Проходная пешка (джен)

Если молодой шахматист, пусть он еще не играет совсем сильно, но если у него есть свои взгляды на шахматное искусство, свои взгляды на шахматную борьбу, свои взгляды на разыгрывание той или иной позиции, — это верный залог того, что он в дальнейшем будет прогрессировать. Именно это — свой почерк — основное достоинство шахматиста и к этому обязательно нужно стремиться.

— Кажется, вам пора объясниться, сэр Геллерт.

В голосе юного лорда Певерелла звучали металлические нотки. Это так удивило Генриха, что портрет даже икнул от неожиданности.

— Прошу прощения… — пробормотал Генрих Геллерт в растерянности. — Боюсь, я не совсем понимаю…

— Как вы могли сделать Миру частью Тринити? Как вам вообще могло прийти в голову сделать Тринити из живого человека?

Осознание сказанного пришло к сэру Геллерту довольно быстро. Удивление исчезло из его взгляда, сменившись неизбывной тоской.

— Вы уже знаете эту историю, — преувеличенно равнодушно сказал портрет. — К чему повторяться?

— Историю о сверхмаге, который по вашим планам должен был стать началом новой эры? — все так же холодно отозвался Раймонд. — Да, знаю. Но зачем было втягивать в это собственную дочь?

— Мы договорились… Все мы: Густав, Ричард, Артемиус, я… Договорились, что наш общий потомок будет тем самым магом — обладателем Цезариона. Мира стала бы женой Певерелла, а Анна Стейнфорд должна была выйти за Гриндевальда… А потом породнились бы и их дети.

— Густава Гриндевальда? — Раймонд вскинул голову, услышав знакомое имя. — Но он не принимал участия в создании Тринити!

— Однако именно ему принадлежала сама идея, — возразил Генрих, поправляя очки. — Великая идея создания Цезариона, превосходящая по своему замыслу и Душу Основателей, и Дары Смерти. По крайней мере, тогда мы считали именно так.

Раймонд прикрыл глаза. Тринити… Удивительная, во многом необъяснимая магия. Три артефакта, сильных сами по себе, способны на невероятное, если их объединить. Скольких людей погубила эта жажда власти? Душа Основателей уничтожила душу Волдеморта, а Дары Смерти забрали жизни десятков волшебников, жаждущих бессмертия. Одному Мерлину известно, кого уже поработил Цезарион, берущий свою силу от шахмат, зеркала и Миры… Он точно знал о Селвине и после слов Миры о зеркале, позволяющем видеть помыслы людей, подозревал Дамблдора. Хотя нет, не подозревал, Раймонд был уверен в том, что это то самое зеркало. Интересно, знает ли директор о Мире… О ней вообще кто-нибудь знает?

— И когда Стейнфорд бежала с Певереллом, Гриндевальд решил заполучить Миру? — сжав кулаки, процедил Раймонд.

Волна ярости поднялась в его душе. Лишь магия замка, ластившаяся к нему, как домашняя кошка, немного успокаивала, заставляя взять себя в руки. Генрих лишь угрюмо кивнул, не в силах вымолвить ни слова.

— Она погибла из-за него? — обманчиво равнодушно спросил Раймонд. Магия порывом ветра прошлась по холлу, гневно раздула шторы и где-то уронила вазу. Звон стекла немного отрезвил — и все стихло в ожидании ответа Генриха.

— Мира всегда была сильной девочкой. Для нее было лучше умереть, чем подчиниться чьей-то воле, — произнес портрет дрожащими губами. — Гриндевальд — глупец. Он понятия не имел, что Мира и есть Остиум, мы держали это в тайне ото всех. Думал, что если она станет его женщиной, то заполучит и Тринити, но для этого требовалось совершенно другое… Ее любовь. Любовь, которую заполучили вы, Раймонд.

Юноша лишь плотнее сжал губы, не став отрицать очевидное.

— Уже поняли, какую силу подарила вам Мира? — поинтересовался Генрих, внимательно наблюдая за юношей.

— Я знаю, что чувствуют люди, — выдавил Раймонд, хотя ком в горле мешал говорить. — И могу влиять на их эмоции.

— Это и есть самая главная часть Цезариона, — удовлетворенно кивнул Генрих. — Ее Мира должна была подарить своему мужу, ребенку, внуку… Ее хотел заполучить Густав, чтобы изменить ход Грюнвальдской битвы, которую сам же и развязал... Но все случилось иначе, и она выбрала вас, Раймонд.

— Вы меня осуждаете?

— Ничуть, — возразил портрет, для убедительности покачав головой. — Скорее, благодарен за то, что Мира все-таки испытала это чувство.

— Вы же знаете, что мне нужна она, а не Цезарион.

— Да, знаю… Именно поэтому она и отдала вам свое сердце. — Генрих задумчиво осмотрел напряженную фигуру Раймонда, его сжатые в кулаки руки и застывший взгляд. — Не думайте о мести, Раймонд. Все Гриндевальды уже получили по заслугам.

— Это связано с тем, что последнего из Гриндевальдов зовут Геллерт?

— Вы с самого начала почувствовали эту связь, не так ли? — грустно усмехнулся портрет. — Ни Гриндевальд, ни его потомки так и не узнали секрет Миры, но они посвятили этой загадке свои жизни. Не без моего участия, надо признать, они думали, что только истинный Геллерт сможет разгадать эту тайну, а потому всех сыновей с тех пор называли Геллертами. Пусть хотя бы это имя хранит память о моем роде и не дает забыть о том злодействе, которое совершил Густав. Я знаю, этого недостаточно, но все же прошу: забудьте эту историю.

— Нет, сэр Геллерт, я ее не забуду, — решительно сказал Раймонд. Его магия была на удивление спокойна, а лицо невозмутимо. — Но и ненависти в своей душе хранить не буду. Я не хочу разрушать чью-то жизнь, намного важнее сохранить жизни дорогих мне людей.

— Я рад, Раймонд, что вы наконец это поняли, — сказал Генрих, и в его глазах юноша увидел несказанное облегчение, будто с плеч старика только что упала целая груда камней.

* * *

— С Рождеством, Миссис Марчбэнкс! — радостно воскликнул Раймонд, как только шагнул из камина в небольшую круглую гостиную, буквально увешанную старыми колдографиями в деревянных рамочках. В последнее время у Певерелла было мало поводов для улыбок, поэтому с непривычки рот свело так, будто кто-то наложил Парализующие чары.

— Ох, Раймонд, вы как раз вовремя! С Рождеством, мой дорогой, с Рождеством! — заголосила глуховатая старушонка, которая сидела здесь же, в мягком кресле, обложенном многочисленными подушками. — Мы с Августой и ее внуком Невиллом как раз собирались пить чай! Я буду безмерно рада, если вы составите нам компанию!

— С удовольствием, мадам, — ответил Раймонд, почтительно поклонившись хозяйке дома и сурового вида женщине с невероятно широкополой шляпой на голове — видимо, миссис Лонгботтом. С Невиллом они обменялись дружескими кивками.

— Это и есть тот самый юноша, про которого ты рассказывала, Гризельда? — спросила Августа Лонгботтом сочным баритоном. — Раймонд Певерелл, если не ошибаюсь?

— Да-да, он самый! — воодушевленно закивала Гризельда. — Ученик Волхова и Болжека! Потрясающие результаты на экзаменах, просто потрясающие!

— Что ж, моему внуку есть с кого брать пример, — заметила Августа, и Невилл еще больше сжался под ее строгим взглядом. — Слышала, вы помогаете Невиллу с чарами, юноша?

— Иногда, — ответил Раймонд, с трудом подавив желание встать во время ответа. — У Невилла неплохо получается, когда он сам начинает верить в успех.

Однокурсник с благодарностью посмотрел на Раймонда, но взгляд его бабушки вовсе не стал мягче. Изречь очередное наставление ей помешала миссис Марчбэнкс, призвавшая из серванта сервиз из белого фарфора, украшенного золотыми завитками.

— Думаю, самое время для чая! — Звучному голосу старушки мог бы позавидовать любой конферансье. — Раймонд, сервиз, что вы мне прислали, бесподобен! Теперь я пью чай только из него!

— Рад, что смог угодить, — сказал Раймонд, наблюдая за тем, как на столе появляются вазочки со сладостями и кипящий чайник. Гризельда Марчбэнкс колдовала с такой виртуозностью, что сразу становилось понятно, почему именно она занимает место главы Волшебной экзаменационной комиссии. В завершение сухонькая старушка зачаровала потолок, и с него тут же посыпались снежинки, исчезающие в паре футов над столом.

— И правда чудесный сервиз, — дала свою оценку миссис Лонгботтом, придирчиво разглядывая тонкую, почти прозрачную чашку. — Он зачарован?

— От ядов и любовных зелий, — ответил Раймонд, украдкой покосившись на Невилла. Тот боялся лишний раз вздохнуть рядом со своей бабушкой.

— Прости, Гризельда, но последнее тебе уже явно не грозит, — со свойственной ей прямотой заявила миссис Лонгботтом. — А вот проверка на яды не помещает. В страшное время живем!

Хозяйка дома согласно закивала. Заговорили о политике, вспомнили молодость, сошлись во мнении, что нынешнее поколение уже не то. О Раймонде и Невилле старые подруги совсем забыли, да они и не пытались о себе напомнить, отсев на диван у камина.

— Не ожидал увидеть тебя здесь, — поделился Невилл.

Его тихий голос почти не было слышно из-за спора Августы и Гризельды о том, нужны ли продвинутые чары в Хогвартсе. Миссис Лонгботтом явно не была поклонницей этого предмета, отдавая предпочтение трансфигурации.

— Когда миссис Марчбэнкс принимала у меня СОВ, я обещал навестить ее в Рождество, — сказал Раймонд. О том, что эта сухонькая старушка обещала ему подробнее рассказать об Отделе тайн, он решил умолчать. — Смотрю, твоя бабушка с ней дружна.

— Да, каждые рождественские каникулы мы приходим сюда на чай, — ответил Невилл без особой радости в голосе. — Кстати, как прошло твое Рождество?

— Отлично! — Раймонд предпринял очередную попытку широко улыбнуться, но, судя по взметнувшимся бровям Невилла, она тоже оказалась провальной. — Пришлось заняться домашними делами, но все лучше, чем сидеть в Хогвартсе. А что у тебя?

— О, ничего особенного, — смущаясь, признался гриффиндорец. — Как обычно, встретили Рождество дома с бабушкой. Хотя… если подумать, кое-что все-таки произошло!

Убедившись в том, что его бабушка увлечена превращением созданных Гризельдой снежинок в желтых канареек, Невилл принял самый загадочный вид и зашептал:

— Представляешь, на Рождество Гарри подарил мне свою мантию-невидимку!

— Гарри… Постой, Гарри Поттер? — так же тихо произнес Раймонд. — Но все газеты трубят о его пропаже!

— Знаю, но это точно от него! — уверил его Невилл, не вдаваясь в объяснения. — Похоже, написанное в «Пророке» оказалось правдой, хотя, признаться честно, меня это пугает.

— Написанное в «Пророке»? Ты о чем?

— Статья о Гарри, — пояснил Невилл, косясь на бойких старушек, которые в порыве спора развернули небольшую дуэль. Теперь шляпа Августы Лонгботтом была украшена ветвистыми рогами и заячьими ушами, в то время как креманка миссис Марчбэнкс отрастила паучьи ножки и метко пулялась в свою хозяйку остатками джема.

— Прости, за последние пару месяцев я немного выпал из реальности, — сказал Раймонд, в сотый раз кляня себя за проявленную слабость. Как же много времени он упустил! — Что было в той статье?

— Ну, там говорилось о том, что Гарри на самом деле не Избранный, — прошептал Невилл. — Что настоящего Избранного скрывали от Пожирателей, а Гарри был вроде приманки. И сейчас его спрятали в безопасном месте. Хотя мне в это не верится.

— Почему?

— Ну… Ведь именно он смог остановить Ты-Знаешь-Кого пятнадцать лет назад. Странно после такого считать, что Избранный — кто-то еще! Но говорят, что есть пророчество о том, кто победит Сам-Знаешь-Кого.

— А тебе известно, о ком оно? — спросил Раймонд, которому и впрямь было интересно, в курсе ли Невилл о своей роли в этой войне.

— Никто не знает, оно разбилось на моих глазах. Точнее, это я его разбил, — виновато произнес парень. — Пророчества очень расплывчаты, в них легко ошибиться. Дамблдор даже считает, что оно могло быть обо мне.

— И ты не боишься? — Раймонд был поражен спокойствием Невилла. Такого поведения он точно не ожидал от запуганного и неуклюжего одноклассника. — Что если это действительно ты?

— Конечно, боюсь, — ничуть не смущаясь, признался гриффиндорец. — Но, если подумать, Гарри испытал намного больше. Каждый год он рисковал своей жизнью ради других, но это ведь неправильно! Мы тоже должны сделать все возможное для победы, а не просто наблюдать со стороны!

— Неплохо было бы напомнить об этом Министерству! — вмешалась в разговор Августа, услышав последнюю реплику своего внука. Ее шляпа уже приняла первоначальный вид, а под потолком вновь безмятежно парили снежинки. — Хвала небесам, Скримджер хоть перестал отрицать очевидное!

— Насколько я знаю, он часто видится с Дамблдором, — вставила свои пять кнатов миссис Марчбэнкс. — Видимо, они все-таки нашли общий язык.

— Слава Мерлину! — прокомментировала это миссис Лонгботтом и тут же воскликнула: — Гризельда, твой домовик собирается заморить нас голодом? Где уже этот треклятый пирог?!

* * *

— Мистер Певерелл, вы разве не слышали объявление директора?

Каждое слово Снейп выдавливал из себя как яд андалусских бобов. Впрочем, Раймонда такой прохладный прием ничуть не смутил.

— Слышал, профессор.

— Значит, вы должны помнить, что теперь защиту от Темных сил у вас будет вести мисс Тонкс.

— Да, сэр, я это помню.

— Тогда советую вам как можно быстрее покинуть подземелья и отправиться на третий этаж, — процедил Снейп. — Поверьте, меня совершенно не прельщает возможность видеть вас чаще трех часов в неделю. К слову, от них я бы тоже отказался с огромной радостью, если б нашелся смельчак, способный выдержать ваши хаотичные манипуляции с котлом, которые вы называете зельеварением.

— Я пришел не на урок, сэр, — сказал Раймонд, пока еще способный держать себя в руках. Хоркрукс в нем молчал, но вряд ли это продлится долго. — Я думаю, что мне стерли память, и прошу вас о помощи.

Несколько долгих секунд Снейп просто смотрел в глаза студента, наверняка пытаясь прочесть его мысли. Удалось ему это или нет — осталось загадкой.

— Кажется, у вас есть более могущественный покровитель, — заметил зельевар, позволив себе весьма очевидный намек. — Почему бы вам не обратиться к нему?

— Потому что я догадываюсь, что увиденное Темному Лорду не понравится, — прямо ответил Раймонд. — Так вы мне поможете?

Профессор сложил руки на груди и некоторое время обдумывал предложение. Раймонд почувствовал исходящую от него заинтересованность, хотя лицо мужчины было таким же непроницаемым.

— Никаких клятв, — наконец выдвинул свое требование Снейп. — И я могу воспользоваться полученной информацией на свое усмотрение.

— Только тем отрезком, который был стерт, — согласился Певерелл.

Решение далось нелегко: Снейп не был тем человеком, которому Раймонд мог безоговорочно доверять, но другого пути он не видел. Ничего не ответив, профессор достал палочку и, направив ее на Раймонда, произнес:

— Легилименс!

Перед глазами Раймонда замелькали лица, заставив его ухватиться за край стола, чтобы не упасть. Действие чар было столь ошеломляющим, что он даже вскрикнул, погружаясь в собственные воспоминания.

— Ты прав, это подходящее место, — довольно произнес Волдеморт, глядя возвышающуюся башню тюрьмы. — Многие мои верные слуги встретили здесь свою смерть.

Темный Лорд не стал ничего отвечать, лишь беззвучно шел по темным коридорам, не обращая внимания на скользящих вдалеке дементоров. Затем он вошел в зловонную камеру и усмехнулся, глядя на плохо различимые буквы. Его бледные губы шевельнулись, читая написанное: «ГАРРИ». Раймонд стоял за его спиной и видел, как, повинуясь взмаху волшебной палочки, один из камней в стене выплыл наружу. Юноша положил кольцо в образовавшийся тайник, и булыжник, охваченный голубым сиянием, вновь занял свое место.

Снова мельтешение, будто он наблюдает, как за окном поезда проносятся картинки из его жизни. Проносятся так быстро, что сливаются в единое черно-белое пятно, в котором Раймонд узнает шахматную доску.

Черный конь ударом копыта отправил слона в нокаут, и белые засуетились, вытаскивая поверженную фигуру с поля боя. Раймонд уныло смотрел на происходящее. Мысли были далеко отсюда, и партия стремительно подходила к концу из-за его невнимательности.

А через пять ходов войско Раймонда было разбито.

Воспоминание рассыпалось пестрым калейдоскопом. Цветные узоры завертелись, утягивая за собой, в те глубины, о которых Раймонд уже не помнил. А потом сложились в очередную картинку.

— Кайрос, ты должен предупредить Снейпа о том, что кольцо Темного Лорда — это портал, к нему нельзя прикасаться ни под каким предлогом.

— Ты сам лучше знаешь, когда это передать, — понял его вопрос Раймонд. — И не забудь: даже если со мной что-нибудь случится, обе шахматные фигуры не должны оставаться у Селвина. Долги надо возвращать.

Кружение, кружение, кружение… Раймонду даже показалось, что он взлетел в воздух и теперь его ноги отчаянно ищут опоры. Кажется, он упал, потеряв равновесие, но осознать это не было времени — перед глазами всплыло новое воспоминание.

— Ваш срок истек три дня назад, мистер Певерелл, — ровным голосом произнес Селвин. — Даже мое терпение не бесконечно.

Последнее, что он увидел, это две шахматные фигурки на столе и зеленый луч чар Забвения.

— Хватит! Дайте передохнуть! — воскликнул Раймонд, но Снейп его не слушал.

На какое-то мгновение удалось скинуть заклятье, но затем его вновь затянула воронка мельтешащих фигур и лиц.

— Мой дорогой Раймонд, — почти прошептал Волдеморт, но его тихий голос чудесным образом достиг каждого уголка огромного зала, — Элеазар поведал мне удивительную историю. Он сказал, что это ты натолкнул его на мысль похитить кольцо Певереллов и даже сообщил, где его можно найти.

Удивление, отразившееся на лице Раймонда, было неподдельным. Он был растерян и испуган, но страх его исходил не от вины, а от непонимания происходящего.

Это воспоминание пренебрежительно пролистнули — Певерелл и сам прекрасно помнил тот разговор. Как и следующий, состоявшийся почти сразу после визита к Волдеморту, когда Снейп аппарировал их в Хогсмид и накричал на Раймонда.

— Не помню, чтобы я писал вам письма, сэр! Возможно, у вас разыгралось воображение? — практически трясясь от гнева, заявил Раймонд. — В любом случае я понятия не имею, о чем вы говорите!

— Нет, невозможно, — прошептал он, падая на землю. — Нет, я не мог! НЕ МОГ! НЕЕЕЕЕТ!

— НЕЕЕЕТ! Прекратите! — подхватил Раймонд и наконец почувствовал, что заклятье спало. Он обнаружил себя на холодном каменном полу, когда губ касался флакон с каким-то зельем. Инстинктивно сделал несколько глотков — в голове тут же прояснилось. Убедившись, что юноша пришел в себя, Снейп встал, убирая Животворящий эликсир.

— Ваше счастье, что я наложил Заглушающие чары, — недовольно произнес Снейп, наблюдая за тем, как Раймонд, все еще пошатываясь, поднимается на ноги. — Иначе бы сюда уже вызвали отряд авроров, решив, что я пытаю студентов.

— Они были бы недалеки от истины, — сказал Раймонд слегка охрипшим голосом. — Это всегда так больно или вы решили мне за что-то отомстить?

Снейп усмехнулся, но отвечать на вопрос не стал, еще больше уверив Раймонда в том, что не особенно заботился о его комфорте.

— Вы хотели получить воспоминания — вы их получили, — справедливо заметил зельевар. — Признаться, я не сомневался в том, что именно вы позаботились о судьбе Селвина.

— Я польщен, — иронично ответил на это Раймонд, который до последнего не хотел в это верить.

Размышляя над увиденным, юноша достал из-за пояса фиал с Восстанавливающим зельем. У Снейпа он наверняка тоже есть, но явно не в тех сумасшедших пропорциях, к которым уже успел привыкнуть Певерелл.

— Только один вопрос: чем вам так помешал профессор Селвин? Будь дело в несданном эссе, меня бы вы уже похоронили.

Раймонд нашел в себе силы фыркнуть на очередную шпильку Снейпа. «Как всегда, остер на язык». Пробудившийся голос заставил юношу забеспокоиться — он не знал, сможет ли и дальше контролировать себя.

— Селвин пытался отрубить мне руку и забрать кольцо Певереллов, — честно ответил Раймонд, не видя смысла скрывать правду. — Он собирался передать его Темному Лорду.

— Насколько я вижу, Лорд сам доверил вам перстень.

— Но для этого я должен был с ним увидеться, — заметил Раймонд, делая последний глоток и убирая почти опустевший фиал в карман мантии. — А чтобы Селвин отвел меня к нему, понадобилась приманка в виде шахмат, которые он так хотел собрать.

— Не слишком ли сложно? — спросил Снейп, приподняв бровь. — И все это ради…

— Ради того, чтобы Селвин понял, где его место на самом деле, — жестко произнес Раймонд непривычно холодным голосом. — И чтобы каждый, у кого есть голова на плечах, знал, что бывает… с неугодными.

Глаза Северуса расширились, когда он столкнулся с багровым блеском во взгляде Певерелла. Он отшатнулся, на секунду поверив, что перед ним стоит Темный Лорд, — так сильно стоящий перед ним юноша напоминал самого жестокого и могущественного мага Великобритании. Пересилив оцепенение, Снейп потянулся за волшебной палочкой.

— Вы в порядке, профессор?

Рука остановилась, как только нащупала отполированную рукоять. Он что, хотел заколдовать ребенка? Северус внимательно посмотрел в зеленые глаза и не увидел в них даже намека на красные искры. Только удивление, вызванное его странным поведением.

— Уйдите, Певерелл, — вымученно произнес мужчина, опустив палочку. — Разве рядом с вами может быть все в порядке?