Изменяя судьбы (гет)

Потом я сбежала. Ну как сбежала — помотались мы с Гарри пару дней по Лондону и его окрестностям. А на третий день нас настиг Волдеморт. Но обо всём по порядку.

Тем утром мною владело странное предчувствие: что-то должно случиться. Оно не оставляло меня ни на секунду, поэтому я решила развеяться. Пошла вместе с Гарри гулять по Лондону. Было не так уж холодно — не шло ни в какое сравнение с декабрьскими деньками в Сибири, откуда я родом. Только-только выпал первый снег, всё вокруг блестело и сверкало. Мир казался обновлённым, чистым и невинным. Но, конечно, это было обманчивое ощущение. Ведь под слоем снега лежала чуть подмёрзшая грязь. Между таким состоянием на улице и обществом можно провести параллель: люди так же прячут все свои скелеты в шкафах, навешивая на лицо лживую улыбку. И всё, всем кажется, что у вас в жизни всё замечательно. Но гниль есть во всех людях, этого не избежать — такова жизнь.

Что-то меня на философские темы потянуло, надо с этим бороться. А не то пойму, что жизнь моя не имеет смысла, и сведу с ней счёты. Я не могу бросить Гарри одного. Я взяла на себя ответственность за этого ребёнка. Он ни в чём не виноват. И ничего пока не понимает в хитросплетении человеческих судеб и желаний, часто противоречащих друг другу. Вон, как беззаботно он носится по детской площадке. Ладошками собирает снег — благо руки у него в перчатках — и сосредоточенно рассматривает его. Главное, чтобы в рот не потянул.

А, чтоб тебя! Сглазила! Побежала к Гарри и вытащила палец у него изо рта.

— Я понимаю, что тебе хочется всё попробовать, но снег ведь грязный!

Гарри насуплено посмотрел на меня в ответ, но больше попыток попробовать всё вокруг не предпринимал.

* * *

Я не могу вечно досаждать Лорду своим присутствием. И вряд ли смогу остановить его, если тот вдруг захочет вернуться на политическую арену Магического мира. Я не имею столько влияния и сил, чтобы удержать его в узде. Надо что-то сделать, как-то отвлечь его. Тогда в мою голову и пришёл план побега. Я понимала, что идея плохая, но ничего другого так и не придумала.

Оглянувшись по сторонам и не заметив никого в пределах досягаемости, я тихонько позвала:

— Дески!

С негромким хлопком рядом со мной появился эльф. Он тоже посмотрел по сторонам и поёжился от холода. Потом спросил:

— Хозяйка что-то хочет от Дески?

— Да, — кивнула я. — Скажи, пожалуйста, Хозяин навешивал какие-нибудь заклинания слежения на меня или Гарри?

Тот внимательно оглядел меня с ног до головы, потом той же процедуре подвергся Гарри. Эльф покачал головой:

— Нет, хозяйка, Дески ничего не видит.

— А как ты нашёл меня?

— Хозяйка позвала, и Дески откликнулся, — посмотрел на меня, как на дурочку, эльф.

— Нет, скажи, ты можешь найти меня, если я не позову тебя?

— Нет, хозяйка. Магия эльфов работает только так. Хозяйка зовёт — Дески приходит на зов.

— Хорошо, — рассеянно протянула я.

Эльф оглядывался по сторонам и переминался с ноги на ногу. Но я этого не замечала: я думала.

— И последнее, Дески. Есть ли на мне или Гарри что-либо, заколдованное магией Хозяина?

Он опять пошарил по мне и Гарри глазами, но на этот раз утвердительно покивал головой.

Я достала порт-ключ до замка из кармана, а также из кармана Гарри какую-то безделушку, которую я видела впервые. Всё это мы отдали Дески и отправили его домой. А сами пошли прочь с детской площадки. В кармане куртки лежали все деньги, что у меня были. Думаю, что нам хватило бы на первое время. Зайдя в магазин, мы купили немного еды и отправились в ближайший парк.

Примерно так мы и жили эти пару дней. Скакали с места на место, нигде надолго не задерживаясь. Я, конечно, научилась аппарировать. Но без нужды старалась магией не пользоваться.

А Гарри всё спрашивал:

— Мам, когда мы вернёмся домой?

Я кривила душой, так не хотелось лгать ребёнку, но приходилось. Отвечала:

— Скоро, Гарри, скоро.

Я до сих пор не привыкла называть его сыном, поэтому всё время говорила «Гарри». Ну, не готова я ещё становиться матерью! Для этого мне нужно хотя бы девять месяцев проходить с пузом, чтобы свыкнуться с мыслью о том, что я стала матерью. А пока прошёл только месяц с начала моего вынужденного материнства. Это было чертовски мало, чтобы почувствовать себя мамой этого маленького мальчика. Но что-то похожее я уже ощущала. Было чувство ответственности, симпатии. Но любовь? Ещё рано.

* * *

Лорд нашёл нас, когда мы шли по какой-то пустынной улочке. Было темно и довольно страшно. Я не услышала хлопка аппарации, поэтому прозвучавшие слова напугали меня до дрожи:

— И почему ты здесь?

Я резко развернулась, пересаживая Гарри на спину. Он вцепился в меня всеми конечностями, немного подрагивая от страха, что передался от меня к нему. Я ничего не ответила, поэтому Волдеморт повторил своё вопрос:

— Почему ты сбежала?

Он произнёс это таким мягким вкрадчивым голосом, что я поняла — он просто в бешенстве. Подтверждали мою догадку посыпавшиеся из его палочки искры. В такой степени злости я его ещё ни разу не видела. Поэтому мне стало очень страшно, колотившая меня дрожь стала заметнее.

— Сбегают или трусы, или предатели, — вновь заговорил Лорд, пуская какое-то неизвестное мне проклятье. Еле увернулась, а тот продолжал:

— Особой трусости, — ещё одно заклинание, — я за тобой раньше не замечал.

Лучи проклятий освещали тёмную улочку. Я даже успела заметить, что лицо Лорда застыло каменной маской. Кое-как попав в карман рукой, я достала палочку. Много от неё пользы, конечно, не будет, но она каким-то образом придавала мне сил.

— Значит, ты предательница. А предателей я не жалую, — ещё серия проклятий.

Уверенность, подаренная палочкой, достигла такого уровня, что я смогла крикнуть в ответ:

— Так надо! — немного дрожащим голосом. И кинуть в него простенькое заклинание.

Волдеморт только засмеялся от моих слов.

— «Так надо»? Ты ещё скажи: для всеобщего блага!

Я увернулась ещё от парочки проклятий, но от последнего не смогла. От Авады Кедавры. Лорд кинул её в меня со словами:

— Как ни жаль, но ты должна умереть, — и зелёный луч смертельного проклятия полетел в меня.

А говорят, умирать не больно! Не верьте, всё это враки. Адская боль накрыла меня с головой. Даже находясь в предсмертной агонии, я постаралась упасть набок, чтобы не ударить Гарри.

Вот и всё. Я умираю. Неужели так всё и закончится? Видимо, да. Вот и темнота отрезала меня от всего мира. И от боли. От целого мира боли и страданий.