Глава рода Блэк (джен)

Глава 26

Спала я в эту ночь ужасно. Уже ранним утром, не выдержав, я встала и отправилась прогуляться по саду.

Сад Блэк-менора был сделан в классическом английском стиле, поэтому, гуляя по нему, невозможно было найти два повторяющихся вида. Достаточно было сделать один шаг, и перед глазами появлялась новая, еще более чарующая картина, чем та, которая была за мгновение до этого. Начало лета подарило этому саду буйство красок, а раннее утро — ни с чем несравнимую прохладу. Здесь и сейчас не хотелось предаваться никаким грустным мыслям. Покой этого места изгонял все страхи и тревоги и наполнял душу невероятной надеждой — надеждой, что все будет хорошо, что решение найдется, а семья будет счастлива, и еще надежду, что если по прошествии времени мы оглянемся назад, то увидим, что все случившееся сделало нас сильнее, несмотря на происки врагов.

— Белла, Белла, наконец-то мы тебя нашли, — запыхавшаяся Нарцисса практически выскочила на меня из-за поворота, а следом за ней показался и Северус. Оглядевшись, я поняла, что забрела в дальнюю часть сада, да и гуляла уже достаточно долгое время — солнце уже было довольно высоко, и летний зной разгонял утреннюю свежесть.

— Да уж, далековато я забралась. А что вы тут делаете? Еще же довольно рано.

— Белла. Я хочу знать, что происходит, Северус, скажи ей, — Нарцисса выглядела очень взволнованной, — отец ходит потерянный, к маме и Меде никого не пускают. Да и целитель Эдриан в поместье.

— Нарси, успокойся, ты должна держать себя в руках, — мне даже пришлось немного придержать сестру за плечо.

— Мне страшно, Белла, я понимаю, что что-то происходит, но никто ничего не говорит!

— Я не могу сказать всего, по крайней мере, пока. Не буду врать, сейчас у нас не самые лучшие времена, но верь, мы справимся. Ты просто должна верить, — мне пришлось добавить в свой голос немного успокаивающего тона, потому что Нарцисса начала дрожать от эмоционального напряжения. Она понимала, что происходит что-то очень нехорошее, но говорить ей пока, что произошло, я не хотела. По крайней мере, пока нам точно не будет известно, как помочь маме и Андромеде. Иногда лучше промолчать, чем рассказать что-то, чего сам не до конца понимаешь.

— Пообещай, пообещай мне, что все будет хорошо, — она с такой силой сжала мне руку, что казалось, еще немного — и у меня останутся синяки.

— Все будет хорошо, — как можно более успокаивающе постаралась сказать я.

— Нет, ты Глава рода, я хочу, что бы ты мне пообещала, что с мамой и Медой все будет хорошо.

— Нарцисса, — настойчивость сестры заставила сорваться и меня, — я не могу ничего обещать! — но, немного успокоившись, сама я постаралась дать сестре надежду, — но я сделаю все, что возможно, чтобы с ними все было хорошо.

— Я верю тебе, я верю в тебя, Белла, ты не допустишь, чтобы с ними случилось что-то плохое, ты не просто так стала Главой нашего рода, и если кто-то и может все исправить, то это ты.

— Я постараюсь. А теперь, почему бы тебе с Северусом не пойти и не потренироваться? На последнем занятии с мистером Долоховым вы оба были не на высоте.

— Тебе легко говорить, тебе все дается так, будто ты все это знаешь уже давным-давно, — чуть обиженно заметила Нарси, а раздраженный взгляд Северуса из-за ее спины дал мне понять, что он полностью согласен с ней.

— Я не виновата, что внимательнее слушаю объяснения, а не витаю мыслями среди талмудов по Зельеварению или просто мечтаю. У вас все получится, просто надо немного больше времени и тренировок.

— Ты не скажешь, что с ними? — последний раз попробовала надавить Нарси.

— Я не могу сейчас ничего говорить, но обещаю: как только мы во всем разберемся, я тебе сразу же все расскажу.

Видимо что-то в моем тоне удержало ее от дальнейших расспросов. Еще немного прогулявшись, я наконец-то нашла в себе силы подняться в комнату Андромеды. Сестра, казалось, спала. Она лежала на кровати и даже не пошевелилась, когда я вошла. И лишь подойдя ближе к кровати, я поняла, что она не спит, а просто безучастно смотрит в одну точку, и из ее глаз катятся слезы.

Вся злость, все раздражение, которые я испытывала до этого, ушли в одно мгновение. Я чувствовала ее боль, практически задыхаясь от силы эмоций, бушевавших под этой неподвижной маской. Теперь я поняла причину ее неподвижности, она просто боялась пошевелиться и потерять контроль над болью.

И в этот момент я воспринимала ее не как сестру, а как существо, которое я призвана защищать и оберегать, мне хотелось забрать ее боль, или хотя бы разделить ее, хотелось обнять и пообещать, что все будет хорошо, что я не дам ее в обиду, и смогу защитить ее хотя бы теперь, раз не смогла сделать это раньше. Я действительно чувствовала свою вину, ведь я как Глава рода должна была почувствовать, что с Медой что-то не так гораздо раньше, не должна была позволить ей сделать такую чудовищную ошибку. А еще я поняла, что обязательно найду выход, но не позволю изгнать сестру из рода. Я обязательно найду этот чертов выход, но спасу и ее, и маму, иначе, зачем тогда мне быть Главой рода? Какой от меня толк, если я не могу защитить свой род? Мои чувства можно было сравнить с пресловутым материнским инстинктом, только в роли моих детей выступал весь род Блэк. И при этом абсолютно не учитывалось, что по реалиям этого мира мне всего десять и почти все в роду гораздо старше и опытнее меня, я чувствовала необходимость их защищать.

Присев на край кровати, я медленно взяла Меду за руку, и, казалось, именно в этот момент она отпустила себя. Она как пружина подскочила с кровати, и, вцепившись в меня, разрыдалась. А я могла лишь поглаживать ее по спине и дарить молчаливую поддержку.

Сначала это был просто поток слез, потом сквозь них начали пробиваться отдельные слова, еще неразборчивые, но с ними она отпускала всю ту боль, которая, казалось, сжигала ее до этого. Я не вслушивалась в то, что она говорила, но ощущала, как боль постепенно проигрывает нашей объединенной силе.

Спустя полчаса, когда слез уже не осталось, Меда немного отстранилась от меня.

— Белла, — ее голос был чуть слышен, и казалось, больше она ничего не сможет произнести, но она продолжила, — что же я натворила, Белла? Я совсем ничего не помню, как будто кто-то стер куски воспоминаний. Вот только почему-то забыл стереть эмоции — я ничего не помню, но в то же время знаю, что совершила что-то ужасное. Что же я натворила?

— Успокойся, Меда, все будет хорошо, ничего непоправимого не случилось.

— Не случилось, но это чудо. И в этом нет моей заслуги. Почему я все еще здесь? Мне кажется, что то, что я сделала, должно было навсегда закрыть для меня двери этого дома.

— Я же говорю, что ничего непоправимого не произошло, и поэтому я не вижу причин, чтобы ты задавала подобный вопрос.

— То, что я ничего не помню, не значит что я дурочка, Белла. Я точно знаю, что то, что я сделала, должно было привести к изгнанию меня из рода. Я не стремлюсь к этому, но хочу понять, почему семья рискует и я все еще здесь.

— Ты — Блэк, и моя сестра, разве этого мало, чтобы мы пытались спасти тебя?

— Значит, ты не отрицаешь, что меня должны были изгнать из рода.

— Я не хочу тебе врать, но мы делаем все, чтобы этого не произошло.

— Я не хочу, чтобы род так рисковал, я уйду сама.

— Никуда ты не пойдешь, я запрещаю тебе как Глава рода. Мы не для того делаем все возможное и невозможное, чтобы ты играла в благородство, — раздражение вновь накатило на меня.

— Прости, я сама не знаю, что говорю. Просто мне так жаль.

— Я знаю. Все будет хорошо, — ответила я, стараясь направить на нее волну спокойствия, и, видимо, у меня что-то получалось, потому что Меда медленно, но верно начинала успокаиваться.

— Почему я чувствую себя довольно-таки хорошо? Мне кажется, я должна чувствовать давление родовой магии, а тут ни одного неприятного ощущения.

— Это же хорошо, — я постаралась увести разговор от этой довольно опасной темы.

— Это странно. Такое ощущение, что передо мной какая-то преграда, которая не дает мне почувствовать недовольство магии. Это какой-то амулет или ритуал? — Меда была готова задать еще миллион вопросов, но я заметила, что после перенесенного стресса она явно хотела спать.

— Скорее, ритуал. Тебе стоит немного поспать.

— Нет, я не хочу, — она, видимо, хотела произнести это как можно тверже, но зевок испортил все впечатление, — я не хочу остаться одна. Почему мама не пришла ко мне? Она не хочет меня видеть? Даже отец зашел, а она нет.

— Не говори глупости, она просто делает все возможное, чтобы помочь тебе и не смогла прийти, но ты должна знать, что если бы она могла, то обязательно была бы здесь. Но я могу посидеть с тобой, — я не знала, как еще объяснить отсутствие матери, но понимала, что сейчас правды она не перенесет и может натворить глупостей.

— Пожалуйста, не уходи.

— Я подожду, пока ты уснешь, — она, так и не выпустив мою руку, легла, а я, пересев поближе, держала ее, пока Меда не заснула. Лишь после этого я смогла встать и, задернув шторы на окнах, чтобы солнце не беспокоило ее сон, вышла из комнаты.

Пережив эмоции сестры, я чувствовала себя полностью опустошенной, вероятно, пытаясь успокоить ее, я отдала слишком много своих сил.

Я уже почти закрыла за собой дверь комнаты Андромеды, когда услышала крик с первого этажа, и абсолютно не задумываясь, бросилась туда.

Когда я вбежала на верхнюю площадку лестницы и посмотрела вниз, я увидела ужасающую картину. В центре холла лежало три человека, держась за руки. Они бились в ужасных, болезненных конвульсиях. Узнав в этих троих лорда Принца, Эйлин и Северуса, я, забыв про слабость, побежала вниз. Сначала я не понимала, почему все собравшиеся не могут им как-то помочь, но почти спустившись, поняла, что никто просто не может к ним приблизиться.

Однако сама я смогла подбежать, не заметив никакой преграды. Упав на колени, я попыталась оттянуть их друг от друга. Но в тот момент, когда я дотронулась до их соединенных рук, я провалилась в темноту.