Частная жизнь в эпоху Волдеморта (джен)

В «Ведьмином досуге» совершеннолетию Беллы посвятили целую полосу. «Самая красивая девушка магической Британии», так называли наследницу Блэков, и огромные фотографии подтверждали титул. Сама наследница порадовалась, что родители не поскупились на косметические чары: ни в одном из ракурсов в ее внешности, теперь задокументированной, не было ни малейшего изъяна. Даже «Ежедневный пророк» отвел совершеннолетию молодой Блэк колоночку на первой полосе.

— Наверное, летом совсем нет новостей, — сказала она, бегло проглядев статью. В том же номере поместилось короткое извещение о браке Молли Прюэтт и Артура Уизли. «Значит, я угадала», — кивнула себе ведьма. В желтых газетах можно будет почитать об этой истории поподробнее.

— Ты вышла отлично, — заверила Анат. Они втроем сидели в летнем доме Розье. — Что с нашим планом бегства?

— Меня официально отпустили, — торжествующе улыбнулась Белла. — Но все-таки я подстраховалась и домой перед отъездом возвращаться не собираюсь. С них станется передумать.

— Вечером отправимся за порталом, — Ивэн отсалютовал бутылкой сливочного пива.

-

— Приветствую, дорогой брат, — прозвучал насмешливый голос Альфарда. Сигнус кивнул не без раздражения.

— Как поживает моя старшая племянница? Прости, что не прислал подарков на совершеннолетие.

— Ты все равно не вспомнил бы о нем, если бы не газеты, — буркнул Сигнус.

— Кстати, ты знаком с очаровательной Агнесой Кителер?

— Добрый день, — принужденно улыбнулся Сигнус.

— Рада вас видеть, мистер Блэк. А почему ваша прелестная супруга так редко появляется в общественных местах? Вы же не заточили ее в своем…

— Гхм, — не слишком вежливо прервал ее Сигнус. — Друэлла распоряжается своим временем так, как считает нужным.

— Составим партийку в «Веселый гроб»? — безмятежно предложил Альфард.

— Почему нет, — во взгляде журналистки появился интерес.

— Не сегодня…

— Брось упрямиться, Си, — Альфард схватил брата за локоть и подтащил к столику. Сигнус повиновался с вялым недовольством.

— Колоду! — воскликнул Альфард, и стопка карт мгновенно материализовалась на столешнице. Альфард лихо перетасовал их в воздухе и раздал.

— По полсикля? — хищно предложила Агнеса.

— По кнату, — отрезал Сигнус.

— Мой братец невероятный скряга, как всякий состоятельный человек, — усмехнулся Альфард. — Сойдемся на двух кнатах.

— Да вы жульничаете, Альфард, — заявила Агнеса, когда через полчаса стопка монет скопилась около его локтя.

— Разумеется, — ничуть не смутился маг. — Весь вопрос в том, как.

— Я никому не раскрою ваш способ, если мой проигрыш вернется ко мне.

— Блефуете, моя дорогая, — рассмеялся Альфард. С минуту они сверлили друг друга взглядами, потом Агнеса сдалась.

— На нет и суда нет. Перетасуете? — маг протянул ей собранную после очередной партии колоду.

— Нет уж, мистер Блэк. В карты я не отыгрываюсь.

— Гхм. Оставляю тебя в приятном обществе… — Сигнус начал подниматься с кресла, сообразив, что сейчас окажется один на один с братом. Его партнеры по игре заговорили одновременно:

— Ну что ты, Си…

— Ну что вы, Сигнус, отнюдь не в приятном, — Агнеса на секунду открыла рот в угрожающей ухмылке.

— Да-да, я староват для Агнесы, — хохотнул Альфард. — Как минимум в два раза, верно, дорогая?..

Журналистка снисходительно пропустила этот пассаж мимо ушей, защелкивая сумочку.

— Ну а теперь, дружище, — как только она скрылась, Альфард заговорил сердечно, — когда мы отделались от лишних ушей, ты мне расскажешь, что тебя гложет? Зачем ты таскаешься в сомнительные клубы и от чего здесь хочешь отвлечься?

Сигнус с сомнением посмотрел на брата. Альфард, когда хотел, мог быть очень милым и участливым. По прошлому опыту Сигнус помнил, что особенно доверяться этому не стоит, однако не смог полностью отразить натиск родственной заботы и понемногу, обмолвками, поведал кое-что о своем беспокойстве.

Альфард покидая клуб, был куда веселее, чем когда пришел. Чтобы сохранить известную независимость, ему приходилось постоянно балансировать в своих мерцающих отношениях с семейством, и сейчас он раздобыл информацию, которая сможет дать преимущество в каком-нибудь из ближайших конфликтов.

Сигнус боится, что Белл по молодости подпадет под влияние, гм… влияние Того… Боится потерять власть над своим семейством и даже, возможно, безопасность в его кругу. Братец-то куда точнее оценивает ситуацию, чем Вальб; все же трусость — отличное качество; жаль, что Блэкам ее отпущено возмутительно мало… И даже в следующем поколении. Альфард мельком перетасовал в голове малышню. Из них разве что Регулус поосторожнее, хотя в его годы характер еще не так виден. Но он, сынок Вальбурги, как раз из послушания, угождая ей, может лезть на рожон, вот неудача. А Сириуса родителям надо бы окоротить помягче — тут Альфард вспомнил, как Вальб впервые при нем назвала сына «Си», он даже обернулся, решив, что Сигнус здесь, а потом понял. Си, Ре. Названия нот, как и в прозвищах ее братьев. Она все-таки семейственна.

И пары минут не прошло, как Альфард привычно оборвал размышления о племянниках. Если он полезет помогать детям, то даст брату и сестре рычаг, который позволит им давить на него. Нельзя показывать, что тебе не все равно.

-

В кабинете Доркас стояла жара: отдел погоды опять выбивал повышение. Аврорша устало откинулась на стуле, сгребая материалы по делу в папку. Под бумагами обнаружился сегодняшний номер «Пророка», и Доркас быстро пробежала глазами первую страницу. Никаких важных новостей. Впрочем, торжество в особняке Блэков…

— Отложим-ка мы этот матерьяльчик, — через минуту сухо усмехнулась Доркас, убирая газету в ящик стола. — Чем черт не шутит, вдруг пригодится… на опознании, там, или еще как…

-

Портальный вокзал Гейдельберга был почти пуст. Ребята вышли на берег реки, спустились к воде, Анат повела палочкой, и перед ними начал подниматься, проступая прямо из воздуха, мост. Сделан он был из деревянных балок, обработанных, судя по виду, какими-то зельями.

— Гостиница на той стороне, — пояснила Анат.

Они остановились на середине моста полюбоваться на город. Зрелище было красивое: сплошь домики с красными крышами, выглядывающие из буйной зелени.

— Этой древесине не одна сотня лет, — Анат несильно пнула балясину; вдоль обоих краев шел целый ряд таких же резных узорчатых столбиков. — В городе большое колдовское сообщество. Тоже очень древнее.

— Ты, похоже, знаток, — пробормотала Белла.

— Здесь жил мой прадед, — сообщила Анат.

До того берега добрели в молчании.

В гостинице они взяли три отдельных номера. Ужин подали внизу, в большом зале с чересчур пышным убранством.

— О Мерлин, жира бы здесь хватило на целый котел косметического зелья, — буркнула Анат, критически рассматривая колбаску, жаренную в масле.

— Что поделать, моя привередница, — Ивэн обнял ее. — Мы не дома.

Она вздохнула, а доев горячее, сказала:

— Я прожила в Гейдельберге несколько лет. В раннем детстве.

— Потом твоя семья отсюда переехала?

— Нет, я жила у прадеда. Потом он умер.

— Соболезную, — без особой печали произнес Ивэн. — Ты раньше не рассказывала…

— Вы не будете против, если я завтра навещу кладбище?

— А ты не будешь против, если мы увяжемся следом? — спросила Белла.

— Конечно, идемте, если вы хотите.

С утра Белла опробовала ванну из розового камня. Вода, вопреки опасениям, оказалась прогрета до нужной температуры, а на полочке выстроилась батарея порошков и зелий для ванн. Ведьма исследовала каждую колбочку — прочитала надписи, продублированные на латыни, открыла, понюхала и посмотрела на свет. Высыпала сероватый порошок, от которого вода на мгновение вспенилась, а потом тело стало легким, почти невесомым. Вылила немного розового масла, от которого сладкий дух пошел по комнате.

Через полчаса она вышла к завтраку, свежая, благоухающая и настолько довольная жизнью, что даже увесистая порция хрена в говядине не испортила ей настроения.

— Кладбище? — спросила она с радостной улыбкой.

— Что может быть лучше, чем солнечное утро, проведенное среди могил? — хмыкнул Ивэн, а потом осекся и посмотрел на свою невесту. Но она, бывшая вчера мрачной и молчаливой, сегодня тоже расслабилась и заулыбалась:

— Да, пойдемте сотворим какой-нибудь черный обряд.

За соседним столом какая-то ведьма кинула на них тяжелый взгляд, но ребята не обратили на нее внимания.

— А ты откроешь мне великую тайну? — весело продолжил Ивэн. — Почему ты ничего не сказала об этом, когда мы только собирались?

— Ты не спрашивал, — пожала плечами Анат.

— Когда вернемся, положу перед собой карту Европы и буду про каждый город спрашивать, не прожила ли ты там десяток-другой лет, — засмеялся Ивэн, и Анат снова пожала плечами, уже не отвечая. Но Белла прекрасно ее поняла. Анат всегда была чрезвычайно себе на уме, скрытной и осторожной. Ей не нужна была причина, чтобы утаивать нечто — только чтобы нечто рассказать. Ивэна, быть может, ждут и другие интересные открытия.

Прадед был похоронен на городском кладбище, небольшом, старом и уютном. Массивная плита чуть покосилась, и Анат долго возилась, поправляя и укрепляя ее заклинаниями. Могила была вся в зелени, рядом с постаментом росло небольшое деревце. Анат тряхнула его, и вниз упало несколько недозрелых плодов.

— Берите, — она протянула друзьям горсть.

— Благодарю, дорогая, только неспелых орехов мне не хватало, — Ивэн попытался мягко отобрать у невесты плоды, но она выдернула руку, очистила один и проглотила.

— Это миндаль. Гейдельберг — оплот гербологии. Здесь даже финики растут.

Ребята уже направились к выходу, когда Белла заметила внушительную похоронную процессию.

— Давайте переждем здесь, — предложила она. Англичане вернулись к миндальному деревцу и пропустили мимо длинную череду магов, оставшись незамеченными. Среди прибывших Белла, моргнув от удивления, вроде бы узнала Дамблдора. Наверное, показалось, решила она. Солнце напекло голову.

-

Немезида Шютц, со сложенными руками и плотно сжатыми губами, казалась такой маленькой в гробу. Церемония вышла для ведьмы ее положения скромной. Альбус, кроме официального венка от Международной конфедерации магов, заказал и отдельный лично от себя. Слово «Ульрике» виднелось на атласной ленте, а дальше ткань уходила вбок, скрывая от Альбуса конец надписи.

После прощания Альбус аппарировал в Берлин. «Золотой горшок» был набит под завязку, но для важного гостя место нашлось.

— Вечером политические дебаты, — сказал Густав, нынешний владелец бара. — Останетесь?

Англичанин окинул зал рассеянным взглядом. Он отлично помнил политические споры, что гремели здесь больше полувека назад. Слишком много воспоминаний.

— Нет, благодарю, — вежливо отказался он. — Все мое время уже распланировано.

После еды посидел еще немного, чтобы не аппарировать на полный желудок. Слух уже легко улавливал немецкие разговоры вокруг.

Нурменгард по-прежнему высился посреди пустоши грозной, угнетающей громадой. Охранник провел гостя в архив.

— Вызовите нас, когда завершите работу.

Солнце уже зашло, когда он покинул хранилище.

— У меня еще есть разрешение на свидание.

— Прямо, потом направо, — бесстрастно ответил страж.

— Ты, я полагаю, здесь по делу, — ровно сказал Геллерт.

— Да. Был на похоронах.

— Мир праху маленькой фройляйн Шютц, — неприязненно улыбнулся Геллерт. — Ты же не ждешь от меня рыданий? Покойница меня не любила.

— И не без оснований, — сухо заметил Альбус.

— Бунт бессмысленной материи против разума, — желчно отмахнулся узник. — Приятно сознавать, что я ее пережил.

— Да… Ведь она умерла чрезвычайно молодой.

— И правда, интересный казус.

— Что ты знаешь о чарах отложенного действия? — внезапно спросил Альбус.

— Раздел высших чар. Практическое их разнообразие чрезвычайно велико, — Геллерт откинулся на спинку, как будто приготовился прочесть долгую лекцию.

— Меня интересует только один вопрос, — прервал Альбус. — Кто конкретно разрабатывал чары, у которых отложено по времени не воздействие, а обнаружение магического следа?

— Ничего подобного мои люди не разрабатывали, — скривился Геллерт. — Не сомневаюсь, что перед визитом ко мне ты просмотрел архивы и убедился самолично.

-

Наконец подошло время тайной отлучки в Британию.

— Ты уверена, что твои родные не могут отследить портал через Министерство? — уточнила Анат, провожая друзей.

— Портал взят на чужое имя, — успокоил Ивэн.

Оловянный наперсток перенес двоих подростков к высоким воротам темного дерева.

Внутри обстановка была довольно простецкая. Белла кивнула Кассию Уилксу, поздоровалась с братьями Лестрейндж. Большинство людей ходило по залу, переговариваясь со знакомыми, за столом сидела, кажется, только одна женщина — она с отсутствующим видом глядела поверх толпы, наклонив голову с жидкими серыми волосами.

Белла искала глазами того, ради кого все собрались, и все-таки пропустила момент его появления. Кресло во главе стола, минуту назад пустое, теперь занял человек довольно необычной внешности. Его присутствие сразу как бы высветило силовые линии: например, оказалось, что женщина с серыми волосами сидит в кресле по правую руку от Темного Лорда, и это объясняло ее незаинтересованность в остальных. Белла обычно хорошо распознавала иерархию даже среди незнакомых людей. Увидев, что все занимают места, она тоже поспешила сесть рядом с Ивэном, но вскоре Лорд обратился к ней через весь стол — остальные гости замолкли при звуке его голоса, так что негромкие слова прозвучали очень отчетливо:

— Мисс Блэк, не согласитесь пересесть поближе ко мне?

Она поднялась, ощутив, как внимание собравшихся сфокусировалось на ней. Никто не повернулся посмотреть на Беллу, но она не сомневалась, что прислушиваются или глядят краем глаза все. Пройдя несколько шагов, она с облегчением опустилась на место, которое указал Лорд — по левую руку от него, рядом со свернувшейся кольцами огромной змеей. Змея обернула к ней треугольную голову и уставилась внимательным взглядом.

— Это Нидхёгг, — легко сказал Лорд.

Белла, поколебавшись, поздоровалась со змеем. Он не ответил, зато женщина напротив при первом же шелестящем звуке повернулась к Белле, пару мгновений смотрела на нее, затем произнесла:

— Я Анима Уилкс.

Наверное, сестра Кассия. Странно, он никогда не говорил о ней. И они не слишком похожи.

— Беллатрикс Блэк.

Белле показалось, что взгляд у Анимы такой же пристальный и отчужденный, как у змея.

Лорд движением руки заставил их замолчать, продолжив:

— Я рад видеть вас в нашем кругу. Блэки — один из сильнейших магических родов Европы и, как говорят, вы достойная наследница своих предков.

— Вы очень добры, — пробормотала Белла.

— Как вы расцениваете нынешнюю политическую обстановку?

— Политика министерства не вызывает у меня энтузиазма, — Белла посмотрела на собеседника, соображая, насколько развернутого ответа он ждет. — Все самые интересные разделы магии теперь считаются черными и находятся под запретом.

— А какие разделы вас больше всего интересуют?

— Противодействие смерти, — не колеблясь, солгала Белла. Это должно было выглядеть правдоподобно, смерть интересует всех. Лорд сделал едва уловимое движение рукой:

— Теперь нас никто не слышит. Так какие на самом деле?

— Это… слишком личное, — тихо сказала она, нервно сплетя ладони.

— Вам придется сделать выбор, мисс Блэк, — теперь его голос физически придавливал к земле. — Если вы хотите присоединиться к нам, я должен знать всё, что касается вашей магии. Вы помните вопрос?

— Да. То, что вы сейчас делаете, — Белла невесело усмехнулась. — Подчинение чужой воли. Это из запрещенных, само собой. А по большому счету — все, что касается работы с сознанием. У меня, говорят, природный талант в этой сфере.

Том кивнул. Слова девочки походили на правду — по крайней мере, его собственный главный интерес она угадала без труда и сама того не желая. Забавно. Особенно потому, что, как хорошо знал Том, природный талант в сфере сокрытия и проникновения в сознание проявляется не от хорошей жизни. Он долго скрывал от себя эту унизительную мысль, возвращавшую к беспросветным годам в приюте, но последующее примирение с ней принесло неожиданную награду. Первый человек из магического мира, которого узнал Том, и его главный враг был сильным окклюментом и легилиментом. Сначала Дамблдор казался Тому живой неприступной крепостью, и каждый талант директора мальчик считал свидетельством его силы. Когда же Том понял, как часто сила произрастает из слабости, он задался вопросом, что утаивал старый профессор. Какую тайну он старался скрыть до такой степени, чтобы структура его магического поля трансформировалась под влиянием этого всепоглощающего стремления, чтобы начали развиваться столь специфические способности.

— Это великолепная тема для долгой беседы, — Лорд снова заговорил светским тоном. — Не сомневаюсь, вы способны оправдать самые смелые надежды.

Белла перевела дыхание. Чужие голоса снова зазвучали над столом, и она поняла, что щекотливая часть разговора позади. Остаток вечера был занят незначительной болтовней.

Белла нашла глазами Ивэна, и он кивнул. Подходило время портала. Откланявшись, они поспешили к выходу. Неожиданно Анима догнала их:

— Вы говорите со змеями.

— Да, — обернулась Белла.

— Как вы научились?

Белла с изумлением посмотрела на женщину:

— Я не уверена, что парселтонгу можно научиться. Способность к нему считается врожденной.

Как неудачно, тревожно подумала она. Анима тут занимает явно не последнее место, а я ей практически сказала, что выше ее по происхождению и она не сможет научиться тому, что у меня есть от рождения.

Ребята переглянулись, но наперсток в коробочке, открытой Ивэном, уже стал наливаться красным, и они поспешили протянуть руки к порталу.

-

Следующие дни Белла с друзьями провели в прогулках по Гейдельбергу. Вдоль и поперек исходили общественный оливковый сад, выращенный местными светилами гербологии. В кафе иногда заговаривали с местными, отвечавшими на ломаном английском, который смешил наших туристов. Посетили памятные места, о которых было написано в путеводителях, а Анат, расчувствовавшись, показала, где играла ребенком — о чем никакие путеводители не писали.

Дом ее прадеда стоял пустым, но девушка сама не знала, есть ли у него сейчас хозяева.

— Давайте туда влезем, — предложил Ивэн.

— Мы всюду сеем порок и преступление, — фыркнула Белла. — Если мы вломимся в чужой дом в чужой стране, могут быть большие неприятности.

— Давайте вломлюсь одна я, — решила Анат. — У меня на это есть хотя бы моральные права.

Под заклятием незначительности она пробралась в здание, а потом, высунувшись, тихо позвала друзей.

Дом казался заброшенным, комнаты утопали в пыли, а по стенам иногда прошмыгивали насекомые.

— Пора двигаться дальше, — сказал за ужином Ивэн. — Мы хотели в Берлин.

Анат сидела задумчивая.

— Ну что, дорогая? Тебя расстроила вылазка на развалины? Хочешь, купим для тебя этот дом?

— А ты готов был бы? — недоверчиво спросила она.

— Я готов обдумать этот вопрос.

Анат, помолчав, покачала головой:

— Нет, не надо. Но спасибо за предложение.

В Берлине они обошли популярные туристические места. Попали на неплохой клавесинный концерт. В ювелирной лавчонке Анат приглянулась агатовая брошь, и Ивэн купил ее в подарок. Вечером в небольшом домике на троих, который ребята сняли вместо гостиницы, ужинали едой, купленной в ресторане.

На второй день посетили Мертвую улицу — очаг драконьей оспы, унесшей в шестнадцатом веке десятки жизней, пока Министерство не раскошелилось на финансирование целительских исследований. На одном из домов до сих пор висела памятная доска в честь Эммериха Беспалого, отважного целителя, чье зелье смогло положить конец эпидемии.

После третьего дня настала теплая тихая ночь, и Белла вышла на овальный балкончик, увитый плющом. На черном небе сияли большие звезды, такие же, как дома.

Когда она вернулась в гостиную, парочка уже полулежала на диване, сплетясь вместе.

— О. Ну что ж, беспокойной ночи, — усмехнулась Белла, собираясь уйти к себе.

— Ты можешь остаться, если хочешь, — вдруг сказала Анат, в ее голосе прозвучали кошачьи интонации. Белла замерла на месте, ожидая, что будет дальше.

— А то обливэйтить маглов бывает утомительно, — мимолетно улыбнулся Ивэн.

— О. Вы часто так делаете? — насмешливо спросила Белла.

— Так ли ты хочешь это знать? — в тон ответила Анат.

— Поскольку со мной обливиэйт не пройдет, я ведь могу и разболтать кому-нибудь ваш маленький грязный секрет, — ласково сказала Белла.

— Не думаю, что это хорошая мысль, — мягко засмеялся Ивэн. — Мы ведь можем кое-что разболтать твоим родителям…

— Слишком жестко, — резко оборвала его Анат, соскользнула с дивана и очень близко подошла к Белле: — Мужчины плохо чувствуют нюансы, правда?

Белла поразилась ее чутью. Ее и в самом деле сначала приятно взволновал этот двусмысленный флирт, намек на принуждение, случайно обнажившаяся грудь Анат. Но слишком прямолинейное упоминание об угрозе со стороны родителей развеяло возбуждение.

— Мы никому не скажем, — Анат тронула ее ухо губами, — правда, дорогой? Если ты будешь достаточно милой…

Белла тихо засмеялась.

— Так тебе нравится? — спросил Ивэн.

— Немного кровосмешения, — смеясь, прошептала она. — Да, я не против, но не буду заходить слишком далеко.

Было и правда приятно, и Белла подумала, что со времен Адриенны она не оказывалась так близко с другой девушкой. Поняла ли что-то Анат, угадала ли, что подругу именно этим соблазном можно привлечь к их забавам? И кто кем руководит, кто кого обманывает на самом деле?.. Старается ли Анат ради жениха, стоит ли он за ее инициативой — или, напротив, следует за ней. Хотелось ли им надавить на Беллу, воспользоваться ею — или привлечь ее, предложив удовлетворение ее собственных стремлений.

Прага должна была стать последним пунктом путешествия. Здесь они обосновались в гостинице на Улочке Котельников. Белла поймала себя на мысли, что старые города Европы чем-то похожи друг на друга. Дома из цветного камня, черепичные крыши, узкие кривые улицы, извилистые речки. Блошиные рыночки с прохудившимися котлами, которые продавцы, наскоро залатав заплаточными заклятьями, продавали как новые, и сувенирные лавки с безделушками, «что самому Дракуле принадлежали». Старые книги на латыни и рукописи на невразумительных местных языках. Много солнца, которое в Лондоне улыбалось так редко.

В общественном парке на берегу Влтавы можно было покататься на фестралах, но ребята, посовещавшись, не стали.

За очередным завтраком в отель прилетела маленькая серая сова.

— Это к нам, — удивленно сказала Анат, когда птица ткнула ее клювом в руку. — Неужели дома что-то случилось?

Белла с Ивэном встревоженно подобрались. Анат отвязала пергамент и прочитала вслух:

— Министерство магии требовательно просит всех колдунов воздержать себя от выхода в магловские районы.

— Местное министерство? — поразился Ивэн.

— В британском, я полагаю, еще не разучились говорить по-английски, — хмыкнула Белла. — Хотя с нынешней маглофильской политикой можно ожидать всякого.

— А что случилось?

— Не пишут, — Анат несколько раз перевернула листок. — Можно спросить у хозяйки.

Однако та тоже ничего не знала. Сказала только, что получила такой же пергамент — и даже показала его гостям — но маглов и без него сто лет не видала и надеется не видеть до гробовой доски.

— Правильная позиция, — заметил Ивэн, когда ребята вышли прогуляться после еды.

— Тьфу ты, — Анат только сейчас заметила, что до сих пор держит в руках пергамент с чешской надписью, полученный хозяйкой гостиницы. Белла рассеянно забрала его.

— Давайте нарушать запреты, — вдруг с вызовом сказала Анат.

— Хочешь выйти в магловскую Прагу? — заинтересовалась Белла.

— Что мы там забыли? — поморщился Ивэн.

— В магловском Лондоне я была, — вспомнила Белла. — Серый многолюдный город. Тоска.

— Мы уже обошли все магические достопримечательности, — недовольно заявила Анат. — Я же не возражала, когда вас несло в букинистическую лавку или в дом-музей никому не известного средневекового спортсмена…

— Гюнтер Грозный — очень известный спортсмен! — запальчиво начал Ивэн. Белла захихикала, и он осекся.

— Ладно, давайте развеемся на той стороне, — благодушно предложила Белла. — А как мы туда попадем?

Анат пожала плечами.

— Карта у нас простая, там не помечены выходы в магловские районы, — сказал Ивэн.

— Можно вернуться в парк и взять фестралов, — вдруг сообразила Белла. — Наложить дезиллюминирующие чары.

— И куда мы им прикажем лететь? — скептически спросил Ивэн. — И на каком языке?

Белла молча подняла пергамент.

— Ого! — поняла Анат. — Слова «магловские районы» там наверняка есть. Пойдемте, попробуем.

— Угонять общественных фестралов я не собираюсь и вам не позволю! — мрачно предупредил Ивэн.

— Успокойся, мы честно заплатим, — ответила Анат.

— Им наверняка нельзя покидать пределы парка!

— Мы спросим, на каких условиях их дают в прокат, — пообещала Белла. — Если нельзя, то и не будем.

Девушки пошли вперед, а Ивэн поспешил за ними, тревожно бубня:

— Не хватало еще мелкого криминала! Попадем в международный розыск! Мы ведь получили официальный запрет!..

— Да что с тобой такое? — удивилась Белла. — В Гейдельберге ты почему-то был не против залезть в чужой дом.

— Это был первый раз. Когда Анат съела кладбищенский миндаль — второй. То есть наоборот, первый, а дом после. А у тебя — когда ты тайно посетила сборище у Милорда. Сейчас будет третье нарушение. Я никогда не рискую три раза подряд.

Ребята остановились.

— И как, работает? — с интересом спросила Белла. Он пожал плечами:

— Ну, до сих пор серьезных проблем не возникало.

— А как ты решаешь, откуда отсчитывать три раза? — заинтересовалась кузина. — И почему наши берлинские развлечения не считаются за нарушение? Тогда уж третий раз — это именно они.

— Гхм, — он поперхнулся.

— Если так… Ты не ел миндаль и не ездил в Лондон тайком, так что третий риск предстоит сейчас только тебе. Можешь остаться, мы слетаем одни, — заявила Анат, повернувшись и зашагав к парку. Ивэн вздохнул и пошел следом.

Со служителем поговорили через пень-колоду на английском, мешавшимся у него с чешским. Фестралов давали на определенное время, по истечении которого они возвращались сами, «так что не отпускайте их далеко». Летать было положено в пределах парка, «чтобы простецы не заметили».

— Не заметят, — заверила Белла. Забрав пригоршню монет, служитель оставил ребят одних с тремя скелетообразными лошадками.

— Не лучшие воспоминания они у меня вызывают, — вздохнула Белла, — ну да ладно.

Зайдя вглубь посадок, подальше от чужих глаз, она наложила чары невидимости на фестралов и на будущих всадников, а затем попыталась отыскать среди непонятных слов на пергаменте Министерства магии нужные.

— Простецов, — показала Анат пальцем. — Он это слово говорил.

Сверху Прага выглядела потрясающе красиво. Белла даже решила преодолеть нелюбовь к фестралам и когда-нибудь полетать так же над Лондоном.

— Отпускаем? — тихо спросила Анат, приземлившись.

— Да, не тащить же их по улицам. Обратно можно и аппарировать, — ответила Белла.

— Давайте еще маглоотталкивающие наложим, — взволнованно предложил Ивэн.

Магловская Прага оказалась такой же людной, как магловский Лондон. Люди торопились во все стороны, кричали что-то друг другу — серая, усталая, недружелюбная толпа. Здесь даже язык у них был непонятный, и Белла признала, что это придает ситуации бОльшую завершенность. Чужой бессмысленный мир.

— Это еще что такое? — обернулась Анат. На улицу из-за угла выехало серое сооружение, за ним еще одно. Машины были вроде из какого-то металла.

— Не знаю, — Белла завороженно смотрела, как серые машины, словно насекомые, медленно ползут мимо. Громоздкие, нелепые.

— Может быть, всех эвакуируют из города? — предположил Ивэн. — Эпидемия? Заболеем какой-нибудь дрянью с Северного полюса!..

Анат обняла друзей, и они молча стояли, чувствуя, как подрагивает под ногами земля от движения магловских уродцев.

-

— В пути мою невесту обуял дух приключений, — смеясь, рассказывал Ивэн в лондонском кафе день спустя.

— А его обуял завхозный дух Аполлиона Прингла, — Анат ткнула жениха в бок. — Таскался за нами с Белл и читал нам нравоучения.

— Кузен всего лишь пытался предотвратить наше заражение таинственным сибирским вирусом, — подхватила Белла. — Который маглы распространяют с помощью металлических повозок.

— Новое в магловедении, — рассмеялся Родольфус. — Гляжу, вы повеселились на славу.

В небе за его спиной вспыхнули и погасли огромные цифры 170:70.

— Англия победила! — радостно воскликнул Кассий Уилкс. — Взяли Кубок Европы!

— Дом, милый дом, — скривилась Белла. — Послушайте, мне хватает квиддича в Хогвартсе.

— На самом деле я видела такие машины в учебнике магловедения, — сказала Анат. — Ими убирают урожай.

— Странный обычай, — заметил Кассий. Издалека донеслись крики: «Англия, вперед! Тебя победа ждет!».

— А как у нас убирают урожай? — внезапно спросила Белла. — С помощью заклинаний?

— С помощью низших слоев общества, — сказал Родольфус.

Ивэн окинул взглядом усиленный пост на перекрестке и задумчиво произнес:

— Значит, другие посты оголяются.

— Авроров квиддичные авралы не касаются, — покачал головой Родольфус. — Это только группа охраны правопорядка. Но хвалю твое направление мыслей.

«Своих глоток не жалей и за Англию болей!», — послышалось невдалеке. Белла сжала голову руками:

— Когда мы победим…

— Ты подвергнешь всех болельщиков непростительным заклятьям? — весело спросил Ивэн.

— Да, и не по одному разу, — мрачно пообещала она.