Король звезды (джен)

Ему снилась высокая церковь, в которой старый волшебник читал проповедь.

«И отрёт Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет; ибо прежнее прошло...»

Тихий голос гулко раздавался под каменными сводами.

«Я есмь Альфа и Омега, начало и конец; жаждущему дам даром от источника воды живой;

Побеждающий наследует всё; и буду ему Богом, и он будет Мне сыном;

Боязливых же и неверных, и скверных и убийц, и любодеев и чародеев, и идолослужителей и всех лжецов — участь в озере, горящем огнём и серою; это — смерть вторая...»

Карл проснулся. Голова горела так, словно он, и правда, стоял на берегу огненного озера...

Повернувшись, он посмотрел в окно. Холодный осенний дождь размывал очертания гор. Всё в мире стало цвета дождя... Тоскливый серый цвет... В такую погоду совершенно не хотелось идти в Хогсмит.

Почему каждый год Хогсмит?.. Почему их не отвезут в какое-нибудь другое место? Ведь ездила же Валери в путешествие по Европе... Он бы тоже хотел увидеть старые города, пройтись по их улицам, заглянуть в глаза людей, говорящих на других языках...

Сев на кровати, Карл закутался в одеяло и хмуро посмотрел на Рабэ. Стоило бы оставить его здесь целый день слушать дождь... Он бы начал ворчать, но потом подчинился. Его ведь тоже ожидает огненное озеро. Профессор Снейп сказал, став вороном, он сумел продлить себе жизнь. Но жизнь не может длиться вечно... Когда-нибудь этот огонь погаснет. И это будет вторая смерть...

— Собирайся, сегодня мы отправляемся на прогулку, — сказал юноша, вставая.

Ворон спрыгнул со стопки книг на тумбочку, оттуда на кровать, потом на пол и медленно заковылял к двери...

По направлению к Хогсмиту Карл шёл ровно столько, чтобы преподаватели не заметили ничего странного. А когда учителя, увлечённые разговорами друг с другом, почти перестали обращать внимание на учеников, он спрятался за большим деревом и, подождав, пока они скроются за поворотом, отправился искать солнце.

Мгновение — и ты на берегу реки, несущей свои воды в океан...

Ещё мгновение — и перед тобой холодные, молчаливые скалы...

Ещё мгновение — и ты в лесу, где каждый шорох наполняет душу трепетом...

Но над реками, скалами, лесами — тяжёлые, серые облака... В Англии найти солнце не так-то просто...

Он уже почти отчаялся, когда вдруг оказался посреди широкого поля, над которым сквозь серую вату тумана лился слабый осенний свет. Трава в поле уже пожухла, только бесцветные метёлки никак не желали сдаваться. Жестокая судьба лишила их цвета, и долгими летними днями не прилетали к ним ни пчёлы, ни бабочки. Но за своё одиночество они награждены были вечностью. Зимой, когда их яркие собратья, растеряв все лепестки, склонялись под тяжестью снега, эти тонкие стебли продолжали тянуться к небу.

Карл рассеянно провёл рукой по высохшим стеблям, гадая, что это за место. Вдалеке послышался шум — и по железнодорожным путям пролетел алый поезд.

«Хогвартс-экспресс!»

Раньше, находясь рядом с Рабэ, Карл произносил свои мысли вслух. Вот и теперь слово готово было сорваться с его губ — но стало беззвучным выдохом... В чёрных глазах Рабэ мелькнули насмешливые огни. Когда-то юноше даже казалось, что ворон умеет читать мысли. Но теперь он точно знал — это лишь иллюзия. Полковник фон Дитрих просто жил дольше многих и больше многих зал. Но мысли он читать не мог.

Стараясь не смотреть на ворона, Карл обвёл взглядом поле — и заметил на другом его конце небольшую деревню.

«Я рассказывал про это место Софи!.. Когда мы ехали в Хогвартс... Мы проезжали это поле... и эти дома...»

Радуясь своей странной находке, Карл пошёл в направлении деревни, хотя Рабэ, вцепившись когтями в его плечо, всем своим видом демонстрировал глубокое нежелание общаться с сельскими жителями.

«Надо было оставить тебя у Малфоев!» — мысленно произнёс юноша. Но, пожалуй, английских аристократов полковник презирал ещё больше.

Однако Вильгельму фон Дитриху не угрожала опасность общения с людьми, находившимися ниже его по положению. На улицах небольшой деревни гулял только ветер. Побродив вместе с ветром, Карл остановился у кирпичного дома с крышей, выложенной поблекшей черепицей. Из косоватой трубы шёл слабый дымок.

«Вот здесь кто-то живёт... Может, у них даже кот есть — рыжий и толстый...»

Раздался шорох — и на крыльцо откуда-то вылез большой кот. Карл поражённо уставился на него: казалось, это животное появилось тут только потому, что юноша когда-то выдумал его в разговоре с Софи. Но и кот пристально смотрел на Карла, словно тоже сам выдумал этого юношу.

— Томас! Решил погреться на солнышке?

Заскрипела дверь, и на пороге показалась невысокая сухонькая старушка. Она прошаркала по крыльцу, тяжело опустилась в кресло-качалку, разложила на коленях вязание и только потом поправила маленькие круглые очки.

Тот, кого назвали Томасом, подошёл к старушке и потёрся о её юбку, делая вид, что не виноват в появлении стоящего у калитки странного гостя. Но зелёные глаза продолжали внимательно следить за юношей.

— Извините!.. — быстро заговорил Карл, не дожидаясь, пока его обвинят в невежливости. — Я просто проходил мимо... И заметил... Томаса и...

Но старушка и не думала его обвинять. В её взгляде появилось что-то жадно-тоскливое.

— Томас любит гостей, только они редко у нас бывают... Да, Томас?

Кот укоризненно посмотрел на хозяйку, словно советуя не выдавать незнакомцу всех секретов.

Карл растерянно переминался с ноги на ногу, не зная, можно ли принять эти слова за приглашение войти. Тут старушка, воровато оглядевшись по сторонам, словно боясь, что у неё украдут этого случайного путника, поманила его рукой.

Он осторожно прошёл по дорожке, стараясь не задеть растущие на клумбах осенние цветы.

— У вас очень красивый сад...

— Спасибо, — она расплылась в улыбке, но улыбка быстро погасла. — Только тяжело ухаживать одной... Муж вот уже десять лет как ушёл туда, — старушка кивком указала на небо. — А дети... Молодёжи ведь здесь неинтересно, — она взяла спицы, и те замелькали в отблесках осеннего солнца.

— Ваши дети уехали в Лондон? — осторожно спросил юноша.

— Да... Сын работает... Дочь вышла замуж... — взгляд стал ещё более жадным и тоскливым.

Карл подумал, что у дочери уже есть свои дети, но она редко приезжает, и поэтому у бабушки почти нет возможности видеть внуков. Вздохнув, он опустился на низкую скамеечку возле клумбы. Странно, он бы всё отдал, чтобы иметь кого-то родного, а эти люди сами оставили близкого человека...

— Мы с Томасом их приглашаем... всех приглашаем, — заговорила старушка, — тут ведь и воздух свежий, и овощи... Но кто же теперь поедет в такую даль за тыквами и кабачками!..

Карл обвёл взглядом огород, потом снова посмотрел на старушку. Наверное, и шарф, который она вязала, был никому не нужен.

— А вы не хотели бы переехать в Лондон?

Женщина тихо покачала головой.

— Они имеют право выбирать, где им жить. Я имею право выбрать, где мне умереть.

Карл посмотрел себе под ноги. Он не знал, что ответить на это.

Толстый рыжий кот свернулся в клубок, притворяясь спящим, но прищуренные глаза внимательно следили за клубком на коленях хозяйки.

— Ничего, мы с Томасом потихоньку... Вот ты сегодня зашёл — тоже событие!.. Так что не скучаем особенно...

Старушка продолжала говорить бодрящимся голосом. Карл слушал тихое бормотание — и вдруг изумлённо уставился на её руки. Словно устав, она сложила их на коленях, но спицы продолжали быстро мелькать в лучах осеннего солнца.

— Как это... Вы... Вы?.. — Карл так удивился, что не мог соединить слова в предложение.

— Вообще-то я стараюсь всё делать сама, — спокойно объяснила старушка, — иначе время течёт слишком медленно... Но немножко устала... Ты ведь тоже волшебник? Томас никогда не ошибается... Даже птица твоя волшебная, иначе он бы непременно её съел...

— ...Я... да... то есть...

— Не бойся, я тебя не выдам. Да тут и некому особенно выдавать... Несколько стариков-магглов... Но знаешь, оказывается, на пороге смерти мы не сильно отличаемся. Магглы, немагглы — всем приходит пора умирать...

Карл слушал её и думал о волшебнике, для которого такая пора не придёт, о волшебнике, собирающемся жить вечно.

Томас нервно передёрнул ушами, и хозяйка, словно прочитав его мысли, спросила:

— Ходят слухи, что вернулся Тот-Кого-Нельзя-Называть. Мои дети этому не верят. А что говорят в Хогвартсе?

— Директор говорит, что он вернулся, — осторожно ответил Карл.

— Я помню его... — нараспев произнесла старушка. — Мэгги — моя старшая дочь — тогда поступила на первый курс, а он уже заканчивал школу... Он был красивым... У меня уже второй ребёнок родился, но я не могла не видеть, что он был красивым... Потом писали, у него нет души... Но это неправда. У красавцев из современного кино нет души — только улыбающиеся пластиковые лица... А у него была... Чёрная-чёрная душа... Поэтому многие не замечали... Но нужно просто уметь видеть в темноте, правда, Томас?

Рыжий кот медленно открыл глаза и пристально посмотрел на юношу.

— Я странные вещи говорю, да? — сказала женщина, по-детски втягивая голову в плечи.

— По-моему, не странные... — пробормотал Карл. Ему хотелось спросить, какую душу видит в нём волшебница, но он побоялся...

Словно в ответ на не заданный вопрос левое запястье пронзила острая боль.

— Извините, мне надо идти... — с трудом выговорил он.

Томас поднял голову. Освещённые солнцем, его глаза казались бездонными.

Старушка, оживившаяся от воспоминаний, сразу поникла, растеряв всё своё волшебство: спицы упали на колени...

— Ну, иди... Конечно, раз надо, так надо... — её голос прозвучал жалобно.

— Я ещё зайду... — неуверенно протянул Карл.

— Заходи, — милостиво кивнула женщина. — Мы с Томасом рады гостям, правда, Томас?.. Правда, к нам редко кто заходит...

Карл уходил, слыша за спиной её тихий монотонный голос, наверное, в сотый раз рассказывавший историю своего одиночества... «Я ещё зайду...» Он редко давал обещания, которые не мог сдержать, но это было одно из них...

Над Уилтширом шёл дождь. Потоки холодной серой воды размывали очертания замка, и тот казался призрачным рисунком, одним из тех, что нарисованы на полях книги, которую уже никто не прочтёт... Том Реддл стоял у окна и представлял, как он, подобно этому дождю, стирает мир. Когда Карл вошёл, волшебник небрежно коснулся его взглядом, вместе с настроением читая мысли юноши. Карла печально отвёл глаза. Для него волшебник был частью пейзажа, стираемого дождём.

Тёмный Лорд презрительно усмехнулся, сел в кресло и протянул руку. Карл послушно опустился на ковёр рядом с ним.

Сегодня Том долго сжимал ладонь юноши. Когда отпустил — на бледной коже остались следы пальцев. Чтобы помнил — его не сотрёшь.

— Сегодня воскресенье. Все пошли в Хогсмит, — лениво проговорил Том.

«Все пошли в Хогсмит, а ты пришёл сюда...»

— Да...

«Сегодня воскресенье, а вы здесь...»

С недавних пор Том начал замечать во взгляде и сознании юноши что-то, напоминающее... жалость. Оттого волшебнику всё меньше хотелось смотреть в его глаза и мысли... Если бы не боль, отравляющая даже самое совершенное бессмертие...

Он получил тело... Новое, крепкое тело... Но это тело временами начинает словно разрываться на части... Внешне ничего не меняется, но внутри где-то глубоко внутри... А может, это не тело... Может, это...

— Иди! — приказал Тёмный Лорд, нетерпеливым жестом указывая на дверь, словно пытаясь прогнать эти чужие, непонятно откуда взявшиеся мысли.

Карл поклонился и медленно вышел из комнаты.

Дождь закончился, парк заполнил молочный туман. Карл долго путался в пересечении аллей, пока, наконец, не вышел к детской площадке. Низкие скамейки, песочница, качели и старая карусель — всё это было частью обычного мира, по нелепой случайности расположившегося рядом с волшебным. Около карусели стояла высокая женщина в длинном платье. Ветер трепал светлые волосы, засыпал чёрный бархат опавшими листьями.

Услышав шум шагов, Нарцисса Малфой обернулась. Её красивое бледное лицо осунулось, под глазами были круги.

— ...Простите, я не хотел вам мешать... — пробормотал Карл. — После дождя такой туман... и я заблудился...

Она ничего не ответила. Устало посмотрела на карусель, покрытую прозрачными водяными каплями, и вдруг проговорила:

— Няня рассказывала... Когда идёт дождь и человеческие дети прячутся в домах, на карусели катаются дети дождя... Они ждут, пока начнётся дождь и человеческие дети спрячутся в больших каменных домах, чтобы покататься на карусели... У детей дождя нет домов... Их никто не видит... Они никому не нужны...

Карл, замерев, смотрел на старую карусель. Дул сильный ветер — карусель едва заметно двигалась, и казалось, на деревянных стульчиках сидят прозрачные водяные тени...

Нарцисса Малфой тоже смотрела на карусель, словно продолжая вспоминать своё детство, потом вдруг резко повернулась. Её потухшие глаза зажглись мучительной болью, а высокий голос дрожал от гнева:

— Почему он не выбрал тебя?.. У тебя никого нет! Ты никому не нужен! Если с тобой что-то случится, никому не будет жаль!.. Почему он выбрал Драко, а не тебя?!

Карл неровно шагнул назад. Потом ещё шаг... И ещё... Он брёл по аллеям, не разбирая дороги... На сердце словно легла тяжёлая плита... Конечно, леди Малфой сказала такое, потому что волновалась за сына... Даже если она действительно думала всё это, она бы ни за что не унизилась до того, чтобы говорить с ним... И всё же... В словах этой женщины была какая-то горькая правда...

Карл шёл, путаясь в пожухлой траве, и с каждым шагом тяжелее становился чёрный ворон на его плече...

Возвращение в Хогвартс заняло больше времени, чем он предполагал. Для трансгрессии нужно точно знать то место, куда хочешь попасть. Сегодня Карл этого не знал.

В коридорах замка толпились ученики, но, к удивлению юноши, лица у них были вовсе не счастливые.

«Им же всегда нравился Хогсмит...»

Вдруг студенты расступились, пропуская директора школы. Альбус Дамблдор подошёл к Карлу и сказал коротко:

— Идите за мной.

Карл молча подчинился. Сначала он решил, что тот собирается отругать его за побег из Хогсмита. Но это преступление не было таким серьёзным, а на лице директора лежали слишком глубокие тени.

«Может, он хочет дать мне задание!..»

Хотя Карла и приняли в Орден Феникса больше двух месяцев назад, его не приглашали на собрания, не обсуждали при нём планы борьбы с Томом Реддлом, ничего не поручали.

Альбус Дамблдор поднялся в больничное крыло, быстро прошёл мимо пустующих коек к кровати, отгороженной от других белой ширмой. Отдёрнув полог, он жестом пригласил Карла подойти.

На кровати, застыв в неестественно изогнутой позе, лежала Кэти Бэлл, студентка Гриффиндора. Над ней склонился профессор Снейп. Его лицо ничего не выражало, только губы быстро шептали слова на незнакомом языке.

— Мисс Бэлл коснулась предмета, на который было наложено проклятье, — объяснил Альбус Дамблдор. — Контакт произошёл на очень маленьком участке кожи, поэтому она ещё жива. Профессор Снейп пытается остановить распространение проклятия. Постарайтесь ему помочь.

— ...Но я не знаю... этого языка... — пробормотал Карл, не в силах оторвать взгляд от лица девочки.

— Профессор Снейп учил вас окклюменции. Используйте это, чтобы помочь мисс Бэлл вернуться.

Карл снял с плеча Рабэ и посадил его на тумбочку. Потом подошёл к постели и, опустившись на краешек, робко взял Кэти за руку. Её пальцы были холодными и негнущимися, словно у трупа. Карл посмотрел на профессора Снейпа, но тот продолжал повторять заклинание.

Юноша набрал побольше воздуха и медленно перевёл взгляд на Кэти. Потом осторожно попробовал коснуться её сознания.

Сначала он ничего не увидел. Была только темнота, в которой с каждой секундой становилось всё труднее дышать. Потом вдалеке забрезжил слабый свет. По дороге к этому свету брела худенькая девочка.

«Она нашла выход!..» — обрадовался Карл.

Но чем дольше он вглядывался вдаль, тем невернее и призрачнее казался ему далёкий свет. Да и движения девочки, идущей вперёд, больше напоминали шаги марионетки.

«Нет!.. Тебе нельзя туда!.. Это обман!.. Тебе туда нельзя!..» — закричал он, но безвоздушная темнота поглощала все звуки.

И тут свет вдалеке начал медленно таять, словно кто-то кирпичик за кирпичиком закладывал выход. Карл, затаив дыхание, смотрел вперёд — и вдруг ему показалось, будто он слышит тихие слова на незнакомом языке.

Кэти, тоже услышав эти слова, быстрее пошла вперёд. Она неловко передвигала негнущиеся ноги, словно кто-то невидимый толкал её вперёд.

«Профессор успеет!.. Обязательно успеет!..»

Кэти почти бежала... Свет становился слабее... Она протянула руку, пытаясь схватить последний луч — и вдруг всё погасло...

«Профессор успел!..» — радостно выдохнул Карл.

Но радость скоро сменилась беспокойством. Профессор Снейп остановил распространение проклятия, но Кэти Бэлл по-прежнему была заперта в безвоздушной тьме. Карл уже не видел её, только чувствовал где-то вдалеке страх и боль...

«Кэти!..» — попробовал позвать он. Но тьма снова украла звуки.

Здесь не было ничего, кроме темноты, страха и боли... Они обретали голос... Здесь говорили только темнота, страх, боль... «У тебя никого нет... Если с тобой что-то случится, никому не будет жаль!..»

«Неправда, Кэти!.. В тебе есть не только это!.. Во мне есть не только это...»

В его ладонях вдруг появился крошечный светлячок — он медленно рос, превращаясь в птицу.

«Найди Кэти», — попросил Карл.

Птица расправила крылья и полетела. Карл не знал, сколько прошло минут. Время и расстояния во тьме текут по-другому... Впереди вдруг показалась худенькая фигурка, держащая в ладонях светящуюся птицу. Девочка подошла к Карлу, и дальше они пошли вместе. Серебристая птица указывала им путь.

Вдруг у их ног зажглась тонкая светлая линия. Кэти замерла, потерянно глядя на неё.

«Это граница...» — тихо сказал Карл.

«Я не могу перейти её...» — ответила Кэти.

«Ты не можешь перейти её с моей птицей. Ты должна найти свою...»

«А если у меня нет птицы?»

«У каждого есть своя птица...»

«А если я не найду её, ты уйдёшь?»

«Нет. Я буду с тобой, пока ты не найдёшь свою птицу...»

Он опустился на мягкий чёрный пол у светящейся линии. Кэти села рядом с ним:

«Это ведь может быть очень долго...»

«Не важно...»

Кэти потёрла глаза:

«Мне хочется спать...»

«Поспи, я буду рядом...»

«Мне приснится моя птица?»

«Может быть...»

Кэти свернулась калачиком на полу.

Шли минуты или часы... И вдруг рядом с девочкой загорелся крошечный светлячок. Он мерцал серебристым светом, становясь то больше, то меньше, словно человеческое сердце...

Карл встал, осторожно взял на руки спящую девочку и перешагнул через светящуюся линию...

Он снова оказался в больничном крыле, у постели, отгороженной ширмой. Девочка, лежащая на белых простынях, дышала ровно. Казалось, ей снились добрые сны. Взгляд профессора ничего не выражал, только по лицу разлилась усталая бледность.

Чёрный ворон молча смотрел на двух Пожирателей Смерти, которые только что спасли жизнь человеку.

Осень прозвенела криком последних улетающих птиц — и исчезла в тишине наступающей зимы. Холодный лёгкий снег медленно покрывал всё вокруг. Студенты с радостными возгласами бросали друг в друга белые комки и мечтали о долгожданных каникулах, а волшебник в старом замке Уилтшира стоял у окна и грезил, будто это он окрашивает мир в холодный белый цвет...

Перед Рождеством студентов ждал вечер у Горация Слизнорта. Следуя самим для себя придуманным правилам, Карл решил пойти на праздник, но, оказавшись в кабинете, напоминавшем теперь шатёр восточного визиря, вновь усомнился в необходимости этих правил.

Здесь собралось великое множество людей, надеявшихся, что одна единственная улыбка или вовремя вставленное слово изменят их жизнь. Что этот странный, порой даже кажущийся смешным человек откроет перед ними дверь, за которой их ждёт счастливое будущее. Но Гораций Слизнорт умело различал тех, кому предстояло стать яркими жемчужинами в его коллекции, и теми, кто был пустой стекляшкой. Карлу не хотелось чувствовать себя нанизанным на леску, но и простоять весь вечер у стены казалось напрасной тратой времени. Поэтому он бродил между гостями, вслушиваясь в разговора, заглядывая в лица.

Маленький человек в очках, похожий на банкира, пытался взять интервью у Гарри Поттера, а потом начал уговаривать своего друга-вампира вместо девичьих шей укусить пирожок. Гоблин во фраке со скучающим видом рассказывал, что смерть гения, разработавшего новые методы трансгрессии и усовершенствовавшего работу каминов, никак не отразилась на фондовом рынке. Певица в радужном боа ищуще разглядывала присутствующих, пытаясь подороже себя продать...

Мимо, больно толкнув Карла локтем, прошла профессор Трелони. Вот уж кому так и не удалось себя продать. Словно игрушка, залежавшаяся на полке...

— Не понимаю, кому пришла в голову эта глупая идея сделать из кабинета палубу корабля!.. Волны — как настоящие... А если мы перевернёмся?..

Она продолжала нести пьяный бред, об океане, плавании и кораблях.

— Перевернуться очень опасно... Мы плывём в озере, наполненном огнём и серою... Разве ты не чувствуешь? Пахнет гарью...

— Профессор Трелони...

Рядом раздались смешки. Нарядные старшекурсницы смотрели на Сивиллу Трелони и радостно улыбались, зная, что никогда не превратятся в такую, как она.

— Профессор, пойдёмте на воздух, здесь очень душно!

Взяв шатающуюся Сивиллу под руку, Карл вывел её во внутренний двор и попытался усадить на каменный выступ стены.

— Подышите воздухом — и вам станет лучше.

Но женщина не хотела успокаиваться.

— Твои сны очень злые, мальчик!.. Не пиши мне своих снов!.. — повторяла она, строго тряся перед его лицом пальцем.

— Профессор...

— «И отрёт Бог всякую слезу с очей их... ибо прежнее прошло...» Всё прошло... А ничего и не было... Ничего не было...

— Профессор Трелони...

— Здесь тоже нечем дышать... Везде гарь... Сжигают кучу тряпья... Никому не нужная куча тряпья... Никому не нужная старая куча тряпья!..

Она в отчаянии потянула за шёлковый шарф, обмотанный вокруг шеи — нитка крупных бус порвалась — и хрустальные шарики посыпались на снег. Женщина вдруг вся осунулась и заплакала.

— Не плачьте! Я соберу их!.. Пожалуйста, не плачьте!..

Карл принялся доставать бусины из рыхлого снега, но они выскальзывали из мокрых пальцев.

— Вот, смотрите... — он хотел протянуть ей горстку прозрачных шариков, но профессор уже ушла. На дороге осталась неровная цепочка следов.

Карл устало поднялся и присел на каменный выступ стены. Что делать с шариками?.. Вернуть профессору Трелони? Вряд ли она захочет вспоминать, как их потеряла... У неё столько бус, может, ей и не нужны эти... Выглядят — будто простые стеклянные шарики. Только звёзды в них отражаются удивительно ярко... Или это не звёзды...

Яркая вспышка — и кровь течёт сквозь треснувшие очки-полулунки...

Белые вспышки... Зелёные... Искажённые болью лица мёртвых, искажённые криком лица живых...

Война... Дети уворачиваются от искр и сами бросают в других искры... Зачем они послали на войну детей?..

Трупы, трупы... Волшебники или магглы — уже не различить...

Тесная, пыльная комната... Лежащий на полу человек захлёбывается кровью и из последних сил вглядывается в глаза склонившегося над ним юноши. Потом юноша уходит...

Тесная, пыльная комната... В забитые окна не проникает свет... Горько умирать в темноте... Из тьмы во тьму... Он опускается на колени и пытается вернуть человеку свет, но слишком поздно... Тогда он осторожно убирает тёмные волосы со лба и касается холодной кожи... Воспоминания... Пусть останутся счастливые воспоминания: высокое дерево на берегу реки, листья падают — и превращаются в стрекоз, девочка с огненными волосами смотрит на них и радостно смеётся...

Люди смеются, обнимаются и плачут. Что-то плохое закончилось... Закончилось навсегда... Улыбки, цветы, фейерверки... Статьи, книги, биографии в ярких обложках... Ордена на бархатных подушках, заготовленные речи, бокалы шампанского, улыбки, цветы, фейерверки... И люди танцуют на фотографиях в траурных рамках...

Мы верим, что о смерти можно забыть, перевернув страницу... Что боль, исчезнет, как только дочитаешь абзац... А память — просто спектакль, который нужно сыграть, чтобы был повод выпить шампанское...

Идут годы, и алый поезд снова готовится увезти наших детей в мирную добрую сказку...

— Если ты попадёшь не в Гриффиндор, мы лишим тебя наследства...

— А, это, стало быть, маленький Скорпиус. Ты должна одерживать над ним верх на каждом экзамене...

— Дети ещё в школу не пошли, а ты уже натравливаешь их друг на друга...

Ненависть — единственное, что мы не готовы забыть...

— Альбус Северус, тебя назвали в честь двух директоров Хогвартса...

Мы даём нашим детям имена убитых и убийц и посылаем их искать счастье в том чудесном будущем, которое создали для них...

Карл резко встал — шарики рассыпались по снегу, но он не заметил этого... Оставляя за собой неровную цепочку следов, он побежал по дорожке к замку.

В кабинете-шатре было по-прежнему шумно. Звучала музыка, лопались хлопушки, раздавался радостный смех. Карл пробирался сквозь празднующую толпу, нервно расталкивая гоблинов, вампиров, банкиров, певиц и журналистов... Но профессора Снейпа нигде не было видно...

Выбравшись, наконец, в коридор, он увидел, как из последней аудитории, хлопнув дверью, выскочил Драко Малфой. На его лице мешались гнев, страх и какая-то горькая, обречённая гордость. Такие не способны на убийство, а если и убивают — то это ломает их душу...

Карл усилием воли заставил себя забыть на время о Драко и побежал в класс. Он едва коснулся двери, когда створка резко распахнулась — и на пороге показался профессор Снейп.

— ...Мне нужно с вами поговорить!.. — выдохнул Карл.

Профессор нахмурился, пытаясь скрыть раздражение. Раньше он бы в два счёта выставил этого мальчишку. Теперь змеи и фениксы заставляли Северуса Снейпа слушать его.

— Что случилось? — произнёс он, отходя в глубину класса.

Карл плотно закрыл дверь, повернулся и спросил:

— Вы по-прежнему собираетесь убить Альбуса Дамблдора?

— Если это всё, о чём вы хотели меня спросить... — Северус Снейп сделал движение, собираясь уйти.

— Ответьте мне!

— Я всё сказал!

— Вы умрёте, если сделаете это, — словно обессилев, тихо произнёс юноша.

— Я умру, если не сделаю этого, — неожиданно спокойно ответил Северус Снейп.

— ...Что это значит?.. — испуганно пробормотал Карл.

— Я принёс Непреложный обет.

— Непреложный обет?.. Что это?.. Что-то вроде клятвы?..

— Да, только нарушивший эту клятву умирает, — произнёс профессор так, словно речь шла не о нём.

— ...И вы... вы поклялись убить директора?..

— Да.

— ...Но зачем?.. Зачем вы это сделали?.. — в голосе Карла звучал почти ужас.

— Чтобы не было искушения нарушить обещание, — усмехнувшись, ответил Северус Снейп.

— Но вы... вы умрёте, если...

Дверь класса с шумом распахнулась, и на пороге, держась за дверной косяк и улыбаясь довольной, чуть пьяной улыбкой, появился Гораций Слизнорт.

— Северус, возвращайтесь на праздник!.. Даже сейчас вы не можете забыть о работе!.. Снова отчитываете нерадивых студентов?.. Кто на этот раз?.. А мистер Штерн... Мистер Штерн, жаль, что вы не согласились на предложение мистера Уорпла принять участие в новогоднем шоу «Мастера перевоплощений»... После этого успех был бы вам обеспечен... Северус, с ним действительно нужно серьёзно поговорить, но давай займёмся этим после праздника. Грешно портить такой весёлый вечер, а ведь скоро Рождество!.. Пойдёмте-пойдёмте!..

Слизнорт почти вытолкал Северуса Снейпа из аудитории. Оглушённый и подавленный, Карл молча шёл за своим учителем. Все эти месяцы он пытался верить, что сможет найти другой выход... А теперь...

Тёмный Лорд выбрал Драко Малфоя, у которого есть дом, отец и мать, друзья, блестящее будущее. Альбус Дамблдор поступил правильно. Он выбрал профессора Снейпа, у которого ничего нет, который никому не нужен... Если с ним что-нибудь случится, никому не будет жаль...

— Идёмте скорее!.. Смотрите, как здесь весело!.. Северус, держите шампанское!..

Нарядные люди танцевали и смеялись, а падающий за окнами снег медленно таял на залитых светом окнах, превращаясь в дождь.