Изменяя судьбы (гет)

Или возвращение блудных воспоминаний

Этот воскресный день начался для Джеймса так же, как и обычно, — очень шумно. Этот шум в большинстве своём состоял из криков. Точнее — детских криков. Мужчина пошарил рукой справа от себя, потом, никого там не найдя — что неудивительно, — приоткрыл глаза и уставился в светлый потолок. Люстра на потолке была вполне современной, с красивыми плафонами. Но она никогда не нравилась Джеймсу, что объяснить он никогда не мог — ну не нравилась и всё тут! Лили же была просто в восторге от этого предмета интерьера, поэтому люстра сейчас и красовалась на потолке в их спальне.

Внизу вновь раздались крики, детские крики — а это означало, что трёхлетняя малышка Мэгги опять чем-то недовольна. С внутренним глубоким вздохом Джеймс сел в кровати, откинув простыни. Надевая тёмный махровый халат и почёсываясь, он вышел в коридор и направился на первый этаж, зевая. На кухне Лили готовила вкусный (как, впрочем, и всегда) завтрак, а Мэгги сидела на розовом детском стульчике и усердно размазывала кашу по своему лицу, одежде и самому стульчику. Поцеловав свою жену в щёку и пожелав ей доброго утра, Джеймс направился к дочке, держа в руках стопку салфеток.

Очищая кашу с личика Мэгги и приговаривая при этом: «Дорогая, через кожу каша не впитается — придётся есть ртом», Джеймс думал о своей жизни. Да, иногда на него накатывали такие вот волны желания пофилософствовать. И сейчас он, вспоминая свой возраст, понимал, что почти ничего в жизни не достиг. В это время многие мужчины уже имеют пару-тройку прелестных разновозрастных детишек, дружную семью, чаще всего состоящую из трёх поколений, высокооплачиваемую должность — да много чего! У Джеймса же есть годовалая и единственная дочь Мэгги, любимая и любящая жена Лили, небольшой домик, не такая уж и хорошая работа и всё. Он собирался вновь вздохнуть, как вдруг послышался громкий мяв — да, ещё у них в семье был огромный, толстый, наглый, но не менее любимый от этого кошак Ипсилон, или просто Ипся.

Это воскресенье они провели так же, как и все прочие — дома, ничего не делая. В субботу обычно была уборка, поход в магазин за продуктами и прочие домашние дела, а в воскресенье — иногда поход в кино или театр (пока не было Мэгги), а теперь преимущественно прогулки по близлежащему парку с дочкой, спокойный вечер около телевизора. В общем, обычные выходные дни обычной семьи.

Джеймс не помнил, почему они переехали жить в Австралию. Просто в один прекрасный день они — раз! — и летят рейсом Лондон-Ньюкасл. Тут же они и поселились. Первые несколько лет вставали на ноги, обживались, знакомились с местными жителями и их обычаями, городом, страной, климатом, сильно отличающимся от климата Англии. Было непросто, но им всё удалось. Иногда Джеймсу будто чего-то не хватает, но Лили обычно прогоняет это чувство. Ведь Лили и Мэгги — единственные дорогие ему люди. И Джеймс не представляет без них своей жизни.

* * *

Для Лили этот понедельник начался вполне стандартно. Внизу Джеймс громыхал посудой — она улыбнулась, вспомнив последний завтрак, приготовленный им и закончившийся покупкой новой кастрюли и штор на кухню, — и что-то рассказывала своему папе Мэгги. И, судя по возмущённому тону, слушатель попался неблагодарный. Лили опять усмехнулась, а потом поднялась — мало ли что может случиться, если не слушать Мэгги. Тряхнув длинными рыжими волосами, молодая женщина запахнула полы халата и, заглянув в ванную и чуть не споткнувшись о кота, спустилась вниз. На кухне будто ураган прошёлся — тарелка с размазанным по ней детским питанием лежала вверх дном на полу, ложечка упала под стол, а сама Мэгги была вымазана в светло-рыжей кашице. Джеймс, наполовину одетый в официальный костюм — в штанах и носках — пытался сварить себе кофе. Иногда Лили не могла понять, почему Джеймс не умеет делать элементарные вещи, как то: сварить кофе, не пролив его, починить протекающий кран или другие подобные бытовые вещи, которые умеет делать каждый среднестатистический мужчина. Долго он не мог подружиться и с бытовой кухонной техникой, но всё-таки Лили научила его пользовать многим, хоть иногда у Джеймса всё равно возникали проблемы. Вот и сейчас он пытался одновременно сварить кофе, накормить Мэгги и собраться на работу, что не слишком удавалось. Лили, ласково улыбнувшись замершему мужу, мгновенно подняла всё, что валялось на полу, чмокнула Джеймса, отодвинув джезву, чтобы кофе не вылился, и преспокойно вытерла детское питание с пола. Джеймс всегда удивлялся, как Лили может быстро приводить в порядок всё, что он устраивал. Она будто излучала какие-то флюиды, что утихомиривают бесов, которые принимают посильное участие в наведении локального хаоса. Просто с приходом Лили всё успокоилось: и кофе в турке, и Мэгги на детском стульчике.

Через полчаса Джеймс всё-таки отбыл на работу, а Лили — находящаяся сейчас в отпуске — приготовила себе завтрак и собиралась поиграть с Мэгги в какие-нибудь развивающие игры. Почему-то они с Джеймсом единодушно решили воспитывать дочку сами, не отдавая её в детский сад или в руки нянь. Утро было замечательным: уже конец ноября, так что на улице довольно жарковато. Лили, стоя с чашкой зелёного чая возле окна, наблюдала за весело щебечущими птичками, соседскими детьми, катающимися на велосипедах, и посмеялась над неудачной попыткой Ипси поймать птичку. Отвлёкшись на кота, она не заметила, как прямо рядом с домом появился человек, слишком тепло одетый для австралийской весны. Через пару минут он так же мгновенно исчез.

— Мам, хочу гулять! — заявила Мэгги, решительно отложив в сторону карандаши и раскраску, а так же кубики, кукол и машинки.

Улыбнувшись, Лили отвернулась от окна — Мэгги никогда не могла просидеть утром над раскрасками и игрушками больше получаса, ей обязательно нужно сначала погулять. А вот после этого дочурка спокойно могла довольно долгое для трёхлетнего ребёнка время настойчиво сидеть и играть во что-нибудь спокойное дома.

Быстро одевшись — что там одеваться, почти лето на дворе! — Лили и Мэгги отправились в парк. Хотя в Ньюкасле повсюду были деревья, поэтому понять, где начинается парковая зона, иначе как по табличкам с названиями было невозможно. Но сегодня малышка изъявила желание пойти на пляж. Поэтому вместо того, чтобы пройтись до Национального парка — это было недалеко, они жили на пересечении Дарби-стрит и Паркуэй-авеню, — они направились к побережью. Лили порадовалась, что сегодня решила взять с собой коляску — Мэгги устанет от прогулки, а нести на руках довольно-таки тяжёлого ребёнка женщине как-то не хотелось. Около шестисот ярдов они прошли до пляжа, там покопались в песочке, надрали травки, погуляли с час, а потом Мэгги запросилась домой.

Вернувшись, они умылись, и девочка тут же запросила сок. Пока Лили чистила апельсины, чтобы закинуть их в соковыжималку — Мэгги воспринимала только апельсиновый сок, — кто-то позвонил в дверь. Женщина, взглянув на часы, очень удивилась — всего час дня, так что для Джеймса ещё рано. Но потом она успокоила себя версией гостей, пришедших их проведать. Хотя это, в смысле гости, случалось нечасто — отчего-то люди, даже если Лили вела себя вполне дружелюбно, сторонились их. Отложив в сторону нож и дав дочке дольку апельсина, женщина пошла в прихожую.

Открыв дверь, Лили сначала увидела копну медно-рыжих волос, а потом и её обладательницу — молодую женщину, вполне мило улыбающуюся. Тёмно-зелёные глаза располагающе глядели на Лили, да и сама невысокая и довольно хрупкая на вид гостья, одетая в жёлтый весёленький сарафанчик, не вызывала опасений. Пока хозяйка дома рассматривала женщину, та заговорила:

— Здравствуйте, мы ваши новые соседи.

Только сейчас Лили заметила за спиной гостьи двух мальчиков — один из них, тёмненький, что постарше, показался ей смутно знакомым.

— Я Элизабет, а это мои сыновья — Ричи и Гарри, — и как-то странно посмотрела на Лили, будто ожидая особенной реакции на свои слова.

Она непонимающе посмотрела на Элизабет в ответ и тоже представилась, пропуская новоиспечённых соседей — хотя и не слышала о том, что неподалёку продаётся дом — в прихожую:

— Лили, — проведя их в гостиную, быстро сходила за дочкой — волновалась — и сказала: — А это Мэгги.

— Какая у вас прелестная дочурка! — сразу воскликнула Элизабет. «Так поступают все, желающие втереться в доверие к людям с маленькими детьми», — тут же отметила Лили, но только мило улыбнулась в ответ на слова гостьи.

Элизабет же заметила, что бурной радости по поводу восхищения ребёнком миссис Поттер не проявляет, поэтому отмела план номер один для завязывания дружественных отношений. Тогда она решила сразу всё просто рассказать. И начала:

— Понимаете, миссис Поттер...

— А я не говорила, какая у меня фамилия, — подозрительно сощурившись, прервала её Лили.

— Да, но я знаю, кто вы... Давайте перейдём на «ты»?

— Хорошо, — согласилась, но как-то неохотно, будто не желая пускать кого-то в своё личное “пространство”.

— Вот и отлично, — не обращая внимания на чужие реакции, возвестила Элизабет и продолжила. — Мы приехали из Англии. Да, и мы знали тебя и Джеймса, ещё когда вы жили там. Но... Ну, не знаю я, как всё рассказать-то так, чтобы ты меня поняла! В смысле, что в это трудно поверить, — как-то путано говорила она. А Лили тем временем, краем уха слушая словоизлияния гостьи, косилась на Гарри, сидящего вместе с Ричи на полу и играющего с Мэгги. Ещё раз посмотрев на Гарри, Лили вдруг спросила:

— А вы только втроём приехали?

— Эм, нет. Ещё мой муж, конечно. А так же наш друг. Они сейчас улаживают кое-какие дела в городе.

— Ясно, — протянула Поттер и выжидающе посмотрела на собеседницу, побуждая к продолжению рассказа.

— Да, я много знаю о вашем прошлом. — Она тоже глянула на старшего сына и спросила: — А Гарри тебе никого не напоминает? Ничего знакомого не видишь? Ну же, присмотрись! — попросила Элизабет, видя, что Лили сомневается, стоит ли вообще слушать эту странную женщину и не выгнать ли её из дома? Но потом подумала, что от неё не убудет, и посмотрела внимательнее не мальчика. А тот будто только этого и ждал — тут же уставился на неё в ответ.

— Он похож на Джеймса, — ошеломлённо выдохнула Лили после недолгого осматривания. Да и цвет, и разрез глаз показался ей знакомым. Она нахмурилась, пытаясь вспомнить, где же видела его. Бездумно перемещая взгляд по комнате, Лили случайно посмотрела в зеркало на дверце шкафа и замерла. Точно, она видела эти глаза каждый день в зеркале! Заторможено повернув голову обратно в сторону Гарри, Поттер вновь пристально посмотрела на него и, будто ни к кому конкретному не обращаясь, едва слышно спросила:

— Кто же ты?

Элизабет сразу подскочила и подошла к Лили, крепко ухватив её за плечи:

— Это твой сын.

* * *

Возвращаясь домой, Джеймс надеялся на тихий спокойный вечер после бурного рабочего дня. Да все будто с ума посходили! Сегодня был самый ужасный день, по его мнению. И, судя по чужим, преимущественно детским, голосам в гостиной, хаос продолжался. Нет, Джеймс был рад гостям в любое время, но... Что-то подсказывало ему, что этот визит ничем хорошим не кончится.

Мужчина, разувшись, прошёл в гостиную и улыбнулся жене, гостье и детям, взглядом спрашивая у Лили, всё ли хорошо. Его жена сидела с кружкой чая в руках и мило беседовала с незнакомкой, что уставилась на него настороженным взглядом. Решив пока не обращать на это внимания, Джеймс посмотрел на детей. Отвёл взгляд, но потом быстро вернул его на мальчика. Черноволосый пацанёнок сидел и внимательно смотрел на него. Мужчина машинально подметил тёмные вихрастые волосы, знакомые глаза, в общем, ему показалось, что где-то он его уже видел. Пока Джеймс стоял в ступоре посреди гостиной, к нему подошла Лили:

— Джей, всё в порядке? — и положила ему руки на плечи, ободряюще сжав. Потом усадила его на своё место на диван и так же попросила получше присмотреться к Гарри. — Это наш с тобой сын.

Мужчина долго молчал, переваривая услышанное. Но потом подумал, что для Джемса Поттера не свойственно просто молча сидеть после таких новостей. И взорвался. Ну, из него, словно осколки ручной гранаты, полетели вопросы. Их смысл, если обобщить, сводился к: «Как такое может быть?», «Кто такие эти люди?» и «Почему бы нам не выгнать их?»

А Элизабет начинала думать, что её затея провалилась: такой вспыльчивый и скорый на решения человек, как Джеймс, мог просто-напросто не захотеть их даже выслушать. Лили, видимо, тоже подумала об этом, поэтому вывела его из гостиной на, наверное, кухню, и там они поговорили. Тихо-мирно. Ничего не разбилось, не порвалось, всё осталось цело и неприкосновенно. Тишь да гладь да божья благодать. Что уж тут поделать?

Через некоторое время, когда все успокоились, всё обговорили, во всё — или почти всё — поверили и перезнакомились, Лили вдруг — хотя и вполне ожидаемо — спросила:

— А почему же мы ничего не помним?

Все присутствующие тут же взглянули на Элизабет, но по-разному: Джеймс и Лили вопросительно, реально желая узнать, а Гарри — немного насмешливо, мол, и как ты собираешься выкручиваться? «Блин, живём всего-ничего вместе с Мортом, а Гарри уже научился многим его приёмчикам!»

— Ну, — протянула она нерешительно, — вам стёрли память, — коряво вышла Элизабет из затруднительного положения. Всем присутствующим стало понятно, что она приложила к этому делу свою лапку. Ну, кроме Мэгги и Ричи — они сидели и играли, так что им было немного всё равно. Хотя мальчик всё же прислушивался краем уха к разговору — мало ли, может, речь пойдёт о нём?

Но никто никак не прокомментировал ответ Элизабет, поэтому она предпочла оставить щекотливый момент и быстро сказала:

— Но я могу всё исправить! — и перед взорами всех, сидящих в комнате, предстал небольшой фиал с мягко мерцающим голубоватым содержимым. Ну, это Лили и Джеймс не совсем поняли, что там внутри мензурки, поэтому вопросительно посмотрели на неё в ожидании объяснений. Но молодая женщина, не обращая внимания на их взгляды, что-то бормотала себе под нос:

— Так, что там говорил Северус? Развести в воде в пропорции один к одному? Или один к двум? А вообще надо разводить? Нет, точно надо. Да, вроде один к одному. Ну, так и сделаем... — она вскинула глаза на вслушивающуюся в её слова с каким-то подозрением во взгляде чету Поттеров.

— Эм, забудьте, что я только что сказала. А сейчас мне нужно полстакана воды, — и вскочила с дивана, намереваясь идти на кухню. Не успели её остановить, как послышался звук льющейся воды. Все, конечно же, тут же подорвались в направлении звуков и увидели, как Элизабет выливает густую жидкость из фиала в стакан. Сначала вода резко потемнела до тёмно-синего цвета, а потом вновь стала прозрачной как слеза младенца. Сунув свой нос в стакан, молодая женщина немного скривилась от запаха, надеясь, что вкус гораздо лучше него. Лили и Джеймс замерли возле стола, рядом с которым и были произведены все манипуляции.

— Сделать ровно два глотка, — и перед ними в опасной близости оказался стакан с подозрительным содержимым.

Переглянувшись, мужчина и женщина с опаской покосились на стакан, но всё же опустошили его, разделив подозрительную жидкость почти пополам. Лили закашлялась от ужасного привкуса, а потом вдруг потеряла сознание. Элизабет тут же, боясь, что что-то сделала не так, кинулась к ней и Джеймсу, успевшему её удержать. Мужчина поднял жену на руки и отнёс в гостиную, положив на диван. Виновница произошедшего попыталась как-нибудь удостовериться, что с Лили всё в порядке, хотя это не очень-то и удавалось — ну не было у неё медицинского образования! А на уроках ОБЖ чаще всего она пыталась не заснуть. Но внезапно случилось ещё одно — Джеймс тоже стал оседать на пол, благо, находился рядом с диваном, поэтому не сильно ударился. Элизабет не знала, что и делать, такое впервые происходило с ней — Поттеры могли и, при самом плохом исходе, умереть! Отчаянье поглотило её с головой — на глаза начали наворачиваться слёзы, а сама женщина застыла над Лили, вперившись невидящим взглядом куда-то в область её правой руки.

Но совершенно неожиданно Элизабет почувствовала на своём плече чьё-то прикосновение. Обернувшись, она увидела Гарри, который уверенно произнёс:

— Мам, успокойся. Дядя Северус ведь говорил, что такая реакция на зелье вполне ожидаема. Ну, — он немного смутился, ведь явно цитировал зельевара, — ты же слышала? Или нет? — подозрительно сощурившись, с сомнением в голосе закончил он.

Элизабет густо покраснела бы, если бы умела это делать, но она только ощутила, как стали гореть щёки. Воспоминания о том моменте, когда Северус рассказывал о зелье восстановления памяти, промелькнули перед мысленным взглядом. Кажется, именно тогда она отвлеклась на Морта, который... даже и не вспомнить, что он там делал, но он выглядел как всегда так... В общем, Элизабет загляделась на собственного мужа, который всегда притягивал её взгляд. Поэтому на вопрос Снейпа, всё ли она поняла, только покивала головой, поняв потом, что ничего из сказанного вспомнить не может.

Ну, а Гарри — очень сообразительный мальчик — всё понял, судя по его реакции — страдальческому вздоху и словам:

— Мам, думаю, надо перенести куда-нибудь мисте... Дже... его! — и отвернулся, смутившись.

Элизабет тут же вскочила на ноги и, мимоходом ободряюще потрепав сына по волосам, потянулась за своей сумочкой. Достав оттуда волшебную палочку, она направила её на Джеймса, мысленно произнося заклинание левитации. В последнее время ей всё меньше заклинаний приходилось произносить вслух, чтобы добиться желаемого результата. А для наложения некоторых несложных чар даже палочка не была нужна! В общем, прогресс налицо!

А глава семейства Поттеров уже к этому времени полулежал в стоящем неподалёку кресле. А Элизабет вновь застыла посреди гостиной, размышляя, что же делать дальше. Ведь Северус определённо сказал, какие манипуляции стоит совершить после принятия зелья, но она всё благополучно прослушала. Но тут Гарри с наигранно-страдальческим видом полез в её сумочку, заколдованную чарами «пятого измерения», и выудил небольшой листок, исписанный убористым почерком зельевара, уже давно мастера. Он протянул ей то, что сможет спасти всех вокруг, а именно — краткую «инструкцию, что делать в случае...» Быстро пробежав глазами строчки, полные завуалированных насмешек над её внимательностью во время северусовых объяснений, она нашла пункт «Обморок».

Если верить инструкции, то нужно было делать... да ничего не надо было делать! Просто ждать, пока подопытные очнутся, а дальше действовать по ситуации. Только было непонятно — почему «подопытные»? Неужели зелье экспериментальное? Элизабет не успела себя накрутить, как Лили начала приходить в себя. Зашипела сквозь зубы какие-то определённо нецензурные слова, но потом вспомнила, что в комнате дети, и замолчала. Ну, через пару мгновений она вспомнила ещё кое-что, а точнее — всю свою жизнь до ноября двадцать первого года её жизни. Некоторое время сидела, уставившись пустым взглядом в стену, но потом её внимание привлекли едва слышные чертыханья, раздающиеся со стороны кресла, в котором, как оказалось, возлежал её благоверный. Повернувшись в его сторону, Лили заметила, каким очумелым взглядом он смотрит на их гостью, что перевернула их уютный мирок с ног на голову. Или наоборот, вернула его в прежнее положение? Как знать.

— Ты! Это ты! — вдруг возопил он, тыча в Элизабет пальцем.

Та не растерялась, либо у неё как всегда тормоза были неисправны, поэтому ответила:

— Да, я, и что? Кстати, пальцем тыкать в людей неприлично, — невозмутимо произнесла женщина, укоризненно покачав головой. Но потом весело улыбнулась, вводя Джеймса в ещё больший ступор. Конечно, её тут собрались обвинять во всех смертных грехах, а она лыбится как ни в чём не бывало! Этакое поведение, не вписывающееся в рамки нормального, сильно сбило негативный настрой мужчины. Да так, что он застыл в замешательстве с приоткрытым ртом и указательным пальцем, до сих пор направленным на улыбающуюся женщину. Лили тоже не смогла спокойно реагировать на такую ситуацию и усмехнулась, прикрыв улыбку ладонью. А то мало ли что может случиться — уж очень Джеймс чувствителен. Но всё-таки Поттер заметил весёлость собственной жены, поэтому с каким-то гипертрофированным отчаянием воскликнул:

— И ты, Брут?! — но потом все весело рассмеялись.

В общем, всё обошлось без кровопролития, смертоубийства и прочих плохих вариантов исхода ситуации, как опасалась Элизабет и был уверен Северус. Ну, он думал, что «недоумок Поттер» вряд ли сдержится и точно что-нибудь учинит. По его словам, «скорее я вот, например, Регула поцелую, чем Поттер станет вести себя адекватно». После осознания, какое именно заявление сделал Сев, в Элизабет проснулись древние яойно-слэшерские наклонности — глаза маньячно заблестели, губы изогнулись в улыбке, больше подходящей какому-нибудь психу. Но когда она увидела, каким подозрением и испугом засветился взгляд Снейпа, тут же взяла себя в руки и мило улыбнулась. Но не забыла про эти слова.

В итоге, все всё-таки успокоились, расселись, и в гостиной повисла тишина. Но потом Лили случайно взглянула на странно притихших детей, и на её глазах навернулись слёзы. Она быстро поднялась и, не обращая ни на кого внимания, подошла к Гарри, стиснув его в крепких объятиях. Джеймс тоже приблизился к идиллической скульптуре «воссоединение семьи» и присоединился к жене и вновь обретённому сыну. Они долго так сидели, затем расселись на диване и стали расспрашивать Гарри о его жизни без них. Тот с энтузиазмом отвечал на все вопросы, но его рассказ застопорился, когда Лили спросила: «А кто такой Морт?»

— Э-э-э, — протянул мальчик, нерешительно взглянув на Элизабет. Та в ответ уверенно кивнула головой, мол, рассказывай всё как есть.

— А это муж мамы, Мортимер Фрост. — Лили всё равно смотрела на Гарри вопросительно, ожидая больших подробностей. А в глазах так и мелькало сожаление и скрытая боль — ведь мальчик называл мамой не её, а другую женщину. Да, она воспитала его и явно сейчас волновалась за Гарри — вон как глаза блестят. Внутренне Поттер вздохнула, а потом переспросила, ведь за своими мыслями пропустила ответ мальчика. Да и Джеймс как-то странно застыл с отвисшей челюстью...

— Кто-кто?

— Волдеморт, — спокойно повторил Гарри, но было видно, что он сильно волнуется.

— Что? — внезапно охрипшим голосом произнесла Лили.

— Да, — начала Элизабет напористо, ожидая вполне оправданных нападок и обвинений, — мы с Мортом, — голосом выделила имя, — Гарри и Ричи живём вместе довольно давно. И за это время ничего не случилось. Сейчас Волдеморт совсем не тот, что был раньше.

— Ты ещё скажи, что он стал белым и пушистым! — воскликнул пришедший в себя Джеймс. — Я всё равно ни за что не поверю! Этот свихнувшийся маньяк-убийца не мог измениться!

— Стоп, стоп, — взмахнула рукой Элизабет. — Я признаю, что раньше его поведение было, м-м, далеко от адекватного. Да и чужая смерть его не сильно заботила. Ну да, его моральные и нравственные устои немного пошатнулись. Он был немного — ладно, много — фанатичен в желании достичь своих целей. И к окружающим людям он относился... — чем дальше, тем тише и неувереннее становился голос женщины.

— Так вот какого ты обо мне мнения? — ироничный и очень знакомый голос раздался откуда-то сзади, а именно из коридора, поняла Элизабет. — Я всегда подозревал это! — насмешливо-торжественный возглас.

По застывшим фигурам она поняла, что Поттеры не ожидали прихода самого предмета обсуждения. А по тому, как резво Лили кинулась в сторону детей, сидевших кружком, — что они боялись его, но готовы были снова защищать всё своё самое дорогое — детей.

А Гарри так и остался спокойно сидеть, только сказал:

— Привет, пап.

Ну а Ричи не смог вести себя так же, как и старший брат, вот поэтому через пару мгновений на шее Морта повис вопящий ураганчик, подозрительно тихо сидевший всё время. Мать этого сумасшедшего семейства не смогла не улыбнуться, глядя на наигранно-спокойного Гарри и Ричи, ведущего себя совершенно противоположным образом, но потом взяла себя в руки и зашипела на отца этого же сумасшедшего семейства, одновременно пытаясь оторвать вцепившегося в Морта младшего сына:

— И что ты тут делаешь? Твоё фееричное появление не входило в наш план!

— Но я так волновался, как ты тут одна, справляешься ли? — Грозный взгляд. — Ладно-ладно. Вы ведь хотели вернуть им их палочки, так? — Кивок. — Но ты оставила их на столе в гостиной! Вот, я тебе их принёс.

Он говорил это так, что становилось понятно — ему просто интересно. Северус наверняка сказал ему, что зелье экспериментальное, вот он и не смог усидеть на месте. Элизабет больше удивлялась, что следом за ним не идут сам мастер зелий, его помощник и старший брат последнего.

Видимо, Морт понял, о чём она думает — как всегда, впрочем! — поэтому пояснил:

— У Северуса и Регулуса там какое-то жутко важное зелье, поэтому они прибудут позже. Они не посвятили меня в подробности, это «коммерческая тайна», по их словам. Признайся, ты тут приложила свою руку?

Женщина потупилась под пристальным и одновременно насмешливым взглядом — Морт всегда будто над чем-то насмехается! — но вскоре участь чувствовать себя букашкой под увеличительным стеклом перешла к Лили, до сих пор стоявшей рядом с Мэгги. К ней и Джеймс присоединился. Добрая насмешка в глазах сменилась сосредоточенностью, но потом стало вообще невозможно понять, что чувствует бывший Тёмный Лорд — взгляд, направленный на сжавшуюся женщину, похолодел, теперь в его глазах ничего кроме ледяной сдержанности и лёгкого презрения не отражалось.

Лили, пристально следившую за Мортом, очень удивила такая перемена во взгляде. Вот, кажется, только что перед тобой был просто отец семейства, который волновался за своих детей и жену и был рад, что с ними всё в порядке, но прошло всего мгновение, и перед всеми предстал тоже отец семейства, но уже готовый защищать его от любых нападок. И руководствовался он постулатом «Лучшая защита — это нападение». Решив не заострять на этом внимания, она почему-то спросила:

— А кто такой Регулус?

— Младший брат Сириуса, — ответил Джеймс, пока все остальные стояли и размышляли над вопросом, а зачем он задан? А Поттер тем временем немного смутился своей реакции и взял Лили за руку, грозно посмотрев на Морта и Элизабет.

А Лили произнесла то, что могло стать отправной точкой в разрыве их только что наладившихся дружественных отношениях:

— Гарри, подойди ко мне, пожалуйста, — при этом неотрывно смотря на Морта и Элизабет как на угрозу мальчику. Но тот не сдвинулся с места. Тогда она повторила: — Гарри, иди сюда.

А Элизабет начала закипать. «Кто она вообще такая, чтобы отнимать у меня сына?! То, что она его биологическая мать, не считается. Мне просто плевать! Она желает защитить Гарри от меня?! ОТ МЕНЯ?! Фух, успокойся, всё хорошо... Нет, ну какая наглость, право слово!» Но потом она взглянула на Гарри и, увидев нерешительный взгляд, чуть не расплакалась. Глубоко вздохнув, чтобы остановить непрошенные слёзы, женщина отвернулась и увидела Северуса, стоящего в коридоре и никем не замечаемого. Тот, скрестив руки на груди, с прямо осязаемым отвращением смотрел на все эти «розовые слёзы-сопли», как он сам их иногда называл. Элизабет грустно улыбнулась, обменявшись со Снейпом приветственными взглядами. А потом неожиданно почувствовала робкое прикосновение к руке — одновременно над плечом кто-то удовлетворительно хмыкнул, но не суть важно. Опустив взгляд, женщина увидела серьёзные глаза Гарри, который всем видом показывал, что никуда он от неё не денется. И это именно в тот момент, когда Элизабет уже хотела отпустить его, если мальчик сам захочет этого! Но она была просто невероятно счастлива. Присев перед Гарри на корточки, она спросила:

— Уверен?

— Да, — просто ответил мальчик и оказался прижатым к груди матери.

— Ну-ну-ну, — проговорил наконец-то подавший голос Северус, — прекрати заливать плечо Гарри слезами. Тебе ведь самой придётся стирать его одежду, помнишь?

Это он так попытался разрядить атмосферу. Ну, у него получилось. Но немного не так, как он того хотел, — все взгляды тут же были обращены к нему.

— Что я такого сказал? — спросил он с совершенно невинным видом. «Ага, я не я, и лошадь не моя, и я не извозчик», — мысленно усмехнулась миссис Фрост и шмыгнула носом, прекращая, как она подозревала, неиссякаемый поток слёз. Элизабет взглянула на Лили, удостоверяясь, что с той всё в порядке. Поттер в ответ понимающе улыбнулась и потрепала по голове малышку Мэгги, которая уже успела заснуть — на неё вид бывшего Его Темнейшества не произвёл никакого впечатления, да и вообще всё, что творилось вокруг, было совершенно не тем, что интересовало её в данный момент. Лили и Элизабет усмехнулись, переглянувшись и явно подумав об одном и том же. За этими переглядками они пропустили момент, когда Северус и Джеймс начали, как обычно бывало, когда они оказывались близко друг к другу, собачиться. Поттер, не желая даже вслушиваться в оскорбления, которыми они перебрасывались по старой памяти, шёпотом прикрикнула на них:

— Перестаньте ругаться! Вы уже вышли из того возраста, когда были уместны эти глупые препирательства. И тут дети вообще-то, — добавила она, глянув на Гарри, который смотрел на ругающихся мужчин, жалея только об одном — что не захватил блокнот. Такие перлы английской словесности пропадают!

А Морт только стоял и усмехался, глядя на всё это ребячество с высоты своих прожитых лет. Элизабет незаметно ткнула его локтем под рёбра, желая стереть с его лица это выражение «я бог, а вы мелкие сошки», наличествующее сейчас в более мягком своём исполнении. Он посмотрел на неё с видом оскорблённой невинности и показательно потёр свои рёбра, будто она там ему всё отбила. За этими переглядываниями они как-то пропустили момент пополнения в их «полку» — явились Блэки. После этого вообще настала какая-то неразбериха — один кричал, другой пытался его остановить, третий радовался вновь обретённым друзьям, а кто-то... просто стоял в сторонке, прислонившись на ещё одного кого-то, обнявшего его, и просто наслаждался весёлым гомоном и повсеместной радостью. В этом хаосе все и забыли про Великого и Ужасного, что было довольно странно. Неужели он больше никому не внушает страха? Об этом и думал сам Его Темнейшество, рассматривая всех людей, собравшихся здесь. Много разных чувств и эмоций связывало каждого волшебника друг с другом, не всегда они были уж очень позитивными, но и до неприкрытой ненависти не доходит. Эх, любой из них испытывает к кому-то из присутствующих целый спектр эмоций, основанных на общем прошлом, настоящем и, вероятно, будущем. Всё может быть.

— Опять думаешь?

— А что, так заметно?

— О, да. «Ты слишком громко думаешь».

— Ну, я хотя бы думаю. В отличие от некоторых.

— Прекрати! Ты всегда так делаешь! Я тоже думаю.

— Да-да, конечно. Особенно сейчас.

— Ладно, сейчас я просто наслаждаюсь временным затишьем.

— Это ты называешь затишьем?

— Да. Ты ещё не представляешь, что будет дальше.

— Господи, за что?

— За всё хорошее, дорогой, за всё хорошее.

Тихий разговор, что состоялся между двумя понимающими друг друга с полуслова — полувзгляда — людьми, остался за кадром.

Ну, что там должно быть в конце? «И жили они долго и счастливо?» Пожалуйста!

Кхм-кхм, жили они долго и счастливо (временами), и умерли в один день!

Или не умерли?..