Сильнее надежды (джен)

Руфус отдал плащ Юргену Зонко, который приветствовал его нервным кивком и оглянулся через плечо, бросив взгляд в темноту, как будто так он мог бы прогнать Пожирателей Смерти. Руфус знал, что Юрген думал закрыть магазин, ведь атаки происходили все ближе и ближе к Хогсмиду, но страсть к деньгам у него была сильнее страха — по крайней мере, сейчас. Как бы то ни было, Министр собирался встретиться с Гарри Поттером в задней комнате его магазина. Сюда удобно было добираться из замка, и никто не знал о долге жизни, который был перед ним у Юргена.

— Сэр? — спросил один из авроров, сопровождавших его, молодой человек по имени Мадволло.

— Останьтесь на страже, — сказал Руфус. — Я вернусь через час, максимум — через два.

Он сказал им, что должен был попасть сюда, но не объяснил, зачем. Не стоило подвергать себя риску оказаться униженным, если Поттер не появится или отклонит его предложение.

Мадволло выглядел нерадостно, как и Гестия Джонс, занявшая позицию по левую сторону от двери. Однако они оба с непроницаемыми лицами отвернулись к улочке за «Лавкой Зонко» и наконец дали Юргену возможность закрыть дверь.

— Вы помните мои инструкции? — спросил Руфус, садясь в одно из двух кресел перед накрытым столом. Уже этого было достаточно, чтобы понять, что старый должник вспомнил кое-что из того, о чем Руфус просил его: на столе стояли две кружки, бутылки с огневиски и сливочным пивом, а на тарелке лежали кусочки твердого сыра и хлеб. В камине горел уютный огонь. Руфус взмахнул палочкой, невербально использовав чары, и с удовлетворением отметил, что в комнате не осталось никаких подслушивающих заклинаний.

— Да, сэр, — Юрген снова кивнул. — Выйти из комнаты, когда мы услышим шаги вашего гостя, и не возвращаться, пока не получу разрешение.

— Именно, — ответил Руфус. У Юргена были причины скрывать в тайне его присутствие здесь, но то, что под его крышей одновременно находились Гарри Поттер и Министр Магии, могло развязать ему язык — ради одних только галлеонов, которые заплатил бы ему «Ежедневный Пророк». — Я думаю, что слышу его, — добавил он, — уходите сейчас.

Юрген поспешно ретировался. Руфус сидел неподвижно, вслушиваясь, но звуки, которые он принял за шаги, стихли. Нахмурившись, он откинулся на спинку кресла.

Через пару мгновений послышалось какое-то движение и шорох в углу возле двери, и перед ним показался Гарри Поттер — без малейшего шепота, без звука Finite, необходимого для снятия дезиллюминационных чар. Пораженный и раздосадованный, Руфус несколько долгих секунд вглядывался в него, пока тот не начал говорить.

Гарри Поттер был совсем не таким, как он ожидал увидеть, тотчас признался Руфус себе. Впрочем, возможно, не стоило строить догадки заранее, ведь до сегодняшнего дня он разве что наблюдал за ним издали. На вид Поттер казался подростком, но при этом держал голову так, словно тяжелое бремя лежало у него на плечах, заставляя не опускать голову, а в зеленых глазах мелькали тени, которые Руфус часто видел в глазах старых, опытных авроров. Такая глубина и темнота обычно появлялась незадолго до того, как аврор решал свести счеты с жизнью.

Но взгляд Поттера был спокоен, когда он протянул руку.

— Министр Скримджер? Спасибо, что пригласили меня.

— Спасибо, что согласились прийти, мистер Поттер, — сказал Руфус, отвечая на уверенное рукопожатие. Поттер сохранял ту же ауру неестественного спокойствия, которая сопровождала его, даже когда он сел за стол. Руфусу даже хотелось, чтобы его изумление вызвало у Поттера хоть какую-нибудь реакцию — настолько бесстрастным он казался, сидя напротив и глядя на него выжидающе — однако тот будто бы и не заметил этого.

— Сделка, которую я предлагаю, очень проста, — произнес Руфус. Ему не хотелось, чтобы эти слова звучали так грубо и неприкрыто. Впрочем, Руфусу не пришлось бороться с надменными вопросами или бездумной поддержкой Дамблдора, которых он ожидал. Интуиция подсказывала ему, что Поттер лучше всего воспримет честность. — От вас требуется публичная поддержка Министерства. Я же, в свою очередь…

— Гарантируете поддержку Министерства в выполнении моей… миссии? — Поттер слегка улыбнулся, но Руфус не заметил в этой улыбке и намека на веселье.

— Насколько это в моих силах, — подтвердил Руфус. — И более того, Поттер: Министерство не будет стоять у вас на пути.

* * *

Гарри поднял бровь и внимательнее посмотрел на Скримджера. Единственным источником знаний о Министре была репутация — и она представляла его таким бойцом, что Гарри ожидал увидеть кого-либо очень похожего на Грозного Глаза. Но Скримджер был спокойнее и в то же время напряженней, и его постоянная осмотрительность располагала к себе.

— Итак, вы знаете, что Министр Фадж создавал мне неудобства, — произнес он.

Скримджер ответил легким кивком.

— Да. Я наблюдал за судом по делу о применении магии несовершеннолетним в прошлом году. Конечно, я согласен с тем, что законам следует подчиняться, но гораздо больше меня заинтересовало, кто послал дементоров в Суррей. И — конечно, была необходима рокировка сил.

На его лице теперь возникла усмешка, как у Сириуса, но не настолько дикая. У Гарри мелькнула мысль, что отставка Фаджа не была абсолютно добровольной.

— Могу я осведомиться, сэр, — продолжил Гарри, вспомнив прошлый год, — какую должность занимает в Министерстве мадам Амбридж?

— Официально она работает в Департаменте соблюдения магического правопорядка, — произнес Скримджер. — но неофициально, на деле, она не занимает никакой должности. Она поставила нас в неудобное положение в то время, когда нам больше всего было нужно доверие общества. Долорес Амбридж не может быть лицом, представляющим Министерство.

Гарри выдохнул. По крайней мере, это избавляло его от одного врага, который мог бы попытаться помешать ему в ближайшем будущем.

— Что ж, каким еще образом вы можете убрать Министерство с моей дороги, раз те два человека, которые препятствовали мне и вмешивались в мою жизнь, ушли?

— Отводя взгляд, — спокойно произнес Скримджер. — Если ваши действия будут противоречить… правилам, я могу приказать нужным людям заняться своими делами где-нибудь в другом месте. Конечно, если пренебрежение правилами превратится в пренебрежение властью на определенном уровне, я не многое смогу сделать.

Гарри кивнул.

— А если я решу использовать определенные заклинания…

— И не просите о разрешении применять Непростительные, Поттер, — Скримджер поднял руку, его лицо посуровело. — Вы его не получите.

Гарри покачал головой:

— Я и не стал бы.

С тех пор, как он попробовал применить Круциатус к Беллатрисе и ему это не удалось, Гарри пришел к выводу, что ему придется взрастить в себе больше ненависти, чем у него уже было, чтобы использовать Непростительные эффективно. У него не было времени на это, прежде чем он умрет, и этот план избавлял Гарри от такой необходимости.

— Однако некоторые из атакующих заклинаний могут оказаться незаконными. Я не знаю всех хитростей нашего законодательства. А если я буду вынужден бороться с Пожирателями Смерти, навряд ли у меня будет время наводить справки…

Нахмуренность Скримджера уступила место легкой улыбке, а его рука вновь опустилась на стол.

— Конечно. В конце концов, столько преступлений совершаются каждый день, столько авроров направляются в разные уголки нашей страны и даже за границу… Неудивительно, что некоторые из дел так никогда и не доходят до суда.

Гарри улыбнулся.

— Итак…

— Есть еще кое-что, что я могу предложить лично вам, — прервал его Скримджер. — Полагаю, Сириус Блэк все же был невиновен?..

* * *

Перемена в Поттере, произошедшая, как только он произнес эти слова, ошеломила Руфуса. Лицо мальчика, сидевшего на другой стороне стола, потемнело, а спокойствие превратилось в концентрированную злобу. Даже если бы он схватил нож и направил его на собеседника, то не выглядел бы так устрашающе. Поттер наклонился вперед, и Руфусу показалось, что этот воображаемый нож нацелен ему в горло.

— Министерство охотилось за ним и преследовало его за преступление, которого он не совершал, — прошипел Гарри. — И, к тому же, его имя уже должно было быть очищено. В противном случае я не смог бы получить наследство.

Вы получили наследство? Как интересно. Этого факта Руфус не знал, он обратил внимание на него и тщательно упрятал в глубину своей памяти.

— Нет, — произнес он спокойно, не обращая внимания на настойчивое чувство, что острый как нож взгляд хочет выколоть ему глаза. — Последняя воля волшебника, будучи засвидетельствована особым образом, исполняется независимо от того, был умерший осужден или нет. Очевидно, Сириус Блэк выбрал этот вариант. Теперь вы — владелец его имущества, но он все еще виновен в глазах Министерства. Мы можем оправдать его, если тщательнее изучим обстоятельства, и если у нас будет… соответствующая мотивация.

Глаза Поттера сверкнули, в них появилось другое чувство. Взгляд все еще был острым, но уже не убийственным.

— Не думаю, что вы мне очень нравитесь, Министр, — произнес он.

Руфус рассмеялся.

— Вполне справедливо, — сказал он, — ведь речь идет о деловой сделке, а не об альянсе.

Которая может им стать в будущем. Вы впечатлили меня куда больше, чем я ожидал.

— В моих руках находится безопасность магической Британии, и вы можете сделать многое, чтобы усилить ее. Итак. Считаете ли вы наше невмешательство и открытие расследования касательно жизни и смерти Сириуса Блэка достаточно высокой ценой за публичное интервью для «Ежедневного Пророка», в котором вы выразите свою поддержку Министерству?

Поттер молчал несколько мгновений, опустив взгляд на руки.

— С этим есть несколько проблем, Министр, — наконец ответил он.

— Продолжайте, — сказал Руфус.

А мальчик умеет думать. Я этого не ожидал. Интересно, почему.

То, что он находится под влиянием Дамблдора, не означает, что он сидит в углу, пускает слюни и не использует свой мозг.

— Во-первых, — произнес Поттер. — что будет, если вы сделаете что-то, что не понравится мне? Например, отправите в Азкабан невиновного.

То, как дернулись его губы, показывало, насколько сильна была вера Поттера в безвинность Сириуса Блэка.

— То же, что произойдет, если вы используете Непростительные, — произнес Руфус, — или сделаете что-то, с чем я не смогу мириться и на что не буду закрывать глаза. Соглашение временно, мистер Поттер, причем с обеих сторон. Война порождает странные союзы, но нет необходимости связывать себя по рукам и ногам.

Поттер слегка улыбнулся.

— Во-вторых, предполагается, что я нахожусь под непосредственным влиянием Дамблдора. Если выйдет интервью, он начнет расспрашивать меня. В то же время у меня есть свои причины, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания.

— Юридически — может ли он вынудить вас сделать что-то, что покажется вам неприемлемым? — спросил Руфус. Он ознакомился с документами касательно усыновления Поттера, но попал в лабиринт юридических терминов, лишь частично заполненных или потерянных бумаг, а также строк, написанных чернилами, которые, по всей видимости, проявлялись исключительно каждый второй вторник после полнолуния. В них фигурировал директор, и, что смутило Руфуса, очевидно, он был действительным опекуном Гарри Поттера.

Однако мальчик покачал головой.

— Нет, если я не ошибаюсь, — ответил он. — Я живу у родственников-магглов. Но он может исключить меня. И он легилимент. Директор может получить от меня немалую долю правды, прежде чем я сумею остановить его.

Руфус расслабился. Против этого у него было средство.

— Вам почти семнадцать, а это совершеннолетие для волшебника. И, учитывая, кто вы, вы имеете больше прав обладать собственным взглядом на политическую ситуацию и на то, что происходит вокруг вас, чем любой другой шестнадцатилетний подросток. Если Дамблдор будет создавать в Хогвартсе неприятную для вас атмосферу, вы можете стать под защиту Министерства. Ваша поддержка приведет к тому, что гораздо меньше людей будут этим удивлены. Все будет выглядеть так, как будто я совершаю ответный жест в благодарность за помощь, а не проявляю личную симпатию.

Выражение лица Поттера стало задумчивым.

— Очень хорошо, — проговорил он наконец. — Думаю, я в любом случае смогу сделать так, чтобы Дамблдор ничего не узнал, — он замолчал, а затем добавил: — И наконец, сэр, возможно, это странный вопрос…

Руфус сделал жест рукой, предлагая ему продолжать.

— Вы пришли с охраной? — Руфус кивнул. — Как зовут авроров, которые сопровождают вас?

— Мадволло и Джонс, — удивленно произнес Руфус.

Поттер сморщился, как будто ему пришлось откусить от гнилого яблока.

— Это… это сложно, и я не могу полностью объяснить вам, — наконец сказал он. — Но я бы больше доверял Мадволло, чем Джонс.

Руфус наблюдал за лицом Поттера, заставив себя удержаться от немедленных расспросов. Первым его порывом было спросить, не Пожиратель Смерти ли Джонс — но у мальчика не было причин не сообщить об этом сразу же. Затем он подумал, что она может быть как-то связана с Дамблдором, и это предположение показалось более вероятным.

Возможно, Поттер все еще был лоялен по отношению к директору. Он действовал независимо от Дамблдора, но это вовсе не означало, что он станет действовать против него. Или, например, выдавать тайны, которые он хранил, могло казаться Поттеру неправильным вне зависимости от того, с кем он разговаривал. Таким образом, лучшее, что он мог сделать — сказать половину правды.

Руфус не стал бы требовать от своих союзников невозможного. Пожалуй, разве что невероятного.

— Хорошо, — ответил он. — Я запомню это.

* * *

Гарри расслабился. Он не хотел раскрывать карты сразу и говорить, что Гестия Джонс — член Ордена Феникса. Исходя из того, что он знал, Министр мог бы решить начать поиски всех членов Ордена, а это принесло бы больше вреда, чем пользы. Но если у Дамблдора есть шпионы в Министерстве, они должны быть членами Ордена, и они непременно сообщат директору о том, что Гарри встречался со Скримджером.

— Никто не знает, что мы оба здесь, — добавил Скримджер, как будто услышав рассуждения Гарри и желая обнадежить его. Гарри кивнул.

— Спасибо, сэр, — он прикинул время. До рождественских каникул оставалось еще несколько месяцев, и ему понадобится примерно столько же времени, чтобы довести до совершенства Песнь Сирен и научиться готовить Напиток Медеи, яд, который убьет его.

Когда же будет подходящее время для интервью?

— Могу я поговорить с репортером «Пророка» в районе второй недели ноября, сэр? — спросил он.

— Это приемлемо, — Скримджер взглянул на него с удивлением. Гарри с трудом скрыл улыбку. Вероятно, Министр не привык к тому, чтобы кто-либо, так прочно связанный с Дамблдором, проявлял желание помочь ему.

Впрочем, Гарри больше не считал себя связанным с Дамблдором. Это было не очень приятно, ведь если бы он мог рассчитывать на поддержку директора, достигнуть цели можно было гораздо быстрее. Но Дамблдор захотел бы оставить его в живых, аргументируя это всем тем бредом, который он нес в конце прошлого года — о том, что из любви к Гарри он не хотел обременять его ответственностью. Гарри понял, что стал понимать жизнь и смерть гораздо лучше, когда принял ответственность на себя.

— Это все препятствия, которые приходят мне на ум, сэр, — сказал он и протянул руку. Скримджер вновь пожал ее, неотрывно глядя в его глаза. Гарри было интересно, что он там увидел, но он отбросил мысль, что мог вызвать у Министра подозрения. Как и Гарри, он существовал для того, чтобы преследовать темных волшебников. Возможно, он увидел отражение того же желания. Гарри замечал, что люди видят в нем самих себя — или, в случае Снейпа, Джеймса Поттера. Они замечают то, что льстит им, или то, что позволяет им поступать так, как вздумается.

Гарри не мог обвинять их. С недавних пор люди интересовали его лишь в том смысле, что они могли помочь или помешать ему на пути к цели.

— Удачи в чем бы то ни было, Поттер, — сказал Скримджер и проследил взглядом за тем, как Гарри направился к выходу из комнаты. Гарри накинул мантию-невидимку и услышал сдавленный возглас Министра. Он улыбнулся и выскользнул из «Лавки Зонко», направляясь обратно в Хогвартс.

По дороге Гарри перебирал в карманах ингредиенты Напитка Медеи. Первыми в рецепте значились листья белладонны, но прочие составляющие были гораздо безопаснее. Однако Гарри все-таки не хотел бы покупать их открыто. Как минимум, аптекарь точно сообщил бы, что Гарри Поттер приобрел ингредиенты для зелий в его лавке. Гарри вошел туда под мантией, тихо, взял все, что ему было нужно, и оставил деньги в уплату. Рецепт зелья был достаточно редок, чтобы никто — кроме Снейпа, конечно — не смог догадаться, что именно он собирался приготовить, основываясь на выбранном.

Гарри довольно легко проник в здание школы; был Хэллоуин, и большая часть старост все ещё наслаждалась праздником, не приступив пока к патрулированию коридоров. Ему было приятно, что праздник доставляет радость. Самому Гарри казалось, что со времен, когда такие вещи делали его счастливым, прошло несколько лет. Впрочем, праздник был отличным предлогом пропустить отработку — он скажет Снейпу, что очень сильно хотел попасть на пир.

Он снял мантию-невидимку, подходя к дверям Большого Зала, и тут чья-то рука опустилась на плечо и развернула к себе.

Гарри смотрел прямо в глаза Снейпу.