Солнце над пропастью (гет)

Обычно отличникам присущ разборчивый, аккуратный почерк с правильными соединениями букв и идеальным наклоном. Каро знала об этом не понаслышке: как ее школьные эссе, так и личную переписку можно было использовать в качестве наглядного образца на уроках каллиграфии. Сейчас она раздосадованно хмурилась, разглядывая нечитаемые каракули, которые выводила на листе пергамента рукой Гермионы Грейнджер. Магия марионеток имела свои ограничения: даже при возможности направлять их действия в необходимое русло, Каро не могла передать им собственные навыки и умения. Не составляло никакой проблемы подсказать Гермионе, что написать, — девочка с такой готовностью ухватилась за идею связаться с Томом, словно подспудно только и желала чего-то подобного, — но вот как написать — тут впору было взяться за голову. Забавнее всего, что школьные работы Грейнджер соответствовали самым строгим стандартам. А вот в их годы профессора запрещали зачарованные перья...

— Ты все никак не откажешься от безумной веры в этого маггла? — Барти наблюдал за ее действиями с нескрываемой насмешкой. — Не понимаю, на что ты рассчитываешь. Что он за ручку приведет девчонку в западный квартал? Повелителю не удалось бы такое в годы расцвета его могущества.

— Хочу кое-что проверить, — отозвалась Каро. — Король Змей не выходит у меня из головы. По сведениям Грейнджер, он признал Гарри Поттера Говорящим, имеющим право ему приказывать. Поттер спас его от неминуемого уничтожения. Ты помнишь, как трогательно Темный Лорд относился к этому монстру? Даже Нагайне доставалось куда меньше его привязанности.

— И в чем тут проверка? — хмыкнул Барти. — Кого выберет Сандерс, девчонку или змею? Да ему наплевать на них. Сдохнут обе — невелика потеря.

— Для эгоцентричного маггла, жаждущего власти, — безусловно, — кивнула Каро. — Но не для Повелителя. Вот почему меня интересует его реакция: не поступки, а сама суть дилеммы, которая, возможно, возникнет. Грейнджер не знает, что потеря магии, пока она связана с марионеткой, ей не грозит. Я, конечно, не рассчитывала вкладывать в нее так много ресурсов, но свою роль девчонка еще не сыграла. Лучше немного поиздержаться, чем потом кусать локти, что мы не может повернуть время вспять.

— Не уверен, что тебе это не по силам, — Крауч хитро сощурился. — Из всех подопечных Расальхаг именно ты следила за каждым ее шагом с утроенным вниманием, ничего не упускала. Глядишь, под твоим руководством Грейнджер действительно сумеет сделать собственный приличный хроноворот.

— Не берусь судить о способностях Грейнджер, но я за такое не возьмусь, — категорично отрезала Каро. — Спасение ее магии — не моя забота. До конца года она дотянет, возможно, даже решит, что василиск о ней и думать забыл. Если бы Амбридж так некстати не влезла со своими тревогами о безопасности турнира, вышло бы даже лучше. Теперь мне придется держать руку на пульсе, пока девчонка бегает по Хогсмиду, как перепуганная курица.

— А потом — хоть трава не расти? — Крауч ухмыльнулся. — Эту грязнокровку ждет неприятный сюрприз следующим летом. Мы к тому моменту уже будем далеко... А у Грейнджер возникнут куда более весомые основания для беспокойства, нежели результаты экзаменов. Вот кому позарез нужно будет повернуть время вспять.

— Не люблю шутки о времени, — на лице Каро не промелькнуло и тени улыбки. — Из всего виденного, хроновороты — единственный вид магии, от которого меня оторопь берет. Поначалу Расальхаг хотела с их помощью продлить жизнь сестры. Не знаю, что тогда происходило с Энид, ходили слухи, будто она очень больна, практически не покидает дом… Тогда Расальхаг и взялась за свои эксперименты…какие-то наработки у нее уже накопились, а вот со свободным временем дело обстояло плохо. Они ужасно рассорились с Багнолд. Не исключено, что та тоже понимала, что за гиблый путь выбирает Расальхаг…

— Что не так с этими хроноворотами? — пожал плечами Крауч. — И почему их непременно нужно изготавливать своими руками? Достать готовый, конечно, — недешевое удовольствие, но со связями Расальхаг и не такое реально. Вон даже Грейнджер удалось.

— Тот хлам, что заполучила Грейнджер, ни на что не годен, — отрезала Каро. — Эта девица — изначально сильная ведьма, вот и обходится пока этими огрызками магии времени. Болезнь Энид, если верить тому, что рассказывали, почти не оставляла шансов. Хроновороты того уровня, что требовались, причем срочно, в нынешней Британии можно найти разве что в Отделе Тайн, но туда попробуй попади. Это потом уже они вышли на Августуса, да и он не сразу дослужился до такого высокого поста…

— А в чем отличие? — Крауч недоуменно нахмурился. — По правде сказать, никогда не задумывался, из чего вообще их делают, и как оно потом работает. Задачка даже не для простого артефактора…

— Расальхаг можно было назвать какой угодно, только не простой, — вздохнула Каро. — Создание по-настоящему мощного хроноворота требует человеческой жертвы.

Она резко замолчала, а Барти, так и не дождавшись продолжения, нервно рассмеялся.

— А то Расальхаг была невинна, как новорожденный младенец! Насколько мне известно, предубеждений против убийств у нее не было никогда.

— Только если речь шла о простых магглах, — Каро на мгновение прикрыла глаза. — Хроноворот не запустить грязной кровью. Жертва должна быть чистокровным волшебником, это напрямую определяет силу хроноворота. А еще был важен элемент согласия. Жертва добровольная... или добровольно отданная, если сама она в силу возраста или состояния разума не в силах выразить свое отношение...

Каро нечасто наблюдала подлинное удивление на лице своего вынужденного союзника, но сейчас ей удалось вызвать в душе Барти самое настоящее потрясение. Она слишком хорошо помнила, что когда-то и сама была вынуждена учиться спокойно жить и спать по ночам с этим новообретенным и совершенно избыточным знанием.

— Кем же были те жертвы, если Расальхаг создавала хроновороты в таком количестве? — прошептал Крауч. — На войне погибали многие, но никто из известных покойников не подошел бы на такую роль… Да и добровольное сотрудничество… Кто бы осмелился? Как она их уговаривала?

— Ты что, забыл, какой она была? — Каро бесцветно хмыкнула. — Расальхаг не уговаривала, никаких коварных планов и ловушек не строила. Она вообще не пыталась что-либо хитростью получить от других. Она так поворачивала события, что те сами стремились получить у нее. Становились все более и более зависимыми, отдавали добровольно. Силы, время, магию… А некоторые, выходит, и саму жизнь. Я знаю об этом лучше многих прочих. Я не просто так сбежала отсюда, Барти. И не думай, что меня не посещали предательские мысли вернуться.

— Ты помнишь, как умерли Поттеры и ее муж, Цигнус Блэк? — побледнел Крауч. — Тогда ведь обстоятельства их смерти установить так и не удалось…

— Я об этом размышляла, но не верю, — резко отозвалась Каро. — Их бы она не убила даже ради сестры. Мне кажется даже, это убийство было специально подстроено, чтобы заставить тех, кто в курсе занятий Расальхаг, подозревать ее в самом страшном. Если уж она так поступила с самыми близкими, какой безумец отважится идти за ней? Даже на месте Повелителя я бы задумалась… Если только он сам их не убил. Именно тогда, после смерти лорда Блэка, я поняла, что дело Рыцарей безнадежно проиграно. Не с действующими лидерами завоевывать мир.

— Но как ни крути, она ведь добилась своего, верно? — на Барти все еще лица не было, но он постарался произнести это максимально оптимистично. — Сегодня Энид жива и здорова, значит, лечение оказалось успешным?

Каро ничего не ответила. Крауч мог бы принять выражение ее лица за загадочную полуулыбку, и только она знала, как ей хотелось устало прикрыть глаза и опустить голову на подушку от того, что у нее чудовищно кружится голова.

* * *

Если бы сказка о Рапунцели переписывалась на новый лад, главную героиню определенно стоило бы назвать Табитой. Во всяком случае, именно этот архетип, по мнению девушки, в последнее время уверенно определял повседневное течение ее жизни: она сидела себе в замке, довольствуюсь иллюзией бесконечной занятости, ждала у моря погоды и чувствовала себя совершенно одиноко. Если бы принц внезапно объявился под ее окнами, можно было бы сбросить вниз что-нибудь тяжелое.

Прошлый год без Джеммы казался в достаточной степени унылым, но тогда с подругой можно было связаться с помощью переговорного зеркальца Иоли, которая всегда была рядом, помогая справиться с чередующимися приступами тоски и ярости. Теперь Иоли жила себе в Хогсмиде, осваиваясь в роли счастливой жены, училась работать с артефактами под руководством какого-то местного мастера, а Табите оставались только экзамены и звезды.

Запретив старостам участвовать в турнирах, Амбридж выпустила джинна из бутылки. Значок, как правило, доставался самым сильным студентам, лучшим из лучших, и именно они оказались, в итоге, перед довольно неприятной дилеммой. Для Табиты выбор был очевиден: в выпускной год она бы не подписалась на такую головную боль, как бесполезные соревнования неясного содержания, а вот, скажем, шестикурсник Седрик Диггори немало времени потратил, советуясь с семьей и друзьями, прежде чем решил отказаться от участия. Зато идеей внезапно загорелся дядюшка Иоли, Роджер Дэвис. Табита только вздохнула, что генов авантюризма ему, похоже, досталось наравне со всей остальной семейкой.

Нет, она и представить себе не могла на летних каникулах, что год начнется так скверно. Как предсказывали многие, с мерзавцем Грюмом она схлестнулась на первом же занятии, за что и была удалена с уроков и удостоилась еще одной малоприятной беседы с Амбридж. Хорошо хоть отработки ее так удачно проходили именно в астрономической башне — и Табита хорошо представляла себе, чего стоило Снейпу убедить директора не идти на принцип и не превращать их противостояние с новым профессором в затяжную войну.

— Ну и зачем вам понадобилось его дразнить? — Аврора Синистра проверяла первые в этом семестре эссе, пока Табита зачаровывала новую линзу для своего переносного телескопа, который ей, наконец-то, разрешили доставить в Хогвартс. — Так нравится соответствовать худшим стереотипам о подрастающем поколении проигравшей стороны?

— Не я это начала, — тут же отрезала Табита. — Грюм для того и пришел в школу, чтобы нас терроризировать. Он меня спровоцировал.

— Табита, он даже не успел приступить к объяснению нового материала, — вздохнула Синистра. — Грюм преподает защиту от темных искусств. Глупо ожидать, что он вдруг решит поведать вам о прекрасных сторонах этого направления магии.

— Если вы на его стороне, так и скажите, — обиделась Табита. — Между прочим, ваш приятель, мистер Блэк, оказался в тюрьме по ложному обвинению именно из-за таких, как Грюм.

— Случай Сириуса особенный, — покачала головой Синистра. — Каждую ситуацию нужно разбирать по отдельности. Я не скрываю своего несогласия с действиями властей во время войны, но ссорами с учителем вы не восстановите справедливость. Согласитесь, даже если Грюм принесет вам свои извинения, родителей они вам не вернут.

— Знаете, куда он может засунуть свои извинения? — вспыхнула Табита. — Перед четвертым курсом, мне сообщили, он на пауках испытывал Непростительные заклятия! Вот и демонстрировал бы их на себе, это было бы справедливо! И наглядно!

— Я уже высказала госпоже директору все, что думаю о подобных шоу на уроках, — неожиданно поддержала ее Синистра. — Грюм склонен забываться. Я даже надеюсь, что этот вопрос будет поставлен ребром на очередном заседании Попечительского совета, но вас, Табита, скандальные выходки не украшают.

Профессор отложила в сторону последнее эссе и потянулась за старинным увесистым томом, при виде названия которого Табита даже присвистнула.

— С каких это пор вы увлекаетесь астрологией, профессор? Разве не вы всегда упрекали Трелони в шарлатанстве? Такая литература скорее ей под стать.

— Сделайте одолжение, когда в следующий раз предстанете перед директором, поделитесь с ней своими соображениями, — проворчала Синистра. — Долорес категорически не желает иметь дело с Сивиллой, в этом я ее хорошо понимаю, но в итоге вся неприятная работа приходится на мою долю.

— Так вам это нужно для директора? — еще больше поразилась Табита. — А ей зачем? То есть, я, конечно, понимаю, что это не моего ума дело, но звучит странно…

— Предполагаю, что для установления контакта с великанами, новыми покровителями Хогсмида, — пояснила Синистра. — Джйотиш — это ведь астрология индуизма, хотя Долорес больше интересует содержательная сторона, нежели предсказание будущего. Она попросила меня собрать для нее информацию о планете Шукра, известной нашей магической школе под названием Венера, и стоящем за ней образе — демоне по имени Шукрачарья.

— Демоне? — Табита нахмурилась. — Не к добру это, когда кто-то интересуется демонами. И что в нем такого примечательного, в этом Шукрачарье?

— А ты расспроси великаншу Амриту, любопытно, что она тебе ответит, — улыбнулась Синистра. — Шукрачарью прославили его ученики. Демоны избрали его своим наставником, духовным учителем. Случалось ему направлять даже воплотившиеся частицы бога Шивы. Долорес расспрашивала меня о них. Одного звали Джаландхаром, другой был наречен именем Андхака. Интересные судьбы… противоречивые и в чем-то противоположные. Первый отличался непреклонными жизненными принципами, мечтал завоевать все миры ради установления своих идеалов, был благороден и бескомпромиссен. Предпочел умереть, но не изменить себе. Второй, напротив, был лишен каких бы то ни было убеждений, лжив и изворотлив, но борьба с Шивой изменила его, он принял его верховную божественную власть и принялся славить. Понятия не имею, почему Долорес интересуется такими странными вещами. С другой стороны, вы же ее видели… эти розовые платья, бантики, котики… Иногда, Табита, лучше не задавать лишних вопросов.

— Интересная книга, — Табита усмехнулась: новые открытия точно не прибавили уважения к директору. — Точно не из нашей библиотеки.

— Не из нашей, — Синистра рассмеялась. — Спасибо Сириусу, это из коллекции его уважаемой матушки. Если бы Сивилла забивала детям голову еще и этим, я бы на нее жалобу подала. Мало того, что после ее уроков мне приходится читать разную чепуху в эссе студентов о звездах и планетах, так ведь тут бы они еще и в разных названиях одних и тех же небесных тел запутались. Всем бы быть такими, как вы, Табита, — улыбнулась она и тут же добавила: — Только не на уроках профессора Грюма!

— Я устала от школы, — пожаловалась Табита, устроившись на каменном парапете. — И дальше будет только хуже. Мои друзья устраивают свою жизнь, а я заперта в этом дрянном замке. И не представляю, что делать с собой дальше. Я не нанималась быть нянькой Лонгботтому и этой маггловской мелюзге. Честное слово, достали!

— Вам учиться надо, Табита, учиться серьезно и уже сейчас планировать, чем вы займетесь после экзаменов, — посоветовала ей Синистра. — Нет никакого смысла изучать астрономию в Британии. Я бы предложила Африку. Вы же слышали о школе Уагаду? Одно из лучших и, между прочим, крупнейших в мире заведений, и астрономии там уделяют особое внимание, как, кстати, и алхимии, и беспалочковой магии. Если желаете, я напишу вашей семье свои рекомендации. Насколько я знаю леди Лонгботтом, строить преграды на вашем пути она ни за что не станет.

— Африка? — в последнее время название этого континента звучало вокруг Табиты все чаще. Она снова поймала себя на мысли о том, что могла бы уехать путешествовать с тетушкой Энид, если та все же соберется покинуть Британию и вернуться к своим корням. Конечно, на первых порах ей будет тяжело оставить друзей, да и кузен, будь он неладен, сам о себе не позаботится. С другой стороны, Невилл уже взрослый. Если в этом году он не натворит ничего катастрофического, вполне можно надеяться, что опеки старухи Августы ему хватит с лихвой — ну а Табита сможет считать свой долг исполненным.

— Вы знаете, профессор, а давайте попробуем! — с энтузиазмом согласилась она. — Звучит, как отличное приключение!

* * *

Джоэл всегда с таким воодушевлением рассказывал о мечте однажды возглавить городской совет Хогсмида, что первый же визит Иоли в ратушу обернулся для нее разочарованием. В ее глазах типичное для какого-нибудь маггловского немецкого городка здание с острым шпилем и черепичной крышей совершенно не походило на место, где могли твориться заслуживающие внимания или восхищения дела. Или ей теперь все казалось банальным после прогулки по кладбищу в Литтл-Хэнглтоне.

Пропуск на практическое занятие она получила от домашнего эльфа своего нового наставника. Производило это двойственное впечатление: не то что бы после стольких лет знакомства с хогсмидскими реалиями Иоли можно было удивить таким способом переписки, но все же несколько странно было наблюдать верность местным традициям со стороны полугоблина. Предки его предков приходили в эти края, чтобы сжечь их и сравнять Хогвартс с землей. Мистер Деверилл, забавный лысеющий человечек с морщинистым лицом и пронзительным голосом, владел сразу шестью домами на уютной улице в современной части деревни, регулярно принимал у себя многочисленных родственников и на жизнь жаловался разве что для вида. Иоли не знала, что за общие дела связывали Деверилла с Карактакусом Бэрком, но квалификацией своего учителя была довольна. Сразу несколько общих знакомых в свое время прошли его школу и сегодня преуспевали.

В ратушу они отправились именно ради знакомства с сохранившимся с незапамятных времен наследием гоблинов. Как и большинство ее сокурсников, Иоли была не слишком внимательна на уроках профессора Биннса, щедро снабжавшего их информацией о гоблинских восстаниях, и сейчас ей приходилось усиленно восстанавливать пробелы в знаниях, попутно выслушивая нелестные отзывы о воспитании юных магов.

— В следующий раз извольте приходить на занятие подготовленной, — сварливо произнес Деверилл, закончив пространное объяснение назначения еще одного железного орудия, на вид точно такого же, как и десятки других экспонатов в этом отведенном для музея зале, пригодных разве что для изощренных пыток. — До полудня нам желательно удалиться. Кандидаты на пост лорда-мэра встречаются с жителями деревни, а старшекурсники Хогвартса придут в деревню на прогулку. Вся эта толпа, конечно, заявится на площадь перед ратушей. Не терплю толпу.

Иоли горячо поддержала мастера: сразу после урока ее ждала встреча с друзьями на одном из полей неподалеку от деревни. Джемма кружила там, как коршун, уже с самого утра, наблюдая за строительством их первой машины для обработки камня. На это определенно стоило взглянуть повнимательнее, но сначала предстояло разыскать Табиту. Иоли улыбнулась, завидев старинный, но неплохо сохранившийся гелиометр, который непременно заинтересовал бы подругу. Похоже, гоблины привозили в Хогсмид отнюдь не только оружие, как бы ни старались их демонизировать пережившие восстание волшебники.

Найти Табиту всегда было проще всего, ориентируясь на источник максимального шума. Когда Иоли и Деверилл спустились в просторный холл, выяснилось, что новоиспеченная староста уже успела сцепиться со своим предшественником на посту. Осуждать ее Иоли не могла — она и сама считала Перси Уизли совершенно невыносимым типом.

— Это что же, новый мальчик на побегушках у Тристана? — насмешливо прищурился Деверилл и покачал головой: — Если звезды пошлют нам несчастье в виде Лаэрта Боббина в качестве нового лорда-мэра, я бы поглядел, как эти двое поладят.

— Оставьте, мистер Деверилл, Боббин не так плох, — покачала головой Иоли. — И семья у него очень приятная. Его дочка, Мелинда, учится у нас на Хаффлпаффе.

— Девица Боббинов меня не волнует, — отрезал полугоблин. — А вот сам Лаэрт — проходимец и наглец! Он арендует у меня здание под одну из своих аптек, Иоланта, я знаю, о чем говорю!

— Но только посмотрите на мистера Гуссокла! — поразилась Иоли, переведя взгляд на входящего в зал преклонных лет старца, опирающегося на старинный посох из черного дерева. — Не хочу проявить неуважение к его возрасту, но он ведь помнит самого Мерлина!

— Думаете, Гуссокл слишком стар, чтобы занять кресло Тристана? — осклабился Деверилл. — Ну и пусть. Всем известно, что в случае его победы парадом будет командовать Ромильда, а с ней я завсегда договориться сумею.

— Кроме Ромильды у мистера Гуссокла еще восемь дочерей, забыли? — уточнила Иоли. — С семьями, с детьми, большая часть из которых живет в Хогсмиде. Из них только Миранда всецело сосредоточена на изучении заклинаний. Я бы не допускала их в ратушу.

— Вот только не повторяйте мне ту же песенку, что я всякий раз слышу от Карактакуса, — рассердился Деверилл. — Что, скажите на милость, я буду делать в Хогсмиде при ставленнице Шайлих? Я живу за счет приезжих волшебников, Иоланта, за счет туристов, а если деревня превратится в гнездо темных магов, запрещающих детям иметь волшебные палочки, сюда не поедет никто, и дело мое понесет серьезные убытки.

— Будете преподавать артефакторику, мистер Деверилл, — примирительно произнесла Иоли. — Вы же прекрасный учитель. У вас отбоя не будет от учеников.

— Одним учительством сыт не будешь, — погрозил пальцем Деверилл. — Ну, идите уже, утихомирьте свою подругу, пока она всю душу не вытрясла из этого Уизли. А завтра поговорим о деле. В этом музее собраны любопытнейшие образцы… их бы пустить в дело, а не держать под стеклом…

Ввязываться в ссору с Уизли не хотелось, но иного способа отвлечь негодующую Табиту Иоли не знала. Как позднее выяснилось, причиной скандала послужило желание Уизли поделиться своим мнением касательно того, как надлежить поддерживать порядок в школе во время такого непростого испытания, как надвигающийся турнир.

— В жизни такого зануды не видела! Это невозможно было дослушать до конца! — сверкала глазами Табита. — Сначала расхваливал себя, потом начал раздавать советы! У старухи Мюриэль на Бэгшота наверняка что-то есть, иначе я не понимаю, как он мог согласиться взять такого помощничка! Я бы отказалась, даже если бы меня грозились за это заавадить!

— Джемма от него тоже выла, помнишь? — помимо воли улыбнулась Иоли. — А вот бедняжка Кристалл даже гуляла с ним целый год.

— А потом сбежала в Бразилию, — мрачно заключила Табита. — Наверно, чтобы он не нашел. И я теперь сомневаюсь, случайностью ли была ее встреча с василиском. Я бы тоже выбрала окаменеть.

— Ну не скажи, — Иоли серьезно покачала головой. — Лежишь ты вся такая оцепеневшая, ни уйти, ни заткнуть уши. А рядом Уизли рта не закрывает ни на минуту. До такого издевательства даже гоблины бы не додумались!

— Кстати, о гоблинах, — Табита была только рада оставить неприятную ей тему. — Как тебе Деверилл? Серьезный дяденька или одуванчик типа Флитвика?

— Пока не пойму, — ответила Иоли. — Явной агрессивности не демонстрирует, голосовать собирается за Гуссокла. Вот правда в заклятиях разбирается так, как мне не научиться за десять лет. А то и за двадцать.

— Не прибедняйся, — махнула рукой Табита. — У тебя полным-полно времени во всем разобраться.

— Я бы с этим поспорила, — задумчиво произнесла Иоли. — Мне вот не дает покоя та статуя с кладбища. Так и тянет вернуться туда и поколдовать над ней подольше. Ну не укладывается в голове, что такой заметный и странный памятник не несёт никакой дополнительной функции.

— Магглы, у которых в семье вдруг родился волшебник, любят все величественное и нелепое, — беспечно рассмеялась Табита. — Вот возьми хотя бы Финч-Флетчли. Ты нянчилась с Джастином, мне достался его младший брат. Так он такие вещи о своей мамаше рассказывает, просто умора. Казалось бы, я ее уже четвертый год знаю, на всякое насмотрелась, а она как что-нибудь выдаст в очередной раз… Кстати, на церемонию отбора чемпионов она обещала заявиться. И даже какую-то подругу притащить.

— Маму Тома Сандерса, — угрюмо взглянула на нее Иоли. — Он мне уже рассказал. Они с Констанс лучшие подруги, помнишь, она как-то приводила ее в Хогсмид?

За разговорами девушки сами не заметили, как добрались до места назначения. Джемма поначалу даже внимания на них не обратила: в данный момент она о чем-то оживленно беседовала с шестикурсником-слизеринцем, заменившим Марка в их команде по квиддичу.

— … разумеется, это вопрос времени, но мы с Джоэлом уже несколько раз обсуждали возможные варианты и каждый раз заходили в тупик, — расстроенно пояснила она внимательно слушавшему ее Грэму Монтегю и приветственно кивнула подошедшим подругам: — Вот и вы, легки на помине. Ты слышишь, Иоли? Свой артефактор нам необходим, как воздух.

— В ближайшие годы я бы не возлагала на меня особенных надежд, — фыркнула Иоли. — А о чем речь?

— О том, что нам надо найти способ быстро перемещаться между разными объектами без затрат на аппарацию и портключи, а также возню с метлами, — ответила Джемма. — Джоэл рассказал мне об исчезательном шкафе в магазине мистера Бэрка.

— Да, я слышала об этих шкафах, — обрадовалась Табита. — Такие пользовались популярностью во времена молодости моей бабушки, когда шла война. Я думала, сегодня их уже не достать.

— Что толку от шкафа, когда он только один, а парный, похоже, сломан и неизвестно где находится? — раздраженно отозвалась Джемма. — Хороший артефактор, возможно, и наладил бы их работу, но мне, сказать по правде, уже надоело во всем одалживаться у Бэрка. И Джоэл тоже не хочет, чтобы он был в курсе.

— Если разобраться с рунами, наладить проход вполне реально, — тут же горячо заявил Монтегю. — Джемма, честное слово, возьмете меня в дело, я вам луну с неба достану, не то что шкаф!

— Когда я своими глазами увижу этот шкаф, обещаю, что возьму тебя хоть первым заместителем, — рассмеялась Джемма. — А пока что хватит фантазировать, поговорим лучше о деле. Вчера я покупала продукты в лавке напротив Сейров, и на выходе меня перехватил Луг Флюм. Пытался убедить нас ничего не продавать аптекам Лаэрта Боббина.

Иоли так и прыснула со смеху. Их напрасно заверяли, что выборы никак не повлияют на обыденное течение жизни в деревне: похоже, те силы, что Бэгшот до сих пор сдерживал авторитетом своей личности, готовы были вот-вот вырваться из-под контроля, круша все на своем пути.

— Если Боббин победит, может потом вам это и припомнить, — задумчиво проговорила Табита. — А леди Шаффик припомнит, если вы откажетесь.

— Такими темпами придется прислушаться к моему наставнику и вправду голосовать за Гуссокла, — закатила глаза Иоли. — Так что ты ему ответила, Джемма?

— Что наше предприятие пока слишком мало для того, чтобы принимать частные заказы, — вздохнула Джемма. — И что нашим первым и приоритетным клиентом является муниципалитет, в целом, и Тристан Бэгшот как его представитель. Флюм остался доволен.

— Ну это до выборов он доволен, — заметила Табита. — А потом что будет? Вот Геката у Боббина принципиально не заказывает, хотя Поук из центрального отделения Мунго ее много раз пытался обязать.

— Чувствую, тут все скоро переругаются, — посетовала Джемма. — Я не так уж давно живу в Хогсмиде, но без Бэгшота это место осиротеет.

Причудливого вида машина отозвалась на ее слова нетерпеливым рычанием. Иоли пока не слишком хорошо разбиралась в принципе работы этого сложного механизма, но в окрестностях Хогсмида он смотрелся довольно авангардно. Несомненно, им придется уделить особое внимание защитным чарам, дабы уберечь от опасности чересчур любопытных местных малышей, ничего подобного ранее не видевших.

Джоэл, до сих пор полностью сосредоточенный на работе, сделал шаг назад, любуясь своим детищем.

— Для Бэгшота надо будет организовать здесь особое представление, — распорядился он. — Пусть из первых рядов посмотрит на то, чего можно достичь при грамотном совмещении средней сложности чар с маггловскими технологиями. И сделать это желательно до официального начала Турнира. Может статься, потом у него на уме будут совсем другие заботы.

* * *

Сандерс ждал ее на том же месте, где они однажды встретились, когда Гермиона возвращалась в замок после посиделок у Флюмов. Тогда лес манил ее своим зловещим очарованием, а вороны на заснеженных деревьях казались вырвавшимися из-за грани синеглазыми бааван ши — рассказы леди Иделисы о ритуалах за каменным кругом все же произвели ожидаемое впечатление. У Тома тоже были темно-синие, почти черные глаза, и порой он казался Гермионе таким же чужаком в большом мире, как и все эти полумифические создания, изображенные на страницах подаренной им книги.

Он наблюдал за ней чуть отстраненно, предоставляя возможность первой завести разговор на волнующую ее тему, и от того напряжение лишь возрастало. Точно так же потерянно Гермиона чувствовала себя и при их первой встрече — да и как ей тогда было реагировать на загадочного мальчика, знакомого с ее жизнью во всех подробностях и при этом отказывающегося назвать даже собственное имя? И хотя сейчас, в преддверии Самайна, все вокруг отливало червонным золотом и искрилось солнечными лучами, ей было холоднее, чем совсем недавно — в ту августовскую ночь на кладбище — и, пожалуй, гораздо страшнее.

— Последняя суббота, когда здесь так спокойно, — неизвестно, обладал ли Том способностью читать мысли без зрительного контакта, но вот держать лицо, не выдавая своих истинных эмоций, он умел виртуозно. — Мои родители будут здесь на Самайн. Уже предвкушаю что-то особенное.

— Нас пока не посвящают в подробности, — вздохнула Гермиона. — Некоторые мои друзья заинтересованы, но не проходят по возрасту. Надо бы поискать что-нибудь в библиотеке об истории этих турниров… А ты не думал приехать посмотреть? Ты ведь у нас еще ни разу не был.

— Да что я там потерял? — Том криво усмехнулся. — Мы с родителями всю Европу объехали. Уж на старые замки я насмотрелся, они мало чем отличаются друг от друга.

— Ты слишком нелюбопытен, — покачала головой Гермиона. — Или снова морочишь мне голову. Хогвартс точно нельзя причислить к обычным старым замкам.

— И все-таки иногда мне кажется, что я бывал там уже сто раз, — махнул рукой Том. — Наверно, наслушался рассказов Джастина и Филлис. Вот на Дурмстранг я бы взглянул с удовольствием. Кто его знает, что скрывается за всей этой таинственностью…

— Говорят, там они открыто изучают черную магию, — с некоторым сомнением произнесла Гермиона. — Только непонятно, что под этим подразумевается. Разве большая часть известных проклятий не запрещена законом?

— Здесь мы рискуем удариться в долгий идеологический спор, возможно ли вообще деление магии на черную и белую, — рассмеялся Том. — И не уверен, что из этого конфликта кто-то выйдет победителем. Древние не забивали себе голову такими вещами. В любом случае, вряд ли в Дурмстранге растят будущих преступников. Вот Гринделвальда, например, когда-то исключили оттуда за нарушение правил, следовательно, закон там — не пустой звук. К тому же, — хитро сощурился он, — значение имеет не столько заклинание, сколько цель его применения. Оглушающие в Британии не запрещены…

— Сколько можно напоминать, — рассердилась Гермиона. — Я уже много раз сказала, что сожалею по поводу твоей подруги. Между прочим, если бы не я одна тогда беспокоилась и пыталась разгадать загадку чудовища Тайной комнаты, не было бы оцепеневших в больничном крыле. Я ведь об этом с тобой поговорить хотела.

— О проклятии взгляда василиска? — невозмутимо уточнил Том и добавил, заметив ошарашенный взгляд Гермионы: — И чему ты удивляешься? По мне, так только совершенно бестолковый волшебник, не видевший в жизни ничего, кроме своего безопасного мирка, может считать, что такие происшествия не влекут за собой последствий.

— Я до последнего надеялась, что настойки из корня мандрагоры достаточно для того, чтобы свести их на нет, — расстроенно отозвалась Гермиона. — Но с тех пор, как я очнулась после проклятия, все в моей жизни идет кувырком. Ты спрашивал, почему я так интересуюсь западным кварталом. Я теряю магию, Том, в этом моя беда. Я надеялась, что они мне помогут…

— Да они себе-то не могут помочь, живут, как полубезумные сектанты, — скривился Том. — Рядом с ними мощнейшее место силы в стране, только руку протяни, а они позволяют страху руководить собой. И ты у них этого нахваталась.

— А что я могу? — жалобно спросила Гермиона. — Василиск продолжает руководить моим сознанием. Знал бы ты, как я устала от провалов в памяти, от внезапно появляющихся странных мыслей и воспоминаний, принадлежащих явно не мне!

— И как хроноворот, которым ты пользовалась в прошлом году, помогал с этим справляться? — уточнил Том. — Я видел, как тогда в лесу ты перемещалась во времени.

— Я не до конца разобралась в принципе его работы, — Гермиона мысленно пообещала себе, что больше ни одно заявление Сандерса не застанет ее врасплох. — Каким-то образом он помогал копить силы, будто бы за счет заимствованной энергии времени. Но теперь Амбридж отказывается возвращать мне хроноворот из-за турнира. Я подумала, может быть, ты можешь как-то повлиять на василиска? Ведь ты владеешь парселтангом…

— Как и твой друг, Гарри Поттер, — напомнил ей Том. — Отчего же ты не обратилась к нему? Или он не захотел тебе помогать?

Гермиона опустила глаза. Сейчас она очень рисковала настроить Тома против себя, но ложь в таком деле могла сослужить ей еще более дурную службу.

— Я не решилась просить Гарри. Дело в том… что, на мой взгляд, единственным решением может оказаться убийство василиска.

Том насмешливо изогнул бровь.

— Вот уж поистине задача для героя. И что же, Поттер, по-твоему, на такое не способен? Альбус Дамблдор будет очень разочарован. Он и его приятели уже давно записали Поттера в новые темные лорды.

— Все это глупости, — тут же отреагировала Гермиона. — Конечно же, он ничего такого не думает! Просто Гарри привязан к василиску, он рисковал, чтобы спасти ему жизнь и найти для него новый дом вне замка, и если ему придется выбирать… для Гарри это окажется очень непростым решением. Да и сил на такое ему может элементарно не хватить.

— А мне, в случае чего, можно поручить убийство, ничего особенного? — еще больше развеселился Том. — В таком случае, вынужден тебя огорчить. Василиск подчиняется только наследнику Слизерину, разве не об этом вам твердили выпустившие его девицы? Наследником василиск признал Поттера. С другими магами, пусть даже они в совершенстве владеют его языком, Король Змей встречаться не желает. Не думай, что я не пытался.

— Но Гарри не может быть наследником Слизерина, — выпалила Гермиона, стараясь не выдавать всколыхнувшихся в ее душе новых подозрений. Признание Сандерса буквально выбило у нее почву из-под ног. — Это все домыслы!

— Последним наследником Слизерина был лорд Волдеморт, — как бы между делом заметил Том. — Он знал об этом, когда выпускал василиска из Тайной комнаты. Но право считаться Темным Лордом он получил только с признанием представителей некоторых старых семей.

— Я знаю эту историю, — немного помедлив, кивнула Гермиона. — Ты говоришь о Розье.

— В частности, — вкрадчиво продолжил Том. — И Энид Лонгботтом, урожденная Розье, убеждена, что слухи касательно Поттера не так уж беспочвенны. Так что если тебе кого и просить о помощи, так только его. Я бессилен что-либо сделать с василиском.

— Но я не могу прийти к Гарри с такими заявлениями! — всплеснула руками Гермиона. — Сначала я надеялась, что Раканати подскажет мне что-то дельное, ведь его жена точно так же пострадала от проклятия отраженного взгляда. Но в западном квартале мне не так уж и рады… Даже фамилия моя мне не помогла.

— Жена Раканати? — что-то в выражении лица Тома неуловимо переменилось, но Гермиона не успела найти объяснение этой странной задумчивости — даже в таком уединенном месте для разговора им ухитрились помешать.

— Гермиона! А ты что здесь делаешь?

Голос Виктории Флюм невозможно было спутать ни с чьим другим. На этот раз она гуляла по деревне не одна — сопровождал ее весьма изысканной наружности молодой человек, и Гермиона сразу догадалась, что наконец-то видит перед собой ее жениха — того самого Мориса Нотта, на которого в прошлом году было совершено покушение, старшего брата ее однокурсника со Слизерина.

Памятуя о том, как выглядели типичные волшебники западного квартала, Гермиона подумала, что из всех сестер Флюм одной только Виктории по-настоящему повезло. Нотт действительно был очень красив, элегантно одет и производил впечатление любимца судьбы. Беглого взгляда, который он бросил на Гермиону и Тома, впрочем, было достаточно, чтобы заключить: он отнюдь не разделяет свободных воззрений невесты на место магглорожденных волшебников в мире магов. Похоже, обучение на Слизерине приносило свои плоды по части формирования предрассудков…

— Добрый день, Виктория, — сдержанно поздоровалась Гермиона, не желая при Нотте рассыпаться в восторгах. — Я гуляю с другом. Хотела зайти к вам позже.

— Мама будет очень рада, — просияла Виктория. — Приходи после двух, она как раз вернется с выступления леди Гвендолин! А вы разве не пойдете посмотреть? Надеюсь, она в пух и прах разделает Боббина. Вы уже решили, кого поддерживаете на выборах?

— Милая, ты ставишь свою подругу и ее спутника в неловкое положение, — вмешался лениво наблюдающий за ними Нотт. — Не уверен, что они с такой доскональностью следят за жизнью Хогсмида, чтобы разбираться в нюансах.

— Не уверен, что жизнь Хогсмида сегодня заслуживает такого пристального внимания, — неожиданно парировал Том, которого пренебрежительный тон Мориса определенно задел. — Единственная жительница деревни, которой по силам было бы заменить лорда Бэгшота, уже несколько лет любуется фьордами и не помышляет о возвращении.

Брови Нотта изумленно поползли вверх, а Виктория радостно оживилась.

— Вот и мой дядя говорит то же самое, а отец считает, что раз уж выбирать не приходится, следует воспользоваться ситуацией и избавиться от Боббина. Представляете, его дочка, Мелинда, пытается добиться пересмотра правил турнира, чтобы подать заявку. Рассчитывает таким образом сделать рекламу Лаэрту. Низко использовать детей в таких целях, вы не находите?

— Вижу, вы часто бываете в Хогсмиде, — Нотт не сводил с Тома пристального взгляда. — Вы здесь вместе с родителями?

— Вы не знакомы с моей семьей, если цель расспросов — выяснить мой статус крови, — язвительно ответил Том. — Я волшебник в первом поколении.

— Мама говорит, волшебников в первом поколении в наши дни не бывает, — возразила Виктория. — Все так называемые маглорожденные — чьи-то потомки. Смешанные браки и незаконнорожденные дети существовали во все времена, и если магия вдруг проявляется спустя много поколений — это лишь свидетельство силы.

— Большая часть волшебников так не считает, — раздраженно бросила Гермиона. — И может быть, так оно и к лучшему. Истину ведь мы все равно не узнаем.

— Даже магглы могут при желании восстановить свою родословную, — не согласилась с ней Виктория. — Было бы желание. В Британии не так уж много волшебных семей, если потрудиться и собрать информацию, можно узнать о себе удивительные вещи.

— Ну, моя мама, например, родом из Кордовы, — тут же возразил Том. — Ваши познания вряд ли простираются на все семьи с континента.

Виктория с сожалением кивнула.

— Испания — вообще сложная страна, — посетовала она. — Средоточие сил инквизиции находилось именно там, еще в средние века волшебники бежали оттуда, если только хотели воспитывать детей в мире и спокойствии. Их потомки сегодня все в Бразилии, в Аргентине, на островах — словом, за океаном. Оставались единицы… те же Кортасары, например. Их старшая дочь сегодня живет в Хогсмиде, замужем за нашим Кассиусом Уоррингтоном. Хотя… история Испании богата самыми невообразимыми случаями… Я даже слышала, следы самого Слизерина теряются именно там.

— Это уже легенды, Викки, — усмехнулся Нотт. — Кто-то говорил, Слизерин путешествовал по Индии, кто-то находит доказательства его пребывания в Китае. А уж сколько фальшивых дневников и воспоминаний пытались публиковать за эти годы, можно сбиться со счета!

— Это верно, Слизерин бывал во всех этих странах, — поддержала его Виктория. — Но я не могу поверить, что он так и не попытался вернуться в Британию. В Хогвартсе оставалась его дочь, он ее очень любил…

— Это он тебе лично сказал, что любил? — рассмеялся Нотт. — Разговор не имеет смысла. Статус магглорожденных, на мой взгляд, должны решать не мы, а специальная комиссия, состоящая из тех, кто разбирается в таких вещах. А мы опоздаем на выступление леди Шаффик, если и дальше будем терять время.

— Ты прав, — улыбнулась Виктория. — Гермиона, но мы обязательно продолжим! Приходи к моей маме… и друга своего приводи! Уверена, ему будет очень интересно послушать!

— Мы постараемся, — неловко пробормотала Гермиона. Теперь ей придется придумывать убедительное объяснение отсутствию Тома — не может же он, и в самом деле, принять приглашение и посетить дом леди Иделисы! Насколько она успела узнать Сандерса — молчать и терпеливо слушать он не станет, а ссора с Флюмами может свести на нет целый год ее усилий.

Виктория и Морис давно удалились, а она не замечала, что все еще смотрим им вслед и нервно крутит в руках вязаный кошелек, купленный еще летом в какой-то сувенирной лавке в Лондоне.

— Знаешь, с Раканати можно попробовать, — неожиданно заявил Том. Вот кого недружелюбный прием Нотта совершенно не смутил — напротив, он чувствовал себя здесь, как рыба в воде.

— Попробовать что? — удивленно повернулась к нему Гермиона. — Ты его вообще видел? Страшный, сердитый тип, я бы к нему даже подойти побоялась.

— Попробовать поговорить, — отмахнулся от ее предостережений Том. — Не убьет же он нас, в конце концов. В худшем случае, выгонит. Но отчего-то мне кажется, все проще, чем ты успела напридумывать. Любую информацию можно получить, если задавать правильные вопросы.

— И кто же тебе это сказал? — скептически фыркнула Гермиона. Том широко улыбнулся.

— Одна знакомая змея.

* * *

В последнее время Андреа приходилось беспокоиться о муже гораздо сильнее, чем во время уже ставших привычными расследований, где его противниками становились аферисты, мошенники, а иногда даже убийцы. Несмотря на очевидную опасность этих людей, они все-таки тоже состояли из плоти и крови, а значит, их логику было возможно постичь умом, а следовательно — предвидеть их дальнейшие шаги. Точно так же, как и все остальные, эти преступники допускали просчеты и совершали ошибки.

Чем дольше Даррен занимался поисками Регулуса Блэка, тем отчетливее Андреа казалось, что они гоняются за призраком.

К путешествию мужа и сына в заброшенный дом, некогда принадлежавший родителям убийцы Гарри, она с самого начала отнеслась неодобрительно — на ее взгляд, это направление поисков вело в полный тупик. Если Регулус в свое время был настолько неосторожен, что начал проявлять неумеренное любопытство и копаться в прошлом Лорда Волдеморта, вывод напрашивается очевидный: темный маг просто убил его за неповиновение, как и десятки других своих жертв. Единственной зацепкой были странные слова Расальхаг Блэк, сказанные той ныне хранящей гробовое молчание Вальбурге, но, как справедливо и неоднократно замечала Шерил, им не стоило полагаться на мнение закоренелой лгуньи.

В ответ на любые доводы жены Даррен только разводил руками.

— Энди, ты прекрасно знаешь, почему я вообще во все это ввязался. Результаты расследования интересуют не только Карактакуса Бэрка и его друзей. Я не могу по своей воле выйти из дела, и поверь, вовсе не из страха перед волшебниками. Магглы способны доставить нам и нашему сыну куда больше неприятностей.

— С тех пор, как Том сказал, что Дамблдор тоже следит за домом Риддлом, я не могу перестать об этом тревожиться, — призналась Андреа. — Ты сам видел, на что способны эти люди. Я не Конни, чтобы получать удовольствие, играя с ними в игры, в которых каждую минуту правила могут поменяться на противоположные.

— Вот почему разумнее всего тебе держаться в стороне, — заметил Даррен. — Однако ты собираешься на отбор чемпионов этого их турнира. И зачем? Чтобы играть там роль свиты Конни?

— Я делаю это ради Гарри, — немного помедлив, призналась Андреа. — Веришь или нет, я чувствую себя обязанной убедиться в том, что с ним все в порядке. Особенно после обвинений леди Лонгботтом. Хочу посмотреть на него и убедиться, что он не Лорд Волдеморт.

— И как ты собираешься это сделать? — хмыкнул Даррен. — Сколько лет ты смотрела на Тони Сакса — и что же, могла себе представить, что он не тот, за кого себя выдает?

— Не скажи, все мы знали, что Тони был редкостным лицемером, — покачала головой Андреа. — Конечно, я не предполагала, что он способен создать себе абсолютно новую личность, но и невинной овечкой его никогда не считала. Пойми, я разговаривала с Гарри, когда забирала его от Вернона. Он добрый, отзывчивый мальчик. Я не верю, что все это притворство. И еще я не верю Энид Лонгботтом. Она скользкая, расчетливая и очень неприятная женщина.

— Сириус тоже ей не верит, — подтвердил Даррен. — Но в доме своем принимает, а еще почему-то скрывает это от Гарри. Вот что я тебе скажу, в змеином клубке из Розье и Блэков все они стоят друг друга. А вот этого мальчика, Регулуса, мне жаль. Похоже, он действительно был талантлив и совершенно не создан для их интриг.

Этот разговор в разных вариациях повторялся между супругами неоднократно, но плодов не приносил. Даррен по-прежнему пропадал то в особняке Блэков, то в поездках по стране по следам Мелюзины Гонт. Первые намеки на успех появились лишь спустя месяц — и придали происходящему еще более невероятный оттенок.

— Ни за что не угадаешь, куда мы скоро собираемся всей семьей, — воодушевленно заявил Даррен, вернувшись однажды к ужину. Андреа лишь вопросительно изогнула бровь — от мужа можно было ждать любых сюрпризов.

— Ну же, не вижу энтузиазма на лице! — рассмеялся тот. — Я тут решил, что мы давно не навещали сеньору Мерседес. Тебе не кажется, что моя теща по нам скучает?

— Мы едем в Кордову? — такой вариант и не приходил Андреа в голову. — Когда? Надолго?

— После Хэллоуина — самое позднее, — посерьезнел Даррен. — И обратных билетов я бы пока не брал. А вот Тому придется на время забыть о том, что он маг, и путешествовать с нами на самолете.

— А что вдруг? — Андреа выключила компьютер: поработать сегодня явно не удастся. — Мама вернулась домой совсем недавно, провела у нас достаточно времени. Не замечала, чтобы вы были неразлучны. Или… — догадалась она, — это как-то связано с расследованием?

— Напрямую, — Даррен уселся напротив. — Ты в курсе, что в последние недели я пытался восстановить обстоятельства жизни и смерти Мелюзины Гонт. Мы с Мэдди знали только, что умерла Мелюзина внезапно, не оставив ни завещания, ни официально признанных наследников. Она была не так уж стара, по меркам волшебников. Жила уединенно, даже скрытно, гостей принимала нечасто… Да вот что любопытно: незадолго до смерти она путешествовала в Испанию, причем маггловским способом, как самая обычная пассажирка. И останавливалась там в Кордове, в доме, принадлежавшем некоему Диего Кортасару.

Андреа так и ахнула: бесы смыкали круг, глядя на них со всех сторон все более зловеще.

— То есть, по соседству с нами? — воскликнула она. — У Эсперансы Кортасар?

— Эсперанса — его вдова, — подтвердил Даррен. — Эвита и Донна — дочери. Правда, тогда они были еще очень, очень молоды. А сеньора Мерседес уже перебралась в Британию и вышла замуж за твоего отца.

— Совпадение поразительное, но разве оно стоит поездки в Испанию? — спросила Андреа. — Если даже кто-то из соседей и вспомнит Мелюзину, в чем я сомневаюсь, ведь столько лет прошло, откуда им знать, чем она занималась в доме Кортасаров?

— Видишь ли, я бы вообще не придал этому путешествию особенного значения, но работа с архивами выявила сразу две любопытные детали, — пояснил Даррен. — Во-первых, этот Кортасар. Личность примечательная. Советник Франсиско Франко по связям с магическим сообществом. То есть, человек, во время войны отвечавший за взаимодействие с Гринделвальдом и, по словам Мэдди, вовсе не чуравшийся его идей и методов.

— Птица высокого полета, — кивнула Андреа. — И подлец, даже исходя из того, каких дочерей он вырастил. А что еще?

— А еще у Мелюзины Гонт были попутчики, — усмехнулся Даррен. — Эта пожилая леди, хоть и имела общие дела с магглами, крайне неохотно посещала их мир и в одиночку не отправилась бы на континент. Похоже, ей было важно сохранить свое путешествие в тайне, поэтому она не стала заказывать портключ или использовать другие проверенные волшебные способы, которые можно отследить. Сопровождали ее два молодых человека. Первого звали Джонатан Уилкис, и это имя, как оказалось, о многом говорит нашем сыну. А второй… — он вздохнул. — Второго звали Эван Розье.

Теперь Андреа чувствовала себя так, будто пол под ее ногами обрушился, и она стремительно и неукротимо летит в саму преисподнюю, а бесы издевательски хохочут ей вслед.

— Что? — неверяще переспросила она. — Тони? Эта сволочь гостила с Мелюзиной Гонт у соседки моей матери, а потом еще заверяла нас, что всю жизнь мечтала посмотреть Кордову, да вот только материальной возможности не было?!

— Энди, будь же справедлива, — рассмеялся Даррен. — Тони Сакс действительно не бывал в Кордове. Он вел куда более скромную жизнь, нежели Эван Розье. Но тут мне вспоминается рассказ нашего Билла. Ты ведь помнишь, о чем говорил ему Тони незадолго до смерти? После этого я просто не могу не проверить Кортасаров, ведь они напрямую связаны с событиями, происходившими в Европе во время войны. Том больше горит желанием проверить самого Тони. Очевидно ведь, что они близко общались с Регулусом. Да и Филлис имеет право знать, чем занимался ее отец.

— Как и в мире магглов — собирал всю грязь, — сокрушенно вздохнула Андреа. — Ну хорошо, завтра я позвоню нашему агенту. Но пока о поездке лучше помалкивать. С минуты на минуту я жду Конни. Она так воодушевлена предстоящим открытием турнира…

— Ужин в компании Констанс? — притворно ужаснулся Даррен. — Пожалуй, я захочу спать очень, очень рано. Мне еще нужно разобрать некоторые документы касательно этого Уилкиса. Может, выйти на него будет не так уж и сложно, родители Джеммы Фарли пытаются разыскать этого человека по своим каналам.

— Родители Джеммы? — удивилась Андреа. — А они к этому делу каким боком?

— На самом деле, их интересует не столько Уилкис, сколько его подельница, некая Каролина Макнейр, — отозвался Даррен. — Друг… возлюбленный… бойфренд Джеммы, не знаю, как его правильнее назвать… тот, что сейчас в Азкабане, формально все еще женат, а мать Джеммы настоятельно требует оформить их брак, как полагается. Это означает, что он должен либо развестись, либо получить документ о признании факта смерти Каролины, а добиться этого от Визенгамота означает фактически сломать систему.

Андреа на мгновение прикрыла глаза.

— Иногда я так рада, что Том не поехал в Хогвартс, — поделилась она своими мыслями. — Если даже на расстоянии мы притягиваем подобные истории, что бы ждало нас, находись он там большую часть года?

— Оставь, Энди, мы с тобой знаем, что в Хогсмиде Том бывает так часто, как ему вздумается, — мрачно взглянул на нее Даррен. — Повлиять на это мы никак не можем. Сейчас наша задача — разобраться, что же все-таки случилось с Мелюзиной Гонт и почему это может быть важно для Шерил и Филлис… Кстати говоря, есть еще кое-что, о чем тебе следует знать. Гартнер в Кордове уже неделю. Я отправил его туда, осмотреться, понаблюдать за домом. Знаешь, иногда человек, не имеющий понятия о существовании магии, может обратить внимание на что-то полезное.

— Неужели ему удалось обнаружить что-то? — усмехнулась Андреа. — Да Гартнер — просто кладезь скрытых талантов. И чем же он нас порадовал?

— Фотографиями, — после драматической паузы Даррен извлек из портфеля конверт с несколькими снимками. — Я бы сам внимания не обратил, это Мэдди разглядела. Сказала, что сами звезды нам помогают. Только посмотри сюда.

Андреа с любопытством скользнула взглядом по разномастной толпе туристов на одной из центральных улиц города и так и ахнула. Не так уж часто приходилось ей бывать в Хогсмиде, чтобы она не запомнила одного из первых своих знакомых в волшебном мире.

— Вот это да… — прошептала она. — Повезло так повезло. Не думала, что снова услышу имя этого человека.

— Имя он как раз мог и изменить, мне еще предстоит это проверить, — отозвался Даррен. — Но в остальном ошибки быть не может. Это именно он, наш старый знакомый, Квиринус Квиррелл.

— Донна ему покровительствовала, — вспомнила Андреа. — Неудивительно, что когда история с камнем вскрылась, он сбежал в Испанию, к Кортасарам. А сеньора Эсперанса не так проста, как старается показаться, совсем не так проста...

Констанс, по старой традиции, появилась с небольшим опозданием, и тут же высыпала на Андреа ворох информации, сплетен и сочащихся самодовольством историй. Откровенно говоря, Энди не до конца понимала, почему директор Амбридж все еще терпит такое неприкрыто наглое вмешательство ее подруги в дела школы. Пока что по рассказам детей у нее складывалось впечатление, что даже родители чистокровных волшебников держались куда скромнее.

— Ну а как успехи Джереми? — попыталась она выяснить главное. — Скажи честно, у него действительно получается колдовать?

— Джереми сильнее в теории магии, — уклончиво отозвалась Конни. — И пока что предпочитает прикладные науки. Кстати, я хотела поговорить на эту тему с Шерил. Ее дочь ведь занимается историей магии? Думаю, Джереми бы это тоже очень подошло…

— Помимо истории магии, Филлис серьезно занимается ментальными науками и чарами, — с улыбкой уточнила Андреа. — И потом, разве не ты хотела любой ценой удержать своих сыновей подальше от семьи Тони Сакса?

— Энди, Тони Сакс давно умер, — отмахнулась Констанс. — Мы должны смотреть в будущее. История магии — достойное направление. Отчасти напоминает то, что я изучала в университете. И для мира магглов тоже очень полезно.

— Только, согласно статуту о секретности, ничего из того, что Джереми выучит в Хогвартсе, опубликовать вы впоследствии не сможете, — напомнила Андреа. — Право, Конни, мне кажется, если бы ты только могла, ты бы сделала Джереми чемпионом Хогвартса на Турнире трех волшебников, и плевать, что он на этот счет думает сам!

— Я же не предлагаю ему рассказывать о существовании волшебников, — фыркнула Конни. — Всемирная история, как таковая, пестрит белыми пятнами. Просто преступление допускать такое, когда среди нас ходят живые легенды — такие, как, например, Фламели.

— Ну, Пернелла Фламель точно не позволит тебе написать ее биографию, — рассмеялась Андреа. — Она и разговаривать-то с тобой не станет. Думаю, после попытки похищения камня они с мужем вообще залегли на дно.

Конни отпила апельсинового сока, а затем с неожиданно серьезным видом отставила бокал в сторону.

— Если хочешь знать мое мнение, Энди, философский камень с самого начала представлял собой фикцию. Уж не знаю, кого и зачем они таким образом хотели одурачить, но я об алхимии читала достаточно. Главная идея там заключалась в том, чтобы алхимик изменился внутренне, преодолел какие-то внутренние барьеры и преграды — и так одержал победу над смертью. Сомневаюсь, что такой умный человек, как Николас Фламель, свел эту грандиозную идею к созданию осколка горной породы, от которого он откалывает куски и растворяет их в утреннем кофе. Камень может быть побочным продуктом его экспериментов, но никак не залогом бессмертия. Так что уничтожать и воссоздавать он его может, сколько душа пожелает, а в чужих руках камень — красивая безделушка. Как только Донна это поняла — перестала гоняться за Пернеллой.

Андреа не сразу нашлась с ответом. Порой Констанс выступала с настолько парадоксально мудрыми заявлениями, что невозможно было поверить, будто та же самая женщина несколько минут назад самозабвенно болтала на тему пластических операций и мероприятий из светской хроники.

Следующий вопрос сорвался с ее губ внезапно — и, возможно, крайне необдуманно, но возможность пожалеть об этом представится Андреа только потом.

— Конни… пусть мое любопытство не покажется тебе странным, но Донна Забини когда-нибудь рассказывала тебе о своем отце?

* * *

— Я на это не соглашусь, — категорично заявила Гермиона. — Это же настоящее ущемление прав личности, посягательство на свободу мысли! Я против того, чтобы кто-то посторонний хозяйничал в моей голове.

— А мне откуда знать, что ты запомнишь слово в слово то, что нужно сказать Раканати, не запаникуешь, не ударишься в истерику и не выдашь меня в первые же минуты? — парировал Том. — Я не собираюсь помогать тебе без выгоды для себя, Грейнджер. Я уже предупреждал, я не твоя фея-крестная.

— А где гарантии, что твои слова произведут на мастера впечатление? — хмыкнула Гермиона. — Звучит довольно сомнительно — апеллировать к давнишнему разговору с женщиной, о которой он и думать забыл.

— Уверяю тебя, об этой женщине так просто не забудешь, — возразил Том. — Мне крайне важно выяснить, совпадают ли мои сведения с воспоминаниями этого зеркальщика.

— Почему важно? — Гермиона придирчиво склонила голову набок. — Подтвердить подлинность записок сестер Розье может только тетя Невилла.

— В подлинности их я не сомневаюсь, — махнул рукой Том. — Вот за правдивость поручиться не могу. Тетя Невилла врет, как дышит. Заодно хотелось бы убедиться в качестве работы переводчика, хоть ему и приходится нелегко.

Гермиона взволнованно расхаживала из стороны в сторону, с трудом сдерживая эмоции. Довольно непросто было не злиться на Тома с его бесконечными секретами. Он так и не признался ей в том, как им с друзьями удалось заполучить дневник, в котором, возможно, таились ответы на все ее вопросы. Сухо заявив, что Расальхаг Блэк некогда беседовала с мастером Раканати о незавидном положении его жены и даже предложила эффективное, на ее взгляд, решение проблемы, он отказался посвящать ее в какие бы то ни было подробности, если только она не позволит ему незримо присутствовать при разговоре с мастером. Заверения Тома в том, что с другими людьми, пусть и с их согласия, он проделывал подобное уже не один раз, успокаивали слабо.

— Но чего мы добьемся, кроме того, что Раканати примется смотреть на меня, как на исчадие ада? — слабо пыталась сопротивляться Гермиона. — А если именно эта история окажется ложью? Он вообще решит, что я сумасшедшая!

— Ну а что ты теряешь? — беззаботно отозвался Том. — Флюм за дело поддержки магглорожденных радеет только на словах, и пока ее кавалер не сильно возражает. Твоя предполагаемая родственница из западного квартала знать тебя не желает, от Поттера ты сама ничего не ждешь. Так для чего ты позвала сюда меня — объяснить, как именно я должен тебе помогать? В таком случае, справляйся сама. Я ради тебя в нору к разъяренному василиску не полезу.

Гермиона недовольно скрестила руки на груди, но промолчала. Ссориться с Томом было чревато последствиями — если он сейчас развернется и уйдет, ей действительно придется полагаться исключительно на себя. А от себя в разговоре с Раканати она не ждала ничего, кроме жалоб и потока слез. Однажды эта тактика сработала с Дирком Крессвеллом, но тот случай следовало считать скорее исключением из правил.

— Ты ведь ничего не сделаешь с моей памятью? — на всякий случай строго уточнил она. Сандерс только закатил глаза.

— Давно бы уже сделал, если бы захотел, — ответил он таким тоном, что Гермионе стало еще больше не по себе. — Только ты совсем не с той стороны ждешь опасность. Иди уже себе, Грейнджер, я не собираюсь возиться с тобой до вечера. Тебя еще ждет обед с Флюмами, а меня — с моими друзьями.

— А как же… когда ты начнешь колдовать? — растерянно пробормотала Гермиона. — Разве для того, чтобы установить ментальную связь, не нужно какое-то заклятие? Или ритуал?

— Все гораздо проще, чем тебе кажется, — Том рассмеялся. — Иди. Заметь, твоей свободной воле все еще ничего не угрожает.

Порядком растерянная Гермиона, несколько раз оглянувшись, все-таки поспешила в сторону деревни. Том только покачал головой и побрел в противоположную сторону, углубляясь в лес. Не хотелось бы, чтобы случайные прохожие прервали его уединение в самый неподходящий момент.

Опустившись на поваленное бурей дерево, он подставил лицо лучам осеннего солнца и легко улыбнулся, почувствовав, как его руки невесомо касается змеиная морда. Нагайна, всегда безошибочно чувствовавшая его прибытие в Беллерофонтский лес, расположилась рядом, предаваясь неторопливым размышлениям.

— Я встречала женщину с множеством лиц, — шипела она. — Встречала ее отражение. Встречала даже девушку, отказавшуюся от множества лица ради крыльев. Все это едва ли удивляло меня, ибо нет ничего нового под солнцем. Но сегодня Говорящий беседовал с девушкой со множеством душ, и она встревожила меня.

— Ты почти угадала, Нагайна, — усмехнулся Том. — Только души принадлежат не Гермионе. Каро Макнейр ее контролирует… временно контролирует, не подозревая, что я, тем временем, могу управлять ею самой через магию метки.

— Говорящий хочет запутать свою последовательницу? — проскрежетала Нагайна. — Но почему он отталкивает ее, хотя ранее приблизил к себе крысеныша?

— Мотивы крысеныша я хорошо понимал, — Том качнул ногой. — Каро для меня загадка. Гермиона ей для чего-то нужна, и я не хочу раньше времени разрушать эти чары. Люциус сейчас занят собственными проблемами… это хорошо. Каро тоже следует забыть о моем существовании и беспокоиться о Гарри Поттере. Раньше я считал нежелание василиска со мной встречаться большим провалом. Сейчас я вижу, что все к лучшему…

— Говорящий умен, — восхищенно отозвалась Нагайна, — но слишком беспечен. Я чувствовала в этой девушке множество душ — а вот ее собственная настолько слаба и мала, что ее я едва разглядела. Всякая змея способна распознать чужой яд… а яд времени отличен от нашего. Магией двуногих с ним не справиться. Король не сможет помочь, старый мизгирь не сможет… Однажды девушка потеряется в его водовороте, и этот яд потечет по ее жилам вместо крови…

— По мотивам наших с тобой бесед, Нагайна, можно снимать фильмы ужасов, — Том поморщился. — Последи лучше, чтобы меня не беспокоили. Гермиона уже добралась до дома Раканати, сейчас мне нужно присматривать и за ней, и за Каро.

“Догадаться о том, что мастерская по производству зачарованных зеркал, прославившихся на весь мир своей ценностью и дороговизной, скрывается за потемневшими от старости и сырости деревянными дверями, выбить которые из петель можно, слегка навалившись плечом, способен только тот, чье детство и юность прошли здесь, в западном квартале Хогсмида. Дом Юдеирна Раканати построен на внешнем витке спирали улицы Песчаного Грота, прилегающей к скалистой части леса, и буквально вырыт внутри холма, невольно воскрешая в памяти сказки, все еще осторожно передаваемые местными жителями своим детям и внукам. Обитатели этого дома и сами похожи на господ из-под-холмов — темная магия всегда оставляет следы, а долгие годы работы с токсичными зельями и ингредиентами делают их особенно заметными. Глава семейства в это время суток занимается торговыми делами, почти не покидая лавки, а вот Родерик и его братья встречают нас во дворе и производят неизгладимое впечатление на обычно невозмутимую Олару”.

Казалось, что время здесь замерло, будто насекомое, застывшее в осколке янтаря. Сначала Гермиона радовалась, что ей не придется заходить в самую глубь квартала и блуждать там под вопросительными недобрыми взглядами, но оказалось, что этой неприятной особенностью в равной степени обладает и сам лес — мрачный, требовательный и осуждающий. В душе поднялась необъяснимая тревога — и тут же стихла, будто кто-то невидимый успокаивающе сжал ее руку. Гермиона невольно улыбнулась — если именно в этом должна была заключаться поддержка Тома, начиналось все довольно неплохо. Не хотелось чувствовать себя одинокой в таком зловещем месте.

“Сестра, напротив, откровенно наслаждается атмосферой, словно в этом холодном, пропахшем плесенью жилище воплотились столь любимые ею романтические истории, которыми она зачитывалась еще в Шармбатоне. Я едва удивилась бы, выплыви сейчас из стены ужасающего вида привидение в саване, покрытом серебристыми пятнами крови — а мое сердце беседует с Родериком так, словно знает его всю жизнь, и даже пытается устраивать его весьма сомнительное, на мой взгляд, будущее. Олару выглядит так, будто готова ее отравить и, в конце концов, покидает дом под первым же благовидным предлогом. Возможно, как хорошая подруга, и я должна последовать за ней и попытаться объяснить, что не следует воспринимать это предложение руки и сердца всерьез, напротив, разумнее отнестись к Родерику и его прагматичному подходу со всевозможным пониманием, — но вместо этого я буквально не могу двинуться с места, взволнованно ожидая следующих слов сестры.

— Мастер Раканати, — в ее глазах сверкают веселые огоньки, когда она ободряюще кладет руку ему на плечо и разговаривает с ним подчеркнуто уважительно, словно он уже унаследовал отцовское дело и добился в нем определенных успехов: — Допустим, сейчас вам так не кажется, но наша встреча была записана на песке задолго до того, как случилась, и вы еще поблагодарите счастливую звезду, что привела меня сюда”.

— Мастер Раканати, — Гермионе претила мысль начинать разговор с такой нелепой и вычурной фразы, но внутренний голос мягко напоминал, что сейчас она должна довериться чужой воле и позволить словам свободно срываться с ее губ. — Допустим, сейчас вам так не кажется, но наша встреча была записана на песке задолго до того, как случилась, и вы еще поблагодарите счастливую звезду, что привела меня сюда.

К моменту, когда Гермиона успела договорить, щеки ее уже пылали от смущения, а сама она не сомневалась, что имеет все шансы закончить этот день под наблюдением мадам Помфри, поскольку целитель Геката ее осматривать уж точно не возьмется, невзирая ни на какие профессиональные клятвы. Однако Раканати не спешил с гневом выставлять ее на улицу и смотрел на нее с какой-то странной задумчивостью.

— Кто вы такая? — холодно проговорил он, и Гермиона вдруг отчетливо поняла, что зеркальных дел мастер кривит душой. Раканати превосходно знал, кто она такая.

“ Возможно, ваш ангел-хранитель? — мелодично смеется сестра и присаживается на ручку бордового кресла с поеденной молью бархатной обивкой. — Скажите, вы когда-нибудь слышали о семье Крессвелл?”

Голос Раканати звучал холоднее льда — и сейчас он выглядел даже страшнее, чем в ту ночь, когда они ненароком столкнулись с ним в коридорах Хогвартса.

— Слышал ли я о семье Крессвелл? — скривившись, повторил он. — Кто отправил вас сюда? Отвечайте немедленно! Кто вас этому научил?

Спасительных подсказок в голове не возникало, и Гермиона поняла, что настало время взять дело в свои руки.

— Дирк Крессвелл рассказал мне историю Саманты, — выпалила она. — Я долго не могла собраться с духом и найти в себе силы прийти в этот дом. Но сейчас я здесь и умоляю о возможности поговорить с вашей женой.

— Вы выглядите, как бесцеремонная маггла, но говорите словами Друэллы, — негодующе каркнул мастер. — Я уже однажды дал понять, что думаю о ее отвратительном предложении. Если вы собираетесь его повторить, мой ответ неизменен.

— Не собираюсь, — покачала головой Гермиона. — Я хочу, чтобы вы его повторили. Чтобы сами объяснили мне, что в нем такого отвратительного.

“Я хочу, что ты сам объяснил мне, что такого отвратительного в моих словах, — искренне удивляется сестра. — Разве ты не получишь того, что рассчитывал выпросить у Морены? Взгляни на себя отстраненно, Родерик. Положение Олару не настолько отчаянное, а амбиции ее эта крошечная деревушка никогда не вместит. А вот для Саманты ты станешь спасательным кругом”.

— Для Саманты вы должны были стать спасательным кругом, — тихо продолжила она. — Я тоже пытаюсь найти свой. Я заглянула в глаза василиску — и увидела там свою смерть. Во всяком случае, смерть в мире волшебников. Я тоже теряю магию, как теряла Саманта.

Лицо Раканати еще больше исказилось, выдавая растерянность и боль.

— Мне нечем помочь тебе, девочка. Я не умею снимать заклятия.

— Она ведь ответила вам иначе, правда? — Гермиона смотрела на мастера во все глаза. — Она знала, что нужно сделать, и вы это сделали, только поэтому ваша жена еще жива.

— Моя жена жива, потому что в западном квартале никогда не отказывали в помощи тем, кто лишился возможности быть проводником магии, — возразил он. — Ты принадлежишь обществу, где считается допустимым разрушать артефакты, преломлять волшебные палочки, превращать волшебников в живых призраков! Совершать преступления, которые не позволила бы себе ни одна старая семья!

— Но ведь должен быть выход! — Гермиона едва не плакала. — Пусть сложный, пусть практически невозможный, но что-то ведь она вам сказала? Вы ведь женились на Саманте!

— Я женился, сознавая, что моя жена рано или поздно станет сквибом, — погрозил ей пальцем Раканати. — И ты станешь сквибом, чему я искренне рад, девочка. Ты тоже считаешь магию своей слугой, а таким не место в нашем мире.

— Родерик, оставь, — вдруг остановил поток его возмущения тихий голос. — Позволь мне самой поговорить с ней.

Гермиона не сразу заметила невысокую пожилую женщину, незаметно поднявшуюся по лестнице с нижних, вырытых под землей этажей, пока они были поглощены спором. Одета она была так же, как и другие жительницы западного квартала, а голову покрывала остроконечным колпаком с вуалью, наподобие тех, в которых художники любили изображать прекрасных дам Средневековья и волшебниц из сказках о рыцарях и чудовищах.

— Леди Раканати… — прошептала Гермиона, готовая увидеть кого угодно, но только не благообразную, прекрасно выглядящую для своего возраста старушку, по виду которой невозможно было заподозрить наличия даже легкого недомогания. — Простите, я не хотела вот так вторгаться в ваш дом...

— Дирк давно написал мне о тебе, — улыбнулась Саманта. — Его очень впечатлила твоя настойчивость. Он даже сказал, что далеко не все рожденные в волшебном мире дети настолько ценят свой дар. Я все думала, как скоро ты решишься прийти. Брат, муж и сыновья чересчур оберегают меня от нежелательных встреч и визитеров. Надеюсь, они не успели тебя напугать.

— Я продолжаю утверждать, что эту девицу следует выставить отсюда вон, — упрямо заявил Раканати. — Я не намерен потакать ее выходкам и терпеть нахальные расспросы.

— Но ведь эти вопросы адресованы мне, не так ли? — мягко возразила Саманта. — Несправедливо будет, если девочка уйдет отсюда ни с чем, продолжая верить в существование чудодейственного средства, которое можно противопоставить проклятию. Мой муж не обманул тебя, Гермиона. Такого средства нет.

— Но ведь Расальхаг Блэк считала иначе, — умоляюще посмотрела на нее Гермиона. — Она ведь что-то предлагала вам еще до свадьбы с мастером Раканати.

Супруги переглянулись, а затем Саманта с тяжелым вздохом все-таки ответила.

— Предложение Друэллы Блэк оказалось для нас этически неприемлемым, милая. Вижу, ты неплохо осведомлена о том, что это была за женщина. Ее отношение к магии с юных лет можно было охарактеризовать, как достаточно вольное. В тех краях, откуда она родом, иначе относятся и к жизни, и к смерти. Панацея от нашей болезни действительно существует, Друэлла утверждала, что для этого следует провести ритуал с непременной человеческой жертвой. Она, в свою очередь, тоже извлекала выгоду из этого ритуала. В чем это заключалось, нам не сочли необходимым сообщить.

Воцарилась пауза. Гермиона не сразу нашлась, что на это ответить, хотя внутри, возможно, была готова к такому повороту событий. Сообразные случаю слова не приходили ей в голову — вместо этого она безразлично разглядывала скромное убранство дома Раканати, и бесконечно множащиеся отражения в развешанных и расставленных там и тут старинных зеркалах.

— Мы отказались, — продолжила, тем временем, Саманта. — Отказались не столько из неприятия идеи убийства. Использовать ведь можно было и уже умирающего человека, облегчив его страдания. Например, тех, кто пострадал от поцелуя дементора и утратил осознание собственной личности, хоть и сохранил способность быть проводником для магии. Беда состояла в том, что расплатой для меня могла послужить невозможность когда-либо умереть.

— Почему? — бесцветно переспросила Гермиона. — Что это были за чары? Как они назывались?

— В этом мы тебе не помощники, — наотрез отказался отвечать Раканати. — Я сразу дал понять, что не заинтересован в этой мерзости. Друэлла все-таки устроила мое знакомство с Дирком, братом моей жены. Дальше события развивались без ее участия. Что до самой Друэллы — полагаю, желающие предложить ей свою помощь все-таки нашлись. В годы войны много народу исчезало бесследно, никто не знал, что с ними сталось. В конце концов, она и сама исчезла, ибо баланс в мире должен быть соблюден. Никому не удается бесконечно играть с судьбой в кошки-мышки. Мои сыновья — маги, за что я благодарен звездам, моя жена здорова, а что до колдовства, так оно ей здесь и ни к чему. Не стоит тревожить грань и тех, кто заключен за ней.

Саманта все же сделала шаг ей навстречу и притянула к себе в крепком объятии. Гермиона поразилась, насколько приземленной и обыденной выглядит эта женщина вопреки своим необычным нарядам, до какой степени иначе ощущается ее энергия. Нечто подобное она чувствовала, обнимая своих родителей.

Возвращалась от Раканати она совершенно опустошенной. Больше всего на свете сейчас хотелось оказаться в своей комнате, в замке, и спрятаться под одеялом от всего мира. Совершенно невыносимо было бы вместо этого обедать с Флюмами и Ноттом и выслушивать их раздражающую беззаботную болтовню о преимуществах одних кандидатов в лорды-мэры перед другими или помолвках и свадьбах их бесчисленных родственников и друзей. Пожалуй, единственным человеком, с кем она могла обсудить пережитое, был тот, кто подсказал ей ключевую фразу, благодаря которой Раканати не захлопнул дверь перед самым ее носом, что дало Саманте возможность вмешаться в разговор.

Однако, когда Гермиона вернулась на то место, где она прогуливались с Томом, она не обнаружила там никого. Напрасно она прошла по тенистой аллее до самого леса и обратно — ничто не выдавало и следов того, что Сандерс действительно был тут этим утром.

Когда позже Гермиона присоединилась к однокурсникам в пабе мадам Розмерты, она столкнулась в дверях с Филлис Сакс и ее подругами. Девушки воодушевленно обсуждали следующий этап своего проекта и весело смеялись. Джастин Финч-Флетчли беседовал с братом, Энтони Гольдштейн работал над домашним заданием, Табита Меррисот и еще несколько слизеринцев, похоже, что-то бурно праздновали.

Тома среди собравшихся не было.

* * *

Еще во время их первого разговора после возвращения в школу Амбридж попросила Табиту, не стесняясь, делиться с ней всеми подозрениями касательно потенциальных нарушителей дисциплины, способных нанести ущерб имиджу школы в глазах иностранных гостей и испортить все впечатление от организации Турнира. С памятного разговора в Хогсмиде Табита не могла отделаться от нехороших мыслей о том, что одним из таких источников неприятностей имеет все шансы оказаться Грэм Монтегю, энтузиазм которого был слишком велик, чтобы вписаться в скромные границы школьных правил.

Разумеется сдавать своих Табита ни за что бы не стала. Даже с разговором со Снейпом она предпочитала повременить: не обвинять же человека, ссылаясь лишь на свою интуицию. Монтегю не демонстрировал выдающихся успехов в учебе, но все же с переменным успехом сдавал эссе и тесты, почти не пропускал занятий и если на что и жаловался, так только на невозможность играть в квиддич.

Ограничение, и самой Табите совершенно непонятное. В этом несчастном, растянутом на весь год Турнире, который и начнется-то только в конце месяца, всего три состязания. Даже если бы каждое из них происходило на стадионе, остается куча времени на тренировки и игры. Теперь, вместо того, чтобы избавляться от лишней энергии во время матчей, все эти ходячие катастрофы, отобранные в факультетские сборные, бродили по замку, не зная, чем себя занять, и следить за ними приходилось с утроенной бдительностью.

Даже несмотря на это, первый тревожный звоночек Табита пропустила. Что самое забавное, отчасти спасти ситуацию ей помог тот, кто, по первоначальным представлениям, и шагу не мог ступить по школе без ее покровительства. Табита уже несколько раз пресекала нападки на Джереми Финч-Флетчли со стороны других учеников и ждала только, когда прогнозы директора сбудутся, и Констанс действительно заберет сына из школы.

Учитывая прошлый опыт их общения, когда в один прекрасный вечер Табите передали, что некий хаффлпаффский первокурсник ждет ее возле входа в гостиную, она была практически уверена, что речь снова пойдет об испорченном пергаменте, заколдованных взрывающихся чернилах или еще какой-нибудь вредоносной, но, в сущности, безопасной ерунде из списка Филча.

— Финч-Флетчли, я тебе не волшебный джинн из лампы, — раздраженно заявила она, сердито косясь на бледное личико маггловского мальчишки. — Ты не можешь вызывать меня к себе по первому требованию. У тебя есть братец, вот пусть он и будет твоей личной нянькой.

— Джастин бы тоже сказал, что мне нужно пойти к тебе, — ничуть не смутившись, заявил хаффлпаффец. — А лучше всего, к директору, но я ее боюсь.

— Ну, а меня ты, стало быть, не боишься? — огрызнулась Табита. — Зря-зря. Если это очередная глупость, сниму с барсуков баллы, объясняйся потом со своими, как знаешь.

— А я никаких правил не нарушил, — парировал мальчишка. — Я только оказался в неподходящем месте, но все потому, что вели они себя очень странно.

— Кто же вел себя странно? — иронично изогнула бровь Табита. — Это ты у брата научился лезть не в свое дело? Куда еще тебя занесло?

— Я не знаю, как называется это место, — развел руками Джереми. — Когда я вышел из этой комнаты и захотел вернуться, уже не смог ее найти. Помню только, что она была на восьмом этаже, такая незаметная дверь в стене.

— В Хогвартсе полно зачарованных комнат, зачастую опасных, неужели брат не рассказывал тебе, что тут творилось два года назад? — рассердилась Табита. — Зачем ты туда полез?

— Меня Монтегю задержал, — надулся Джереми. — Я вообще шел себе в нашу гостиную. Он ко мне сам придрался. Сказал, что я одет не по форме.

По правде говоря, в этом Грэм был определенно прав. Мелкий Финч-Флетчли в наглости незначительно уступал своей не в меру инициативной мамаше, но если той доставляло удовольствие демонстрировать волшебные наряды в большом мире, поражая всех своей оригинальностью, отпрыск ее пошел от противного: расхаживал по Хогвартсу одетый, как ученик элитной маггловской школы. Табита знала, что Седрик Диггори несколько раз пытался поговорить со своим подопечным, но все без пользы: Джереми невинно смотрел прямо в глаза, мило улыбался, со всем соглашался, а потом снова поступал, как ему вздумается. Мантии, видите ли, казались ему громоздкими, неудобными и чересчур напоминающими любимые платья его матушки.

У Табиты было слишком много дел, чтобы возиться еще и с гардеробом Финч-Флетчли, а вот Монтегю, к ее прискорбию, страдал от избытка свободного времени. В помощь старостам Амбридж организовала инспекционную дружину, в обязанности которой входило поддержание порядка во время Турнира и оказание помощи делегациям других школ. Покуда делегации еще не прибыли, Монтегю входил в роль и усиленно всем мешал. Пока не нарвался на Финч-Флетчли младшего.

— Он хотел оштрафовать Хаффлпафф, — пожаловался Джереми. — Я ответил, что у него на это нет полномочий, потому что он не староста. Он сказал, что я маленький наглец, и если мне нужна староста — я получу старосту. Я подумал, что мы идем поговорить с тобой. Но потом мы встретили Поттера, и Монтегю отвлекся.

— Боюсь даже представить, что он выкинул, — помрачнела Табита. — Дай угадаю, принялся его задирать?

— Нет, наоборот, он старался вести себя незаметно, — запротестовал Джереми. — Знаешь эти мантии-невидимки из Зонко? Он принес такую с прошлой прогулки в Хогсмид. Чары на ней держатся примерно час после вскрытия упаковки. Монтегю сказал, что мне повезло, что Поттер уже давно маячит у него перед глазами, и на этот раз он выяснит, что тот скрывает. Он меня отпустил, надел мантию и исчез. Вернее, не исчез, просто я перестал его видеть, а он пошел за Поттером.

— Все ясно, — коротко кивнула Табита. — И ты, как хороший мальчик, пришел сюда сообщить мне об этом?

— В конце концов, да, — отвел глаза Джереми. — Но сначала я решил пойти за ними и посмотреть, чем кончится дело. Монтегю ведь так и не объяснил, чем ему не угодил Поттер. Я имею в виду, что с того, если он уже не в первый раз ходит в эту комнату на восьмом этаже и разговаривает там с привидением.

Вот теперь дело принимало положительно интересный оборот. Во всяком случае, Табита не могла продолжать этот разговор посреди подземелий, где на них уже и без того косились с подозрением.

— Вот что, прогуляемся и мы до той комнаты, — решила она. — Хотя бы покажешь, в какой части замка было дело. А заодно я всыплю Монтегю, чтобы не забывался. Он пока что даже не староста Слизерина, а продолжит в том же духе — и в учениках надолго не задержится. Или наоборот, пробудет им дольше, чем рассчитывал, вон Марк подтвердит, что это очень даже возможно.

— Монтегю для начала найти надо, — безмятежно поправил ее Джереми. — А то он провалился в шкаф и исчез. Знаешь, как в Нарнии.

— Как где? — Табита непонимающе захлопала глазами. — Какой еще шкаф? Где вы нашли шкаф?

— Не мы, а Поттер, — пояснил Джереми. — Все там же, в комнате на восьмом этаже. Там было много древних вещей, половина из них сломанные, как в лавке старьевщика. Поттер что-то делал с этим шкафом. Чертил какие-то руны, срисовывал их с листочка, который принес с собой. А потом из зеркала этого шкафа вышел призрак. Но это был странный призрак, не похожий на нашего Монаха. Я вообще не слышал, чтобы призраки жили в зеркалах.

— Я знаю лишь одного такого призрака, — побледнела Табита. — Хочешь сказать, Поттер тайно встречался с ней прямо в замке? Это ведь была женщина в черном, верно?

— Да, это была Черная Дама, — со знанием дела подтвердил мальчишка. — Я знаю, кто это. Слышал разговоры Джастина с друзьями, когда они приезжали к нам в гости на каникулах. Она уже много раз бывала в замке. Я просто не знал, что она приходит, чтобы встретиться с Поттером.

— И о чем же Поттер с ней говорил? — протянула Табита и тут же спохватилась: — Погоди, ты хочешь сказать, что Монтегю провалился в шкаф? Она что, на него напала?

— Она тогда уже давно ушла, — покачал головой Джереми. — И потом, как она может на кого-то напасть? Она ведь призрак, забыла? Призраки бестелесные, это нам профессор Грюм на уроках рассказывал. Они состоят только из отпечатка души. А вот если мы имеем дело с инферналами, то они, наоборот, души лишены, и состоят только из неразумного тела, которым можно управлять, как зомби.

— Избавь меня от своей маггловской терминологии! — резко остановила его Табита. — Только лекций Грюма мне не хватало, когда тут такое! Рассказывай живо, что случилось с Монтегю?

— Говорю же тебе, я сам ничего не понял, — обиженно пробормотал Джереми. — Я зашел следом за ними в комнату. Незаметно. Спрятался тут в сторонке и начал наблюдать. Жалко, колдокамеры у меня с собой не было, мама нам ее в школу не отдала. Сначала Поттер договорил с этой Дамой. Они говорили тихо, я не слышал, о чем. Потом она вернулась в зеркало и исчезла. Тогда Монтегю сбросил мантию-невидимку и сказал, что теперь выведет Поттера на чистую воду и добьется его отчисления. Хотел повести его к директору. Они начали ругаться. Ох, как же они ругались. А потом выхватили палочки. Монтегю, как я понял, просто хотел его оглушить, но Поттер начал защищаться, а потом и сам атаковал. В общем, Монтегю свалился в шкаф случайно, заклинание так неудачно срикошетило. И исчез. Наверно, сейчас он находится там же, где живет Черная Дама.

Табита в ужасе прижала ладонь к губам. Вот уж лучше подарочка ей приготовить никак не могли! Монтегю, конечно, был дураком: даже если он ничего не знал о природе Поттера, следовало бы сначала хотя бы выманить того из этой подозрительной комнаты и уже потом тащить к Амбридж. Сейчас о жалобах директору не могло быть и речи — Табита не сошла с ума, чтобы переходить дорожку возможному воплощению Темного Лорда. С другой стороны, каким бы глупцом не проявил себя Монтегю, он все же был слизеринцем. Она просто не имела права позволить ему пасть жертвой сломанного артефакта.

Оставался и еще один немаловажный момент: Монтегю волей-неволей все же сдержал слово, данное Джемме, и отыскал необходимый им Исчезательный шкаф. Если бы Табита верила в существование управляющих их жизнью высших сил, она бы сказала, что их разговор в Хогсмиде подслушал какой-нибудь могущественный трикстер, решивший разыграть на основании всего сказанного недобрую шутку в своем неповторимом стиле.

И все же было грешно упускать такую возможность. Если им удастся каким-то образом вынести этот шкаф из замка и соединить с его близнецом в магазинчике Бэрка, первый шаг на пути к реализации их грандиозных планов будет сделан. Все, что от нее требовалось, это связаться с Иоли и запустить цепочку последующих событий.

— Вот что я тебе скажу, Финч-Флетчли, — задумчиво протянула Табита. — Ты очень хороший мальчик. Вот и продолжай оставаться таким. Ты ничего не скажешь директору Амбридж, миссию по спасению Грэма я беру на себя. А ты возвращайся в свою комнату и отдыхай. Со своей стороны обещаю, что сделаю все возможное, чтобы никто не мешал тебе и дальше спокойно учиться в Хогвартсе.

— Это очень здорово, — с энтузиазмом отозвался Джереми и тут же добавил: — Но этого недостаточно.

Табите на мгновение показалось, что она ослышалась. Подумать только, сейчас, когда дорога каждая минута, она тратит время на пререкания с этим нахальным мальчишкой.

— А когда ты со свистом вылетишь из Хогвартса и с позором поедешь обратно в Лондон, этого будет достаточно? — угрожающе прошипела она. — Даже самых бездарных троллей все же не исключали спустя полтора месяца после поступления.

— Но директор меня все равно не исключит, так же, как и Поттера, — послал ей Джереми самую ангельскую из арсенала своих улыбок. — Прежде, чем прийти говорить с тобой, я был в совятне и написал маме письмо. Если вдруг потом выяснится, что я что-то перепутал или забыл, она уж точно будет знать, что Поттер знается с Черной Дамой, а ты не собираешься ничего предпринимать по этому поводу. Не знаю, кому мама решит рассказать об этом первому. Вряд ли твоей бабушке. Может быть, директору. А может быть, Люциусу Малфою. Он ведь друг нашей семьи. А летом мы еще с министром Фаджем познакомились…

Табита с усилием выдохнула и на пару мгновений прикрыла глаза.

— Ну и чего ты хочешь от меня, маленькое чудовище? — устало спросила она. — Если у магглов все уже с детства такие бессовестные вымогатели, я очень рада, что не живу в вашем мире.

— Я пока не знаю, что я хочу, — честно признался Джереми. — Я ведь в волшебном мире совсем недавно. К тому же, я всего лишь ребенок. Я поговорю с мамой. Она ведь будет здесь в день объявления чемпионов, вот вы и встретитесь. Мама очень умная, она лишнего не попросит.

— Констанс Финч-Флетчли? — Табита скривилась с таким видом, будто случайно сделала глоток уксуса. — Да, уж она точно лишнего не попросит.

Несколько минут они просто молчали. Табита с ужасом задавалась вопросом, как это ее угораздило сделаться должницей самой неприятной из всех известных ей магглов, а Джереми заинтересованно следил за движущимися фигурами на гобелене, украшавшем стену напротив. Похоже, никаких моральных терзаний он не испытывал.

— Ладно, делу время, — встряхнула головой Табита, отгоняя неприятные мысли. — Надо вызволять Грэма. Надеюсь, его там не сожрет какой-нибудь неведомый монстр. Вот только, Финч-Флетчли, ответь мне на один вопрос, — остановила она уже нацелившегося исчезнуть мальчишку. — Допустим, у Монтегю была мантия-невидимка, поэтому Поттер и Черная Дама его не заметили. Но ты-то как умудрился проникнуть в комнату, выведать все, что только возможно, и незаметно слинять, не вызвав подозрений ни у одного из них?

— Все были заняты своими делами, — только развел руками Джереми. — Со мной такое постоянно случается, Табита. Взрослые постоянно погружены в свои мысли. Иногда я чувствую себя невидимкой. Никто не обращает на меня внимания. Наверно, это такая супер-способность.