Гарольд Морфин Гонт (гет)

Гарри не представлял, как начать разговор с приемными родителями. Его мучила совесть, что он воспользовался знанием истории и фактически обманом заполучил то, о чем так мечтал в прошлой жизни: семью. Все доводы разума о том, что без его вмешательства судьба Морфина была бы более, чем печальной, словно выветрились из головы.

Первой задумчивость сына заметила Эвелина.

— Гарри, ты не заболел? — спросила она, с беспокойством прикладывая ладошку к его лбу.

— Нет, мама, все в порядке, — задумчиво отозвался он, и решился: — могу я поговорить с тобой и папой?

Девушка нахмурилась.

— Ты что-то натворил?

— Нет… точнее да… но…

— Что ты сделал? — Морфин присел перед ним на корточки, и посмотрел в глаза, но тут же отшатнулся, увидев взгляд ребенка.

— Я…. Я не знаю, с чего начать, — Гарри сел на пол, и обхватил голову руками. — Отец, ты что-нибудь читал о ритуале переноса во времени Тобиаса Флинчера?

Оба родителя смотрели на него с ужасом в глазах. И Морфин и Эвелина знали, что за использование этого ритуала положен Поцелуй Дементора, если становилось известно о его применении.

— Ты… ты…

— Я воспользовался, точнее, мы воспользовались им с моими друзьями.

— Даркстоуны? — дрожащим голосом спросила Эвелина, поняв теперь все эти взгляды и поведение отпрыска, так несвойственные детям.

— Да, я… ритуал прошел неправильно, — Гарри вздохнул, и посмотрел на Морфина с отчаянием в глазах. — Я не ваш племянник. Я…

— Не племянник, но все-равно родственник, — сглотнул Гонт. — Ритуал, в случае ошибки, переносит только в тела…

— Нет, я не родственник, — покачал головой Гарри, — по крайней мере, мне об этом неизвестно. Моя мама была магглорожденной, а папа из рода Поттеров.

— Хм… тогда возможно, что это случилось из-за нашей давней связи с Певереллами?

— Возможно, но проблема в том, что в той нашей жизни Томас Марволо Реддл умер 31-го октября 1981 года, — признался Гарри. — А так… я фактически убил его. Сам. Занял место, мне неположенное.

Морфин сжал зубы, пытаясь взять себя в руки. Ребенок не виноват, так сложились обстоятельства.

— Ты был с ним знаком ТАМ?

— Он убил моих родителей, собственно, из-за Реддла мы и решили воспользоваться ритуалом.

— В смысле? Как убил? — побледнел Морфин. — Это же… он не мог… нарушение…

— Это долгая история, — Гарри с отчаянием смотрел то на Эвелину, то на Гонта, понимая, что не выдержит, если они сейчас оттолкнут его. — Меня звали Гарольд Джеймс Поттер. Родился в семье единственного сына и наследника рода Поттер и магглорожденной ведьмы Лили Эванс 31 июля 1980 года. Тогда шла война с человеком, который называл себя лорд Волдеморт.

— Такого рода не существует, — авторитетно заявил Морфин.

— Не существует, — кивнул Гарри. — Он сделал аннаграмму из своего имени, и стал вторым Темным Лордом за столетие. Свет проигрывал, когда было сделано пророчество, что на исходе седьмого месяца родится тот, кто будет равным ему по силе, и Темный лорд отметит его, как равного себе. Он узнал о нем от своего слуги, и стал охотиться за двумя семьями, подходившими под описание.

— Мой племянник? — судорожно выдохнул Гонт, чувствуя, как Эвелина сжала его ладонь, давая такое необходимое ему спокойствие. — Мой племянник стал Темным Лордом?

— Да. Он пришел к нам в дом, убил моих родителей, но не смог убить меня. Заклинание смерти отскочило, и вернулось к нему самому.

— Тогда вы действительно родственники, — задумчиво сказал Морфин, — и либо родовая магия Певереллов не позволила убить своего последнего представителя, либо твоя мама как-то была связана с Гонтами или Слизеринами, но в любом случае это откат за убийство члена рода.

— Мы сейчас вряд ли сможем что-то выяснить, — пожал плечами Гарри. — Правда в том, что ради своего бессмертия Том создал крестражи, и сумел возродиться с помощью ритуала на моем четвертом курсе. Снова началась война, которая была объявлена спустя год из-за идиота Министра.

Гарри постепенно рассказал обо всем, и с каждым сказанным словом Морфин все больше убеждался в том, что никогда и ни за что не позволит ребенку чувствовать себя виноватым в смерти племянника. Сейчас он его сын — и точка. Томас Марволо Реддл мертв!

Эвелина же не скрывала слез, и, не выдержав, прижала мальчишку к себе, словно пыталась защитить. Рассказав о ритуале, жирную точку в котором поставил их рыжий друг, Гарри словно выдохся. Прошло два часа, и он чувствовал себя выжатым, как лимон. Морфин с Эвелиной молчали.

— Я понимаю, что обманом стал…

— Молчи, Гарри, — прервал сына Гонт. — Ты ни в чем не виноват. Если бы не ты… Мерлин, это просто ужасно! Я не хотел бы повторения той истории. Я люблю тебя, Гарри, и никогда не позволю причинить тебе вред! Ты — мой сын, и твое прошлое пусть останется в прошлом!

Гарри обнял его, воспользовавшись тем, что отец сидел на полу рядом с ним. Выплакаться ему не помешает, чем он и воспользовался в полной мере, все это время держа себя в руках.

— Простите, что так… что захотел семью, — сквозь слезы бормотал ребенок.

— Чшшш… малыш, никто тебя не винит, — сердце Эвелины разрывалось на части. Она была в ужасе. Пережить столько лишений, сражаться, пока старшие играли в свои закулисные игры, но при этом остаться человеком, добрым, понимающим, способным на сострадание и любовь… — Кстати, я так понимаю, что девушка, твоя подруга, вы с ней…

— Мы с ней собирались пожениться, если все хорошо закончится, — улыбнулся тот, вытирая слезы.

— Ну, с этим не будет никаких проблем, — пошутил Морфин. — Леди Даркстоун…

— Она уже в курсе всей истории, — сказал Гарри. — У нас тут просто намечается война в маггловском и магическом мире, и мы не знаем, что делать.

Гарри стал рассказывать о Второй мировой войне, которая была не за горами. Эвелина кусала губы.

— Не знаю, что вы собираетесь делать в магическом мире, а вот в маггловском… Надо поговорить с Реджи. Рассказать ему, но… боюсь, он или не поверит, или не станет ничего предпринимать.

— У твоего брата есть возможность что-то сделать? — спросил Морфин.

— Не знаю, я в его дела не лезу.

— А стоит ли влезать? — спросил Гарри. — Да, жертвы будут, но что, если наше вмешательство сделает еще хуже? Там наша страна хоть и пострадала, но в меньшей степени, чем СССР.

— Стоит поговорить с Геллертом, — сказал вдруг Морфин, заставив Гарри поперхнуться только что выпитым чаем.

— С Геллертом? — просипел он.

— Хм… да, ты же не в курсе, — Морфин нахмурился. — Его бабушка — кузина моего отца. Дальняя. Ко всему прочему я вообще не понимаю, как Геллерт мог стать Темным Лордом и истреблять магглов, если совсем недавно он женился на одной из них?

— Как женат на одной из них? — Гарри судорожно пытался вспомнить все, что читал по истории магии о Геллерте Гриндевальде, но ни в одной из книг не было сказано ни слова о наличии у Темного Лорда вообще какой-либо семьи.

— Странно. Эта история дурно попахивает, — Морфин нахмурился. — Так, Гарри, пиши письмо своим друзьям с приглашением к нам завтра на обед, а я свяжусь с Геллертом. Он все-таки какой-никакой, но родственник.

Гарри, совершенно не ожидавший такого поворота событий, лишь заторможено кивнул в ответ, и ринулся в свою комнату писать приглашение своим друзьям.

* * *

Геллерт Гриндевальд получил письмо от Морфина Гонта в тот момент, когда уже почти собрался отправляться по своим делам. Он слышал о скоропалительной женитьбе старшего сына Марволо на магглорожденной, однако не думал, что тот пригласит его и Агнессу к себе. Гонт позволяет магглу посетить свой дом?

Ничего страннее не придумаешь. Его слегка напрягало происходившее в обоих мирах. Странные телодвижения германских властей, отношение ко всему этому Англии и Франции… все напоминает затишье перед бурей. Геллерт всем своим нутром ощущал приближение войны, и знал, что начало ей будет положено на его родине, в Германии.

Всегда и во все времена правители Европы с жадностью смотрели на огромного восточного соседа, и Гриндевальд чувствовал, что вся происходящая заварушка — очередная попытка покорить восточных варваров, то бишь русских, и завладеть их богатствами. Правда, Геллерт также знал, что Россия никому не по зубам, разве что навалятся всем скопом, окружив со всех сторон, что на данный промежуток времени совершенно невозможно.

Германии надо объединить под своими знаменами всю Европу. Русские не так просты, как кажется на первый взгляд. С виду варвары варварами, но недооценивать их не стоит. Вон крестоносцы, монголо-татары и Наполеон попытались их завоевать, и где они? Как там у этих диких московитов говорят? Медленно запрягают, но быстро едут? Так вроде… Геллерт покачал головой. Безумие переться к русским. Безумие и самоубийство в чистом виде.

Гриндевальд знал, что Германия сильна, но бороться со славянскими варварами… И пусть они называют себя коммунистами, пусть кем угодно, но они русские, и сражаться будут до последнего.

* * *

— Бабушка, Гарри приглашает нас к себе завтра на обед, — сказал Рональд, спустившись вниз в компании сестры.

— Он рассказал родителям о вашем переносе во времени?

— Да. Они хотят завтра все обсудить, но там еще написано, что будет присутствовать еще кто-то, кого они хотят посвятить в свою историю. Гарри говорит, что не может писать, но намекает о каком-то родственнике.

— Хм… родственник, говоришь, — задумалась Элеонора. — Не знаю, у покойного Марволо была кузина, довольно дальняя, вышедшая замуж за какого-то немецкого мага. Для их рода это нонсенс. Они девушек рода вообще очень редко отдавали на сторону, женившись на кузинах сами.

— Брр… — поморщилась Гермиона, — это же жутко!

— Что поделать, до недавнего времени Гонты были жесткими консерваторами и считали свой род едва ли не королевским из-за своей принадлежности к Слизеринам.

— Толку от их принадлежности Слизеринам не было никакого до недавнего времени, — пробормотал Рон, — почти сквибы с уродской внешностью, никакого толку от фамилии.

Сестра с бабушкой лишь кивнули в ответ, соглашаясь с ним по всем пунктам.