Частная жизнь в эпоху Волдеморта (джен)

Призраки Тома сразу заинтересовали. Было что-то приятное в мысли, что можно избавиться от плоти и жить всегда. Он с ходу попытался поговорить с ними об этом, но привидения смущались и собственную природу обсуждали неохотно. Тогда Том спохватился — учила ведь жизнь, что нельзя выкладывать свои карты, нужно добиваться цели скрытым путем. Попробовал найти что-то в книгах, но, к его удивлению, оказалось, что эта сфера знания относится к черной магии.

Профессор Слагхорн тоже никакой ясности не внес. Призраки были ему глубоко безразличны, очевидно, потому, что знакомство с ними не давало никаких социальных преимуществ. От них ведь не получишь бесплатного билета или протекции.

Кровавый Барон держался угрюмо и неразговорчиво, Толстый Монах, поняв, что Том со Слизерина, потерял к нему интерес. К гриффиндорцу Том и не думал подкатывать. Были и другие призраки, рангом пониже, не добившиеся чести представлять свой факультет. С Хохотушкой Эми Том сошелся ближе всего, и как-то она сболтнула ему, что Серая Дама, привидение Рейвенкло, при жизни была дочерью самой Ровены.

Тома захватила мысль познакомиться с ней. Ведь Дама могла бы рассказать об Основателях, о том, какими они были на самом деле!

Первая попытка оказалась неудачной. Когда Том попытался заговорить с Серой Дамой, призрак равнодушно проскользнул в стену, даже не обернувшись. Мальчик вспомнил, что и раньше часто видел ее мельком в коридорах, и она всегда бывала неприветлива. Надо было чем-то привлечь ее внимание. А дальше… На свое умение очаровывать людей Том полагался.

Через пару недель Том снова заметил Серую Даму и заговорил:

— Мисс Елена…

— Вы знаете, кто я? — резко обернулся призрак.

— Елена Рейвенкло.

— Думаете, я горжусь своим прозванием? — презрительно спросила Елена, направляясь к стене.

Том сделал ход наудачу:

— Думаю, что тяжело быть ребенком знаменитых родителей.

— Родителей… — неприязненно протянула Елена, но все же остановилась. — Я не знаю своего отца.

— Понимаю… Моя мать умерла родами. Отец бросил ее.

— Вы ведь не вздумали переживать из-за него? — высокомерно бросила Елена.

— Нет, — едва заметная улыбка Тома была недоброй. — Я не сомневаюсь, что он свое получит.

В следующий раз Том попробовал завести речь о делах школы:

— Что вы думаете о нынешнем директоре?

— Рыхл и недалек, — отрывисто сказала Елена. — К тому же гриффиндорец.

— Вы их не любите?

— Никогда не любила Годрика. Как чувствовала…

Том затаил дыхание, ожидая продолжения, но Елена оборвала себя. Однако она понемногу привыкала перебрасываться с ним несколькими фразами. Прошло много времени, прежде чем беседы стали дольше. Основатели со слов Елены представали совсем другими, чем из учебников истории.

Ровена интриговала Тома чуть ли не больше остальных троих. Конечно, мальчику нравилось думать, что у него есть нечто общее с Салазаром, что их связывает родство. «Змеиный язык», бросила Елена о Салазаре, и Том не сразу понял, что она не парселтонг имеет в виду, а умение говорить вкрадчиво и лживо, морочить, выведывать секреты. Этим он тоже владел. Хафлпаф меньше всех могла бы Тому понравиться — воплощение бессмысленной животной материи, стряпуха, повивальная бабка, плакальщица по умершим. Ужасная жизнь тела отталкивала Тома. С Годриком всё понятно без слов. А Ровена казалась ледяной звездной девой. Ее влекла астрономия, геометрия, исследование пределов сознания — чистые, бестелесные вещи, холодный сверкающий разум. В своем времени Том не встречал никого, подобного Ровене. Елена о матери говорила с неприязнью, и Том, подлаживаясь к ней, не выдавал своего восхищения.

Том развлекал Елену сплетнями об учителях, директоре и попечителях школы. Вскоре она сказала:

— К чему эти глупости? Расскажите лучше, как сейчас управляется магическая Британия. А то я как будто отрезана от мира.

— Недавно министром стал О’Лири.

— Министром? Власть теперь сосредоточена у министра?

— Гм. Я не уверен. Но, по крайней мере, публичное лицо власти — министр.

— Хорошо, какую политику он ведет?

— Не знаю, — пожал плечами Том. — Обычную. Присутствует на заседаниях Визенгамота, выступает на торжественных мероприятиях.

— Это не политика, — снисходительно сказала Елена. — Чей он человек, кому на руку играет? Визенгамотом, сколько помню, теперь называется Совет колдунов? Почему они выбрали О’Лири, кто был за, кто против? Какие партии в Визенгамоте сильнее?

— У вас государственный ум, Елена, — ответил Том, подпустив в голос восхищения. — Но я всего лишь простой школьник. Откуда мне знать, кто чего добивается в верхах?

— Дети важных шишек тоже ходят в школу.

Том задумался. Он придавал большое значение тому, чтобы знать расстановку сил в школе, но на Визенгамот и министерство не замахивался. Том высоко ценил самостоятельность и не хотел впрягаться в службу — он знал, что большего достигнет в одиночку, чем в любой организации, где не является главным. Однако знать, что происходит в министерстве, и служить там — разные вещи. Елена права, он вел себя глупо.