Узы Гармонии (гет)

Гарри нашел Гермиону в парке рядом с больницей.

– Что случилось? – спросила она, увидев его ошарашенное лицо.

Гарри попытался объяснить, но не смог сказать н и слова. Гермиона пробежала мимо него в больницу, сам Гарри, немного замешкавшись, побежал следом.

Игнорируя крики медиков не бегать внутри больницы, они помчались вверх по лестнице, не дожидаясь лифта, и уже через мгновение оказались возле постели миссис Грейнджер.

То, что они увидели, было похоже на место несчастного случая, множество людей в белых халатах, и все были чем-то заняты.

– Чисто! – Сказал кто-то, а затем, – кто-нибудь, выведите отсюда детей!

Гарри и Гермиону мигом вывели из палаты, последнее, что они услышали, было очередное:

– Чисто!

Следующие несколько минут были кошмаром, как видео, запущенное на слишком быстрой перемотке. Несмотря на все, что Гермиона читала о состоянии своей матери, она не была готова к такому. Гарри и Гермиона сидели на посту сестер, держась за руки, в ожидании хоть каких-то новостей.

Доброжелательный волонтер спросил, хотели бы они немного чая*, но ни Гарри, ни Гермиона его даже не слышали.

К тому времени, когда человек в белом халате, подошел к ним, Гермиона сидела у Гарри на коленях, и они держались друг за друга.

– Вы дети миссис Грейнджер? – спросил он.

Гарри хрипло сказал «Да», в то время как Гермиона просто кивнула, не доверяя своему голосу.

– С вами есть здесь кто-нибудь из взрослых?

– Нет.

– Ладно. Возможно, мы должны пойти куда-нибудь, где более комфортно?

– Просто скажите нам, – вымученно простонала Гермиона.

– Ваша мать выжила...

Гермиона почувствовала, как ее мышцы расслабляются, и она едва не упала с колен Гарри.

– Вы знаете, что такое припадок?

– Да, – одними губами ответила Гермиона.

– Что ж. У вашей мамы был сильный припадок, достаточно сильный, чтобы нарушить сигналы, которые поступают от мозга к сердцу. Нам удалось взять судороги под контроль и снова получить стабильное сердцебиение. Не буду притворяться, что это было легко. Как вы сами видели, конвульсии были довольно сильными.

– Почему это произошло? – спросила Гермиона.

– Мы не знаем. Но это не первый случай в медицине, особенно после травмы мозга.

– Она пыталась говорить, – сказал Гарри. – Она схватила меня за руку...

Гермиона посмотрела на него отчасти шокировано, но и с некоторой злостью за то, что когда ее мама пыталась заговорить, рядом был Гарри, а не она.

– Она была рассержена на меня, – объяснил Гарри. – Я сказал кое-что, что разозлило ее, – закончил он, виновато.

– Я уверен, что это не совсем так, – сказал доктор. – Главное, что она сейчас стабильна. На данный момент она находится под успокоительными лекарствами.

– Мы можем увидеть ее? – спросила Гермиона, вставая и выглядя встревоженной.

– Да. Конечно.

– Если у нее действительно была реакция на то, что сказал Гарри, – спросила Гермиона, – это хороший знак, не так ли?

– Я не хочу обнадеживать вас зря, – ответил врач. – Но да, возможно это хороший знак. Медсестра отведет вас к ней.

Они последовали за медсестрой, которая незаметно стояла позади доктора, и провела детей обратно к постели их матери.

Казалось, что она просто спит, никаких признаков драмы, что только что происходила, кроме увеличившегося числа приборов возле кровати и капельницы, прикрепленной к одной из рук.

– Мам? – позвала Гермиона, хотя и знала, что не будет никакого ответа.

Просидев несколько минут у кровати их матери, Гарри сбивчиво заговорил:

– Я говорил, что очень сожалею, – начал он. – Она сказала мне... Она сказала, что это была не моя вина.

Гермиона посмотрела на Гарри, который испуганно уставился на ее лицо.

– Конечно, это так, – твердо сказала она.

Никто из них больше не говорил. Они просто сидели рядом на кровати, каждый глубоко в своих мыслях, пока их не прервали.

– Гермиона? Гарри? С вами все хорошо? Я приехала узнать, почему вы не вернулись, и медсестра сказала мне...

Слова профессора Спраут были прерваны расплакавшейся Гермионой, прилетевшей к ней и схватившей в объятия.

Скорее удивленная преподаватель просто обняла девочку в ответ и погладила ее по голове.

– Если хотите, я могу привести вас завтра.

Гермиона кивнула.

Когда Поттеры в сопровождении своего декана вернулись в Хогвартс, оказалось, что хаффлпаффцы организовали вечеринку по случаю дня рождения Гермионы, как они делали для всех на их факультете. Рон, услышав о празднике, вслух пожалел, что попал на Гриффиндор, ведь именно барсуки праздновали так много дней рождения и выставляли столько дополнительной еды для всех. Когда Гарри случайно проговорился, что вход на кухню находился вблизи Хаффлпаффской общей комнаты, Рон уже почти потребовал повторного распределения!

Гермиона заставила себя быть общительной, но не смогла по-настоящему развеселиться. Сегодня они были близки к потере мамы, она все понимала, но в то же время это был огромный прорыв. Она могла только ждать, что принесет завтрашний день. Никто не удивился, когда и Гермиона, и Гарри рано ушли спать.

На следующее утро Гарри обнаружил Гермиону в общей комнате, крепко спящей на одной из больших, удобных подушек. Он бережно обнял ее. Накануне оба долго не могли уснуть, и вскоре после полуночи спустились в комнату отдыха.

Сразу после завтрака, профессор Спраут подошла к Гермионе.

– Скажите мне, когда захотите отправиться, и мы отправимся. Для меня будет честью, если вы позволите мне пойти с вами.

– Спасибо вам. И спасибо за вчерашнее в больнице. – Гермионе с трудом удалось улыбнуться.

– Всегда пожалуйста, – сказала преподаватель с улыбкой. – Вы можете быть взрослыми по министерским законам, но любой хаффлпаффец, пока он здесь, – мой ребенок.

Профессор Спраут умолчала, что еще долго думала о своих студентах как о «своих детях», даже после того, как они покидали Хогвартс и попадали во взрослый мир.

– Через полчаса будет нормально? – спросила Гермиона.

– Конечно. Встретимся возле кабинета директора.

Полчаса спустя профессор Дамблдор пригласил их в свой кабинет и, казалось, первый раз в жизни не знал, что сказать.

– Удачи вам. Надеюсь... – его голос стих.

– Спасибо, директор, – ответила Гермиона.

В воскресный день больничная палата была полна людей. Много родственников, пользуясь выходным на работе, приехали навестить своих близких.

То дополнительное оборудование, которое поставили вчера, все еще было на месте. Близнецы дали Поттерам свое специальное печенье, поклявшись, что они пометили, где чье на сей раз правильно (летом они часто «случайно» их путали), но Гарри решил оставить его до обеда.

Состояние их мамы казалось таким же, как и всегда. В средине дня одна из сестер пришла, чтобы отсоединить приборы, которые подсоединяли на сутки для наблюдения после приступа.

– Я надеялась, что после вчерашнего, возможно, будут какие-то изменения, – сказала ей Гермиона.

Медсестра понимающе улыбнулась.

– Ей дали много лекарств, чтобы успокоить и предотвратить судороги. Должно пройти несколько дней, прежде чем их действие закончится.

– И тогда она будет в порядке? – спросил Гарри, не в силах удержать дрожь в голосе.

Лицо медсестры дало им ответ, который она выразила вслух.

– Вам правда лучше спросить врачей об этом, – сказала она.

Доктор, к которому Поттеры подошли с вопросами, был новым для них человеком, поэтому он не решался ответить Гермионе, пока профессор Спраут, преданно проведшая с детьми большую часть дня, не попросила его быть откровенным с ними.

– Я не много могу сказать, – признался он. – Судороги, мы действительно не знаем, что их вызвало, возможно их спровоцировало повышение давления внутри черепа.

– Значит, у нее были судороги? Возможно что пострадал головной мозг, не так ли? – спросила Гермиона. – Если это ограничит приток крови к мозгу и вызовет повышенное давление на важные участки мозга.

Доктор выглядел очень удивленным ее знаниями.

– Да, но как вы можете видеть, она дышит без посторонней помощи, а в таком случае это было бы невозможно. И мы не знаем, нанесен ли какой другой ущерб.

– Нет никакой надежды? – спросил Гарри отчаянно.

Врач посмотрел на него и улыбнулся.

– Да, есть небольшая. Мы не можем выяснить, какой ущерб был нанесен, пока транквилизаторы находятся в ее организме. Могу сказать только, что активность мозга значительно возросла.

Гермиона задумалась, в то время как профессор Спраут была озабочена тем, что заметила взгляд Гарри, который означал только одно – он винит себя.

Вместо того, чтобы вернуться непосредственно в Хогвартс, профессор Спраут взяла Поттеров в «Дырявый котел» поужинать, а затем к Фортескью полакомиться мороженым, чтобы попытаться взбодрить их. Было ясно, что потребуется больше, чем немного еды и сладкого, чтобы вернуть детей в норму.

Когда они ели, профессор подумала, что в выходные в день рождения Гермионы девочка не была так счастлива, как ей хотелось, что было недопустимым. Декан Хаффлпафа старалась придумать, что она может сделать, чтобы попытаться гарантировать, что у этих двоих детей будет, по крайней мере, счастливое Рождество. Или хотя бы сделать его таковым, насколько это было возможно при данных обстоятельствах.

Когда они вернулись обратно в Хогвартс, в гостиную Хаффлпафа, к Гермионе и Гарри сразу же подошли Сьюзен и Ханна, как только увидели их, с вопросом о состоянии их мамы.

Девочки пошли в свою спальню, где Ханна подставила Гермионе плечо, чтобы поплакаться, а Гарри остался в комнате отдыха.

К его удивлению, Эрни Макмиллан подошел и сел рядом с ним.

– Э-э... Гарри, приятель, – начал он нерешительно. – Я не много знаю о магловских больницах и «комах». Джастин говорит, что похоже, на то, что она, возможно, умерла…

– И что? – повернувшись к нему, огрызнулся Гарри.

– Ну… просто я знаю, как бы себя чувствовал, если бы это была моя мама,– не отводя взгляд, ответил Эрни.

– Нет, не знаешь, – сказал Гарри сердито и громко. – Ты понятия не имеешь.

– Ладно, пусть будет так. Но если тебе нужно с кем-то поговорить, у Гермионы есть Сьюзен и Ханна... – он повернулся, чтобы уйти.

– Эрни, не уходи, – несколько громче, чем хотел, позвал Гарри. – Прости что накричал. Просто я так... зол.

– Все в порядке дружище. Лучше я, чем Миона, верно?

Это заставило Гарри улыбнуться.

– И лучше злой я, чем ГЕРмиона, если она услышит, как ты ее называл.

– Ты в порядке?

– Все хорошо, – ответил Гарри, зная, что Эрни не поверил ему, даже если бы те, кто знал его лучше купились. – Я собирался сходить к Рону сыграть в шахматы.

– Но ты не можешь попасть в башню Джи, верно?

– Чего?

– Джастин так их называет, говорит, это похоже на точку Джи.

– Что еще за точка Джи?

– Не знаю, – пожал плечами Эрни. – Он сказал, это для того, чтобы делать что-то с девочками.

Гарри пошел из подвалов к башне Гриффиндора, но возле парадного входа в Хогвартс ему показалось, что он что-то услышал.

Нерешительно, он вышел из дверей.

– Есть здесь кто-нибудь? – позвал он.

Ответа не было.

– Есть здесь кто-нибудь? – позвал он снова, на этот раз чуть громче.

Ответа так и не последовало. Гарри сделал несколько шагов, чтобы осмотреться. Он никого не видел, так что повернулся, чтобы вернуться в замок. Уже развернувшись, заметил кого-то в углу между дверями и ближайшим окном.

Человек был маленьким, меньше даже, чем средний первокурсник. Он или она сидел молча, руками обхватив колени и положив на них голову. Почти накрывшись школьным плащом, но босиком, и без какой-либо теплой одежды, незнакомец дрожал от холода. Гарри разглядел голые локти и колени незнакомца, и спросил себя, есть ли под плащом хотя бы какая-то пижама.

– Ты в порядке? – спросил он, мысленно пиная себя за то, что брякнул такую глупость.

Ответа не было, так что он коснулся плеча незнакомца. Голова, как выяснилось девочки, дернулась вверх, длинные светлые волосы высыпались из-под капюшона плаща. Ее лицо было залито слезами, и выглядела она напуганной, готовой бежать.

– Я Гарри, – сказал Гарри. – Я не причиню тебе вреда. – Он коснулся ее щеки. Щека была холодной. – Ты замерзаешь, – констатировал мальчик. – Мы должны вернуться внутрь.

– Я в порядке, – ответила девочка. – Мне нравится здесь.

– Что ты делала здесь в таком виде?

– Просто иду прогуляться по лесу.

– В Запретный Лес?

– Это вовсе не опасно, – возмутилась девочка, – если знаешь, куда идти.

– Но у тебя же нет обуви! Как ты шла все это время?

– Кто-то забрал мою одежду и обувь, пока я была в ванной. Но я очень хочу увидеть фестралов, так что я взяла этот плащ. Я обязательно верну его позже.

– Что?

– Фестралы. Они, как тощие лошади, но кожа у них как у рептилии и они могут летать, большинство людей не видит их.

– Почему ты так хочешь увидеть их сегодня вечером? Сегодня ведь очень холодно.

– Обычно я наблюдаю за ними в полнолуние. Но сегодня вечером была первая безоблачная ночь.

Неуверенный, что делать с этой странной девочкой, Гарри просто повторил:

– Ты должна зайти внутрь. Ты еще успеешь умереть.

– Я им не нравлюсь, внутри, – ответила девочка.

– Почему?

– Они думают, что я странная, – грустно сказала она.

На мгновение Гарри готов был согласиться с ними, кем бы «они» ни были.

– Здесь действительно холодно. Пойдем внутрь. Я найду мадам Помфри или кого-то из учителей, и они что-нибудь придумают, чтобы ты согрелась. – Он попытался поднять девочку, и в этот душераздирающий момент подтвердил свои подозрения, что девочка действительно без одежды под плащом.

Девочка вырвалась из его рук, но не стала отпираться, когда он снял свой плащ и накинул ей на плечи.

– Спасибо, – сказала она. – Но только без преподавателей. Станет только хуже.

– Ладно. Никаких учителей. Я могу провести тебя на кухню. Тебе нужно выпить чего-нибудь горячего.

– Я немного проголодалась, – созналась девочка. – Я не смогла найти свою одежду, чтобы спуститься вниз на ужин. Как думаешь, там есть немного пудинга?

– Я уверен, там найдется немного, – что-то в том, как она спросила о еде, заставило Гарри улыбнуться.

К его удивлению, на кухонном столе была горячая еда, включая пудинг и две большие кружки чая. Девочка, имя которой он все еще не узнал, ела так, как будто она была голодна, и Гарри не хотел ей мешать.

Кто она? Очевидно, первокурсница, и одинокая. Плохо, что школьные плащи одного цвета на всех факультетах. Гарри думал, что она могла бы быть маглорожденной со Слизерина, но случись такое, это заметили бы. Во всяком случае, она говорила, что не спустилась на ужин, так что оставались или Когтевран или Гриффиндор. Вспомнив о том, как с Гермионой вели себя «когти», Гарри уверился, что попал в цель.

Мальчик все еще не мог спросить, когда она закончит есть, потому что девочка уснула, и чуть не упала лицом в тарелку, стоявшую перед ней.

Гарри не мог оставить ее здесь, на кухне, и не попасть при этом в беду, таким образом, он потряс первокурсницу, пытаясь разбудить. Вскоре выяснилось, что привести ее в чувство было проблематично, девочка только мычала что-то нечленораздельное, как будто была пьяной. Гарри помог незнакомке встать и потащил в гостиную Хаффлпаффа.

Выдохшийся, он усадил ее на один из диванов, стоящих вокруг главного камина, и сел рядом. Гарри собирался просто передохнуть пару минут, затем отнести странную незнакомку в свою спальню, чтобы дать ей выспаться должным образом. Тогда сам он вернулся бы, чтобы спать здесь, и его соседи по комнате не рассказали бы о неожиданной гостье.

Оказалось, что неожиданная гостья крепко уснула, поскольку, когда Гарри хотел было ее поднять, она упала на него. Девочка положила голову Гарри на плечо и обняла его. Последнее, что Гарри запомнил перед тем, как уснул, это мысль о том, что ее нужно будет вывести отсюда, прежде чем кто-то проснется.

–––

* В Англии обычно родственникам предлагали чашку чая, особенно персонал реанимационной бригады, в тех случаях – когда пациент был на грани смерти. Зачастую прогнозы сбывались, и человек умирал, но в наше время фраза довольно редко встречается. Предложение чашки чая традиционно британский ответ, чтобы успокоить и поддержать в сложной ситуации.