Солнце над пропастью (гет)

Одно из ключевых положений общей теории магии гласило, что заклинания не имеют вкуса и запаха, но у Джеммы всегда было свое мнение на этот счет. Существовало же какое-то рациональное объяснение тому, что во всех заведениях наподобие лавки товаров особого назначения "Борджин и Бэркс" витал вполне определенный запах благовоний, пыли и того особого типа железа, что попадало на язык только вместе с кровью. Невозможно было сказать наверняка, являлись ли его источником старые антикварные вещи, многократно перепроданные, заложенные или оставленные здесь на хранение, или сама магия, поддерживающая их существование и наделяющая силой. В западном квартале Джемма узнала, что даже вышедшие из строя артефакты строго воспрещается уничтожать, дабы не проявить ненароком неуважение к коснувшейся их энергии, об истинном происхождении которой волшебники, в сущности, знали не больше магглов, на которых в обычной жизни смотрели свысока.

Она коснулась резной дверцы близнеца Исчезательного шкафа, отправившего беднягу Монтегю в путешествие по никому не известному маршруту. Несмотря на то, что в зале было душно, если не сказать жарко, дерево на ощупь оказалось холодным и колючим, словно стекло, расписанное в зимнюю ночь морозными узорами.

— Не думал, что из этого барахла еще выйдет толк, — протянул за ее спиной Стефан Борджин. — Когда я лет пятнадцать назад получил этот шкаф от Люциуса Малфоя, был уверен, что он неисправен.

— С Люциусом я сама поговорю, — машинально кивнула Джемма. — Если шкаф принадлежал его семье, возможно, остались родственники, умеющие им пользоваться. В этом коридоре только две двери. Либо Грэм объявится здесь, либо в Хогвартсе.

— Да, но что ждет его по дороге к нам? — поежилась Иоли. — Не думаю, что Табита преувеличивала. Она говорила о призраке, вполне определенном призраке. К тому же, если шкаф сломан, неизвестно, как неполадки могут повлиять на того, кто находится внутри.

— Хочешь сказать, что вернется уже не совсем Монтегю? — усмехнулся Джоэл. — Оставь, ничего ему не сделается. Он же не отправился за грань. Будет ему наука, в другой раз подумает, с кем связываться.

Джемма предупреждающе покосилась в сторону Борджина. Обсуждать при нем предполагаемую сущность Поттера было чревато неприятными последствиями — этот пронырливый тип славился исключительной хитростью и непомерной болтливостью. Впрочем, возможно, все дело было в том, что это Карактакус Бэрк обладал талантом задавать правильные и своевременные вопросы.

— Мисс Меррисот будет непросто объяснить директору, почему один из ее подопечных вот так взял и исчез, — тем временем, рассуждал Борджин. — Но еще сложнее придется директору, когда родители Монтегю зададут ей вопрос, как это она не уследила за их сыном. Школа — неподходящее место для хранения Исчезательного шкафа, кто бы ни был его владельцем.

— Чтобы предъявить что-то Амбридж, шкаф для начала надо найти, — раздраженно напомнила Джемма. — А Табита клянется, что изучила каждый дюйм той части замка, на которую указал Финч-Флетчли — и ничего. На всем этаже ничего, кроме хранилища продуктов.

— Меррисот на диете перед выпускным, вот инстинкты и ведут ее к еде, — расхохотался Джоэл, заработав укоризненный взгляд жены. — Может, на самом деле, Монтегю свалился в холодильник?

— Очень смешно, — состроила гримасу Джемма. — А теперь, мистер Умник, если у тебя нет идей получше, давай попробуем что-то положить в шкаф с этой стороны и проверим обратную связь.

Иоли уже сидела за столом, наскоро набрасывая записку для Монтегю на листе пергамента. Завершив свое послание небрежно нарисованным цветком, она свернула его и с некоторой опаской опустила в шкаф. Друзья переглянулись, а потом Джемма резко захлопнула дверцу.

— Если перемещение удастся, на следующий предмет можно навесить маячок, — задумчиво проговорил Джоэл. — Через него отследить близнеца, а возможно и Грэма.

— Идея хорошая, но уверяю вас, шкаф неисправен, — затянул Борджин. — До вашего прихода он несколько лет стоял запертый, посмотрите сами, весь зарос пылью и паутиной!

— Но внутри ни пыли, ни паутины нет, — парировал Джоэл. — Откуда вам знать, дядя Стефан, что какой-нибудь сообразительный малый не прослушивает исподтишка, что тут творится? Коридор между лавкой и Хогвартсом хорош, когда о нем знаем только мы, но не в том случае, когда о нем знает еще и Верховный Чародей Визенгамота.

— Что толку гадать, давайте лучше посмотрим, что стало с пергаментом, — Джемма приоткрыла дверцу и ахнула. От письма не осталось ничего, кроме горстки пепла, сиротливо лежащей на полу.

— Какой ужас, — Иоли зажала рот ладонью. — Вы что же, думаете, что и Грэм тоже… вот так? Нет, в это невозможно поверить!

Даже Борджин, которого обычно сложно было застигнуть врасплох, выглядел подавленным. На шкаф он теперь смотрел, как на бомбу замедленного действия, подлежащую немедленному обезвреживанию и уничтожению.

— Этот артефакт необходимо изолировать, — отрезал он. — Я поговорю с Карактакусом. Нужно срочно защитить его чарами и переместить в особое хранилище.

Джоэл протестующе вскинул руку.

— Не спешите, дядя Стефан. Мы с Иоли хотели бы забрать этот шкаф себе. Все равно он не выставлен на продажу, следовательно, вам не нужен. Дедушка не будет возражать, переговоры с ним я беру на себя.

— Вам так не терпится умереть страшной и мучительной смертью? — сумрачно взглянул на него Борджин. — Что вы будете делать с этой вредоносной рухлядью?

— Для начала, покажем наставнику Иоли, — ответил Джоэл. — Мастер Деверилл — настоящий профессионал. Потомок гоблинов должен разбираться в таких вещах. Я почти уверен, что его народ приложил руку к созданию шкафа. Ну а если его знаний окажется недостаточно — возможно, кто-то в квартале согласится нам помочь.

— Никогда, — с уверенностью отрезал Борджин. — С куда большей вероятностью вы нарветесь на полубезумную друидессу, которая нашлет все проклятия на головы тех, кто уничтожил дерево ради создания этого шкафа.

— Так тому и быть, но шкаф еще может принести пользу, — подытожила Джемма. — Нельзя допустить, чтобы трагедия, случившаяся с Грэмом, оказалась напрасной. Звезды, кто-то ведь еще должен сообщить его родным…

Борджин хотел было что-то ответить, но вдруг поперхнулся своими словами, потрясенно уставившись куда-то за спину девушки. Джемма нетерпеливо обернулась — да так и застыла на месте, будто ей явилось привидение, да и спутники ее выглядели не лучше.

— Я смотрю, вы меня уже похоронили раньше времени! — чуть более бледный, чем обычно, но все еще живой и настоящий Грэм Монтегю переступил порог лавки и с любопытством огляделся по сторонам. — Вот знать бы мне раньше, что можно так удачно и незаметно свалить из школы!

Тишина в магазине воцарилась оглушительная, и только Иоли счастливо заулыбалась, радуясь благоприятному исходу дела.

— Вот видите, а вы тут навели страху! — от избытка чувств она крепко обняла Монтегю. — Подтверждаю, он не призрак и не инфернал. Хотя свинья редкостная. Ты когда вылез из шкафа, не мог Табите сову послать?

— Возмутительно, если бы я была старостой, я бы тебя убила! — опомнилась и тут же разозлилась Джемма. — Пока ты прохлаждаешься в Лондоне, мы тут чуть ли не некрологи сочиняем! Ты без пяти минут выпускник, шестнадцатилетний осел, а ввязываешься в какие-то сомнительные дуэли с Поттером?

— Фарли, Фарли, остынь, — запротестовал Монтегю. — Ты мне не мамочка мораль читать! Лучше бы спросила, что на самом деле со мной случилось. Между прочем, я выбрался даже не из этого шкафа. Но пришел сюда, потому что слышал там ваши голоса.

Джоэл оживился.

— Погоди, ты хочешь сказать, что есть еще один шкаф? Не в школе и не в лавке? Но где тогда?

— Не поверите, кто меня освободил, — ухмыльнулся Монтегю. — Бабка Меррисот, эта вся из себя леди Лонгботтом, которую мы всегда боялись! Третий шкаф стоит в доме ее племянницы, которая вышла замуж за грязнокровку.

— Андромеда Тонкс? — Джемма нехорошо прищурилась — к этой женщине, первой любви Уолдена, она относилась без особенной симпатии, особенно с тех пор, как та поселилась в Хогсмиде, всячески напоминая им о своем существовании. — Я думала, они продали лондонский дом.

— С чего бы? — усмехнулся Монтегю. — Леди Лонгботтом, как я понял, там часто бывает. У нее даже были гости, когда я свалился им, как снег на голову. Какой-то рыжий пузатый хмырь по имени Джонатан. Вы не знаете такого?

— Я не так детально посвящена в жизнь родных Табиты, — поморщилась Джемма. — И тебе, Грэм, не советую совать нос, куда не просят. Что говорила Энид? Она знает о том, где находятся два других шкафа?

— Знает, — подтвердил Грэм. — Они ведь принадлежали ее племянницам, а когда Беллатрикс Лестрейндж арестовали, Энид сама отдала этот шкаф Дамблдору и попросила спрятать в безопасном месте. Ну… тут она не очень угадала, Хогвартс в последние годы безопасным местом не назовешь. Кажется, она тоже считала, что тот шкаф неисправен. Удивилась, когда узнала, что это не так.

— Шкаф Беллы, — Джемма снова вспомнила искаженное в порыве ярости лицо и раскосые черные глаза старшей из сестер Блэк, а также стальную хватку ее ледяных рук и поежилась. — А перед нами, стало быть, шкаф Нарциссы… И Энид ничего не знает — или только делает вид…

— На вашем месте я бы не связывался с Элджи Лонгботтомом, — назидательно произнес Борджин. — Если он узнает, что вы досаждаете его супруге, мало никому не покажется. Репутация леди Лонгботтом безупречна, она никогда не позволяла запятнать свое имя участием в заговорах. Тем более, если шкаф был сокрыт в замке с ведома Дамблдора.

— Конечно, конечно, мистер Борджин, — закивала Джемма. — Да это и не имеет значения. Главное, что благодаря Грэму мы теперь можем стать счастливыми владельцами даже не одного, а целых трех шкафов. Незаменимый артефакт для нашего дела. В выигрыше остаются все, даже вы.

Распрощавшись с довольным Борджином, они вышли на улицу. Только Монтегю посетовал на прощание, что шкаф Нарциссы Малфой еще нуждается в ремонте, и он не может, как ни в чем не бывало, пробраться обратно в Хогвартс, минуя объяснения с Амбридж и неизбежные отработки.

— Скажешь, что тебе портключ из дома прислали, — посоветовала ему Джемма. — Если директор заметит, что перемещений зафиксировано не было, скажи, что активировал его за хижиной лесника, у самой кромки леса. Есть там один удобный участок, мы его имели в виду на крайний случай. Жаль сдавать Амбридж секреты слизеринцев, но шкаф сейчас важнее. В отсутствие Дамблдора она может попытаться распорядиться им самым дурацким образом.

— Ты помнишь, Фарли, что обещала мне, если я найду вам шкафы? — нагло напомнил ей Монтегю. — Что сделаешь меня своим заместителем! А я знаю, что ты всегда держишь свое слово!

— Экзамены для начала сдай, заместитель, — рассмеялась Джемма. — А после поговорим. Считай, что уже внес свой вклад… и сделай мне одолжение, оставь Поттера в покое. Если вдруг он с тобой заговорит о случившемся, изобрази потерю памяти, веди себя, как полный идиот, ты это умеешь.

И только когда Монтегю оставил их, зашагав прочь в поисках камина с летучим порохом для возвращения в Хогсмид, она, убедившись, что поблизости нет любопытных зевак, способных подслушать разговор, не предназначенный для чужих ушей, повернулась к Джоэлу с тем характерным блеском в глазах, что загорался всегда, чуть только ей в голову приходила отличная идея.

— Шкаф у Андромеды надо выкупить, — начал было Джоэл и осекся: — Но ты, кажется, хотела поговорить не об этом.

— Твой дедушка давно сетует на невозможность всерьез заняться освобождением Беллатрикс из-за состояния Фрэнка и Алисы Лонгботтомов, — напомнила Джемма. — А ты однажды сказал, что Черная Дама и только она способна убедить Гекату Дагворт-Грейнджер заняться их лечением.

— Допустим, у дедушки есть свои способы донести до Черной Дамы определенные пожелания, — кивнул Джоэл. — Да и принципиальным согласием Гекаты мы уже давным-давно заручились, вот только что с того? Без разрешения Августы Лонгботтом в Мунго не проникнуть, а Гекату она туда не подпустит на пушечный выстрел.

— Ты не мог бы соображать чуть-чуть быстрее? — нетерпеливо закатила глаза Джемма. — Холодно стоять тут и ждать, пока твои мозги заработают. Андромеда замужем за Теодором Тонксом, одним из целителей Мунго, который, кстати, в отличных отношениях с Гекатой, и прямо в его доме стоит исправный Исчезательный шкаф, связанный с Хогвартсом и с лавкой твоего деда.

— А поскольку Тонкс работает в Мунго, в его доме, как и в домах всех целителей, круглосуточно открыт камин прямо в клинику, — просиял Джоэл. — А это значит, Теодор может провести Гекату прямо к Лонгботтомам!

— Это если мы захотим ставить Тонксов в известность, — покачала головой Джемма. — Леди Лонгботтом — темная лошадка, неизвестно еще, чью сторону она примет. Жаль, что Монтегю не сообразил спрятаться и выждать время, а вместо этого выложил ей все, как на духу, но не думаю, что она попытается забрать шкаф, пока Амбридж в школе.

— Ты предлагаешь пробраться в дом Тонксов и сделать все самим? — восхитился Джоэл. — Но для этого нам надо… нам надо…

— Нам надо всего лишь провести Гекату Дагворт-Грейнджер в Хогвартс, — спокойно подтвердила Джемма. — И если это многократно удавалось Сириусу Блэку, делом которого мы сейчас занимаемся, я не вижу абсолютно никаких препятствий на нашем пути.

Несколькими часами позже, сидя в уютном ресторане с видом на оживленную площадь в самом сердце Косого переулка, Джемма уже с трудом могла поверить, что им выдалось такое оживленное и насыщенное событиями утро. Она аккуратно подцепила вилкой кусочек гриба с расплавленным сыром и с удовольствием отправила его в рот. Люциус к своей порции пиццы едва притронулся: настроение его, судя по всему, оставляло желать лучшего. Оно и неудивительно — после злополучного квиддичного матча министерство изрядно мешало ему в ведении дел и вставляло палки в колеса. Впрочем, это не мешало ему консультировать Джемму по тем узкоспециализированным темам, с которыми она не хотела обращаться к Бэрку и, увы, не могла — к Уолдену.

— Сурт уже несколько дней инспектирует образцы добытого камня, — поделилась она последними новостями. — Многое бракует, удачные экземпляры будем сортировать дальше: лучшее — артефакторам, остальное — зельеварам.

— Пий достал необходимые разрешения в министерства? — уточнил Люциус и, дождавшись утвердительного кивка, продолжил: — А кто у вас занимается коммерческими вопросами?

— Временно я, толкового человека на эту роль мы еще не нашли, — вздохнула Джемма. — Викки Флюм заинтересована, и опыт работы в лавке дяди у нее есть, но между нами, ума ей недостает.

— Не нужно допускать к делам Ноттов, — тут же возразил Люциус. — Не подумай, это не месть с моей стороны, но доверять ему после известных событий, после всех его показаний… Не думаю, что сыновья смогут работать, абстрагировавшись от отца. С меньшим удовольствием из старых знакомых я бы имел дело разве что с Каркаровым.

— Каркаров скоро тоже заявится в Хогсмид, — покачала головой Джемма. — Надеюсь, не пожелает ничего у нас покупать. Если будет досаждать, отправлю его просить разрешения у Сурта.

— Что это за великан? — осведомился Люциус. — О синелицей йогини я уже наслышан, а вот спутник ее держится скромно и незаметно.

— А в Беллерофонтском лесу ты в последний раз давно бывал? — саркастично уточнила Джемма. — Хорошо, что Бэгшот ограничил территорию, на которой они с Амритой могут жечь свои костры, но мы ведь дышим одним и тем же воздухом!

— Закономерно ожидать чего-то подобного от тезки владыки Муспельхейма, — усмехнулся Люциус. — Как ты только не боишься ходить к нему одна?

— Пользы от Сурта гораздо больше, чем от Амриты, да и запросы у него поскромнее, — призналась Джемма. — Если не считать его странных баек, он вполне адекватный великан. Между нами говоря, я по горло сыта великанами и их пророчествами.

— И что тебе нагадали на этот раз? — лениво уточнил Люциус. — Не освобождение Уолдена, иначе ты бы пела и сияла.

— Да вот буквально вчера Сурт ни с того, ни с сего начал рассказывать мне о том, как скандинавский бог Один принес себя в жертву самому себе и висел на дереве Иггдрасиль ради обретения великого знания, — развела руками Джемма. — Да еще и пожертвовал правый глаз ради того, чтобы испить из источника мудрости. Сурт всегда так: выдаст нечто подобное и молчит, понимай, как знаешь!

— Правый глаз, — с каким-то странным выражением протянул Люциус. — А глаза, как известно, зеркало души… Знаешь, я с тобой, пожалуй, соглашусь. Я тоже сыт по горло пророчествами, — помолчав недолго, он добавил: — Джемма, ты простишь меня, если я прерву наш обед? Вспомнилось одно не терпящее отлагательств дело.

— Похоже, ситуация и впрямь важное, раз ты бросаешь даму посреди встречи, не дождавшись даже, когда подадут кофе, — усмехнулась Джемма. — Ну, конечно, иди. Не буду тебя задерживать.

Позже она и сама не могла объяснить, зачем вышла из ресторана практически сразу же после Люциуса, и почему именно в этот день удача покровительствовала ей настолько, что она практически сразу смогла высмотреть его в толпе. Прогулки по Косому переулку не входили в излюбленные привычки Малфоя, а потому Джемма заинтересовалась, что могло сподвигнуть его перемещаться по городу пешком.

Еще более любопытной ситуация показалась ей, когда Люциус вышел в маггловскую часть города. Набросив на голову капюшон укороченной мантии, которая вполне могла сойти за классическое пальто, Джемма запрыгнула в первое же подъехавшее такси и, чувствуя себя героиней детектива, дала водителю указание следовать за машиной ее приятеля.

Добираться до места назначения пришлось недолго. Заняв, как она искренне надеялась, максимально выгодную и хорошо замаскированную точку наблюдения, Джемма с легким удивлением наблюдала за тем, как Малфой минут пять ждал на крыльце, прежде чем дверь открыла его мать. С леди Мореной она знакома, конечно, не была, но узнать об этой легендарной особе успела достаточно.

Разумеется, все можно было списать на ее разыгравшееся воображение, но сейчас связь между ее рассказом о пророчестве великана Сурта и внезапным желанием Люциуса увидеть мать, с которой его едва ли связывали теплые чувства, казалась Джемме совершенно очевидной.

* * *

Ознакомительные буклеты, присланные африканской школой магии Уагаду, выглядели такими праздничными и красочными, что Табита почувствовала острое желание немедленно бросить все и заказать портключ в один конец. Меньше всего ей хотелось проводить в Хогвартсе Самайн — в это время в школе традиционно случалась какая-нибудь ерунда, больше всего неприятностей сулившая именно старостам. Правильно все-таки поступали девчонка Сакс и ее приятели, сбегающие на эти несколько дней под родительское крыло.

Табите бежать было некуда — оставалось только бесконечно пересматривать пестрящие живыми картинками брошюры и воображать, что очаровательный жираф на одной из колдографий улыбается лично ей.

О делегациях Шармбатона и Дурмстранга говорили с самого утра, и надо отдать им должное, они не обманули ожиданий, произведя неизгладимое впечатление зрелищностью своего прибытия. Табита не позволяла себе отвлечься на разглядывание иностранных студентов или оценку сложности чар их необычного транспорта. Если что-то в первый же день пойдет не так, можно только предполагать, как далеко зайдет Амбридж в своей мстительности.

Боул, напротив, пребывал в самом благостном настроении и то и дело отпускал комментарии, над которыми в другой обстановке можно было бы и посмеяться. Табита только закатывала глаза: как пить дать, у парней в этом году последние мозги откажут. И кто только мог додуматься допустить до участия в турнире девицу вейловских кровей?

Вивиан Селвин, в официальных списках числившаяся под девичьей фамилией матери, свое отношение к Флер Делакур недвусмысленно высказала задолго до приезда. Вейлу она ненавидела, согласно утвержденной министерством классификации относила ее к категории существ с интеллектом, близким к человеческому, и считала большим позором для академии даже вероятность такого представителя. Сама она была настроена победить любой ценой, порой пугая своим воинственным настроем даже Табиту.

— Еще одна великанша, — уныло пробормотал Люциан, глядя на мадам Максим. — Кстати, она недурно выглядит, если сравнивать с Амритой. А ведь говорят, застала времена самого Гринделвальда.

— Она тогда совсем молоденькая была, — продемонстрировала осведомленность Табита. — Только пришла стажироваться в Шармбатон, как их эвакуировали. Интересно, вспоминает она сейчас об этом?

— Мой дед, светлая ему память, бежал из Австрии во время войны, — неожиданно поделился Люциан. — Меня назвали в его честь. Так он до последнего дня говорил, что те дни хочет забыть, как страшный сон. Не думаю, что эту дамочку мучает ностальгия.

— Интересно, какие у нее отношения с соплеменниками, — Табита постаралась уйти от неприятной темы. — А то у нас тут Сурт холостой. Глядишь, отвлечется на красивую великаншу — перестанет сводить с ума Джемму своими капризами.

— Максим по их меркам — бракованный товар, — рассмеялся Боул. — Чтобы понравиться великану, нужно вымазать лицо золой на манер Амриты и завывать мантры с утра до вечера. Погляди, а ведь это Крам! Виктор Крам, ловец сборной Болгарии!

Табита даже рассердилась.

— О, ну вот это уже совсем бесчеловечно со стороны организаторов, — отрезала она. — Пригласить звезду квиддича в Хогвартс и не позволить сыграть с ним ни одного товарищеского матча. Готовься, Монтегю тебе всю плешь проест, спортивная жизнь школы — в сфере твоего ведения. Вовремя же я сбросила с себя это ярмо!

— Хогсмид же не запретили, — пожал плечам Боул. — Там есть, где полетать. Предложи Бэрку, они с ребятами организуют. Если Фарли согласится, я заранее бронирую лучшие места на трибунах.

— Дело говоришь! — одобрила Табита и оценивающе уставилась на Крама. — Надо ему предложить! Достало уже просиживать субботы в “Трех метлах” и объедаться пирожными.

— Разве ты не завязала с пирожными, Меррисот? — изогнул бровь Боул. — Или мне тогда послышалось?

— Не послышалось, — зыркнула на него Табита. — Я страдаю, так и вы страдайте вместе со мной.

Краем глаза она отметила, что Малфой уже успел затесаться в ближайшее окружение Крама и завести с ним беседу. Селвин уже заметила ее и приветственно помахала рукой. Выглядела она отлично: похудевшая, загорелая, полная жизни, не чета своей похожей на улитку сестрице. Если бы Кассиус женился на Вивиан, Табита бы, возможно, даже не ревновала. Такой сопернице не стыдно было проиграть, да и Кассиус, вероятно, по-настоящему любил бы жену.

— А вот и наш экс-директор заявился, — ухмыльнулся Люциан, отвлекая Табиту от невеселых мыслей. — Что-то он сильно постарел. По колдофото в газетах и не скажешь…

Табита подняла голову и даже присвистнула от удивления. В последний раз она видела Дамблдора во время происшествия на турнире, и за какие-то два месяца старик заметно сдал. Выглядел он так, будто его точит неведомая изнурительная болезнь, влияющая и на настроение, и на аппетит. Ясно было одно — довел его до такого состояния отнюдь не изнурительный труд в Визенгамоте.

— Такими темпами он не просто вернется в Хогвартс, а еще и останется здесь навеки, — прошептала она. — В виде портрета. И я очень надеюсь, что это не случится во время моего дежурства. Что с ним случилось? Надо написать бабушке.

— Под проклятие какое что ли угодил? — предположил Люциан. — В таком виде не турниры судить, а проводить бессрочный отпуск в Мунго.

Табита только покачала головой. Амбридж церемонно приветствовала гостей и объявила начало праздничного пира — что лично для старосты Хогвартса являло собой особо изощренную форму пыток. Аромат изысканных блюд, приготовленных эльфами или заказанных из Хогсмида, мог бы довести ее до бешенства — если бы не заранее припасенное зелье, блокирующее восприимчивость к подобным запахам. Табита сделала небольшой глоток из фляжки и успокоенно выдохнула.

— Ты так никогда не похудеешь, Меррисот, — выпустил парфянскую стрелу Люциан и потянулся. Его необходимость отказываться от ужина в пользу контроля за соблюдением порядка изрядно удручала.

Кубок Огня, как и все старинные артефакты, маскировал недюжинную силу за неказистым видом. Выслушав стандартные предупреждения, Табита на мгновение пожалела, что не выставила свою кандидатуру. Выбрать бы ее, разумеется, никто не выбрал, зато можно было бы без зазрения совести сложить с себя полномочия старосты и весь оставшийся год посвятить подготовке к поступлению в Уагаду и наблюдению за звездами. Она точно не обладала стальными нервами Джеммы, а злоключения Монтегю, шантаж наглеца-маггла и грядущий завтра приезд его невыносимой мамаши и вовсе ее доконали.

Зал с подчеркнутой покорностью выслушал предупреждения Амбридж о запретной линии, призванной помешать особо неуемной мелюзге пуститься во все тяжкие в обход школьных правил. Боул со смешком предложил заключить пари на количество недоумков, которые завтра отправятся в больничное крыло ликвидировать последствия своей дерзости.

Люциан как в воду глядел. К счастью, директор постаралась обуздать свое мрачное чувство юмора, и нарушители отделались только длинными седыми бородами. Отчего-то Табите казалось, что идея эта исходила от Дамблдора. Амбридж предпочитала учить менее эффектными, но куда более болезненными методами, что бы это ни означало.

С утра пораньше Табита отправилась проверить комнату, приготовленную для Финч-Флетчли и ее спутницы. Скорее всего, как и в прошлые свои визиты, магглы не останутся ночевать в замке, но директор настояла на том, что прием незабвенной Констанс должен по степени предусмотрительности превосходить даже тот, которого удостоились иностранные гости. Табите страшно хотелось подложить в постель Финч-Флетчли зачарованного паука или резиновую змею из “Зонко”, но за такое ее директор по голове не погладит.

— Меррисот! — Роджер Дэвис догнал ее на лестнице, перескакивая сразу через несколько ступенек. — Ну, можешь меня поздравить! Я опустил свое имя в кубок! Теперь уже все, официально кандидат в чемпионы!

— Поздравляю, Дэвис, — устало вздохнула Табита. — Теперь официально — главный бездельник Хогвартса. Уже придумал, на что потратишь тысячу галлеонов? Дай угадаю: получишь диплом — и в кругосветку?

— Это если доживу, — сделал страшные глаза Дэвис. — Трэйси вон уже рыдала, что мне придется сражаться с каким-нибудь кокатриксом или противостоять вампирам.

— Вампиров ты заговоришь до смерти, — отрезала Табита. — А со всякими разновидностями ползучих тварей Дэвисы одной крови. Я тебе не Трэйси, жалости от меня не жди.

— Очень надо, — обиделся Дэвис. — Если хочешь знать, когда я стану чемпионом, девушки будут выстраиваться в очередь, чтобы привлечь мое внимание.

— Удачи, Роджер, удачи, — рассмеялась Табита. — Если Кубок выберет тебе в противники Вивиан Кортасар, положение твое незавидное. От ее внимания ты еще наплачешься.

Помимо Дэвиса, записку со своим именем в Кубок Огня опустили Анджелина Джонсон, дочка возможного будущего лорда-мэра Хогсмида Боббина Мелинда и еще несколько ребят с Рэйвенкло и Гриффиндора. Выпускники Слизерина, следуя примеру своей старосты, от этой авантюры держались в стороне, а стремящемуся в бой Монтегю, увы, не хватило каких-то шести дней до семнадцатилетия для совершения очередной глупости, и за это Табита особенно благодарила звезды. Этот парень буквально притягивал неприятности.

С Вивиан, как и было условлено, они встретились в библиотеке. Подруга изучала какой-то пыльный альманах с пожелтевшими от времени страницами, посвященный турниру, и, похоже, уже видела себя в его обновленной версии с заветным призом в руках.

— Жаль, что ты не в игре, — посетовала она. — Только представь, как было бы весело. На первых полосах “Ежедневного пророка” Селвин и Меррисот, а все эти людишки мило улыбаются и делают вид, будто так и было задумано.

— Скажешь тоже, — фыркнула Табита. — Бабушка бы мне голову оторвала. Представь, каково было бы ей, спустя столько лет, снова оказаться в эпицентре скандала?

Вивиан без особенного сожаления повела плечами.

— Дурмстранг тоже подвел. У них все ставки делаются на Крама. А знаешь, кто учится с ним? Внук Антонина Долохова. Зовут тоже Антонин Долохов. Дамблдор бы подавился собственной бородой, если бы ему пришлось выставлять баллы нашему трио. Должно быть, Каркаров представил себе это, когда запретил Антонину ехать.

Табита устало прикрыла глаза. Похоже, она поторопилась с выводами, и главной проблемой этого года станет отнюдь не неугомонный Монтегю.

— Пойдешь со мной магглов встречать? — предложила она. — Я староста школы, со мной тебя выпустят. Только учти, вести себя с ними придется, как с почетными гостями. Одна из них состоит в Попечительском совете и недавно пожертвовала большие деньги на модернизацию больничного крыла.

— Правильно сделала, до меня доходили слухи, как пару лет назад кто-то нападал на грязнокровок, — лениво кивнула Вивиан. — А об этой особе я наслышана от Малфоев. Люциус едва ее терпит… Наверняка все семейство с собой притащит.

— Семейство уже тут как тут, хвала небесам, что не на моем факультете, — поморщилась Табита. — А с ней будет только подруга. Некая Андреа Сандерс.

Вивиан недолго помолчала, машинально продолжая листать альманах.

— Пожалуй, это будет интересно, я пойду с тобой, — решила она. — Когда еще представится возможность взглянуть на персональный ночной кошмар лорда Малфоя. Повеселю потом маму рассказами… а что это такое?

Вивиан все-таки заметила проспекты Уагаду во внешнем кармане сумки Табиты. Хотя афишировать планы и было несколько преждевременно, все же пришлось вкратце ввести подругу в курс дела.

— Но это же круто! — разумеется, идея вызвала у Селвин бурный восторг. — Никогда не приходилось бывать так далеко от дома, но картинки очень вдохновляющие!

— Марк недавно отписался Джемме откуда-то с западного побережья Африки, — сообщила Табита. — Говорит, это другой мир. А еще беспалочковая магия и астрономия. Я буду идиоткой, если откажу себе в возможности это увидеть.

— А мы сможем приезжать к тебе в гости, — подхватила Вивиан. — Завидую людям, которые уже решили, как хотят устроить свою жизнь. Мне, судя по всему, со временем придется взять на себя те дела, которыми сейчас занимается мама, но вот сказать, что они по-настоящему меня интересуют, никак не могу.

— Может, ты найдешь себя, когда будешь участвовать в турнире, — рассмеялась Табита. — Решишь, что твое призвание — охотиться на сфинксов где-нибудь в Сахаре или снимать проклятия с древних гробниц. И куда мне тогда до тебя со своими телескопами?

Продолжая разговор, девушки направились к выходу из библиотеки — Констанс должна была прибыть в Хогсмид не позднее обеда, так что у них оставалось время на небольшую прогулку по окрестностям. Увы, чуть ли не в дверях они столкнулись с Грейнджер — и та тут же уставилась на яркие брошюры в руках Табиты, словно они имели к ней какое-то отношение.

— Что тебе тут надо, Грейнджер? — рявкнула она и быстро запихнула брошюры обратно в сумку. — Школа готовится к торжественной церемонии. Нечего бродить по коридорам. Если мне не изменяет память, у тебя зельеварение вместе с моим кузеном. Вот туда и отправляйся.

— А что, действует запрет на посещение библиотеки? — Грейнджер не только не стушевалась, как ожидала Табита, но обнаглела еще больше, чем раньше. Следовало бы как следует встряхнуть ее и напомнить, что к чему, но тут в дело вмешалась Вивиан. И неудивительно, если учесть, что явилась сюда грязнокровка в весьма примечательной компании.

— Табита, я бы хотела представить тебе Флер Делакур, — проворковала она. — Как видишь, в некоторых вопросах Шармбатон куда прогрессивнее Хогвартса. У вас волшебные существа могут быть разве что учебными материалами, а у нас — даже студентами.

Табита недоуменно уставилась на побледневшую от ярости француженку. Сейчас она отчетливо понимала происхождение ее нестандартной и запоминающейся внешности, и оптимизма это не внушало. Кто бы ни стал чемпионом Хогвартса, если он проиграет полувейле, это забудется не скоро. Впрочем, куда интереснее, когда это с ней успела познакомиться Грейнджер...

— Я слышала фамилию Делакур от бабушки, — протянула она. — Правда, в те годы ее носили еще люди. Вижу, тебе повезло, Грейнджер, твоей новой знакомой, конечно, присуща определенная широта мышления.

Нападать на иностранных гостей открыто Табита никак не могла. Незримый образ Амбридж так и маячил за спиной у этой раздражающей парочки и напоминал о том, какие печальные последствия ждут старосту, если та нарушит протокол и опозорит Хогвартс. Разумнее всего было бы увести отсюда Вивиан подобру-поздорову, но Грейнджер, само собой, полезла на рожон.

— Удивлена, что ты вообще в курсе, что означает это понятие, — отчеканила она, в то время как Делакур что-то затараторила на французском в ответ Селвин. — Я-то думала, такие, как ты, способны мыслить только вбитыми тебе в голову штампами тысячелетней давности.

— Ты разговариваешь со старостой, Грейнджер, — с обманчивой мягкостью напомнила ей Табита. — Следи за своим тоном.

— Непременно, когда староста будет соответствовать занимаемой должности, — глаза Грейнджер так и сверкали от злости. Только подумать, что эта девица когда-то рыдала от любого резкого заявления в ее адрес… Правы были те, кто утверждал, что от вежливого обращения грязнокровки лишь наглеют.

Табита подумала, что после этой невыносимой особы ее ждет еще и Констанс Финч-Флетчли, которая тут же примется диктовать свои правила игры, вытребованные на условиях ее пронырливого сыночка, и настроение окончательно испортилось.

— Осторожнее, Грейнджер, как бы тебе не пришлось пожалеть о сказанном! — выпалила она. — Пока что я закрываю глаза на твое общение с Лонгботтомом, но все потому, что он даже не подозревает, какие проблемы ждут его в самом ближайшем…

— Юная леди, в чем дело? Ваши крики скоро будут слышны у самых ворот.

От неожиданности Табита чуть не выронила сумку. Бабушка и в собственном доме имела обыкновение появляться неожиданно, как черт из табакерки, своевременно пресекая нарушения установленного ею ритма жизни, но в Хогвартсе ее этим вечером точно никто не ждал. Табита наизусть знала списки утвержденных гостей, и имени Энид Лонгботтом там не значилось.

— Леди Лонгботтом, — Селвин сориентировалась первой, адресовав Энид невинную и доброжелательную улыбку. — Какой приятный сюрприз! Мы не общались с помолвки Элейны!

— Не знала, что ты планируешь приехать, Вивиан, — довольно холодно кивнула ей Энид. — Табита, Долорес дала мне знать, что тебя леди Финч-Флетчли в Хогсмиде ждет. Я, пожалуй, присоединюсь. Вивиан, ты с нами?

— Нет уж, я это так не оставлю! — с сильным акцентом вмешалась все еще взбешенная Делакур. — Я не позволю, чтобы меня оскорбляли в этом замке! Кто бы вы ни были, я буду жаловаться!

— Жалуйтесь, — безразлично отозвалась Энид. — Это ваше законное право. Когда я впервые приехала в этот замок, тоже страшно повздорила со старостой. Директор Диппет тогда обязал его принести мне свои извинения. Я же тратить время на разговоры с вами не желаю. Табита, идем.

Энид резко развернулась и, никого не дожидаясь, зашагала по коридору. На Грейнджер, как и следовало ожидать, она даже не взглянула. Табите и Вивиан ничего не оставалось, кроме как поспешить следом.

— Не надо было этого делать, — ледяным тоном произнесла бабушка, и Табите подумалось, что лучше бы она нарвалась на проповедь Амбридж. — Я много раз предупреждала тебя не вступать в диалог с этими людьми.

— Неужели вы можете спокойно смотреть на то, что Шармбатон хочет представлять вейла? — не выдержала Вивиан. — Вы ведь учились в академии, вас это напрямую касается!

— Вспыльчивый нрав не приведет тебя к победе, — усмехнулась Энид. — А если будешь отвлекаться на разную чепуху, дело даже до первого этапа не дойдет. Что с Монтегю?

— Чувствует себя нормально, ведет — как обычно, — призналась Табита. — По совету Джеммы написал отцу. Комнату эту странную так и не отыскал.

— Где комната, я позже тебе покажу, — Энид взглянула на часы. — Она хорошо замаскирована.

— Ты бывала внутри? — восхитилась Табита. — Но откуда ты узнала…

— Вы нелюбопытны, если ничего не слышали о Выручай-комнате, — повела плечом Энид. — По легенде, она была зачарована еще Основателями. Красивая и сложная комбинация заклинаний, построенная на ментальной магии.

— А что это за староста, с которым ты разругалась? — полюбопытствовала Табита. — Ты никогда не рассказывала мне эту историю.

— Неужели, — на лице Энид ни один мускул не дрогнул. — Что же, это был очень популярный и очень самоуверенный юноша со Слизерина, с большим предубеждением относящийся к старым семьям. Он решил, что мы с сестрой ничем не отличается от остальных Розье.

— Но вы быстро доказали ему, что он ошибся, — рассмеялась Вивиан, однако Энид оставалась предельно серьезной.

— Напротив. Оказалось, что он понял меня даже лучше меня самой.

Они оказались в Хогсмиде чуть раньше назначенного часа, но Констанс с подругой уже были там и угощались каким-то местным десертом. Табита ожидала очередного язвительного комментария Селвин, но та держалась неожиданно сдержанно. Леди Финч-Флетчли, заметившая их первой, напоминала готовящуюся к броску кобру.

— Энид, какая неожиданность видеть вас здесь! Если бы я знала, мы могли бы отправиться вместе…

— Иногда жизнь вносит коррективы в наши планы, — отозвалась Энид. — Я не хотела быть здесь, но пришлось. В первую очередь, я бы хотела разобраться с нашими делами.

— Нашими делами? — Констанс попыталась довольно ненатурально изобразить полное непонимание, но именно сейчас Табита особенно явно поняла, почему последует за своей бабушкой не только в Африку, но и в любой отдаленный уголок бесконечной вселенной.

— У вашего ребенка неплохо получается играть в детектива, но я даже шутки о шантаже не терплю, — от голоса Энид на окнах могли бы появиться морозные узоры. — Если ваш Джереми решил повторить то, что слышит и видит дома, он выбрал для этого неподходящую аудиторию. Я не желаю, чтобы ваши игры затрагивали моих внуков, Констанс. В противном случае, ваша карета превратится в тыкву раньше, чем вы успеете осознать, что происходит.

Взгляд леди Финч-Флетчли на мгновение остекленел. Похоже, она с трудом сохраняла самообладание, но все достаточно хорошо считывала ситуацию, чтобы не ввязываться в схватку с заведомо более сильным противником.

— Вероятно, Табита что-то неверно истолковала, Энид, — церемонно проговорила она. — Джереми еще не освоился в школе. Стресс заставляет его говорить глупости.

— Так может быть, стресс его исчезнет, когда он вернется домой? — со значением посмотрела на нее Энид. — Рада, что мы поняли друг друга. Не хотелось бы отправляться на праздник с грузом на душе. Миссис Сандерс, как у вас дела? Как поживает ваш супруг?

— Горит на работе, — темноволосая женщина в строгом черном костюме устало вздохнула. — Делегировал меня набраться впечатлений о Хогвартсе.

— Вот в чем недостатка не будет, — улыбнулась Энид. — Кстати, познакомьтесь с подругой Табиты, будущей выпускницей моей альма-матер.

— Вивиан Кортасар, — девушка как-то растерянно протянула Андреа руку, будто ожидая любой, самой непредсказуемой реакции, и, к удивлению Табиты, миссис Сандерс ответила ей схожей настороженностью.

— Андреа Сандерс. Рада встрече, Вивиан.

* * *

Илья задумчиво крутил в руках дневник Энид, будто надеясь вытрясти из него тайную информацию, которой артефакт пока что делиться категорически не желал. В отличие от друга, Том знал наверняка, что после определенных событий в его жизни, сопряженных с использованием неизведанной до тех пор магии, эмоциональными потрясениями, радостями или разочарованиями, среди записок появляются новые страницы, но привлекать к этому внимание Долохова не стремился. Достаточно было того, что он почти достоверно поведал ему о прогулке в западный квартал и дом мастера Раканати, а также о знакомстве Гермионы с Самантой Крессвелл.

— Любопытно и непонятно, — пожал плечами Илья. — Некоторые всю жизнь бьются над секретом бессмертия, а кому-то он не нужен даже с доплатой. Но что могла пообещать ей леди Блэк? Что дарит вечную жизнь? Эликсир бессмертия?

— Детские сказки этот ваш эликсир, — презрительно процедил Том. — Еще скажи, что сделать его должен заяц, живущий на луне.

— Заяц, не заяц, но других вариантов пока не предложил никто, — заметил Илья. — Что же, если миссис Раканати счастлива быть сквибом, да еще и нашла место, где никто ее этим не попрекает, кто я, чтобы судить.

— Я не думаю, что речь шла о настоящем бессмертии, — глухо отозвался Том. — Расальхаг считала бессмертие скучным.

— А уж она знала толк в веселье, — не удержался от сарказма Долохов. — Что это было тогда?

— Хроновороты, — вскинул на него острый взгляд Том. — Я полагаю, Расальхаг каким-то образом использовала магию хроноворотов для защиты неизвестных артефактов. Один из — диадема, доставшаяся Филлис. Другой, возможно, Дамблдор забрал с руин дома Гонтов.

— И что это за артефакты? — нахмурился Илья. — Каким образом хроноворот может обеспечить их сохранность?

Нет, раскрывать все карты Том не намеревался даже перед Долоховым, пусть холодный ум и трезвый взгляд приятеля и мог оказаться полезным. Собирая заимствованные воспоминания воедино, пополняя их новыми и увязывая информацию в единую логичную систему, Том не мог снова и снова не возвращаться к теме хоркруксов. Он так до сих пор и не понял, каким образом эта магия позволяет сохранить силу и неуязвимость, но внутренний голос буквально вопил о том, что чаша, похищенная из парижского музея, то и дело мелькавшая в глубинных, неосознанных мыслях Гермионы, имеет к хоркруксам самое непосредственное отношение.

— Хроноворот не защищает, — медленно произнес он, вдумываясь в каждое слово. — Мне кажется, он всего лишь искажает течение времени как для артефакта и заключенной в нем силы, так и для того, кто осмелится на них посягнуть.

Дремлющее в груди непонятное чувство встревоженно всколыхнулось, будто подтверждая, что Том вступил на правильный путь. Игнорируя озадаченную физиономию Долохова, он продолжил:

— Только подумай. Ты хочешь украсть… да хотя бы ту же диадему и невольно запускаешь хроноворот. Время начинает идти быстрее, но только для тебя. Проклятие превращает тебя в старика, поглощает отпущенные тебе годы… Твое тело приходит в негодность, твои силы истощаются, и ты не можешь контролировать эту скорость. И наоборот. Проклятие может затормозить течение времени. Бесконечно замедлить процесс жизнедеятельности… а значит, и утечки магии. Артефакт и то, что сокрыто в нем, таким образом, могут храниться практически вечно.

— Значит, если твоя Грейнджер намеренно подставится под такое проклятие или проведет ритуал, она сможет остаться ведьмой? — присвистнул Долохов. — Но почему тогда диадема не превратила никого в нового Фламеля?

На этот вопрос у Тома уже был ответ.

— Потому что Лорд Волдеморт использовал эту диадему для того, чтобы контролировать девочек, выпустивших василиска. Он знал, как Расальхаг накладывала эти чары. Он мог их снять — и был заинтересован в этом.

— А Дамблдор? — Илья зрил в самый корень. — Он может знать, как избавиться от чар? И что произойдет, если артефакт, который он добыл, каким-то образом приведет его к нам?

— Это исключено, — покачал головой Том. — У Дамблдора нет и не может быть никаких доказательств. Что гораздо более вероятно: мой отец продолжает поиски Регулуса Блэка, и вот на этой дорожке они с Дамблдором могут столкнуться еще не раз.

— А как быть с Грейнджер? — прищурился Илья. — Ты расскажешь ей о своих догадках?

— Не сегодня, — Том решительно забрал у друга дневник и убрал его к своим личным вещам. — И не в ближайшем будущем. Гермиона — хорошая девочка, мне ее даже жаль, но учитывая некоторые обстоятельства, лучше нам пока не видеться.

— После того, что Дамблдору наговорил этот садовник, тебе вообще не следует светиться в Хогсмиде, — убежденно заявил Илья. — Тем более теперь, когда у тебя в тех краях свои глаза и уши.

Том не рассказывал Долохову о Каро, но выдуманное им объяснение и так звучало вполне правдоподобно: прежде, чем Дамблдор окончательно уверится в истинности выбранного им ложного следа, не стоит маячить у него перед глазами. Хотя порой Том и склонен был переоценивать свои способности, главного у него было не отнять — он не бросался в омут, очертя голову. Вызов величайшему светлому волшебнику современности был бы абсолютной глупостью, которая отозвалась бы и его родителям, и друзьям большими бедами.

— К счастью, мне и без волшебства хватает занятий в жизни, — усмехнулся он. — В последнее время мы настолько зациклились на магии, что стали забывать и об учебе, и о спорте, и о внеклассной деятельности, и о друзьях здесь, в Итоне. Лично я намерен это исправить.

— Вот как? — Долохов ухмыльнулся. — Объявляем месяц без волшебных палочек? Все достижения — только собственным усердным трудом?

— Легко, — Том послал ему ответную улыбку. — Я считаю, что ужасно запустил математику. Так что в этом ноябре формулы и алгоритмы станут единственными заклинаниями, что я позволю себе произносить.

— Я бы тоже разбрасывался такими обещаниями, если бы, как ты, умел обходиться без заклинаний, — подколол его Долохов. — Не подумай, что я считаю, будто ты жульничаешь. Но как быть с факультативами, которые, вопреки всякой логике, распределились в твою пользу? Или с внезапным желанием профессора Гейл именно с тобой заниматься дополнительно, когда любимчиков у нее отродясь не водилось? Или с теми редкими книгами, ознакомиться с которыми тебе удалось в обход даже тех, для кого это было важнее?

— Я уже говорил тебе, Илья, — мягко пояснил Том. — Волшебство сродни обаянию. Если превратить его в набор отработанной последовательности действий, из него уходит творческий элемент. А следом за ним уходят и сила, и смысл. Вот почему учеба в Хогвартсе никогда не привлекала меня — и вот почему я рассчитываю стать одним из лучших выпускников колледжа.

— И одним из самых популярных, — заметил Долохов. — Я так и не спросил, ты продолжаешь общаться с этой девушкой с каникул, Линн?

Том поморщился, словно пытаясь припомнить, откуда он вообще может знать это имя.

— Не вижу смысла тратить свое время на случайные знакомства, Илья, — небрежно ответил он. — Мы поставили перед собой амбициозную задачу — продержаться без магии месяц. Давай же попытаемся воплотить ее в жизни. И даже Вивиан Селвин не удастся сбить меня с пути, ясно? — погрозил он кулаком заходящемуся перезвоном колокольчиков переговорному зеркальцу на прикроватной тумбочке.

Долохов бросил машинальный взгляд на свою золотую подвеску и изменился в лице.

— Предлагаю начать с завтрашнего утра. А сейчас тебе лучше ответить. Иначе она спалит замок.

* * *

Лето, закончившееся меткой Волдеморта над лагерем квиддичных болельщиков, а также опыт предыдущих лет призывали Гарри не строить иллюзий касательно тихого и спокойного учебного года — рассчитывать на такую роскошь он никак не мог. Если не с ним, то с кем-то из его друзей непременно должны были случаться неприятности, и в этой году пальму первенства, похоже, переняла Гермиона.

Сначала Амбридж — не иначе как желая отомстить им за свой позор в истории с дементорами — отказалась выдать Гермионе хроноворот, что ту, конечно, огорчило безмерно. Новое расписание фактически лишало девушку времени на отдых и досуг, но на отказ от дополнительных предметов Гермиона бы ни за что не пошла. Гарри оставалось принять, как данность, что подругу в общей гостиной он теперь видит лишь поздним вечером и в крайне изможденном виде.

Другим раздражающим фактором стала Табита Меррисот. Гарри не мог представить худшей для Гриффиндора старосты: новые полномочия лишь раззадорили девушку, позволяя ей отныне целенаправленно изводить не только кузена, но и всю школу. Гермиона в ее черном списке занимала одну из лидирующих позиций. С большим удовольствием Табита бы, пожалуй, терроризировала только сестер Кэрроу, но Флоре и Гестии повезло — они были слизеринками. Если бы Табита вздумала сводить старые счеты, не миновать ей гнева Снейпа.

На праздничный пир, посвященный отбору чемпионов турнира, Гермиона пришла с заплаканными глазами и после долгих уговоров согласилась поделиться своими злоключениями.

— Она налетела на меня при леди Лонгботтом и французских студентках! При Флер Делакур, родители которой знакомы с моими! Представляешь, если Изабель Делакур вдруг решит обсудить это с мамой?

— Не придумывай, Гермиона, ты об этой Делакур год не слышала, — запротестовал Рон. — Да и потом, мало ли у кого и где недоброжелатели. Вон посмотри на Флер. Прекрасна, как всегда, и не заморачивается.

— Сказал тот, кто не способен разглядеть ничего дальше ее вейловских чар, — огрызнулась Гермиона. — Мама умеет читать между строк и не хочет для меня судьбы Флер и Габриэль.

— Гермиона, мне, правда, неловко, — пробормотал Невилл. — Но ты же знаешь Табиту. Знаешь, как она ведет себя накануне Самайна и вообще любых праздников. Хорошо, что тетя Энид сейчас здесь. Она ее хоть немного приструнит.

— Да, неожиданно, что она приехала, — протянул Гарри, пытаясь поймать взгляд леди Энид. — Нам обещали только судей, не зрителей. И непохоже, что она судья.

— Ну вот мама Джастина тоже тут как тут, — Гермиона прищурилась, рассматривая ее спутницу. — И Андреа Сандерс. Вот уж действительно неожиданный поворот!

— И очень радостный, — просиял Гарри. — Давно я не видел Андреа! Такое странное и приятное чувство, что в Хогвартсе сейчас кто-то из моей семьи, пусть и настолько далекий родственник. Никогда не думал, что меня ждет такое.

— Ну, во всяком случае, классно, что это не Дурсли, — рассмеялся Рон. — Хотя вот назло им стоило бы стать чемпионом!

— Они бы только порадовались, уверяю тебя, — мрачно заметил Гарри. — Еще бы попросили организаторов подобрать мне задание поопасней. Чтобы гарантированно не принимать меня у себя дома следующим летом.

— Даст Бог, следующим летом ты будешь с Сириусом, а не с этими людьми, — серьезно возразила Гермиона. — И тебе больше никогда не придется проходить эти круги ада.

— А насчет опасного задания — в первом туре будут драконы, — понизив голос, прошептал Невилл. — Мне Табита сказала, уже давно. Джемма Фарли еще работала в министерстве, когда об этом договорились.

— Тогда я заранее не завидую чемпиону, — искренне воскликнул Рон. — Только самоубийца решится на такое. Даже за тысячу галлеонов.

В зале неожиданно воцарилась тишина: Амбридж поднялась с места, чтобы сделать объявление.

— Еще немного терпения, друзья мои, — медово улыбнулась она. — Кубку Огня требуется несколько минут, чтобы принять решение. Совсем скоро вы сможете поздравить своих товарищей с удивительной возможностью продемонстрировать всем свои таланты в чародействе и волшебстве!

Она взмахнула палочкой, погружая Большой зал во тьму. Единственным источником света оставались свечи, зловещими огоньками мерцающие в глазах декоративных тыкв, выращенных Хагридом специально к празднику.

И тут Кубок начал подавать признаки жизни. Синеватые языки пламени вдруг сменили цвет на ослепительно-красный и, взметнувшись ввысь, вдруг выбросили обрывок пергамента, который Амбридж ловко ухватила своими унизанными кольцами пальцами.

— Что же, начнем, — она склонила голову набок. — Поздравляю нашего первого участника турнира! Чемпион Дурмстранга — Виктор Крам!

Зал взорвался аплодисментами. Гарри подумалось, что Кубок каким-то образом умел считывать настроение целевой аудитории — с самого начала было ясно, что популярный ловец привлечет дополнительное внимание к турниру.

Когда Крам скрылся в отдельной комнате, приготовленной для чемпионов, Амбридж уже была готова поздравить участницу от Шармбатона. Ей оказалась знакомая Гермионы, девушка с вейловскими корнями, Флер Делакур. В отличие от однокурсников Крама, французские студентки вовсе не выказали единодушной радости по поводу решения Кубка — некоторые даже плакали. Особенно возмущена была уже запомнившаяся Гарри зеленоглазая девушка, подруга Табиты Меррисот. Невилл вполголоса пояснил, что Вивиан — так ее звали — очень хотела бы быть на месте Флер.

Наконец, настало время для провозглашения третьего участника. Амбридж удовлетворенно кивнула, прежде чем назвать имя рэйвенкловца Роджера Дэвиса.

— Он же брат Иоли? — тихо уточнил Гарри у Невилла.

— Дядя, — возразил тот. — Младший брат ее мамы. У них большая разница в возрасте. Но выросли они вместе, относятся друг к другу действительно, как брат с сестрой.

— Жалко, что не Анджелина, — вздохнула Гермиона. — Но, в принципе, достойный чемпион. Я слышала, он блестящий студент, и в квиддич тоже играет…

Амбридж выступала с долгой и пространной речью о важности взаимовыручки, поддержки и укрепления родственных и дружеских уз во время испытаний турнира, когда Кубок неожиданно дал понять, что еще не закончил преподносить сюрпризы. Языки пламени снова исполнили свой завораживающий танец, итогом которого стал еще один пергамент — и, надо полагать, еще один кандидат.

— Глазам своим не верю, — воззрилась на эту картину Гермиона. — Кубок не мог испортиться! Но это же против правил! Одну школу представляет один чемпион!

— Расскажи это Кубку, — фыркнула Рон. — Думаю, этому чемпиону мало не покажется! Только посмотри на Амбридж! Видишь, какая злая!

Директор, и в самом деле, выглядела так, будто готова была надеть Кубок Огня на голову незапланированному чемпиону. Несколько минут рассматривая листок, словно в надежде, что он растворится в воздухе, она требовательно сунула его чуть ли не под нос Дамблдору. Чародей подчеркнуто спокойно принял пергамент из рук Амбридж и, поправив очки на носу, что-то прошептал себе под нос.

Нетерпение в зале нарастало. Снова загорелся свет, студенты перешептывались, преподаватели все, как один, уставились на Дамблдора. Наконец, чародей вздохнул и тяжело поднялся на ноги.

— Что же, мне не остается ничего, кроме как констатировать очевидный факт, — объявил он. — У нас есть еще один чемпион. Я бы назвал произошедшее серьезным дисциплинарным нарушением и советовал пригласить членов семьи этого молодого человека для разбирательства.

— Наше счастье, Альбус, — ехидно усмехнулась Амбридж, — что нам не придется тратить ни свое, ни чужое время. Они уже здесь.

Дамблдор медленно обошел стол и положил листок на краю преподавательского стола — перед одной из гостий. Зал изумленно выдохнул, а Гермионе захотелось ущипнуть себя — лишь бы поверить, что происходящее — всего лишь сон, дурной и нелепый.

— Четвертый чемпион — твой внук, Энид, — тихо, но серьезно сказал Дамблдор. — И теперь нам предстоит решить, что с этим делать.

* * *

Возвращение в Хогвартс после долгого отсутствия Альбус представлял себе совершенно иначе. Безусловно, старый замок скучал по нему, а от радостно-ностальгического чувства, охватившего его в тот момент, когда он вышел из камина в своем бывшем кабинете и окунулся в согревающую атмосферу сплетения множества древних чар, хотелось зажмуриться и несколько часов бесцельно бродить по коридорам и лестницам, ласково касаясь руками каменной кладки. И все же, сюрприз, подготовленный к его приезду неизвестным злоумышленником, превосходил все возможные ожидания. Несомненно, многие силы были заинтересованы в срыве и дискредитации Турнира трех волшебников, но предусмотреть столь вызывающую попытку добиться цели, используя неподготовленного к опасным соревнованиям мальчика, не мог даже он, повидавший на своем веку множество интриг и подлостей.

Юный Лонгботтом выглядел так, будто вот-вот готов был свалиться в обморок, но Альбус не винил его за малодушие и уж тем более не подозревал в сознательном намерении обмануть Кубок и пробраться в ряды чемпионов обманным путем. И сейчас именно ему предстояло убедить в этом не только угрожающе нависшую над гриффиндорцем Пернеллу, но и директоров других школ, которые такому явному проявлению неравноправия уж точно не обрадовались.

С Энид и мисс Меррисот разговор назревал особый. Пока что очевидно было, что поддержки со стороны домашних Невилл не получит. Табита, во всяком случае, едва не плакала от ярости:

— Ты все это сделал нарочно, чтобы испортить мне жизнь! Кто, скажи на милость, будет воспринимать меня всерьез, если мой собственный кузен способен только создавать проблемы! Теперь ты или погибнешь, или еще больше нас опозоришь, и я не знаю, что предпочтительнее!

— Мисс Меррисот, возьмите себя в руки! — раздраженно прервала ее Макгонагалл. — Ситуация требует самого тщательного расследования. Очевидно, что мистер Лонгботтом не опускал свое имя в Кубок!

— Вынужден согласиться, Минерва, — Снейп скрестил руки на груди, холодно глядя на коллегу. — Нет ни малейших оснований заподозрить в Лонгботтоме тягу к героизму. Впрочем, эта дурная шутка вполне во вкусе ваших воспитанников. Многие из них с первого дня в школе только и делают, что нарушают правила.

— Похоже, они берут пример с руководства школы, Снейп, — с трудом сдерживая ярость, заявил Каркаров. — Мы были уверены, что запретная линия допустит к участию в конкурсе только учеников старших курсов. Иначе мы привезли бы сюда куда больше претендентов.

— Полагаю, это камень в мой огород, Игорь? — ни на шутку разозлилась Пернелла. — Напрасно стараетесь. Любая комиссия подтвердит, что мной были предприняты все возможные меры по предотвращению таких инцидентов!

— Очевидно, кто-то переиграл вас, Долорес, — гадко ухмыльнулся Каркаров. — Радует, что это хотя бы не первокурсник. Кажется, раньше вы занимали высокий пост в министерстве магии. Если так, я начинаю всерьез беспокоиться за безопасность министра!

— Тебе бы следовало беспокоиться об этом семнадцать лет назад, Каркаров, — раздался хриплый голос от двери. — Кажется, тогда состоялось первое покушение на Миллисент Багнолд?

Грюм незаметно вошел в комнату, и теперь стоял, опершись на свой посох, и сверлил глазами залившегося краской Каркарова. Альбус с трудом удержался от того, чтобы прикрыть лицо рукой — не хватает только, чтобы эти двое принялись выяснять отношения у всех на виду.

— Успокойся, Аластор, — предупреждающе произнес он. — Игорь, все несовершеннолетние студенты, пытавшиеся обмануть возрастную черту, попали в больничное крыло с не вызывающими сомнений в их намерениях симптомами.

— Преподаватели тоже не могли предложить кандидатуру кого-либо из студентов, — зло продолжила Пернелла. — Что до старшекурсников, не могу представить, кому и зачем понадобилось бы оказывать медвежью услугу именно мистеру Лонгботтому. Хотя, даже если бы они пожелали это сделать, вынуждена признать, что никто из нынешних студентов не обладает знаниями и способностями такой силы, чтобы нарушить принцип работы древнего и могущественного артефакта. Здесь бы потребовался мастер.

— Как у вас все гладко выходит, Долорес, — на арену, наконец, вышла и Энид. — Но поисками виновных вы займетесь позже. Сейчас мы должны найти быстрый и оптимальный способ для моего внука расторгнуть контракт с Кубком. Так не пострадает ни наше доброе имя, ни эго мистера Каркарова и других оскорбленных.

Каркаров так и взвился, но от споров с Энид благоразумно воздержался. Воцарилось неловкое молчание.

— Мне жаль вас расстраивать, леди Лонгботтом, — взял на себя неприятную роль Людо Бэгмен. — Такого способа нет. Кубок Огня погас, и разожгут его не раньше следующего Турнира. Магический контракт, которым связаны чемпионы, нельзя разрушить. Поймите, это не блажь министерства, эти чары старше всех собравшихся, вместе взятых.

Альбус не удержался от того, чтобы не бросить вопросительный взгляд на Пернеллу, но добился лишь едва заметного отрицательного кивка. Нет, даже мадам Фламель не знала, как заставить Кубок Огня передумать, а значит, Невилл любой ценой должен будет принять участие в Турнире.

— Людо прав, леди Лонгботтом, — проговорил он вслух. — Вашему внуку придется соревноваться. Пусть символически, без задачи победить, но он должен физически появиться на всех испытаниях и приложить необходимый минимум усилий, ожидаемый от чемпионов. Я лично готов поручиться, что гарантирую его безопасность.

— Избавьте меня от своих поручительств, ваша светлость, — Альбус поймал себя на воспоминании о том, что когда-то эти черные глаза уже смотрели на него со схожей ненавистью, и тогда это не сулило миру ничего хорошего. — Когда-то вы говорили о том, что ваши ученики, пусть даже бывшие, — все равно что ваши дети. Если вы позволяете так с ними обращаться, вселенная была мудра, не наделив вас потомством.

Альбус вздрогнул.

— Леди Лонгботтом, не стоит переходить к оскорблениям. Я всем сердцем разделяю вашу тревогу. Но другого выхода нет. Если кому-то из вас известно другое решение — буду рад выслушать.

Как и следовало ожидать, больше никто не произнес ни слова. Собравшиеся лишь сверлили друг друга ненавидящими взглядами, а Табита Меррисот вытирала злые слезы. Людо Бэгмен взялся объяснить чемпионам правила первого тура, после чего каждый воспользовался возможностью поскорее покинуть замок.

— Мой внук возвращается вместе со мной, — не терпящим возражений тоном заявила Энид Лонгботтом. — Я должна посоветоваться с супругом. Клянусь вам, если способ избежать этого унижения существует, мы его непременно найдем.

— Вы бы мнением Лонгботтома поинтересовались, прежде чем объявлять всем священную войну, — ухмыльнулся Грюм. — Может быть, этот мальчишка всех еще удивит!

— Табита, ты нас проводишь до Хогсмида, — Энид демонстративно проигнорировала его заявление. — Позже вернешься в школу. Надеюсь, на обратном пути тебя не атакует монстр или рецидивист. Здесь все, что угодно, может случиться.

Меррисот наскоро привела себя в порядок и, шмыгая носом, выскользнула из комнаты следом за Лонгботтомами. Альбусу подумалось, что ему еще наверняка предстоит объясняться с Элджи и Августой, и вечер предстал перед ним в еще более печальных красках. Похоже, Пернеллу одолевали не менее мрачные мысли.

— После такого необходимо выпить, — решила она. — Вот видишь, к чему приводит твое бездействие, Альбус. Сегодня Лонгботтом, а кто завтра?

Они вышли в темный прохладный холл. Люциан Боул дожидался их здесь, невыспавшийся и уставший.

— Что прикажете делать с магглами, госпожа директор? — поинтересовался он. — Меррисот была занята, я проводил их в отведенные комнаты, но леди Финч-Флетчли непременно желала переговорить с вами перед сном. Ее очень беспокоит сложившаяся ситуация…

— Они еще и ночевать остались, — раздраженно бросила Пернелла. — Передайте леди Финч-Флетчли, что ее эта ситуация не касается. Лонгботтом у нас пока что не маггл. Если вдруг станет магглом, мы непременно прибежим к ней за помощью.

Боул боязливо кивнул и ретировался подобру-поздорову. Убедившись, что их разговору никто не помешает, Альбус неторопливо направился в свой старый кабинет. Пернелла брела следом и сокрушенно качала головой.

— Я не знаю, что и думать, Альбус. Что это — обычное хулиганство, сведение счетов, выпад против меня лично, против тебя, против Энид? Или… это имеет отношение к событиям прошлого? Такое тщательно завуалированное покушение на ребенка Пророчества?

— Если бы Невилла хотели просто убить, не стали бы разрабатывать настолько сложную схему, — возразил Альбус. — Для чего-то им было нужно, чтобы это случилось именно во время Турнира.

— Не просто сложную, но и ненадежную, — нахмурилась Пернелла. — Мы можем стращать чемпионов для поддержания соревновательного духа, но Корнелиус никогда не допустит летальных исходов во время соревнований. Его же тогда сметут, а этот прохвост уже давно ни о чем так не тревожится, как о своем кресле министра.

— Гвендолин Шаффик не преминет воспользоваться случаем, чтобы заявить, что министерство узурпаторов убивает юных магов, наше будущее, — согласился Альбус. — А Тристану Бэгшоту даже не придется убеждать общественность в том, что он лучше тебя справится с руководством Хогвартсом. В сложившейся обстановке ему доверят даже руководство страной.

Пернелла помолчала.

— Знаешь, когда я еще не успела прочитать, что написано на четвертом пергаменте, на долю секунды мне показалось, что я сейчас увижу имя Поттера.

— Я знаю, какого ты мнения о мальчике, — после паузы произнес Дамблдор. — Но если его действиями постоянно или периодически руководит Том, такой ход совершенно не отвечает ни его стилю, ни его планам. Ты же не думаешь, что его нынешние устремления сводятся к победе на школьных соревнованиях? Гарри отказался даже играть в квиддич.

— А если имя Невилла в Кубок опустил именно Поттер? — прищурилась Пернелла. — Если это его попытка избавиться от ребенка Пророчества и остаться вне подозрений? Я говорила, что нужно установить круглосуточное наблюдение за Кубком, Альбус. Я предлагала использовать хотя бы призраков, но все обвинили меня в паранойе!

— Сейчас уже поздно сожалеть о том, чего нельзя изменить, — остановил ее Альбус. — Гарри тому виной или нет, но жизнь Невилла в опасности. Мы должны быть настороже.

— Все началось после того, как ты стал интересоваться Литтл-Хэнглтоном, Альбус, — напомнила Пернелла, пропуская его вперед на витую лестницу, ведущую в кабинет директора. — Я продолжаю настаивать на том, чтобы ты избавился от перстня. Посмотри только на себя! Мой муж в свои шестьсот с лишним выглядит лучше!

— Ты права, — нехотя признал Альбус. — Продолжать хранить у себя хоркрукс неосторожно и опасно. Мои исследования не принесли никаких плодов. Я не могу использовать камень, не активировав проклятие. Даже в нынешнем состоянии хроноворот искажает течение времени вокруг. За пару месяцев Фоукс завершил очередной цикл перерождений, хотя мог подождать с этим еще несколько лет.

— Тогда не будем откладывать, — решила Пернелла. — Прямо сейчас мы воспользуемся камином и доставим кольцо в замок. Недавно я обнаружила отличное место для того, чтобы его спрятать.

* * *

В голове Андреа царил настоящий кавардак из мыслей, вопросов и предположений. Посещение простой магглой такого места, как Хогвартс, по определению нельзя было отнести к разряду банальных событий, но шокированы произошедшим были, судя по всему, и видавшие виды волшебники. Оставалось только благодарить Бога за то, что Том выбрал не иметь с этим хаосом ничего общего. Андреа сейчас совсем не хотелось оказаться на месте Энид Лонгботтом.

С Гарри побеседовать так и не удалось — после объявления результатов жеребьевки студентов из Большого зала как ветром сдуло. Она возлагала большие надежды на завтрак — и искренне хотела перед этим как следует выспаться, но у Конни, как водится, были на эту ночь совсем другие планы, и предоставить подругу самой себе было чревато самыми неприятными последствиями. После интервью со Скитер Андреа уже начала понимать, что от года к году вытаскивать Констанс из спровоцированных ею же самой внештатных ситуаций становится ее вынужденным хобби.

Сказать по правде, Конни рвала и метала. Староста школы, неприятный парень с зализанными назад волосами и белесыми ресницами, гнусно ухмыляясь, передал им довольно невежливый ответ директора, после которого разумнее всего было бы возвратиться домой, не дожидаясь рассвета. Конни отвергла этот вариант, даже не дослушав, а вместо этого принялась одеваться, чтобы отправиться к Фламель без приглашения.

Андреа всегда считала, что подруга играет с огнем. По какой-то причине Фламель пока что позволяла ей этот довольно наивный шантаж, но терпению ее в любой момент мог прийти конец. Конни не то не осознавала этого в полной мере, не то планировала что-то свое, чего Андреа в силу ограниченности ума постичь никак не могла.

— Подумай еще раз! — попыталась она воззвать к разуму Конни. — У Фламель проблемы, серьезные проблемы. Ей сейчас не до тебя. Хочешь, чтобы она нахамила тебе лично?

— Энди, может быть, напомнить тебе, что в этой школе учатся два моих сына? — надменно отозвалась Констанс. — Других у меня нет. Если Фламель оказалась не лучше Дамблдора, придется подыскать ей замену.

— И что, эта замена есть у тебя прямо сейчас? — покачала головой Андреа. — Не дразни Пернеллу. Именно сейчас, посреди ночи, тебе совсем невыгодно с ней ругаться. Может, ее уже вообще вызвали на ковер к министру.

— Я и не собираюсь ругаться, — мило улыбнулась ей Конни. — Я представляю Попечительский совет Хогвартса. Родители обеспокоены. Бедняжка Энид даже не смогла продолжить разговор, эта история ее совершенно обескуражила.

— Бедняжка Энид парой предложений поставила тебя на место и посоветовала держаться подальше от ее внуков, — напомнила Андреа. — Во имя собственного блага, даже не пытайся защищать интересы этой женщины.

— Энди, ложись-ка ты лучше спать! — вспылила Констанс. — Я пригласила тебя сюда не для споров. Если не можешь ничем помочь, хотя бы не сбивай меня с мысли. Я пошла.

С таким решением Андреа согласиться никак не могла.

— Ну уж нет, — отрезала она. — За все глупости, которые ты наворотишь одна, Билл потом спросит с меня. Вместе пойдем. Кто-то должен время от времени возвращать тебя на грешную землю.

Констанс состроила гримасу, но яростно возражать против компании не стала. Женщины вышли в освещенный лишь несколькими факелами пустынный коридор и замерли.

— Ты хотя бы куда идти, представляешь? — раздосадованно спросила Андреа. — Зря мы отпустили старосту. Он бы нас проводил.

— Даже и не думала просить о помощи этого сноба, — возмутилась Констанс. — Ты обратила внимание, как он на нас смотрел? Как будто мы грязь под его ногами.

Андреа могла бы сказать, что слишком часто видит похожий взгляд в исполнении самой Конни, но вместо этого вернулась в комнату, чтобы захватить легкое пальто, благоразумно привезенное из дома. Ночи в Хогвартсе были исключительно холодными.

За время ее отсутствия Констанс успела разбудить и допросить портрет, и понять из его скупых объяснений, в каком направлении им следует двигаться. Если верить этой жившей несколько веков назад леди, от кабинета Фламель их отделяло каких-то десять минут пути и один подъем по центральной лестнице.

Сейчас, в полумраке коридоров и переходов, Андреа наконец-то смогла ощутить детский восторг от сказочной атмосферы замка. Казалось, будто она попала в самую гущу событий одного из фантастических фильмов — хотелось смеяться от восторга и поделиться своими эмоциями с сыном. Золотая подвеска была надежно прикреплена к цепочке на ее шее, прямо рядом с нательным крестиком, но она не спешила посылать сообщение в Итон. Том, конечно, уже давным-давно спит, да и в одно короткое предложение ее рассказ не уместится.

— Печальная история с внуком Энид, — заметила Конни, замедляя шаг, чтобы полюбоваться темно-синими горами и отражением луны в водах Черного озера. — Похоже, мальчику не хватает внимания. Родители в психушке, Энид и Элджи до него дела никакого, а родная бабка только требует и требует.

— А мне кажется, его подставили, — не согласилась Андреа. — Ты видела, с каким растерянным видом он воспринял новость? На нем лица не было со страху, даже слова ни проронил.

— Подставить тоже могли, подростки жестоки, — кивнула Конни. — Ты заметила, как девицы из Шармбатона истерили, что выбрали блондинку? Я смотрела на них и вспоминала свои лучшие годы.

— Надеюсь, Невилл с достоинством выйдет из этой ситуации, — искренне пожелала Андреа. — Уверена, люди отнесутся с пониманием. Не будут ожидать от него свершений за пределами его возможностей.

— Где ты видела понимающих людей, Энди? — насмешливо уточнила Констанс. — В своем воображаемом мире? Если бы дела обстояли так в действительности, ты бы первая лишилась работы.

Подруги принялись подниматься по длинной, кажущейся бесконечной лестнице, когда та, словно по закону подлости, вдруг отправилась в непредсказуемый полет. Андреа с ужасом вцепилась в перила, понимая, что теперь дорога ведет их в направлении, полностью противоположном тому, на которое им указал портрет.

— Шерил рассказывала мне, что такое возможно, — испуганно выдохнула она, когда лестница, наконец, остановилась. — Ее Филлис так однажды чуть не заблудилась. Хорошо, была не одна.

— Ненавижу волшебников, — Констанс с раздражением дернула край мантии, застрявший в щели между ступеньками. — От их изобретений один дискомфорт! Мы что тут должны, до рассвета просидеть, пока эта лестница вернется на место?

— Эта лестница не вернется на место до четверга, — каркнул горбоносый волшебник с еще одного, весьма мрачного и темного портрета. — Уже много столетий она перемещается с одним и тем же временным интервалом. Как можно этого не знать?

— Как можно этого не знать! — передразнила Констанс. — И как нам выбраться отсюда? Я требую, чтобы меня проводили к директрисе!

Портрет глумливо оскалился.

— Дорога сама вас выведет. В замке нельзя заблудиться. Если долго идти, куда-нибудь обязательно попадешь.

— Ну уж спасибо, мистер Чеширский Кот, — Констанс быстро поднялась и шагнула в единственный открывающийся перед ними коридор, ничем не отличающийся от своих близнецов на других этажах.

Похоже, тут не было ничего, кроме пустых классов. Андреа заглянула в один из них. Судя по учебным плакатам на стенах, изучали здесь что-то вроде математики. Из окна уже не разглядеть было озера — его скрывала башня со смотровой площадкой наверху. Зато отсюда открывался роскошный вид на Хогсмид. Луна светила так ярко, что Андреа смогла даже рассмотреть каменный круг, чем-то похожий на те, что она прежде видела лишь в документальных фильмах.

— Том рассказывал мне о западном квартале, — прошептала она. — Вот и их главная гордость.

Констанс с благоговением кивнула.

— Врата в потусторонний мир, — прошептала она. — Мир фоморов и туатов… В университете я столько об этом читала! Кстати, сегодня Самайн. Говорят, в эту ночь туаты вольны покидать другой мир и забирать с собой людей…

— Я тебя убью сейчас, — ласково пообещала Андреа. — Ты с ума сошла, меня пугать? Знать не хочу об этих глупостях!

— Это не глупости, а памятник мировой культуры, — возмутилась Конни. — Ты, Энди, все стремишься свести к рациональному! Мир ши описывается, как прекраснейшее место! Там нет зла, горестей и разочарований, и время течет совсем не так, как мы привыкли. Помню, мы изучали сагу “Плавание Брана, сына Фебала”. Бран и его спутники пожелали покинуть страну туатов и вернуться в Ирландию, но когда они, вопреки предупреждениям, ступили на берег — тут же рассыпались в прах.

— Какая жизнеутверждающая история, — нахмурилась Андреа. — И почему же это произошло?

— Потому что время по ту сторону холмов течет иначе, — пожала плечами Конни, будто речь шла о чем-то самом собой разумеющемся. — Оно не имеет силы в другом мире. Те, кто туда попадает, будто бы находятся за его пределами.

— За пределами времени? — Андреа вздрогнула. Ей уже приходилось слышать это выражение от мужа, и всплывающий в памяти контекст не вызывал ничего, кроме чувства тревоги и желания оказаться подальше, защититься, спрятаться.

— Любопытное изложение древних хроник, — прошелестел за спиной звучный, но все же не совсем естественный голос. — Магглы всегда интересовались волшебным народом. Никогда не понимала, чем всех так влечет бессмертие.

Андреа резко обернулась и зажала рот рукой. Констанс старалась сохранять самообладание, но заметно побледнела. И немудрено — до сих пор ни одной из них не приходилось беседовать с привидением. Усугублял их проблему еще один, весьма существенный нюанс. Не далее, как несколько часов назад они имели возможность лицезреть почти точную копию этого привидения — в ее материальной форме.

— Энид? — неверяще позвала Конни. — Как это вообще возможно?

— В мире, созданном Творцом, нет ничего невозможного, — снисходительно улыбнулась Черная Дама.

* * *

В схожем состоянии Табита видела леди Лонгботтом лишь однажды — и запомнила навсегда, хотя была тогда еще совсем маленькой. В ту ночь в их поместье до самого рассвета горели свечи и было много авроров, а потом дядя Элджи вернулся домой с заплаканным ребенком на руках, и жизнь их навсегда изменилась. Табите пришлось выслушать непонятное объяснение о “праве крови” и стать кузиной противному бездарному мальчишке, с какой-то стати принявшемуся претендовать на всеобщие внимание и любовь.

Мальчишка давно вырос, но жизнь Табиты легче не стала. Турнир трех волшебников, вы только подумайте! Неужели нельзя было позволить ей спокойно готовиться к поступлению в Уагаду?

— Тетя Энид, что же теперь будет? — Невилл, наконец, вспомнил о том, что умеет разговаривать, так и не решившись поднять глаза. Нашкодил, а теперь изображает из себя невинную овечку! А говорит, Шляпа еще сомневалась, отправлять ли его в Гриффиндор! Слабоумным там самое место!

— Будет скандал, — зло ответила Энид. — Я бы направила жалобу, но нет такой организации, которую бы не подмял под себя Альбус. Иногда он забывает, что реальная жизнь отличается от его шахматных партий.

— Но я не хочу соревноваться! — Невилл в отчаянии всплеснул руками. — Не хочу! Там же будут драконы!

— Августа еще скажет, что отец бы тобой гордился, — поджала губы Энид. — Но мы оба прекрасно знаем, чем эта игра закончилась для Фрэнка. Я не хочу навещать тебя в Мунго. Ненавижу больницы и целителей.

— Но отказаться нельзя, — напомнила Табита. — Ты будешь вечно отстающим. Роджер, знаешь ли, превосходный маг. Все Дэвисы сильны в трансфигурации и ЗОТИ.

— Пусть отстающим, главное, живым, — пробормотал Невилл. — Хотел бы я знать, кто устроил мне такую засаду. До сих пор не думал, что у меня в школе есть враги. Ну… то есть, мы не ладим с тем же Малфоем, но даже для него это чересчур…

— Такое даже покойный лорд Малфой не смог бы устроить, не то что его болезные отпрыски, — скривилась Энид. — Кто бы ни стоял за этим, он свое еще получит. А пока что придется притворяться. Мы с Элджи подумаем, что ты, исходя из нынешнего уровня знаний, сможешь противопоставить драконам.

— Вы ему еще и помогать будете? — возмутилась Табита. — Мало того, что он влез в игру против правил, осталось, чтобы он еще и выиграл!

— Выиграет, если потребуется, — ледяным тоном припечатала Энид. — Я верну Невилла в школу, когда сочту нужным. До тех пор пусть нас не беспокоят.

— Но на следующей неделе чемпионы должны участвовать в проверке волшебных палочек, — заикнулась было Табита. — А еще прибудут журналисты… Но да, вы правы, я постараюсь объяснить директору, что это, наверно, лишнее, — быстро добавила она при виде выражения лица бабушки.

Энид и Невилл исчезли, не прощаясь, едва они достигли волшебной деревни. Табита несколько минут молча смотрела на место, где еще мгновение назад стояли ее единственные близкие люди, а потом тяжело вздохнула и направилась в сторону западного квартала. Если уж ей удалось на время отложить свои обязанности и выбраться из замка, грех было не воспользоваться возможностью и не поделиться с друзьями свежими новостями.

В доме Бэрков горел свет — похоже, еще не ложились. Прежде, чем постучать, Табита заглянула в окно и улыбнулась: она выбрала самый подходящий момент для своего визита.

— Я могла бы и догадаться, где ты празднуешь Самайн, — весело приветствовала она Джемму. — Держу пари, вы меня не ждали!

— У вас же там церемония отбора, — понимающе кивнула Иоли. — Ну что, мой дядюшка еще всем покажет? Кубок, конечно, выбрал его, иначе бы ты не пришла.

— Не знаю насчет твоего дядюшки, — нехорошо усмехнулась Табита, — шансы есть, если только его мой кузен за пояс не заткнет. Спешите увидеть, великий и ужасный Невилл Лонгботтом, новая надежда волшебного мира.

Воцарилось недоуменное молчание — один-в-один то, что Табите уже пришлось несколько часов назад наблюдать в Большом Зале. Джоэл помрачнел и нахмурился, Иоли переводила растерянный взгляд с одной подруги на другую. Джемма неожиданно рассмеялась и невозмутимо продолжила ужинать, потянувшись еще за одним куском индейки.

— Бедняга Невилл почувствует, каково это — быть в моей шкуре. Твердолобым формалистам из министерства, конечно, не объяснить, что его подставили. Есть предположения, кто это сделал?

— У тебя до сих пор нет предположений, кто свистнул твою волшебную палочку, — сердито напомнил ей Джоэл. — Чего ты хочешь от ребенка!

— Да, но у них там закрытая школа, а не проходной двор, — возразила Джемма. — И досадить Невилл, в отличие от нас с Уолденом, успел немногим.

— В последнее время там почти проходной двор: иностранцы, вейлы, магглы, — пожаловалась Табита. — А спросят потом с меня. Кстати, Вивиан не прошла. Представляю, в какой она сейчас ярости!

— Я догадывалась, что Селвин не пройдет, слишком уж рано она начала праздновать победу, — рассудила Иоли. — А вот за Роджера мне тревожно. Если в соревновании уже сейчас махнули рукой на правила, дальше этот беспорядок только усугубится.

— Амбридж так прокололась уже в первый день соревнований, — заметил Джоэл, со значением глядя на Джемму. — Теперь она сделает безопасность своим главным приоритетом. Так просто в гости туда не наведаешься...

Табите на мгновение показалась, что какой-то недосказанный фрагмент разговора неумолимо ускользает от ее понимания. Но Джемма никак не отреагировала на слова Джоэла, нетерпеливо поведя плечом, и забеспокоилась о том, что их подруга за весь вечер, должно быть, и не вспомнила об ужине. Ночь на Самайн была особенной — и даже тревога за кузена не должна была омрачать праздник.

Ночевать Табита, естественно, вернулась в Хогвартс, — хоть завтра и воскресенье, объяснений с директором никто не отменял, да и в замке все еще оставались магглы, поручать которых Боулу было опасно. Хотя после внушения, сделанного бабушкой, Констанс Финч-Флетчли и должна была попридержать коней, эффективность единственного короткого урока вызывала серьезные сомнения. В чем Табите и пришлось убедиться, едва она миновала главные ворота.

— Мисс Меррисот! — Филч, похоже, никогда не спал и не собирался и ей предоставлять возможность отдыха. — Откуда это вы в такой час?

— Провожала леди Лонгботтом, — устало прикрыла глаза Табита. — У меня были дела в квартале. Если не ошибаюсь, у вас там тоже родня, мистер Филч?

Завхоз поморщился: похоже, невольно Табита коснулась больной для него темы.

— Я нечасто получаю от них весточки, мисс Меррисот. Им не нравится, что я работаю в Хогвартсе. Они считают, я питаю пустые надежды.

Табита не знала, в чем состояла суть надежд Филча и, честно говоря, совершенно не горела желанием вести с ним задушевные разговоры. Старик же, напротив, пустился в долгие рассуждения о своих прошлых попытках пройти курс скоромагии и наивной вере в то, что долгое пребывание среди волшебников поможет и его возможностям пробудиться.

— В квартале, вы ведь сами знаете, как повелось, — рассуждал Филч. — Ежели ты сквиб, так и знай свое место, не зарься на кусок, который не сможешь проглотить. С одной стороны, никто не станет указывать на тебя пальцем, как в Хогвартсе или в том же Лондоне… с другой стороны, и шансов измениться тебе тоже не выпадет.

Шансы Филча, даже если вручить ему сразу десять волшебных палочек, Табита оценивала, как крайне скромные, потому поспешила сменить тему.

— Все ли спокойно в Хогвартсе, мистер Филч? — осведомилась она. — Надеюсь, студенты разошлись по гостиным и обошлось без глупых празднований? Хотя о чем это я! Гриффиндорцы, наверно, там у себя целые гуляния развернули.

— Как же, как же, — закивал головой завхоз. — Что это вашему кузену, мисс Меррисот, в голову взбрело? Не в обиду вам будет сказано, эдак и меня можно выпустить против чудовищ, а результат один.

— Смею надеяться, мой кузен все же в силах претендовать на больший успех, нежели вы, мистер Филч, — из взгляда Табиты моментально улетучился всякий намек на доброжелательность. — Что же, если новостей у вас для меня больше нет…

— Кровавый барон сообщал мне о магглах, — поспешно выпалил Филч, явно раздосадованный тем, что сболтнул лишнее. — Говорил, что видел, как они бродят по замку, в коридоре возле Астрономической башни. Вот хотел с вами посоветоваться… они ведь не студентки, гостьи, как-то неловко их выдворять… но ведь и замок не безобиден для тех, кто его совсем не знает…

— Гости благодарно принимают то, что готовы дать им хозяева, — процедила Табита, — а не рыщут по запертым комнатам и не укладываются с ногами в хозяйскую постель. Спасибо, что сообщили, мистер Филч. Я сама разыщу их и провожу в комнату.

Пока Табита добралась до названного Филчем места, она успела еще больше разнервничаться. На потрясения сегодняшнего вечера накладывалась чудовищная усталость, а Конни, наверняка, не преминет как-то прокомментировать выбор Кубка Огня. Лонгботтому хорошо — взбаламутил всех и сбежал отсиживаться в поместье, под опекой тети Энид и дяди Элджи, а ей, Табите, расхлебывай теперь эту кашу.

Заслышав голоса, она не сразу окликнула Конни, а подойдя поближе, порадовалась, что не сделала этого, а также что не потащила за собой Филча, как подумала было поступить сначала. Разговор в одном из пустых классов велся крайне занимательный.

— … ваша подруга не так далека от истины, — женский голос был Табите определенно не знаком. — Мир, о котором она говорит, действительно существует. Впрочем, мне так и не довелось встретить в нем туатов. Вероятно, они более избирательны в поиске компании.

— Вы бывали… по ту сторону холмов? — ахнула Конни, и в голосе ее слышался поистине интерес естествоиспытателя. — И все эти законы… о времени, о магии, — они действуют там?

— Если бы мы могли свободно взывать к действующим там законам или хотя бы говорить о них, такие, как я, правили бы миром, — легко рассмеялась ее неизвестная собеседница. — Вы каждый день наблюдаете эти измерения в зеркалах… но чему вы научились из этого?

— Во всяком случае, тому, — подала голос миссис Сандерс, — что всегда считалось дурной приметой стоять между двумя отражениями.

Женщина рассмеялась, будто услышала нечто крайне забавное.

— Вы мне нравитесь, Андреа. Иногда я даже сожалею, что вы не волшебница. Внуку моей безвременно ушедшей подруги, о котором я пообещала позаботиться, нелегко приходится в его родной семье, и ваш приезд сюда я ценю выше, чем вы можете себе представить.

— Вы говорите о Гарри? — миссис Сандерс была удивлена не меньше Табиты: кого, скажите на милость, могла так интересовать судьба Поттера? — Значит, вы действительно заботитесь о нем?...

— … во имя исполнения давнего обещания, да, — подтвердила женщина. — И тем сложнее мне будет справиться с этой миссией, чем больше людей будет осведомлено о моем присутствии в замке.

— Зачем же тогда вы показались нам? — фыркнула Констанс. — Наверняка, чтобы просить о чем-то. Ведь ваши возможности несколько ограничены…

— Конни! — упрекнула ее Андреа и тут же обратилась к загадочной женщине. — Чего же вы хотите? За последние месяцы я слышала о Гарри самые невероятные вещи. Его будущее мне небезразлично. Видите ли… я тоже задолжала некоторым людям, которых уже нет среди нас… в этом мире. Я не знаю, что и думать, меня тревожит…

— Я слышала, что вы ищете Регулуса Блэка, — неожиданно оборвала поток ее признаний незнакомка. — Ваш муж готов ввязаться в очень опасные игры, чтобы его разыскать. Вы напрасно тратите время.

— Что вы хотите этим сказать? — прошептала Андреа. — Я оказалась права, он убит?

— Регулуса Блэка нет ни среди живых, ни среди мертвых, — холодно отчеканила женщина. — Вы не сможете поговорить с ним, вы не справитесь. В вашем распоряжении нет подходящих инструментов.

— То есть, это очень сложно, но не невозможно? — ухватилась за спасительную мысль Андреа. — И вам известно, как можно связаться с ним?

— Адепты древней магии предостерегали против подобного колдовства, — женщина говорила так тихо, что Табите пришлось буквально затаить дыхание, чтобы услышать ее ответ. — Те, кто знали о его тонкостях, почти никогда не осмеливались… а сегодня древние секреты утрачены или похоронены в старинных домах западного квартала… Находились лишь единицы, способные взывать к блуждающим душам…

— Кто, например? — Андреа порывисто шагнула вперед. Луна светила необыкновенно ярко, и Табита могла рассмотреть силуэт миссис Сандерс на каменной стене, но перед ней никого не было!

— Тот, кто называл себя Наследником Слизерина, — отозвалась женщина. — Из поколения в поколение среди его потомков передавался камень, способный сделать грань между мирами такой же тонкой, как сегодня, в Самайн, возле каменного круга. И все же он не знал всей силы камня… Леди Финч-Флетчли поведала вам мудрую историю: покинуть зачарованный край — невелика хитрость, куда сложнее вновь обрести связь с землей и не обратиться в прах.

— Я слышала о Наследнике Слизерина, — сдержанно кивнула Андреа. — И я также знаю, что он мертв.

— Это не так, — женщина снова рассмеялась. — Он бы никогда не смог умереть. Он, так же, как и я, неразрывно связан с миром за гранью.

— Вы хотите сказать, что он бессмертен? — ахнула Андреа. — Но ведь он так и не смог получить философский камень!

Табита в шоке зажала рот рукой. А она еще смеялась над глупыми магглами, способными только на смехотворные потуги казаться значимыми в стенах замка! Но ночь открытий еще не закончилась.

— Философский камень — не единственный путь к бессмертию, — пояснила женщина. — Я знала и другие способы. Знала, но, увы, утратила это знание. Для того, чтобы вновь обрести его, мне понадобилась бы одна вещь из прошлого, которую мне уже не получить назад… Но все это не должно иметь для вас никакого значения. Наследник Слизерина не согласился бы вам помогать. Да и камень больше не у него.

— Не у него? — Андреа широко раскрыла глаза. — У кого же?

— У Альбуса Дамблдора, — последовал ответ. — Этот противник не по вам. Убедите своего мужа прекратить поиски, Андреа, и берегите себя. Однажды я уже не смогу позаботиться о Гарри, и мне хотелось бы, чтобы рядом с ним оставался хотя бы один заслуживающий доверия человек.

— Постойте! — воскликнула Андреа, будто стараясь задержать свою собеседницу, хотя Табита и не слышала удаляющихся шагов. — Но ваша сестра пыталась убедить меня совсем в другом! Она говорила, что Гарри — никто иной, как новое воплощение Темного Лорда!

— Не повторяйте вслух таких опасных мыслей, — голос женщины изменился, доносясь как будто издалека. — Не верьте моей сестре. И никогда не рассказывайте ей об этом разговоре.

С Табиты было довольно. Во вверенной ей школе творилась какая-то чертовщина, а она, староста, пряталась тут, в коридоре, как перепуганная крольчиха. Она порывисто выскочила из-за угла, буквально врываясь в класс. Констанс Финч-Флетчли при виде ее так и шарахнулась в сторону от неожиданности.

— Что это вы здесь делаете? — потребовала она ответа. — Вам не полагается находиться тут ночью! С кем вы разговаривали?

Андреа Сандерс подняла на нее бесцветный, совершенно ничего не выражающий взгляд.

— Ни с кем, Табита. Между собой.

На всякий случай Табита самым придирчивым образом оглядела комнату. Ничто здесь не выдавало присутствия какого бы то ни было третьего собеседника — но даже самый могущественный маг не смог бы аппарировать из Хогвартса без ведома и разрешения Амбридж.

Если же таковой и вправду существовал, Табита отчетливо понимала, что скорее отрежет себе язык, чем позволит где бы то ни было проговориться о подслушанном.