Король звезды (джен)

Каникулы были похожи на бесконечно длящийся праздник — словно создатель календаря составил недели из одних воскресений. Все понимали, что рано или поздно наступит новый семестр, нужно будет снова сесть за парту, читать учебники и записывать слова учителей, но сейчас думать об этом не хотелось. Хотелось кататься с ледяных горок, лепить снежных человечков, строить снежные замки...

Карл почти не оставался один. Рядом были то Тапани с Матти, то Валери, иногда приходила Полумна... Но в этот вечер, построив ледяную башню и мост, ведущий к дворцу, который лепили девочки, он стряхнул снег с перчаток и медленно пошёл к замку. В этот вечер ему хотелось одиночества... Чтобы разделить его с другим одиночеством.

Сегодня было девятое января. Профессор Снейп не пришёл ни на завтрак, ни на обед. Ужин Карл пропустил, но был уверен, профессор не пришёл и на ужин. Заперев себя среди настоек и ядов, он, наверное, читал старые книги, придумывая задания, за которые никто из учеников не сможет получить высший балл. Пытаясь превратить этот день в такой же, как сотни других дней...

Карлу не нравилось такое волшебство. Ступая по обледенелой тропинке, он сжимал в руке маленький брелок, купленный на последние шестьдесят пенсов около вокзала Кингс Кросс. Тогда полупрозрачный, чёрный с серебристыми прожилками камень, формой напоминавший кривую звезду, показался мальчику похожим на него самого... Подходящий подарок себе на несуществующий день рождения, который затерялся между других зимних дней. Может, неделю назад, может, вчера, может, завтра...

Карл взбежал по ступеням замка, прошёл через холл, спустился по лестнице и остановился перед кабинетом. Потом толкнул дверь.

Профессор отложил книгу в потрёпанном переплёте и хмуро посмотрел на ученика:

— Что вам надо?

Карл подошёл, протянул сжатую руку и снова спрятал в карман — на столе среди свитков и пробирок остался маленький брелок с камешком в виде кривой звезды.

— С днём рождения...

Профессор молча смотрел на Карла, потом сказал:

— Заберите. И больше никогда не приходите сюда с подобными глупостями.

Карл опустил глаза. Когда он пытался взять со стола брелок, пальцы дрожали. Потом, идя по тёмному коридору, он сжимал его в руке, и неровные края звезды впивались в ладонь. Нужно было забыть эти несколько минут в кабинете, стереть звук шагов и фраз, превратить слова в тишину... Но Карл не любил такую магию...

Февраль растаял. На смену ему пришёл сухой, ветреный март. Ветер звал за собой, то прося, то умоляя, то срываясь на крик... Апрель принёс солнце, и солнце прогнало ветер. В другой раз Карл обрадовался бы наступлению весны, но теперь ему хотелось остановить время: за весной неизбежно должно было прийти лето.

Карла тревожили не мысли о последнем испытании, не расставание с Хогвартсом, а сознание того, что такого года в его жизни больше никогда не повторится. И дело было не в Турнире Трёх Волшебников. Четвёртый курс стал самым счастливым потому, что всё это время рядом с ним были... друзья. Карл боялся этого слова, боялся, что, произнеся, поверив в него, разрушит реальность, но другого уже не находил. Он привык к их ежедневным прогулкам, долгим вечерам у камина, когда можно рассказывать истории, а можно просто молчать... Ему нравилось смеяться над шутками Валери, нравилось видеть радостное удивление в глазах близнецов, когда он показывал заклинание, которое учителя объяснят только через несколько лет, а им можно выучить уже сейчас... И пусть пока у него не всегда хорошо получалось дружить, он хотел учиться дальше!.. Раньше Карл постоянно пытался найти своё место между двумя мирами: волшебным и обычным. Теперь он почти не задумывался об этом, просто жил — и это приносило радость.

Только занятия в классе зельеварения наполняли сердце тоской. Казалось бы, всего пара часов — а тоски набиралось столько, впору вычерпывать... Глядя на профессора, Карл не мог не думать о том, что если Северус Снейп видит в нём своё прошлое, то сам является его будущим. И тогда гасли мечты о друзьях, и призрачным становилось счастье... После этих уроков Карлу снились боль, отчаяние, чей-то бред, человек, бредущий по лесу, а потом уснувший под высоким деревом...

Друзья помогали забыть о снах. А в конце мая участникам турнира сообщили задание третьего конкурса — и теперь Карл занимался составлением списка существ, с которыми ему, возможно, предстояло встретиться в последнем испытании. Валери посоветовала начертить таблицу из двух столбцов: в одном — название существа, в другом — способ его победить. Первый столбец они заполнили быстро, со вторым дело обстояло труднее. Большинство предлагаемых Валери заклинаний Карл отвергал, поэтому в конце концов девочка не выдержала и сказала, что если ему не терпится проиграть, то она мешать не намерена. Карл не хотел проиграть, но и уничтожать созданий, не по своей воле попавших на это состязание, не собирался. Найти способ понять стоящее перед тобой существо было намного интереснее, чем сразу бросать в него заклинание.

Если в лабиринте будет фонарник, то он попросит разрешения выпить с ним чаю после испытания... Красные колпаки тоже должны узнать в нём себя, а значит, они будут его ненавидеть, но уничтожать не станут... Гриндиллоу, наверное, вспомнят в нём кита и не посмеют напасть... Если не удастся договориться с соплохвостами, он отделается парой ожогов, это не больно... А с боггартом они уже встречались...

Когда ждёшь чего-то с нетерпением, время превращается в вечность. Когда просишь что-то подольше не наступать, время сжимается в мгновение. Казалось, впереди почти месяц, и вот уже последний экзамен, а сразу за ним — двадцать четвёртое июня.

После завтрака Карл забрался в большое кресло в гостиной, чтобы ещё раз просмотреть свою таблицу. Близнецы тихонько устроились рядом, Валери тоже пришла, но не переставала ворчать.

— Мы что теперь из-за этого дурацкого турнира всё лето должны убить?

— Дай мне ещё час, а потом мы пойдём гулять, — пообещал Карл.

— И что мне делать весь этот час? — насупилась она. — Я не могу просто тихо сидеть, как Тапани с Матти.

— Почитай книгу.

— Вот ещё!

— Профессор Трелони дала нам интересную книгу о Солнечной системе.

— Читать книги этой сумасшедшей?

— Она не сумасшедшая. Кроме того, это не её книга.

— Ладно... — вздохнула Валери. — И где этот шедевр?

— У меня, — сказал Тапани. — Держи.

— Спасибо, — поблагодарила Валери с кривой улыбкой и, не посмотрев на название, начала листать страницы.

Планета, спутники, планета, спутники... Очень интересно!..

К концу часа она уже добралась до Сатурна.

«Энцелад — шестой по размерам спутник Сатурна. Назван в честь героя древнегреческой мифологии гиганта Энцелада, сына Геи и Урана. Отец его ненавидел своих детей, ужасных видом, и прятал их в утробу Геи, причиняя ей тяжкие страдания...

Энцелад преимущественно состоит из льда и имеет самую чистую в Солнечной системе ледяную поверхность, поэтому поверхность Энцелада почти белая. Она отражает почти весь падающий на неё солнечный свет.

Когда-то этот спутник считался мёртвым ледяным миром, но потом на его южном полюсе были обнаружены странной формы разломы, получившее название «тигровых полос». Позднее оказалось, что через эти трещины вырываются лёд и различные газы. Это позволяет сделать предположение о наличии под ледяной корой жидкого океана...»

— Ну, всё! Я готов идти гулять! — сказал Карл.

— Я тоже, — ответила Валери, захлопнув книгу.

На прогулке она шутила больше обычного. Карл с Тапани пытались запустить воздушного змея без помощи магии. Матти искал цветок папоротника. Старая воспитательница-полячка в приюте рассказывала, что папоротник цветёт раз в год в ночь на двадцать четвёртое июня и нашедший его цветок может загадать любое желание.

— Сейчас же не ночь! — смеялась Валери.

— Но цветок не может расцвести за несколько минут, — рассудительно говорил мальчик. — Я найду бутон и подожду, пока он распустится.

— А что ты попросишь?

— Чтобы Карл победил, — улыбнулся Матти.

Он искал волшебный цветок до вечера, но так и не нашёл.

— Не расстраивайся, — успокоил его Карл. — И спасибо большое за помощь.

— Я ведь ничего не нашёл, — виновато развёл руками Матти.

— Знаешь, что я думаю? — Карл наклонился к нему и проговорил тихо, словно сообщая большую тайну. — Этот цветок находится не на земле.

— А где? — удивился Матти.

— В человеке... Если в нашей душе распустится цветок, мы сможем исполнить любое желание.

Валери насмешливо фыркнула:

— Заканчивай, сказочник, а то опоздаем на праздничный ужин.

— Нет, правда, это же хорошая идея, — задумчиво сказал Карл.

— Замечательная! Пошли!.. — Валери подтолкнула его в спину.

Вернувшись в замок, они побежали к себе за мантиями. Карл сказал близнецам, что ему нужно кое-что доделать перед испытанием, и попросил занять место. Но, когда Тапани с Матти ушли, устало опустился на кровать. Ему не хотелось идти в Большой зал: после праздничного ужина вряд ли удастся убежать от соплохвоста...

Но дело было не в соплохвостах. Просто он не чувствовал в себе сил изображать радость при виде слоёного пирога или волнение перед испытанием — чувства, которые ожидали увидеть на его лице другие.

— Когда никто не видит, можно немного погрустить? — спросил Карл у сидящего на стопке книг Рабэ.

Кажется, ворон согласился.

Пытаясь занять время, Карл стал раскладывать конспекты, выбирая то, что собирался перечитать на каникулах. На глаза попался доклад по астрономии, написанный крупным детским почерком.

— Это о тебе! — улыбнулся Карл. — Помнишь, мы писали о тебе доклад?

Он пробежал глазами страницу.

«Созвездие Ворона — одно из древних созвездий.

По легенде бог Аполлон послал свою вещую птицу ворона за водой для жертвоприношения. Но по дороге ворон увидел смоковницу и сел на её ветви, ожидая, когда созреют плоды. Ворон опоздал, и чтобы оправдаться перед Аполлоном, сказал, что гидра не пускала его к воде. В наказание ворон из белого стал чёрным и был отправлен на небо вместе с гидрой и чашей для жертвоприношения.

В поэме древнеримского поэта Овидия «Фасты» об этих созвездиях написано:

Вместе друг с другом горят созвездия — Ворон со Змеем,

А между ними ещё Чаши созвездье лежит».

Прочитав стихотворные строки, Карл вспомнил о другой книге. Переложив бумаги, он вытянул из-под свитков сборник стихов — на ковёр что-то упало. Наклонившись, Карл увидел брелок с камешком-звездой. Поднял его, положил в ящик и наугад раскрыл книгу.

Стихотворение называлось «Безысходность».

Поздним вечером в конце осени,

когда вместо пластинок все слушают дождь,

останься дома

в пустой холодной комнате

и налей в бокалы безысходность.

Один выпей сам,

другой отдай своей тени.

Не пиши писем,

не произноси вслух имён.

Сядь на старый пыльный ковёр, ожидая рассвета.

И, когда погаснет последний фонарь за окном,

ты увидишь,

как ангел взмахивает крыльями,

покидая твою душу,

и Бог закрывает глаза,

отпуская тебя...

Карл перелистнул страницу и посмотрел на Рабэ:

— Не подходит... Там про осень, а сейчас только июнь. Значит, не подходит...

Он положил потрёпанный томик на стопку бумаг, которые собирался взять в приют, потом встал.

— Пройдусь немного перед соревнованиями... Не волнуйся, всё будет хорошо! — он улыбнулся быстрой улыбкой и побежал наверх.

Заглянув в Большой зал, Карл увидел, что Валери там нет. Он осторожно прикрыл дверь и пошёл искать девочку.

Она спускалась с холма, путаясь в высокой траве. Воздух был наполнен ароматом цветов и стрекотом кузнечиков. Всё вокруг казалось живым, всё радовалось наступившему лету и расцветало вместе с ним.

Валери не чувствовала радости. Последние месяцы она гнала от себя эти мысли, но теперь их было некуда дальше гнать: ещё несколько дней и придётся возвращаться в приют, а потом — снова в школу. Трудно решить, что хуже. Воспитатели и дети считают её опасной сумасшедшей, к которой лучше не подходить. Для мадам Максим она тоже словно заноза: и оставить больно, и вытащить не получается...

Как же не хочется возвращаться туда!.. Каждый день видеть этих чопорных красавиц, готовых чуть что сразу упасть в обморок!.. Смотреть в лица преподавателей — и понимать, что вечером они провели два часа, не готовясь к занятиям, а придумывая новую маску для волос... Учиться носить кринолины и корсеты, слушать бесконечные разговоры о мальчишках!..

Вот если бы можно было остаться в Хогвартсе!.. Здесь настоящая магия, магия, которая нужна ей!.. Профессор Грюм знает заклинания, от которых кровь стынет в жилах!.. А профессор Снейп!.. Он явно проводит мало времени перед зеркалом, но зато когда входит в класс — все звуки стихают. И какие зелья он учит готовить!..

Но никто, конечно, не разрешит... Директор Дамблдор слишком правильный. Начала учиться в Шармбатоне, значит, учись там, пока не умрёшь от скуки!.. От одиночества...

Валери свернула на узкую тропинку, прошла между деревьев и остановилась, щурясь от заходящего солнца.

Он был там. Наверное, любовался своим отражением в воде. Хотя взгляд оставался мрачным...

«Что, не нравится отражение?» — усмехнулась про себя Валери.

Все эти месяцы она благоразумно избегала встреч с ним.

«И когда это я успела стать благоразумной?»

Она решительно подошла к берегу, подняла плоский камешек и бросила: камешек запрыгал по воде и утонул где-то на середине озера.

Джейден обернулся, но, увидев, что это всего лишь Валери, снова посмотрел на водную гладь. Кровь ударила Валери в голову: она ненавидела тех, кто делал вид, что её не существует.

— Вот и всё, — сказала она, пряча руки в карманы. — Ещё пара дней — и вернёшься под крыло к папочке.

Джейден посмотрел на неё — сначала презрительно, потом во взгляде зажглись насмешливые огоньки:

— Здесь я, видимо, должен выразить сочувствие, потому что тебе возвращаться не к кому?

— Не нужно мне твоё сочувствие! — с такой же злой насмешкой ответила она.

— Правда?.. — он наклонился, разглядывая её. — А я думаю наоборот. Такие, как ты, всегда пытаются заставить мир их пожалеть... Я видел детей, воспитывавшихся в приютах. Вы считаете себя самыми несчастными, потому что вас лишили возможности иметь семью. «Дайте нам родителей, и мы тоже станем радоваться жизни!» А ты знаешь, что такое семья?.. Думаешь, родители — ангелы, любви которых ты лишилась?.. Тебя, похоже, не очень впечатлила история о моей сестре, хочешь, расскажу об отце?..

Валери не хотела, но не могла пошевелиться, тело словно свело. Сжавшись в полуяростной-полуиспуганной позе, она прошипела:

— У тебя нет сестры!..

— Сейчас нет, — улыбнулся Джейден ужасной улыбкой. — Но раньше была. И отец есть, если ты, конечно, не считаешь, будто я родился от святого духа!.. Для моего отца Агнесс была пятном на безупречной биографии. Он не брал её на прогулки, не дарил подарков, почти не разговаривал с ней. А когда понял, что в ней нет ни унции магии, просто перестал замечать... Он не разрешил ей пойти в школу: у чистокровных волшебников ведь не должны рождаться сквибы!.. У него не должно было быть такой дочери...

— У тебя нет сестры! — перебила Валери. — Это неправда!

— Это ещё не вся правда!.. Отец обвинял мать, говорил, что её кровь недостаточно чиста... И однажды с их обычной прогулки на лодке он вернулся один. Лодка перевернулась, и моя мать утонула. Отец ничего не смог сделать... И каждый день я спрашиваю себя, возможно ли, чтобы человек, который половину жизни провёл на море, который построил этот огромный корабль, не смог справиться с простой лодкой!.. Ну, что, ты хотела бы иметь такого отца?!

— Ты лжёшь! Это всё ложь! — закричала Валери. — Ничего этого не было!

Джейден замолчал.

— Может, ты и права... — медленно произнёс он, и в его голосе зазвучали теперь торжество и горечь.— Может, всё это действительно ложь... А правда в том, что я наследник могущественного рода. Я обладаю силой, которой вам не научиться и за десятки лет... У меня будут богатство и власть. Отец сказал, скоро мир изменится! И я буду с ним, когда это произойдёт!..

— Сумасшедший... — пробормотала она. — Ты сумасшедший...

Но Джейден уже не слушал её. Повернувшись к озеру спиной, он пошёл вверх по тропинке.

Валери, дрожа, смотрела на воду. Он точно сумасшедший. И она ненормальная, что решила заговорить с ним. Знала ведь, что всё кончится так...

Рядом послышались быстрые шаги. Она тяжело вздохнула:

— Чего тебе?

Карл остановился, поражённо глядя то на неё, то на вершину холма.

— Ты говорила с Джейденом Ван Стратеном?

— Сказала, что он идиот. А что, нужно было спросить у тебя разрешения?

— ...Нет, просто...

— Почему ты не на стадионе? Испытание вот-вот начнётся.

— ...Понимаешь...

— Да не волнуйся, ничего не случится! Самое худшее — проведёшь несколько дней в госпитале, а потом вернёшься к своей Софи.

— При чём тут Софи? — не понял он.

— Ну, не к ней, так к кому-нибудь другому... — пожала плечами Валери.

Карл продолжал непонимающе смотреть на неё, потом медленно опустился на песок.

— Вот глупый! Скоро последнее испытание, а он тут расселся!

— Ещё есть немного времени, — сказал Карл, глядя на тяжёлый корабль, качающийся на волнах.

Валери вздохнула и, словно сдавшись, села рядом с ним.

— Ты странный, — тихо проговорила она, набирая в горсть песок и смотря, как он течёт сквозь пальцы. — Слишком хрупкий, беззащитный... Кажется, стоит дотронуться, и ты разобьёшься, сломаешься...

Он не ответил.

— Близнецам это нравится... — продолжила Валери. — Они многому у тебя научились... И не только делать своих глупых рыбок... А я не люблю беззащитность... Если бы я встретила тебя в приюте, я бы не стала дружить с тобой... Мне не нравятся такие беспомощные люди... Перед вторым испытанием... Я не сказала тебе... Профессор Дамблдор предложил мне стать тем, кого у тебя должны украсть... А я отказалась. Знала, что тебя будут дразнить с этой вороной, и всё равно отказалась... Не хотела беспомощно висеть в ледяной воде и ждать, пока меня кто-то спасёт...

— ...Ничего... я понимаю... — ответил Карл.

— Конечно... ты понимаешь... ты всё понимаешь... — глухо проговорила Валери. Она поднялась, отряхнула юбку и посмотрела сверху вниз на Карла. — Я сказала неправду. Ты не хрупкий и беззащитный... В тебе есть что-то такое, что люди уже почти уничтожили в себе. А ты напоминаешь об этом... И становится больно... И хочется разбить, сломать тебя, чтобы больше не чувствовать боль...

Она повернулась и пошла к холму.

Карл остановившимся взглядом смотрел на водную гладь. Солнце медленно опускалось в озеро. Снова прилетел ветер... В эхе голосов, каждый из которых звал его за собой, он встал и пошёл на стадион.

Поле для квиддича превратилось в лабиринт из живой изгороди. Трибуны были переполнены. У лабиринта уже стояли участники турнира.

— Если кто-нибудь попадёт в беду и почувствует, что требуется подмога, пошлите в воздух сноп красных искр, и мы незамедлительно придём на помощь, — сообщила профессор МакГонагалл.

Те же слова три года назад говорил Хагрид. Тогда Карл был даже не уверен в способности послать искры нужного цвета, а теперь собирался пройти через лабиринт, полный чудовищ. Похоже, с тех пор многое изменилось... И только внутри, как прежде...

Усилием воли прогнав ненужные сейчас мысли, он достал волшебную палочку и стал слушать Людо Бэгмена, выкрикивающего на весь стадион правила последнего испытания. Потом раздался свисток... Карл нашёл взглядом Валери. Она сидела рядом с близнецами и смотрела на него. Но он находился слишком далеко, чтобы различить выражение её лица.

— Мистер Штерн, ваша очередь, — напомнил Людо Бэгмен.

Карл кивнул и вошёл в лабиринт.

Где-то в вышине гасло небо, и зажигались звёзды. Пройдя несколько поворотов, он заметил впереди стоящего у изгороди юношу.

— Я думал, ты будешь в самом конце, — сказал Карл, подойдя к нему.

— Это и есть конец, — ответил боггарт.

За год он изменился: стал выше и, наверное, сильнее. Но во взгляде горела та же ненависть, и презрительная усмешка по-прежнему кривила губы.

— Ты пропустишь меня? — спросил его Карл.

— Конечно, — юноша склонился в полушутовском поклоне.

— Спасибо, — поблагодарил Карл и пошёл дальше, не оглядываясь.

Вслед ему пронеслось насмешливое: «Не за что...»

Небо над лабиринтом быстро темнело, дорога разделялась на две: одна вела налево, другая — направо. Карл произнёс заклинание, и на кончике палочки появился крошечный светлячок. Он сделал это как раз вовремя, потому что иначе бы наступил на чёрный комок, лежащий в траве.

— Рабэ? — он опустился на колени рядом с ним. — Как ты здесь оказался?

Ворон смотрел на него старыми, виноватыми глазами.

— Ты боишься, что я не смогу пройти лабиринт?.. Думаешь, ты виноват, потому что бросил моё имя в кубок?.. Я же говорил, не волнуйся, всё будет хорошо!..

Рабэ постоял немного, потом побрёл в правый коридор.

— Ты знаешь, куда идти?.. Ты нашёл дорогу для меня? — побежав за ним, спросил Карл.

Рабэ остановился, взмахнул больным крылом, пролетел несколько метров и снова заковылял по траве.

— Не надо было... — вздохнув, пробормотал Карл. — Тебе же больно... А вдруг нам попадутся соплохвосты?

Но, странное дело, на пути им не попалось даже самого крошечного соплохвоста. Кубка, правда, тоже не было видно. И когда Карл уже решил, что они заблудились, впереди показалось слабое свечение. Сначала он принял его за свечу болотного фонарника и даже сказал Рабэ, что это ловушка и им туда не надо. Но ворон упрямо продолжал идти на свет, и Карл послушался.

Оказалось, Рабэ был прав!.. На каменном постаменте стоял Кубок Трёх Волшебников. А рядом с ним — Седрик Диггори и Гарри Поттер.

— Ты тоже дошёл! — удивился Седрик.

— Но вы первые... — протянул Карл. — Кубок ваш...

— Да ладно! — махнул он рукой. — Где двое, там и трое. Правда, Гарри?

Гарри Поттер кивнул.

— Так нечестно, вы же первые... — попробовал возразить Карл.

— Слушай, мы тут друг друга несколько минут уговаривали, если ещё тебя будем уговаривать столько же, появится какое-нибудь чудовище, и Кубок никому не достанется, — с улыбкой проговорил Седрик.

— Спасибо... — Карл взял на руки Рабэ и тоже робко улыбнулся.

— Отлично! Победил Хогвартс!..

— На счёт три, ладно? — предложил Гарри. — Один... два... три!

За те короткие доли секунды, пока рука тянулась к Кубку, Карл успел подумать о множестве вещей. Профессор Снейп, пусть никогда и не покажет этого, наверное, будет рад, что его студент стал одним из победителей турнира. Валери скажет, что, хотя всегда поддерживала его, совсем не ожидала, что он на самом деле победит. И может, поверит, что для победы не обязательно иметь ту силу, которой она ищет. Близнецы, наверное, уже верят, но приятно, когда то, во что ты веришь, оказывается правдой... Тэд будет радоваться, что у него такой друг... И Софи тоже будет радоваться...

Потом тело вдруг начало разрывать на части, а когда эти части снова собрались вместе, он оказался на старом кладбище. Высокая трава оплела решётки и надгробья, и теперь почти было не различить имена людей, спящих здесь.

Седрик предложил достать палочки. Карл потянулся за своей и тут заметил невысокого человека, медленно идущего между могил. В руках у него был свёрток.

«У него умер ребёнок, он хочет его похоронить...» — почему-то подумал Карл.

Человек остановился возле высокого мраморного надгробья, и вдруг холодный, пронзительный голос, идущий словно издалека, проговорил:

— Убей лишнего.

Карл инстинктивно закрыл собой Рабэ и зажмурился.

— Авада Кедавра!

Послышался звук падающего тела, но он ничего не почувствовал. Шло время, а боль всё не приходила. Карл открыл глаза и увидел лежащего у его ног Седрика Диггори.

— Забери у них палочки.

— Экспелиармус!

Палочки Карла и Гарри упали в высокую траву у надгробья.

Человек пробормотал ещё одно заклинание, и мысли Карла вдруг стали путаными и тяжёлыми. Он пытался подумать, что хочет вернуть себе палочку, но постоянно отвлекался на разные мелочи: трава слишком высокая... полынь растёт так густо... можно приготовить много зелья... какого зелья?.. серая полынь... как глаза умершего... прорастёт... и станет его глазами... его губами... его сердцем...

— Быстрее, заклинание скоро перестанет действовать!

Какой холодный голос... Чьи-то руки привязывают его к камню... Это же... имя, было же имя... Питер... Питер Петтигрю... Он умолял их сохранить ему жизнь... а сегодня... а сегодня... Его жизнь стоит дороже, чем жизнь этого юноши?..

— Всё готово, хозяин.

— Пора...

Что у него в руках?.. Не видно... Он хочет похоронить ребёнка?.. Что он делает?.. Зачем он бросает ребёнка в котёл?..

— Кость отца, отданная без согласия, возроди своего сына!

Чей это отец? Кто его ребёнок? Ребёнок, жаждущий возрождения... Волшебник, убивший единорога... Волшебник, убивший змея...

К нему постепенно возвращалась ясность мысли, и вместе с этим приходило осознание ужаса произошедшего.

Седрик Диггори... Отец ждёт... Но сын никогда не вернётся... Какое у него будет лицо, когда он узнает?.. Почему Седрик умер?.. Просто так?.. Если бы он не нашёл Кубка, то был бы жив... Тогда зачем эти турниры? Зачем эти победы?..

— П-плоть... слуги... отданная д-добровольно... оживи... своего... хозяина!

Почему Седрик мёртв, а он жив?.. Он тоже лишний, ненужный...

— К-кровь недруга... взятая насильно... воскреси... своего врага!

Зачем он здесь?

— Жизнь, украденная у рождённого под горящей звездой, стань новой жизнью!

Питер Петтигрю подошёл к Карлу, повернул связанные руки запястьями вверх и сделал глубокий надрез. В первую секунду Карл ничего не почувствовал: просто рядом с серыми верёвками появилась ещё одна — красная. Потом запястья пронзила боль, и из раны потекла кровь. Питер взял стоящую на надгробии серебряную чашу и стал собирать в неё кровь. Когда чаша наполнилась, он вылил содержимое в котёл. Из котла полетели искры. Яркие и холодные, они напоминали огни, зажигаемые в Новый год... Казалось, под чернильным небом начинается праздник... И в этот праздник Карл странно и нелепо умирал, истекая кровью...

А кто-то другой рождался. Чёрный дым, клубящийся над котлом, больше не становился облаками, теперь он хотел стать человеком... Высоким, худым, с глазами, горящими чужой кровью...

Слуга накрыл его плечи плащом, и он начал с жадным восторгом осматривать новое тело. Потом посмотрел на Гарри Поттера и засмеялся.

Карл рассеянно цеплялся за гаснущие картины и звуки... Мир вокруг стремительно бледнел. «Закрой глаза и усни... Ты устал...» — повторял он себе, но продолжал вслушиваться в эхо голосов, которое становилось всё дальше и тише...

Голосов было много... Кто-то приветствовал воскресшего господина, кто-то кричал от боли под его заклинаниями... Питер просил вернуть ему руку.

— ...ты всё же помог мне... а лорд Волан-де-Морт награждает тех, кто ему помогает...

В награду за отданную плоть Питер получил серебряную кисть...

Что получит Гарри Поттер за свою кровь?.. Что получит он за свою жизнь?.. Или за украденное награда не полагается?.. Что получит Седрик за свою смерть?..

— И пусть твоя верность будет неколебима.

— Конечно, милорд... навсегда, милорд...

— Тебя тоже следует наградить, Вильгельм... Вернее то, что от тебя осталось... Пусть ты выполнил лишь свою часть уговора, но выполнил честно... Иди сюда. Эти недотёпы не смогли вылечить твоё крыло. Они не знают, что память обо мне нельзя вылечить...

Карл дёрнулся, кровь потекла сильнее. Не может быть!..

Ворон взлетел и тяжело опустился на протянутую руку Тома Реддла. Тёмный Лорд взмахнул волшебной палочкой — и перья на левом крыле Рабэ стали серебряными.

— Так значительно лучше, — улыбнулся волшебник. Потом резким движением сбросил ворона.

Тот попробовал взлететь, но упал под тяжестью нового крыла.

— Прости, — улыбка стала жестокой, — но я хочу быть уверен, что ты по-прежнему верен мне. Ты ведь не обиделся? Мы с тобой слишком давно знаем друг друга, чтобы обижаться, не правда ли?

Ворон посмотрел на него старыми, усталыми глазами, потом побрёл, волоча за собой металлическое крыло.

Не может быть!.. Рабэ!.. Его Рабэ... Друг, которого он нашёл во второй день своего пребывания в Хогвартсе... Всё оказалось не так... Это Рабэ его нашёл... Нашёл, чтобы потом отдать этому человеку... Четыре года лжи... А в тот вечер на Астрономической башне... Рабэ привёл профессора Дамблдора, чтобы спасти ему жизнь... Потому что эта жизнь должна была воскресить Тома Реддла!.. Он заботился о нём, как заботятся о домашнем скоте, чтобы потом убить и продать мясо...

— Итак, с полковником фон Дитрихом мы разобрались. Он исполнил свой долг — привёл мальчишку, а что сделал ты, Люциус?

Полковник фон Дитрих?.. Рабэ — отец Альфреда?.. Наверное, у него мутится в голове от потери крови...

— Милорд, я всегда был настороже. Я помнил ваши указания и следил за ребёнком, найденным фон Дитрихом. Благодаря мне Фадж...

Добрый мистер Малфой!.. Вот почему его не выгнали из Хогвартса, когда он зимой создал Патронуса... Вот почему Корнелиус Фадж отпустил его, так и не добившись «особых примет» синего кита...

— Да-да, болтовня с недоумками из министерства, ты всегда был силён в этом. Но, признаться, я ждал от тебя большего, чем безопасные разговоры... Ты разочаровал меня, Люциус. Впредь я ожидаю от тебя более верной службы.

— Конечно, милорд, конечно...

Не осуждайте его!.. Он хорошо служил вам... Они все хорошо служили... Нашли и заботились... Несмотря на грязную кровь... Заботились...

— А что ты скажешь, Филипп?.. Твой друг оказался трусом, может, и ты скоро сбежишь?

— Трус не может быть моим другом, милорд, — спокойно возразил Филипп Ван Стратен, сбрасывая капюшон.

— Тогда почему за все эти годы ты не предпринял ни одной попытки найти меня? Или ты отрёкся от поверженного господина так же быстро, как только что — от Игоря Каркарова?

— Я не отрекался от вас, милорд. Я знал, что вы вернётесь, но я... был занят...

— Чем же? — насмешливо переспросил Тёмный Лорд.

— ...Личными делами...

— Какое мне дело до твоих личных дел! — гневно перебил он.

— Никакого, поэтому мне нужно было решить их самому... до вашего возвращения. Проблем больше нет, теперь я полностью в вашем распоряжении. Я и мой сын.

— И я распоряжусь вами, вами обоими, — сурово ответил Тёмный Лорд. — Итак, здесь не хватает шестерых. Трое погибли, служа мне. Один побоялся вернуться... он пожалеет об этом. Каркаров предал меня, он будет убит... И ещё один, самый верный мой слуга, который помог этому мальчишке пройти испытания, — он небрежно кивнул в сторону Карла, — и благодаря которому сюда прибыл наш юный друг, — добавил он, поворачиваясь к Гарри Поттеру...

Дальше Карл уже не слушал. Кто помог ему пройти испытания?.. Он ведь сам решил говорить с драконом... Почему?.. Потому что профессор Грюм сказал, что дракон — та же змея... Но профессор Грюм ненавидит Тома Реддла... Настоящий профессор Грюм... Он не стал бы говорить такое студенту Слизерина, умеющему говорить со змеями... И Миртл... Миртл тоже заставил прийти он... Профессору Снейпу было всё равно, всегда было всё равно...

Кровь течёт по пальцам... Правильно... Всё правильно... как они хотели... Сильные, мудрые взрослые... Вот теперь можно уснуть, чтобы никогда больше не проснуться в их мире...

Карл очнулся на траве. Запястья не болели, только в теле чувствовалась ужасная слабость.

Это был сон... Ему всё приснилось: Седрик, Рабэ, Тёмный Лорд... Значит, и Валери не говорила тех слов!..

Он приподнялся на локте — и увидел человека, сидящего на каменном выступе надгробия.

Больше никого не было. Ни его слуг, ни Гарри Поттера... Тёмный Лорд вертел в руках волшебную палочку, глаза то вспыхивали кровавыми искрами, то снова гасли...

Карл с трудом встал на ноги и, качаясь, побрёл к ограде.

— Куда ты собрался? — окликнул его тяжёлый голос.

Он остановился, потом пошёл дальше. Это опять сон... Ничего этого на самом деле нет... Не может быть...

— Руки больше не болят?

Карл мотнул головой, не то отвечая, не то пытаясь прогнать видение.

— Я исцеляю лучше, чем в госпитале Хогвартса, — усмехнулся Тёмный Лорд.

Карл сделал ещё один шаг и упёрся грудью в металлическую ограду. Потом повернулся, затравленно глядя на сидящего человека.

Тёмный Лорд поднялся медленно, словно новое тело причиняло ему боль.

— Я отослал их... Подумал, нам лучше поговорить вдвоём...

— Нам не о чем говорить... — пробормотал Карл. — Вы хотели меня убить...

— Мне нужна была жизнь, чтобы возродиться. Вильгельм нашёл тебя... — его голос звучал почти мягко, словно преподаватель объяснял правило студенту, пропустившему урок из-за болезни. — Кажется, неплохой выбор... Для зелья хватило всего лишь чаши крови, тебя даже удалось спасти.

— И я что, должен благодарить вас? — закричал он, вскинув голову. — Спасение — случайность! Вы собирались меня убить!

— Но я ведь уже объяснил, мне нужно было кого-то убить... А ты — самый справедливый выбор, — голос стал металлическим, последние слова ударили, как пощёчина.

Карл сжался: порыв гнева прошёл, теперь он почти испуганно смотрел на стоящего перед ним человека.

— Ты, похоже, совсем заигрался в сказку, — продолжил Тёмный Лорд. — А как же твоя мать? Её ты не хочешь пригласить поиграть с тобой?

— Прекратите!.. — он прижался к ограде, железные прутья впились в спину.

— Она тоже хотела жить, но должна была умереть, чтобы ты жил. Так какая между нами разница?

— Я не хотел!.. Я не хотел её убивать!.. — закричал он со слезами в голосе.

— Значит, ты ещё хуже. Ты убиваешь даже тогда, когда не хочешь этого, — жёстко произнёс Тёмный Лорд.

— Нет!.. Нет, я не виноват!.. — Карл закрыл лицо руками.

— Удивительно! Ты три года обвиняешь себя, а когда тебе говорят о твоей вине, начинаешь искать оправданий... — он презрительно усмехнулся. — Ты ведь никогда не видел своей матери. Хочешь, я покажу тебе её?..

В глазах Карла отразился ужас. А потом кладбище исчезло... На столе, освещённая искусственным светом ламп, лежала молодая женщина. Голубая больничная сорочка изумительно шла к голубым глазам, в которых навсегда замерли боль и страх осознания собственной смерти...

— Не надо!.. Не надо, пожалуйста!.. — он сжался, не зная, как вытравить из себя эти воспоминания.

— Почему бы тебе не рассказать об этом своим друзьям? Уверен, им будет интересно... Они не могут принять тебя даже с тем, что есть сейчас. Что будет, когда они узнают об этом?.. Они первые бросят в тебя камень, поняв, что всё это время дружили с убийцей.

— Нет!.. Софи... Софи простит...

— Твоя слепая подружка?.. Говоришь, она простит тебя?.. Даже если ты расскажешь, что врал все эти годы? Что сам сбежал в сказку, а ей оставил только бледные тени волшебства? Что развлекался, пока машина ломала её тело?

— Я не мог знать!.. Не мог знать...

Карл опустился на траву, опущенные плечи дрожали.

— Хочешь искупить свою вину, служа людям?.. — ловя его мысли, спросил Тёмный Лорд. — А ты видел этих людей?..

Кладбище снова исчезло, и Карл оказался в сознании женщины. Она торопилась на важную встречу и постоянно поглядывала в зеркальце, желая убедиться в своей привлекательности. Светлые кудри, яркие глаза, чуть полные губы — очень милое, почти наивное выражение лица... Впереди мигнул светофор, а потом раздался детский крик. «Теперь я точно опоздаю...» — подумала женщина.

— И этим людям ты собираешься служить? — с презрением спросил Тёмный Лорд. — Они не достойны даже лежать под нашими ногами!

— Но есть другие...

— Хочешь, чтобы я показал тебе других? — рассмеялся он. — Они обожествляют низость, желая почувствовать себя богами. Им не нужны ни твоё искупление, ни твоя жертва!

— Но...

— Идём со мной.

— Нет!.. — он в испуге поднял воспалённые глаза. — Нет, с вами нельзя...

— Тебя напугал маленький спектакль, который устроили мои бездарные актёры на Чемпионате по квиддичу?.. По-твоему, это было слишком жестоко?.. Думаешь, другие более милосердны?

Всё потемнело — и вдруг Карл увидел юношу, висящего в воздухе. Потрёпанная мантия задралась, обнажив худые, бледные ноги. Стоящие внизу студенты захлёбывались от хохота.

— Ты видишь разницу? — раздался тяжёлый голос Тёмного Лорда. — Я — нет. Отличие только в одном. Я не рисую себе нимбов, не произношу речей о добре. Мне не нужно их уважение. Их любовь унизила бы меня. Я считаю их грязью и уничтожаю без сожаления... Они делают то же самое, но придумывают идеи и идеалы, которые бы оправдали их... Идём со мной... Ты подметал их грязь, чтобы заработать гроши, — я дам тебе богатство. Ты вынужден был выслушивать их оскорбления, — я дам тебе силу, и они станут пресмыкаться перед тобой!..

— Я не хочу вашего богатства и вашей силы...

— Даже Рабэ — твой единственный друг — предал тебя! Тебе больше некуда идти!..

«Пошёл вон!»

«...и больше никогда не приходи сюда...»

Безысходность... Это не отсутствие выхода, это когда выход только один...

«...хочется разбить, сломать тебя...»

У него на руке тоже...

И ангел взмахивает крыльями,

покидая твою душу...

— Ты нужен мне.

И Бог закрывает глаза,

отпуская тебя...

— ...Я согласен.

Во взгляде Тёмного Лорда мелькнула жадная радость, сменившаяся величественным торжеством. Он медленно достал волшебную палочку.

Карл поднялся, держась за металлические прутья. Потом молча закатал рукав. Палочка коснулась кожи — он сжал зубы от боли. Дерево жгло сильнее раскалённого железа. Стал проступать рисунок: змея, выползающая из черепа. Изображение становилось ярче: глаза и чешуя змеи горели, словно кровоточащие раны...

— Вот и всё, — произнёс Тёмный Лорд. — Больно, но ты ведь знаешь, по-другому не бывает.

— Да, не бывает, — глухо ответил он.

— Теперь возвращайся в Хогвартс. Скажешь, что смог исцелить себя и сбежать. Те, кому не хватит смелости признать моё воскрешение, поверят... Тебя найдёт мой верный слуга, он поможет обмануть остальных...

— Да...

— Плита на том надгробии — портал, он перенесёт тебя к входу в лабиринт.

Карл опустил рукав и, шатаясь, пошёл к надгробию.

— Мы скоро увидимся, — сказал ему Тёмный Лорд.

Он тяжело кивнул и коснулся холодного камня.

Стадион опустел. Трава была смята, повсюду валялись плакаты и флажки, словно зрители покидали его в спешке, испугавшись дождя.

Одежда промокла всего за несколько секунд, но влажная ткань смягчала боль в руке. Карл поскользнулся на размытой дороге и вдруг начал смеяться. Всё-таки как забавно — из всех людей он оказался нужен только тёмному волшебнику, именем которого пугают детей. Вот уж действительно ирония судьбы!..

Он шёл неровной, качающейся походкой, давясь от хохота, словно пьяный. Небо над головой сменилось высоким каменным потолком замка, но он этого не заметил, только смех, пожалуй, стал громче — теперь вместе с ним смеялось эхо.

Кто-то быстро шёл по коридору и вдруг остановился.

— Вы?! Поттер сказал, Тёмный Лорд убил вас!

Карл поднял голову и рассмеялся ему прямо в лицо.

На лестнице послышались чьи-то голоса. Северус Снейп быстро толкнул его в класс, напротив которого они стояли.

— Что произошло?.. Вы можете мне сказать? — спросил он, закрыв дверь.

Но Карл продолжал смеяться.

— Прекратите истерику! — крикнул Северус Снейп, тряхнув его за плечи.

Лицо Карла исказилось от боли. Профессор шагнул назад и быстро посмотрел на него: кожа бледная, почти серая, колени дрожат, и левая рука висит, как плеть. Ужасная догадка мелькнула в сознании профессора. Он рывков задрал рукав его промокшей футболки и уставился на чёрную кровоточащую метку.

— Что вы наделали?!

Карл качнулся, потом ухватился здоровой рукой за подоконник и улыбнулся медленной жестокой улыбкой.

И вдруг голову пронзила резкая боль. Будто кто-то с горьким отчаянием листал книгу в поисках ответа, сминая и разрывая страницы, на которых этого ответа не было.

Он позволил ему забрать всё: слова Валери, предательство Рабэ, возрождение Тома Реддла, безымянную женщину, замершую в свете больничных ламп. Только одного Карл не отдал — воспоминаний о руке, освещённой одинокой свечой, и о юноше, нелепо дёргающемся в воздухе...

В класс постучали.

Профессор Снейп быстро опустил рукав и повернулся, закрыв собой с трудом держащегося за подоконник Карла.

Вошла профессор МакГонагалл.

— Дамблдор просил вас срочно зайти к нему, — сказала она.

Он быстро кивнул. Когда она ушла, он повернулся к Карлу и сказал медленно, стараясь, чтобы слова дошли до его помутившегося сознания:

— Оставайтесь здесь. Никуда не выходите. Вы поняли меня? Я приду, как только освобожусь. Вы поняли?

Он не ответил.

Профессор Снейп несколько секунд смотрел на него, потом повторил:

— Оставайтесь здесь.

И быстро вышел из класса.

Карл долго стоял, вслушиваясь в стук капель, потом повернулся к окну. Дождь размывал отражение в стекле — худое, словно выточенное из камня лицо, холодный, давящий взгляд и горькая улыбка на тонких губах.

Отражение качнулось и сказало:

— Франц, теперь я знаю, как жить.

Конец четвёртой части