Вальпургиев рассвет (джен)

— Она поймет, — повторила Пенелопа.

Сириус еще раз наполнил стакан и поднес его к губам. То ли Пенелопа чуть стиснула его плечо, то ли он почувствовал запах огневиски чуть острее, чем обычно, но вместо того, чтобы выпить еще, Сириус поставил стакан на стол и снова повернулся к жене.

— Милая, — сказал он. — Я тоже понял с первого раза. Лучше скажи, где все?

— Руквуд в лаборатории, как обычно. Мистер Тонкс наверху. Нимфадора с ним. Реджи с Винки.

— Хорошо.

Мысли бурлили, будто сталкиваясь друг с другом. Сириус на мгновение подумал, что сходит с ума. Усилием воли он взял себя в руки и уставился на виски, стараясь не смотреть и не дышать на жену. «Ты просто пьян, — подумал он. — Ты просто напился, Бродяга, чтобы сбежать от своих переживаний на дно стакана». Беллатрикс сказала, что ближе Сириуса у нее никого нет. Сейчас, плавая в алкогольном тумане, Сириус постоянно спотыкался об одну и ту же мысль: что будет теперь? Что будет с ними обоими?

— Соберись, тряпка. Соберись, — он не осознал, что тихо произнес это вслух, а умница Пенелопа сделала вид, что его не слышит. — Давай, хватит себя жалеть, хватит топиться в стакане. Все уже сделано.

Он помотал головой совершенно по-собачьи.

— Кричер! — позвал он. — Отрезвляющее зелье. Срочно!

Эльф возник за доли секунды и почтительно подал флакон. Краешком внимания Сириус отметил, что теперь Кричер вел себя гораздо уважительнее. «Ну что же, — подумал он, поднося к губам зелье. — Может и обойдется».

— Милая, — сказал он, когда хмель выветрился, и голова снова стала ясной. — Иди к Реджи. Я пойду поговорю с Тонксом. Может, ты права и Белла все поймет. Может, она не простит. Но дело надо доводить до конца.

* * *

Он нашел Теодора Тонкса в гостиной. Тот сидел, положив руки на колени, и безучастно смотрел на журнальный столик. От звука шагов Сириуса Теодор встрепенулся, повернул голову и — Сириус заметил — расслабился; только сейчас он понял, насколько тяжело Тонксу в этом доме.

— Как она? — спросил Бродяга без лишних предисловий. — Она вернется?

— Мы сделали все необходимое. Прямой угрозы ее жизни сейчас нет.

Сириус знал, что Тонкс часто произносил эти слова: то, что нужно, чтобы успокоить встревоженных родственников и не сказать ничего, за что потом уцепятся люди. Слова опытного врача. Неожиданно его это успокоило. Сириус, наконец, осознал, что Тонкс и Руквуд сделали все, что могли. Но самое главное, Тонкс занимался Беллой только как квалифицированный врач, без примеси сложных семейных отношений. Блэк сел рядом на диван. Какое-то время они оба помолчали.

— Мистер Блэк, — негромко спросил Тонкс. — Что вы можете мне сказать о мистере Поттере?

— О Гарри? А… — Сириус понял суть вопроса. — Только то, что он нормальный человек и вполне подходит Нимфадоре. Сейчас, пожалуй, это все, что я могу сказать.

— Этого достаточно.

То ли Тонксу и правда этого хватило, то ли он понял, что из Сириуса сейчас большего не выжать, то ли просто слишком устал.

— Заночуйте у нас, — предложил Блэк. — Уже поздно.

Теодор обвел взглядом комнату.

— Благодарю, но все-таки лучше я отправлюсь домой. Да, домой.

Тонкс почти сразу поднялся с места. Глядя в зеленое пламя, Сириус запоздало подумал: до каких пределов могли дойти его опасения? Да и вообще каково ему было в доме Блэков? Сириус для многих смог стать своим, настоящим другом, но он не строил иллюзий: что бы он ни делал, он все равно в юности был золотым мальчиком. Некоторые вещи он сможет осмыслить и понять, но никогда не сможет прочувствовать. Выждав пару минут, он пошел в спальню Беллс.

* * *

Дора сидела у изголовья и наблюдала за своей тетей. В полумраке Сириусу на мгновение показалось, что на стуле и в кровати сейчас две сестры: Тонкс внешне почти ничем не отличалась от Беллатрикс. Дора поднялась и скользнула вперед без малейшего намека на неуклюжесть. На мгновение Сириусу показалось, что перед ним не племянница, а кузина. Лишь когда он поймал ее взгляд, от сердца отлегло. Бродяга запоздало отметил, что это и есть настоящий облик Нимфадоры — практически копия Беллы. У метаморфа всегда лучше с координацией в исходном облике.

— Как у вас тут? — очень тихо спросил Сириус, будто Белла могла их подслушать. — Как Беллс?

— Очень спокойно, — еле слышно ответила Тонкс; ее взгляд выдавал беспокойство. — Но кое-что мне непонятно. Она разговаривает во сне.

— И о чем? — Сириусу очень быстро передалось напряжение племянницы.

— Какие-то обрывки фраз на латыни. То ли ей снятся сны, то ли… я вообще ни в чем не уверена.

— Видения? — хмыкнул Сириус. — Все помешались на пророчествах и видениях. Главное, чтобы она пришла в себя, а остальное…

Беллатрикс пошевелилась. Ее движения были заторможенными, вялыми. Она перевернулась на спину и вздрогнула. Сириус и Тонкс уже подумали, что она просыпается, но нет, глаза Беллы оставались закрытыми.

— Ave… — Беллатрикс пробормотала какое-то слово; Сириус не смог его разобрать, но был уверен, что она произнесла его дважды. — …protegit. Bene, filia.

Беллатрикс медленно вытянула обе руки из-под одеяла и сложила их на груди. На ее лице появилась спокойная улыбка человека, который избавился от тревог и страхов. Она лежала почти не шевелясь; после нескольких сумасшедших суток она впервые выглядела умиротворенной.

— «Хорошо, дочь», — задумчиво повторил Сириус. — Что еще она говорила?

— «Дельфи»… может, речь идет об оракуле? Безумцы часто прорицают, — прошептала Тонкс.

— Нет, Тонкси, — покачал головой Сириус. — Каждый пророк немного безумен, но далеко не каждый безумец — пророк. Ты не знаешь, но Белла часто увлекалась прорицаниями; скорее всего, она и сейчас воспоминает что-то из прошлого. Думаю, что ей просто снятся сны. Может, я и ошибаюсь, но лучше не строить далеко идущих выводов на таком зыбком фундаменте. Хотя… — Сириус подумал. — Если у тебя есть силы и желание, то послушай, что еще она скажет.

— Я послушаю, — сказала Тонкс.

Сириус подумал, что на самом деле Дора хочет присмотреть за Беллой, но свои мысли оставил при себе.

* * *

Много часов. Так много, и все они потребовались для того, чтобы осмыслить вещи, на которые раньше она бы потратила несколько минут.

Темные воды никуда не делись. Раньше — насколько раньше, сутки, двое? — они физически плескались рядом. Сейчас они захлестывали сознание; ее психика не выдержала, рухнула в безумие, чтобы хоть как-то спастись от того, что ей открылось. Отгородиться навязчивой идеей от жути, восставшей за гранью. Зелье с силой выдернуло ее разум в нормальный мир и одновременно с этим отобрало волю и силы спасаться. Но она все равно выплыла, хотя темная вода все еще плескалась неподалеку. Беллатрикс обвела спальню тяжелым, мутным взглядом. Нет, их больше нет, они ушли.

Насильно спасти… кинуть во мрак отчаяния, чтобы дать какой-то шанс. Один раз это проделал Рудольфус; теперь она знала всю правду. Второй раз ее спас Сириус. Со страшным риском, но спас. По меньшей мере, она не умирает и соображает, хотя и очень медленно.

Беллатрикс пошевелилась. Противная слабость, как после Азкабана. То, что она видела, казалось ей прикосновениями дементора. Холодно, отстраненно она подумала: сколько бы она провалялась без присутствия Тонкс? Даже во сне Белла чувствовала ее присутствие, будто кто-то звал ее назад из тьмы.

— Bene, filia… — повторила она. — Блэк всегда платит свои долги.

Беллатрикс судорожно вдохнула. Истина ранит. Каждый факт — как новая игла, вонзающаяся в тело. Внезапно, страшно и очень, очень больно. Пока нет сил, пока разум все еще заново учится соображать, есть пара минут на жалость… кто сказал, что на жалость к себе?

Она моргнула; будто что-то с силой выдернули из ее разума, закрыли двери, ведущие в дальние уголки памяти. Белла не помнила имени ровесницы — или существа, выглядевшего как ее ровесница, нормальная, сорокапятилетняя ровесница — зато она хорошо запомнила, от какой судьбы ушла. Беллатрикс пошевелилась; движения давались ей тяжело, будто она волочит хрупкое неподъемное тело.

Что-то находилось рядом; Беллатрикс почувствовала чужое присутствие. Ночник давал очень мало света, ровно столько, чтобы увидеть, как что-то пошевелилось в окружающем мраке. Не осознавая до конца, что именно она делает, Белла напрягла зрение. Мир стал неожиданно четким. Наверное, так ночью видит мир кошка. Беллатрикс повернула голову; нет, это всего лишь Кричер. Домовик понял, что его заметили и тут же исчез. Конечно, он боялся. Любой бы боялся на его месте.

— Кричер, — прошептала Белла в пустоту, — я тебя прощаю.

Она знала, что у домовика есть свои чувства, но очень редко обращала на них внимание. Кричер в ее представлении был всегда; старый эльф казался чуть ли не частью старого блэковского дома; она запоздало подумала, что не представляет мрачный особняк на Гриммо без бормочущего эльфа. Дом оплакивал Регулуса. Дом постарался ее защитить от окончательного падения в безумие. А это значит, что она все еще часть дома.

Боль снова отвлекла ее. Беллатрикс опустила веки. Глаза жгли; слабость, ощущение хрупкости, жар в висках… все это напомнило ей давно прочитанное и один раз увиденное. Она чуть полежала, собираясь с силами; надо кое-что проверить сейчас, пока никто не сможет увидеть. Тонкс оставила зеркальце на тумбочке. Медленно, превозмогая противную слабость, Беллатрикс вытянула руку. «Как птичьи когти», — рассеянно подумала она. Да, так и есть: маггловское зеркальце, то, что нужно — это зеркальце будет молчать.

Она села в кровати: в стекле отражалось ее молодое лицо, полузабытое за годы и — неожиданная мысль — так похожее на нынешний облик Доры. Беллатрикс медленно положила пальцы на виски и вспомнила, как именно она напрягла зрение. По пальцам пробежал слабый разряд; магглы бы назвали это ударом тока. Мир снова стал четким; настолько четким, что она видела в полумраке мельчайшие детали узора на обоях. Глубоко вдохнув, Белла опустила взгляд. Так и есть: в зеркале отражались ее глаза с красной радужкой. Без всякого свечения — просто два алых глаза. Белла ослабила напряжение — и глаза вернули нормальный цвет.

Что же, это должно было случиться. Черный ритуал и боль утраты вместе доведут до красных глаз кого угодно. По крайней мере, она еще может управлять процессом. Белла снова улеглась. Оставался один вопрос.

Говорить ли Сириусу?

Если она скажет, то неизвестно, чем все закончится. Беллатрикс уже слишком далеко зашла по черной тропе. С Бродяги станется решить, что она зашла туда, откуда нет возврата. Да что с Бродяги — она сама не до конца представляла всех последствий. Что они сделали не так? Она снова перебрала формулы; не пересчитывая, нет, на это ее уставший мозг был не способен. Белла отчаянно надеялась, что пока не способен. Найти ошибку не получалось.

А даже если и получится, что ей с того?

С усилием она вернулась на нужную нить рассуждений. Если Сириус узнает, то одному Мерлину известно, чего ожидать. Но если он не узнает… как долго получится это скрывать? И что будет, если скрыть тайну глаз не удастся? Ее сомнения окончательно разбились о простой вопрос: а что нового узнает Сириус? Если он пошел с ней в пещеру, то пойдет до конца.

Нет, с ним надо оставаться честным.

— Кричер, — негромко позвала она.

Эльф беззвучно возник посреди спальни и обеспокоенно уставился на Беллатрикс.

— Скажи Сириусу, — Белла набрала воздуха. — Чтобы он зашел ко мне, как только у него появится время.

Кричер так же беззвучно исчез. «Беспокоится, — подумала Беллатрикс. — Как это хорошо». Сейчас, когда она ненадолго осталась наедине с ужасом, для нее было важно любое свидетельство единства с домом…