Вальпургиев рассвет (джен)

Они пришли на исходе ночи. Четверо остались снаружи: Сириус, Тонкс, Вэнс и Люпин окружили дом Риддлов. Вокруг заброшенного особняка не было никого, кроме семерки волшебников. Заклинания не обнаружили никого и ничего. Как и планировалось, дом обвели магглооталикивающим заклятием и после этого во входную дверь аккуратно прошли Муди, Беллатрикс и Селвин.

— Люмос, — скомандовал аврор.

Кроме шарика на палочке Муди, других источников света внутри не оказалось.

— Где? — тихо спросил Селвин.

Тройка волшебников двинулась вверх по лестнице.

В комнате все осталось таким же, если не считать погасшего камина. Точно там же стояло кресло. Так же была приоткрыта форточка. Но ни младенца, ни Крауча, ни змеи не было. Белла прислушалась: никаких звуков, кроме шагов трех волшебников и их дыхания.

— Пусто, — заметил Селвин.

— Не совсем, — Аластор стоял неподвижно, но его искусственный глаз вращался, просматривая всю комнату. — Например, следы на полу оставила змея.

Муди указал на извилистый след в дальней части комнаты; Нагайна очистила на пыльном полу дорожку.

— Но здесь их нет, — произнесла Беллатрикс.

— Я бы на их месте тут и не задержался, — пожал плечами Муди.

В доме Риддлов никто не жил. И даже не скрывался. Но следы остались. Аластор Муди постоянно обращал внимание на мелкие детали. Сдвинутая с полок посуда, следы растопки, свежий след от перестановки мебели — они бы рано или поздно это обнаружили. При свете дня — так совершенно точно. Но Аластор замечал с ходу те вещи, которые сама Белла увидела бы не с первого взгляда. Сейчас она осознала, почему Аластор Муди считался лучшим оперативником аврората.

— Они ушли почти сразу же после вашего визита, — подвел итог аврор.

— Вот только куда? — раздраженно спросила Беллатрикс. Вопрос скорее был риторическим.

Они обошли весь дом; конечно, для детального осмотра нужно было больше времени, но трое волшебников и не вели обыск. Они убедились, что никого в доме нет — с глазом Муди это не представляло сложности. Они убедились, что в доме были люди и большая змея. После этого пребывание в особняке не имело никакого смысла.

— Так, — подытожил Аластор перед тем, как они вышли из дома. — Хотя бы теперь точно ясно, что воспоминание настоящее.

Белла осознала, почему Аластор Муди считается параноиком.

* * *

Гарри загнали спать. Сразу же после этого по кроватям отправились Тонкс и Андромеда, все это время дежурившая на Гриммо. Люпин еще немного поговорил с Сириусом, но тоже не засиделся. Через полчаса не легли спать только Бродяга и Беллатрикс.

Небо уже начало светлеть. Блэки сидели у окна и курили. Их разделял журнальный столик: если задуматься, то чисто символическая преграда.

— Знаешь, я до сих пор удивлен, что все повернулось именно так, — Сириус смотрел куда-то в сторону. — Но это, наверное, хорошо… для семьи.

— Я тоже не ожидала, — Беллатрикс поглядела в окно, на крыши. — Я часто думала, что делать, когда… когда ты сам знаешь.

— Даже не буду спрашивать, что ты предполагала, — пожал плечами Бродяга. — Жизнь оказалась совсем не такой, как мы думали.

Белла промолчала. Чтобы скрыть паузу, она выпустила несколько колечек дыма.

— Как у тебя складывается с маленькой Кристал? — ведьма предпочла сменить тему разговора.

— А как оно может сложиться? — хохотнул Бродяга. — На финале кубка мельком увиделись, а потом разве до этого было?

— Ну ты ей хоть написал?

— Нет, — удивленно посмотрел на кузину Сириус.

— Очень, очень зря, — Беллатрикс погасила окурок и завертела в пальцах мундштук. — Девочка решит, что ты о ней забыл, что она тебе не нужна и многое такое, что думают полукровные девочки, когда их ненадолго оставляют без внимания такие, как ты.

— У нас, вообще-то, твой фальшивый Волдеморт, — заметил кузен.

— У нас, мой любезный Сириус, прежде всего, семья и твои будущие наследники. Одно не отменяет другого.

Вряд ли для Сириуса имело значение, что в уродливом младенце осталось от настоящего Темного Лорда. Но Блэк, похоже, накрепко запомнил реакцию сестры и проявлял необычную для него тактичность. Может, он дорожил хрупким миром между Блэками, может, просто счел, что Белла лучше разбирается в сортах Волдемортов — сейчас это не имело значения.

— Значит, я ей напишу в самое ближайшее время.

— Напиши. Своди ей куда-нибудь. Не мне же тебя учить, что делать? — Белла негромко засмеялась. — Как раз сейчас и надо решать вопрос с твоей Пенелопой, а то запустишь — и девочка уйдет к кому-то помоложе и не такому легендарному.

— То есть ты одобряешь? — Сириус посмотрел кузине в глаза.

— Я одобрю любую, которая нравится тебе и родит чистокровных детей, — серьезно сказала Беллатрикс и встретилась взглядом с Бродягой. — Ты мне дал слово, а я тебе говорю, что одобрю менее строгие условия, чем ты пообещал. Идет?

— Идет, — Сириус помедлил. — Я думаю, что даже мои разногласия с семьей — повод нормально воспитать наследников.

— Пусть будет так.

* * *

Тридцать первого августа Беллатрикс проснулась в районе полудня. Остаток ночи и утро ведьма спала, как убитая; в ее памяти даже не отложились сны. Когда она привела себя в порядок и выбралась в гостиную, уже выяснилось, что Тонксы и Люпин скрылись. Сообщил об этом Поттер — мальчик тихо-мирно сидел в гостиной и читал учебник.

— Что вы изучаете, юноша? — Беллатрикс села в подаренное кузеном кресло-качалку.

— Трансфигурацию, миссис Блэк, — Гарри оторвался от учебника и закрыл книгу.

Беллатрикс слегка поморщилась; парень явно не знал правил этикета, но это все-таки не его вина.

— И как у вас с трансфигурацией?

Белла плохо понимала, о чем сейчас поговорить с Гарри. Она не ожидала, что ей удастся остаться вот так наедине с Поттером.

— Посредственно, — вздохнул Гарри, — задание на лето так я и не написал.

— Как же так? — Белла сложила руки на груди и прищурилась. — МакГонагалл, если я правильно помню, ваш декан.

— Спишу у Гермионы, — парень сказал об этом, как об обыденном деле.

— Это никуда не годится, — резко произнесла ведьма. — Юноша, у вас целые сутки впереди! Вы не понимаете?

— Нет, — Поттер виновато улыбнулся.

— Гарри, — Беллатрикс попыталась говорить очень мягко. — Вы — Поттер, маленький, но все же наследник старой семьи. Вы для всех Мальчик, который выжил, а это, знаете ли, накладывает…

— Мне все так говорили! — Поттера, похоже, прорвало. — Я этого не выбирал! Меня постоянно держат дома, опекают, а Сириус рискует собой, пока мне ничего не угрожает!

— Успокойтесь, Поттер, — произнесла Белла; в ее голосе сквозили не презрительные интонации Снейпа, а шипение потревоженной змеи. — Нам регулярно достается то, чего мы не хотели. Вопрос только в том, как это воспринять…

Поттер все-таки очень сильно отличался от Драко. Это Малфой до того, как познакомился с тетушкой, смотрел на мир, не зная слова «нет». Поттер же — нечто обратное. Мальчик рос с грузом, который на него, по сути, свалили. Мальчика тщательно держали в ежовых рукавицах. Белла вовремя сообразила, что хорошая взбучка, которая помогла племяннику, с юным Поттером не сработает — Гарри просто свернется в клубок и выпустит иголки.

-…Гарри, — Беллатрикс чуть успокоилась. — Можно сидеть и ждать, что тебя пожалеют. А можно все-таки что-нибудь делать. Попроси как-нибудь Сириуса рассказать тебе об отце. Не только про их учебу в школе, но и про то, как Джеймс себя вел. А сейчас пойдем-ка в библиотеку.

Поттер недоуменно взглянул на Беллатрикс.

— Пойдем-пойдем, будешь писать свое эссе, — Белла поднялась из кресла. — А пока мне не прислали сову, я буду тебе подсказывать.

* * *

Сириус явился через час. Бродяга собирался честно сообщить, что поставил на мотоцикл коляску. Но, войдя в библиотеку, Блэк ненадолго об этом забыл. Гарри сидел за столом и тщательно перерисовывал схему из толстой книги. За спиной парня прохаживалась Беллатрикс.

— Почему иглы будут железные, а не медные? — вопросила ведьма, свернув эссе Поттера в свиток.

— Правило Мерлина… — неуверенно сказал Гарри.

— А почему о нем ни слова не написано в работе? Это должно быть обосновано, — вздохнула Белла. — ведь можно сделать медные иголки, но во время, которое указано в условии, ты не уложишься. Надо объяснить, откуда взята оценка времени, а не писать голые утверждения… здравствуй, Сириус!

— Привет, — Блэк удивился. — У вас что тут делается?

— Мы тут учимся, — Беллатрикс поджала губы.

— Я уже понял, — кивнул Бродяга. — Гарри, коляску я закрепил. Завтра поедешь со мной.

Поттер не успел кивнуть, когда на него насела Белла.

— Так, Гарри, ты все понял? — дождавшись кивка, ведьма продолжила. — Тогда перепиши, я приду и проверю.

Блэки выскользнули в коридор.

— Ты его повезешь? — Белла взяла быка за рога.

— Именно, — кивнул Бродяга. — Я увезу его на мотоцикле, а на вокзале нас подстрахуют. Все продумано. Тебе выбираться не придется.

— Пусть так, — согласилась Белла.

— Я написал, — слабо улыбнулся Сириус, — теперь сам жду совы.

— Очень хорошо.

Беллатрикс сделала небольшую паузу, собираясь с мыслями.

— Вечером, когда вернешься, никуда не уходи. Семья собирается, — лицо волшебницы стало на мгновение безжизненным. — Я буду восстанавливать гобелен.

— Ого, — Бродяга изумился по-настоящему. — А что Нарцисса?

— Я жду от нее ответа.

— А Андромеда?

— Она будет на гобелене. Дядя Альфард тоже. Я восстанавливаю троих.

* * *

Поттера погрузили на поезд с максимальной осторожностью. Гарри увидел в толпе Люпина, но потом он нашел Гермиону и всю семью Уизли. Ему мигом стало не до мер, предпринятых для его безопасности. Если бы не миссис Уизли, Гарри начал бы рассказывать о своем сне прямо на вокзале. Но Молли мягко и ненавязчиво увела разговор в другую сторону.

Чем дальше поезд уходил на север, тем сильнее хлестал дождь. Еще до обеда к ним троим в купе заглянули друзья: Симус, Дин Томас и Невилл. В конце концов, гриффиндорцы настолько замучили Гермиону бесконечным обсуждением квиддича, что она углубилась в «Учебник по волшебству» для четвертого курса. Когда по коридору прогрохотала тележка, Гарри взял на всех большую пачку кексов.

— Так как ты пожил у Сириуса? — поинтересовался Рон; они снова сидели втроем.

— Не только у Сириуса, — вздохнул Гарри. — Два дня я провел у его кузины.

— У кого-о-о-о?! — Рон и Гермиона ужаснулись в один голос. — Что она с тобой сделала?

— Да ничего особенного. Разве что заставила домашнее задание сделать и кое-что подсказала.

— Покажешь? — Грейнджер просто физически не могла пройти мимо нового источника знаний.

— Гермиона, ты что, совсем ничего не слышишь?! — взвыл Рон. — Он жил у Беллатрикс Блэк! У Упивающейся! А ты про домашку…

— Дело совсем в другом, — тихо сказал Гарри.

…Он рассказал почти все. Он рассказал про сон, в котором уродливый младенец давал указания ведьме. И про то, как потом этот младенец долго спорил с неизвестным волшебником. Гарри рассказал, как переполошились Сириус с Люпином и как среди ночи они бросились связываться с Тонксами. Он рассказал практически все, что видел.

— А почему тебя спрятали именно там? — спросила Гермиона.

— Потому что это дом Блэков, — пояснил Рон. — Его еще в ту войну так обложили защитными чарами, что лучше убежища не сыщешь.

— Откуда ты это знаешь? — Поттер и Грейнджер задали вопрос в один голос.

— Папа рассказывал, — заметил Уизли с важным видом.

Поттер открыл было рот, но дверь купе открылась. На пороге стоял Драко Малфой, а за его спиной маячила целая делегация. Вместо Крэбба и Гойла за слизеринцем оказались Нотт и Паркинсон. Чуть поодаль, рядом с Ноттом, стояла Сьюзан Боунс. Девушка всем своим видом показывала: она тут по делу, но все-таки не совсем со слизеринской компанией.

— Мы можем войти? — непринужденно поинтересовался Драко.

— А что тебе надо? — Рон сердито уставился на Малфоя.

— Говорить, — Драко обвел взглядом гриффиндорцев.

— Малфой, а где твои дружки? — заинтересовалась Гермиона. — Что же это ты без свиты?

— Мне больше не нужны обезьяны, — холодно ответил Малфой, — кроме того, Грейнджер, ты не захочешь знать о второй причине, по которой их тут нет. Ну так что, мы можем говорить или нам идти своей дорогой?

Гарри с друзьями переглянулись.

— Ну, заходите, — наконец, сказал Поттер.

Они кое-как смогли расположиться всемером на двух сиденьях. Гриффиндорцы по одну сторону, слизеринцы и Сьюзи — по другую.

— Поттер, — начал Драко, — ты в курсе всего, я знаю. Я слышал о том, что происходит, от отца. Твои друзья уже знают?

— Уже знают, — Гермиона, наконец, положила на стол учебник. — Малфой, говори прямо, что ты хочешь?

Малфой с Ноттом переглянулись.

— Мы пришли договариваться, — аккуратно произнес Драко. — Похоже, что у нас внезапно нашлись общие дела.

* * *

— Что там? — поинтересовалась Белла.

— Мало интересного, — отозвался Сириус, читая письмо крестника. — Говорит, что в купе пришел Малфой с компанией и хотел перемирия.

— И что Поттер?

— Договорились. Гарри пишет, что один раз они уже нашли общий язык, значит, попробуют и второй.

— Хорошо, — рассеянно произнесла Белла, — Драко все-таки умный мальчик. А теперь, прошу, оставь меня. Мне нужно побыть одной.

Солнце уже садилось, когда Беллатрикс вышла в комнату к гобелену. Андромеда и Нарцисса не сводили с нее взгляда. Все, кто родился в семье Блэк, собрались в комнате; даже Финеас Найджелус пробрался на небольшой пейзаж и, не произнося ни единого слова, разглядывал трех сестер и Сириуса.

Белла, одетая в свое парадное платье, молча стояла у окна. Блэки несколько столетий подбирали своим детям имена в честь звезд и небесных тел. И сейчас Беллатрикс ждала, когда на ночном небе вспыхнет первая звезда. Отчего-то ей казалось, что стоит потерпеть до этого момента.

Уже стемнело; черное небо было надежно закрыто тучами, но Беллатрикс не отводила взгляда от клочка неба, видного в окно. Деревья за окном качнулись: подул ветер и там, наверху, облака расступились, открыв первую звезду. Прореха в облаках росла, и Белла поняла, что она первой увидела гамму Ориона: Беллатрикс. Она уже не могла ждать более верного знамения.

Взяв в руку палочку, Белла пошла к гобелену. Она ни капли не удивилась, когда за ее спиной скрипнули кресла: все, кто был в комнате, поднялись. В полном молчании Беллатрикс поднесла палочку к гобелену, туда, где зияла дыра, подписанная именем Альфарда.

— Репаро, — Белла произнесла заклинание в полной тишине.

Нити начали снова стягиваться и наливаться красками. На гобелене медленно проступал портрет спокойного, надменного мужчины. Так надо — начинать по старшинству, Белла чувствовала это. Когда дядя, виноватый в том, что принял Сириуса, проявился, Беллатрикс приставила палочку к портрету Андромеды.

— Репаро, — второй раз приказала она.

Нити сплелись во второй портрет. Беллатрикс с интересом смотрела, как от Андромеды потянулась робкая, тонкая ниточка: стоило вернуть Андромеду, как гобелен начал добавлять и ее дочь. Имя Нимфадоры только-только обозначилось на зеленой ткани.

— Репаро, — скомандовала Белла третий раз.

Гобелен начал восстанавливать Сириуса.