зол, скорее, слегка раздосадован.

— Что Вы хотели сказать? Смелее, — подбодрил он, и Гарри робко посмотрел, удостоверился в этих словах и попытался набраться храбрости — но никак, никак не мог ее отыскать!

— Гарри, Гарри! — запрыгал рядом Драко. — Ну что? О чем ты подумал? Скажи!

— Эм... — попытался начать Гарри, но не мог решиться, и, так и не сформулировав как следует свою мысль, спросил:

— А почему Вы называете меня «мистер Поттер»?

— Ну, — мистер Малфой в удивлении выгнул бровь, — это обыкновенные нормы приличия. Нет, если Вас они не устраивают...

— Нет-нет! — испугался Гарри. — Но... а когда Вы меня усыновите, то будете так же звать?

— Возможно, — серьезно кивнул мужчина, но в его непроницаемом взгляде почудилась насмешка.

— Пап, — тут же вмешался Драко, — ты же не будешь звать Гарри этим «мистером Поттером»? Это совсем не хорошо звучит! Не обижайся, Гарри, но твоя фамилия... Лучше Гарри.

— Да, — смущенно прибавил сам обсуждаемый, — я же не он! То есть не мистер... Ну, понято кто. Я Гарри. Просто... Гарри.

* * *

— «Просто Гарри»! — с полуулыбкой на лице произнес Люциус. Ему снова нестерпимо захотелось отсмеяться — Мерлин, этот Поттер все время заставляет его веселиться, хотя по логике он должен уже мечтать о бокале Живой смерти.

Но Малфой-старший сдержался. Иначе, наверное, Поттер вконец бы перепугался. Да и разве думал он, что завоевать доверие ребенка будет так просто? Благодаря Дамблдору, как не хотелось бы этого признавать. Хотя и потерять его не трудно, а точнее — слишком просто, поэтому надо быть очень, очень осторожным.

«Гарри»? Почему нет? Ведь не думал же он, что всегда будет называть мальчишку вежливо-нейтральным «мистером Поттером»? Конечно, Люциус мог произнести это сотнями разными способами, так, чтобы этот «мистер Поттер» звучал презрительно, надменно, равнодушно, брезгливо, снисходительно, унижающе или ласково, заботливо, утешающее, со спокойным одобрением или восхищением? Но, правда, «Гарри» (хотя он всегда и считал это имя плебейским!) звучало гораздо приятнее.

— Тогда, — медленно произнес Люциус, — Гарри, — произнес он, заметно выделив имя голосом, — ты будешь обращаться ко мне «Люциус». Пока этого достаточно.

— Хорошо, — радостно кивнул мальчик, а Драко, наоборот, почему-то нахмурился, — мистер Мал... Люциус, — закончил он под смеющимся взглядом.

— Идите... играть, — отослал детей Люциус, аппарировал в свой кабинет и, заперев дверь и опустившись в кресло, наконец-то позволил себе отсмеяться.

— Нет, надо же! — бормотал он между приступами тяжелого, щекочущего живот хохота. — «Гарри! Просто Гарри!!!».