Наваждение, или Зовите меня Джейн Доу (джен)

Я все-таки не ошиблась. Из кабинета меня не выставили. Профессор лишь махнул рукой, видимо решив, что продолжать спор будет себе дороже, и сухо проговорил:

— Мерлин с вами, Доу. Раз уж вы все для себя решили, оставляйте ингридиенты на столе и перестаньте наконец тратить попусту свое и мое время. Вчера перед уходом вы клятвенно заверяли, что сегодня продолжите отработку Бастиона до победного конца. Я с вас такого обещания не требовал, давали вы его добровольно, так что соизвольте теперь выполнять.

— Да, сэр, — покладисто согласилась я и уже после этого, нащупав в кармане мантии инородный предмет, вспомнила, что список моих вопросов к Снейпу сегодня не ограничивался одной лишь благодарностью, после чего тут же добавила:

— Простите, сэр, а можно отвлечь вас еще на минутку?

Кулек с наверняка подтаявшими за половину дня пребывания в кармане конфетами лег на стол рядом со свертком. Взгляд Снейпа сконцентрировался на мятом кульке, но прежде чем профессор успел что-то сказать, я торопливо объяснила:

— Вы не подумайте, это не очередной презент. То есть, презент, но не вам. Это близнецы Уизли приподнесли сегодня Гермионе, навестив ее в Больничном крыле. Девочке тоже в свете последних событий такая щедрость показалось подозрительной, так что есть их она не стала, а передала мне. Именно поэтому мне хотелось бы спросить, каким образом можно проверить наличие в сладостях несанкционированных примесей. Предвосхищая ваш вопрос… Я, наверное, могу найти рецепт и сам, но это займет некоторое время, за которое эффект добавленных снадобий, в случае их присутствия, может сойти на нет. Кроме того, признаться честно, я немного опасаюсь, что по неопытности могу что-то напутать. С любым другим материалом я бы с удовольствием повозился самостоятельно, но сейчас речь идет о Гермионе… и об интересах Малфоев. Наверное, это будет не самым лучшим полем для экспериментов.

Снейп задумчиво посмотрел на кулек, потом на меня, а потом взмахнул палочкой.

«Невербальное Акцио», запоздало определила я, когда призванная книга, подтверждая мою догадку, уже летела к профессору с одной из верхних полок шкафа. В последнее время я пыталась настроить свои татуировки на более точное определение создаваемых в моем присутствии заклинаний, но пока что получалось плохо. Чаще всего я успевала увидеть результат приложенной магии прежде, чем вспоминала, чему именно должна соответствовать выявленная последовательность магических токов. Родовой трактат категорически заявлял, что ничего невозможного в этом нет, но работать в этом направлении мне, похоже, предстояло еще долго.

Тем временем призванная книга легла на стол перед профессором. Тот бегло пролистал ее и, задержавшись на очередном развороте, передал открытый том мне. Разворот содержал довольно сложную схему.

— Это рецепт общего реагента для выявления посторонних примесей в еде и питье, — пояснил Снейп. — Использовать его рекомендуется в тех случаях, когда нет точной уверенности, какой именно группы зелье было использовано, и было ли оно использовано вообще. В случае положительного результата проводятся уже дальнейшие изыскания в зависимости от того, какого рода компоненты основы для зелий выявила предварительная диагностика. Но вас, как я понимаю, в первую очередь интересует общее подтверждение или опровержение вашей догадки?

Я кивнула.

— В таком случае с отработкой Бастиона вам, по всей видимости, опять придется обождать, — резюмировал профессор. — Как вы правильно подметили, качество исследуемого материала с течением времени не улучшается, а передали вам его, судя по состоянию, далеко не перед вашим отправлением на отработку. Так что приступайте лучше к подготовке реагента. Ингредиенты и котелок возьмите в лаборатории — надеюсь, самостоятельно отыскать на полках и отмерить все, что требуется для рецепта, вы сумеете, — но для приготовления воспользуйтесь, пожалуйста, одним из рабочих столов в кабинете. Конечно, чтобы полностью испортить подготавливаемый реагент, нужно обладать талантами мистера Лонгботтома, но я бы все-таки предпочел осуществлять некоторый контроль за вашими действиями. Надеюсь, против этого вы возражать не будете?

Я торопливо помотала головой и заверила:

— Никак нет, сэр. Даже наоборот, мне самому так будет спокойнее. А на какой объем итогового зелья мне рассчитывать ингредиенты?

Снейп развернул кулек и вытряхнул на расстеленный лист бумаги подтаявшие и утратившие изначальную форму шоколадные конфеты.

— Двенадцать штук, — проговорил он, рассматривая имевшие довольно жалкий вид сладости. — Даже если учесть, что образец придется брать от каждой из них, думаю, что больше ста миллилитров вам здесь не потребуется. Но такой малый объем рассчитать и приготовить будет довольно сложно. Ориентируйте лучше на триста миллилитров.

— Хорошо, сэр, — сказала я и, прихватив отданную профессором книгу, скрылась в лаборатории.

Уже там, скрупулезно отмеряя более полусотни компонентов и сортируя их по группам в соответствии с этапами добавления в готовящееся зелье, я задалась вопросом, чему именно я обязана таким доверием. До сих пор меня еще ни разу не впускали в святая святых кабинета зельеварения, даже под присмотром. А сегодня… то ли Снейп был слишком занят, чтобы тратить уйму времени на подбор всех составляющих, необходимых для приготовления реагента, то ли начинал доверять мне хотя бы в плане сохранения установленного порядка на полках в лаборатории при поиске всего требующегося… Я бы, конечно, предпочла второй вариант, но кипа свитков на столе профессора свидетельствовала скорее в пользу первого.

Перенеся подобранные ингредиенты в кабинет, я заняла даже не один, а два рабочих стола и начала смешивать, растирать, измельчать и растворять компоненты, приводя их в состояние, непосредственно пригодное для использования, и не забывая параллельно поглядывать за готовящейся основой, базой для которой стала серебряная вода. Если задуматься, то такой выбор был вполне логичен, поскольку именно серебру во всех трактатах, что я успела прочитать, приписывались способности выявлять потаенные яды. Учитывая, что, согласно рецептуре, никаких длительных подготовок и настаиваний для ингредиентов не требовалось, я решила, что закладку для каждого следующего такта буду готовить постепенно, пока зелье проходит предыдущий этап. При таком способе отвлекаться на посторонние вещи было бы затруднительно, зато он помогал немного сэкономить время. Впрочем, даже при таком условии путем простого математического сложения времени каждого такта и рекомендованных промежутков между ними, становилось ясно, что до отбоя с приготовлением реагента я не уложусь. Внимания Снейпа к этому факту я привлекать не стала, рассудив, что профессор не хуже меня знает, сколько именно занимает изготовление реагента и что если мое дальнейшее присутствие в подземельях будет кому-то мешать, то об этом будет сообщено прямо и в открытую, без всяких реверансов. Со своей стороны, взвесив все «за» и «против» я пришла к выводу, что установление истины для меня дороже баллов факультета. Если потом наткнусь где-нибудь в коридорах на Филча, тем хуже для Гриффиндора. А может, и не наткнусь. В любом случае, даже если забыть о причинах, по которым реагент непременно должен был быть сварен сегодня, рецепт сам по себе выглядел необычайно интересным и являлся самым сложным из всего, что мне к данному моменту доводилось готовить, поэтому я была твердо настроена сражаться с ним до победного конца.

Что касается профессора, то первые два с половиной часа он был занят исключительно проверкой свитков, практически не обращая на меня внимания и лишь время от времени поглядывая на часы. Когда по моим расчетам время нашей стандартной договорной отработки стало подходить к концу, я с некоторым опасением ждала попытки выставить меня за дверь, однако ничего подобного не последовало. Только когда я, увлекшись работой, начала насвистывать что-то бравурное в стиле бард-фолька, Снейп хмуро попросил меня помолчать, заметив, что по рецептуре никакого чтения наговоров ни на само зелье, ни на составные части не предполагается, и что сам он — не хагридовский пес, чтобы на нем проверять мои вокальные способности. Смущенно извинившись, я уткнулась носом в ступку с порошкообразным когтем грифона, чувствуя, что уши начинают предательски гореть. Я ведь действительно на какой-то момент забыла, где именно нахожусь…

Наконец, последний свиток лег в приличных размеров стопку. Снейп отодвинул ее в сторону и, откинувшись на спинку стула, оценивающе посмотрел то ли на меня, то ли на мое творение. Творение как раз миновало четвертый такт, и полет пока, вроде бы, на мой дилетанский взгляд был нормальным. Подперев щеку рукой, я следила за тем, как в очередной раз снятое с горелки зелье постепенно приобретает матовую полупрозрачность зеленоватого перламутра. Настаиваться ему следовало еще около четверти часа.

— Доу, — нарушил молчание Снейп. — Пока у вас есть минут десять свободного времени, давайте еще раз поговорим о ваших воспоминаниях, касающихся прочитанной биографии Поттера.

Я с недоумением подняла глаза на профессора.

— Хорошо, давайте. А что конкретно вас интересует?

— Вы точно уверены, что в том повествовании, которое Министерство магии двадцать лет спустя позволит выпустить в немагический мир, не будет присутствовать ни малейших намеков на пребывание в теле Поттера посторонней личности? Хотя бы временное?

— Абсолютно уверен, — решительно сказала я, не сочтя нужным вдаваться в подробности того, что по факту серия о похождения Мальчика-который-выжил начнет выпускаться не через двадцать лет, а всего-то через шесть или семь. — На протяжении всех семи книг мальчик полностью осознавал собственное «я» и отвечал за свои поступки, хоть те и бывали временами до крайности детскими.

— И та часть повествования, которая будет касаться времени, уже прожитого вами в теле ребенка, отличается от вашего фактического опыта?

— Определенно да, — кивнула я.

— И вам удается отслеживать эти изменения?

Я пожала плечами, не совсем понимая, к чему клонит профессор.

— Да, сэр, удается. У меня хорошая память на прочитанное, и уж конечно проанализировать расхождения сюжета с реальностью я могу.

— В вашей памяти я не сомневаюсь, — отозвался Снейп. — Однако тот факт, что подобный анализ и критическое восприятие вообще вам доступны, с наибольшей вероятностью может означать, что прибыли вы сюда все же не из будущего.

От неожиданности я едва не просыпала толченые семена златоуса, которые как раз собиралась добавить в котелок, поскольку цвет зелья свидетельствовал, что наступала пора для следующего такта.

— Простите, а почему вы так решили, — осторожно уточнила я. — Я ведь уже говорил, в каком именно времени жил прежде, чем оказаться здесь… и я уверен в датах, честное слово.

— Я помню, — кивнул Снейп. — И вашей правоты не отрицаю. Однако если в следующие двадцать лет не будет совершен какой-нибудь революционный прорыв в принципах использования хроноворотов, время, из которого вы пришли, не может прямо воспоследовать нынешнему.

— Но почему? — недоуменно спросила я. Обрывок какой-то мысли, касающейся перемещений во времени посредством хрономагии, вертелся у меня в голове, но быть изловленным никак не желал.

— Вы знаете принципы работы хроноворота? — уточнил профессор.

— В общих чертах, — призналась я. — По воспоминаниям Поттера чем-то подобным Гермиона будет пользоваться на третьем году обучения, чтобы успевать на два разных урока одновременно. Ну и потом, чуть позже, его применят… для одной аферы.

— После вашего упоминания о попытке организовать защиту философского камня на первом курсе, боюсь даже предположить, что эта компания могла замыслить сделать при помощи хроноворота два года спустя, — покачал головой профессор. — Надеюсь, это будет не ограбление «Гринготтса»?

— Нет, сэр, — ответила я, возвращая котелок на огонь, — не ограбление. Просто решение одной небольшой проблемы в пределах Хогвартса. Ребятам очень хотелось спасти гиппогрифа, которого собирались убить.

О том, что параллельно с гиппогрифом Гарри Поттер с компанией спасали еще и беглого Сириуса Блэка, я решила пока промолчать. Что-то мне казалось, что сейчас не самое подходящее время выяснять, каково было отношение профессора к бывшему Мародеру в реальности, и насколько оно отличалось от книжного.

— Гиппогрифа? — с сомнением повторил Снейп. — Что ж, звучит довольно безобидно. Конечно, по документальности ваш источник вряд ли дотягивает до трактата Римедиуса о магии времени, но, возможно, в нем было упомянуто о том, что при помощи хроноворотов нельзя изменить прошлое?

Я честно попыталась вспомнить хоть какое-нибудь упоминание о чем-то подобном в книге и не смогла.

— Нет, сэр. Этого там не говорилось. Кроме того… по факту им все-таки удалось изменить прошлое. Сначала они понадеялись, что аппеляционная комиссия примет правильное решение, однако гиппогрифа все-таки убили. И только после этого Гермиона использовала хроноворот, чтобы вернуться на три часа назад. В новом варианте прошлого они все-таки смогли спасти животное до того, как прибыл палач.

— И вы хотите сказать, что Поттер своими глазами видел труп животного в первом, как он утверждает еще неизмененном варианте прошлого? — скептически спросил профессор.

— Нет, не видел. Хагрид выпроводил ребят из сторожки через черный ход и строго настрого запретил оставаться. Они видели только прибывшую комиссию и слышали стук топора.

Снейп усмехнулся.

— Что ж, это вполне ожидаемо. Думается мне, что если бы они нарушили запрет нашего глубокоуважаемого лесничего и остались, их поджидал бы сюрприз в виде отсутствия предполагаемой жертвы на месте предполагаемого забоя. Впрочем, нарушить ход событий и остаться они, конечно, не смогли бы, иначе тогда бы у них не возникло потребности в применении хроноворота для организации спасательной кампании. Парадокс Римедиуса во всей его красе и наглядном проявлении. Нет, Доу, прошлое невозможно изменить, что бы там по этому поводу не полагал Поттер. Никаким способом. И приведенный вами пример не доказывает обратного. Не было в нем двух вариантов развития событий. Был лишь один, в котором гиппогриф оставался жив, а хроноворот был применен. Но в этом варианте на одном и том же хронологическом отрезке времени присутствовали два Поттера и две Грейнджер.

— И два Рона Уизли, — дополнила я, примешивая к еле-еле побулькивающему зелью перламутр рапаны и сушеный маралий корень. Теперь еще десять минут на слабом огне перед тем, как настанет черед для листьев индигоферы, и можно считать, что половина дела сделана… — То есть, один. Он присутствовал при первом походе компании к Хагриду, но в дальнейших действиях по спасению гиппогрифа не участвовал, поскольку не очень удачно оказался в Больничном крыле.

— Уизли? — с легким недоумением повторил Снейп. — Я бы сказал, что это крайне странный выбор компаньона даже для Поттера. Впрочем, неважно. Итак, в нашем случае на одном временном промежутке существовали две группы с различием в жизненном опыте в три часа. Для первой из них зверь был мертв, но только в их воображении и только до тех пор, пока они не задействовали хроноворот, замыкая петлю времени, после чего для второй группы из Поттера и Грейнджер с примкнувшим к ним обратно по истечении трех часов Уизли единственно верным остался исход, при котором зверь выживает. И хотя в мемуары попали оба варианта, дальнейшие события развивались уже исходя из правильного варианта, не так ли?

Я вынуждена была согласиться.

— Так вот, Доу, теперь, если даже не углубляться в теорию, а экстраполировать уже разобранную ситуацию на то, что произошло непосредственно с вами, по всему выходит, что либо вам достались к чтению далеко не мемуары, либо то будущее, из которого вы прибыли, действительно возникло на основе развития досконально описанных в мемуарах событий, но тогда события эти определенно происходили не в нынешних реалиях.

Я медленно кивнула.

— Да, сэр, кажется, я понял общий принцип. Если бы я прибыл из непосредственного будущего, этот факт был бы отображен в биографии Поттера, и мне ничего не удалось бы в ней изменить, как бы я ни старался.

— Вероятнее всего да, — ответил Снейп, — хотя стоит признать, что по этому поводу, как правило, разгораются оживленные дискуссии. Все известные случаи использования хроноворотов, если даже отвлечься от слишком большого временного промежутка, на который ни одна из нынешних моделей перемещать владельца не способна, отправляют в прошлое использовавшую его личность во плоти и крови, и действует она независимо от своей более ранней ипостаси. Что станется, если такую личность, осведомленную о дальнейших событиях, переместить в тело предшественника… Здесь мнения расходятся. Кто-то полагает, что подобного произой ти вообще не может. Кто-то — что, если это произойдет, то перемещенный либо потеряет память обо всем, что воспоследует дальше, либо будет обречен переживать все это заново, когда любое предпринятое им действие будет приводить к уже известному итогу. Есть и третья версия, согласно которой прошлое меняться все же будет, но поскольку это повлечет за собой изменения будущего, из которого прибыла перемещенная личность, отследить их не удастся, поскольку все они будут восприниматься, как данность. К вашему случаю ни один из вышеперечисленных вариантов не подходит, поэтому, Доу, я и склоняюсь к мысли, что ваше будущее все же было обусловлено несколько иным развитием событий, чем то, что происходит сейчас, несмотря на совпадение некоторых ключевых пунктов. Не исключено, что в этой реальности биография Поттера тоже будет написана, но ее вы пока что еще не читали.

— Боюсь, что при нынешнем раскладе мне предстоит не читать, а писать ее, — вздохнула я, пододвигая поближе к котелку пергаментную скрутку с измельченными в труху листьями индигоферы. До их применения оставалось еще три с половиной минуты. Главное, не забывать поглядывать на часы. А с теми темами, которые выдвигались на повестку дня, можно было и забыть. К логике профессора подкопаться было трудно… и это еще следовало учесть, что основывался он на знании неполного материала. Что бы тогда было, получи он полную раскладку? И был ли вообще смысл теперь эту раскладку скрывать, если к ней и так вплотную приблизились исключительно теоретическим путем? Ну, разве что попытаться немного смягчить…

— Возможно, вы правы, сэр, — сказала я. — Я, кажется, уже говорил, что до пробуждения в теле мальчика ни разу ни с кем из магов не сталкивался. Прочитанная биография Поттера… для нас тогда, в том времени, это было не биографией, а просто сказкой про магию и волшебство, написанной английской писательницей по фамилии Роулинг. О том, был ли у мальчика по имени Гарри какой-нибудь прототип, никто, конечно, не задумывался. Я сам об этом в первый раз подумал только когда увидел отражение ребенка со шрамом на лбу в зеркале при свете фонарика… в чулане у его родственников, носящих имена Петуния и Вернон. И, честно говоря, за год, прожитый до получения приглашения в Хогвартс, мне ни разу не пришло в голову проверить реальность существования в этом мире Лилии Ивановой, которая сейчас должна посещать пятый класс средней общеобразовательной школы в маленьком городке в европейской части Российской Федерации. Впрочем, ее наличие, наверное, все равно ничего не докажет, ведь с тем же успехом это может оказаться двойник из другой реальности?

— Да, — подтвердил Снейп. — Это ничего не докажет.

Он проследил за тем, как я всыпаю в снятый в очередной раз с огня котелок труху листьев, окрашивающую отвар в насыщенно лиловый цвет, и только дождавшись, когда я перемешаю зелье положенное количество раз по часовой стрелке, а затем и против часовой для закрепления эффекта, задал очередной вопрос:

— А вы сами, Доу, за прошедший год никак не пытались обосновать свое… довольно таки кардинальное изменение состояния? С вашей тягой к знаниям это бы выглядело несколько странно.

Я смущенно кашлянула.

— Ну, вообще-то да, пытался. Версия возникла еще в тот же вечер, когда я пришел в сознание, и касалась некачественного алкоголя и последовавшей за ним комы или чего-нибудь еще более кардинального, после чего, вероятно, мое сознание каким-то образом очутилось в теле мальчика, у которого, судя по его состоянию в вечер моего пробуждения, со связью души и тела тоже были не лады. Звучит, наверное, глупо… но в наше время такие теории были распространены и назывались общим термином «попаданчество». Потом, уже бывая в лондонской магической библиотеке по другим вопросам, я попытался найти какую-нибудь литературу по подходящей теме, но все, что мне удалось отыскать, стоило лишь самую малость дороже, чем бумага, на которой это было напечатано. Там все сводилось к одной только одержимости злыми духами, а это был явно не мой случай. В общем, ни к чему конкретному не придя, я предпочел смириться с результатом и сосредоточиться на тех знаниях, которые в открытом доступе имелись. Их и так было более чем достаточно, а время — ограничено.

— Да, версия у вас была довольно оригинальная, — после некоторого молчания признал Снейп. — И не совсем уж невероятная. С тем лишь недостатком, что из-за пространственно-временного разграничения реализована в своем исходном виде она быть не могла. Нет, Доу. Для того чтобы ваша сущность могла оказаться заключенной в теле Поттера-младшего, для начала вам самому следовало оказаться в окрестностях Литтл-Уиннинг полуторагодичной давности. В физической форме.

Это звучало настолько неожиданно, что я поначалу не поверила своим ушам, хотя поверить очень хотелось, черт возьми!

— А такое вообще возможно? — осторожно поинтересовалась я.

— В теории — да, — нехотя ответил профессор. — Но теория эта уходит корнями в еще доримские времена, когда между темными и светлыми магическими искусствами было не так уж много различий, и ни те, ни другие не отличались особой гуманностью. Думаю, что сейчас не так уж много магов из числа полагающих себя адептами темных искусств сумеют о ней вспомнить, и еще меньшее количество сможет воспроизвести ее на практике.

— Но ведь вы о ней знаете? — с надеждой спросила я.

— В общих чертах. Доводилось встречать упоминание об этом способе в трактате… из одной частной библиотеки. Называлось это «совмещением сфер» и при наличии определенным образом зачарованных артефактов и проведении правильного ритуала позволяло создать переход между нашим срезом реальности и той областью пространственно-временного континиума, в котором обретается искомый создателем объект или субъект. Почему в качестве субъекта были выбраны именно вы, это, конечно, вопрос отдельный, но по общей совокупности примет думаю все же, что вашу личную встречу с Поттером-младшим организовывали либо посредством «совмещения сфер», либо с помощью чего-то еще менее известного. И кстати, Доу, если вы еще не отказались от идеи варки реагента, то сейчас как раз подходит время для седьмого такта.

Я ойкнула и схватилась за котелок. В свете последних известий варка зелья и в самом деле как-то внезапно отошла на второй план, но бросать начатое дело на половине пути я не собиралась. И даже не только ради Гермионы или же данного Драко обещания. И все равно, загружая в постепенно теряющий прежний насыщенно лиловый цвет эликсир очередные ингидиенты в обусловленной трактатом последовательности, я никак не могла выбросить из головы то, что только что было мною услышано от профессора. И с каждой очередной прокруткой сказанного им угасшая, казалось бы, окончательно надежда понемногу приходила обратно в бодрое состояние.

— Но если это так, сэр… — наконец, не выдержала я. — Если Лилия Иванова, действительно, была здесь полтора года назад… значит, ее тело может все еще оставаться где-то в этом мире? Хорошо, пусть даже после изъятия сущности оно и выглядит, как жертва поцелуя дементора… Но, ведь это все равно значит, что у меня есть хоть какой-то шанс ее найти и вернуться в нормальный вид, правда?

— Я бы на вашем месте не спешил радоваться, — всего одной фразой оборвал полет моей фантазии профессор. — Полтора года назад ваше тело присутствовало на территории Объединенного Королевства определенно. А вот что с ним сталось дальше, вероятно, зависело от пожеланий заказчика либо мага, осуществляющего совмещение сфер, при условии, если он действовал по собственной инициативе. Если никаких дополнительных планов на использование вашей физической формы после изъятия из нее сущности не имелось, боюсь, отыскать ее следы вам будет крайне затруднительно. Не стану, конечно, ручаться за все магическое сообщество, но… доведись мне заниматься этой проблемой, я бы тела оставлять определенно не стал, — после некоторой паузы сухо добавил Снейп.

Я невольно поежилась, нервно фыркнув. Пожалуй, именно последняя короткая и обыденная фраза лучше всех знаний, почерпнутых из книг, и даже лучше результатов позавчерашнего противотролльего заклятия напоминала о том, что прежде чем перейти на сторону Дамблдора профессор довольно долгое время провел в лагере Темного Лорда, примкнув к нему добровольно, да и одну магическую войну уже успел пережить, а последствия от такого приобретенного опыта, кажется, стираются нескоро… если вообще когда-нибудь стираются.

— Чем бы конкретно ни являлась примененная к вам магия, — тяжело сказал Снейп, вероятно, заметивший мою гримасу, — это в любом случае темные искусства, Доу. Причем одна из самых древних и запретных их частей. Здесь, как и в любой другой деятельности, сфера которой лежит за пределами границ, очерчиваемых судебным кодексом Визенгамота, сентиментальность противопоказана, а временами просто опасна. Опустошенное тело является дополнительной уликой, а потому сохранять его исключительно из соображений гуманности крайне неразумно. Опять таки, если на это не было каких-либо дополнительных оснований. Но на вашем месте я бы не сильно на это рассчитывал.

— Если честно, сэр, я очень рад, что вы не на моем месте, — вполне искренне ответила я. — И я, действительно, понимаю, что рассчитывать мне особо не на что. А вот надеяться хотелось бы на лучшее, правда.

Я не соврала, да и о чем тут было врать? Я в самом деле понимала и признавала правоту рассуждений Снейпа. Но черт, как же мне хотелось бы, чтобы хоть в этот раз он оказался неправ!

Остаток времени, необходимого для варки и остужения реагента до комнатной температуры мы провели в полном молчании. Профессор, кажется, над чем-то крепко задумался, а у меня настроение было не самым подходящим, чтобы пытаться задавать хоть какие-то вопросы. Ясно, конечно, что Снейп не ставил себе непосредственной целью вогнать меня в депрессию, а просто и без изысков обрисовал все возможные варианты, исходя из собственного опыта и знаний, что, несомненно, было куда честнее, чем какое-нибудь фальшивое сочувствие и уверение, что все обязательно утрясется. Однако на душе все равно было погано.

Помешивая остывающий реагент с интервалами в двадцать секунд для предотвращения образования на поверхности пленки, я размышляла над тем, что права, кажется, была та теория моего родного мира, которая утверждала, что поздно пить боржоми после того, как отвалились почки. Готова поверить, что существующие модели хроноворотов бесполезны при разделяющем события временном промежутке в двадцать лет. Да и при промежутке в полтора года они, как мне что-то подсказывает, тоже будут ни о чем. Но если бы мысль об их использовании пришла мне в голову утром тридцать первого июля 1990 года, перед посещением «Гринготтса»… или хотя бы первого августа… Не знаю, удалось бы мне раздобыть что-то рабочее или нет, даже если бы я влезла в очередной долг к гоблинам или кому-нибудь из Лютного переулка, но в случае успеха я смогла бы лично поприсутствовать при эпохальном прибытии Лилии Ивановой в иную реальность, либо хотя бы при эпохальном прибытии Гарри Поттера с обновленной сущностью на место дислокации, поскольку едва ли он пролежал там даже те два дня, которые, по уверениям родственников, отсутствовал в стенах дома на Тисовой улице. Увы, идея запоздала ровно на полтора года. Не знаю, должно ли это было свидетельствовать в пользу того, что любые применения хроноворотов предопределены событийной линией заранее, а мой случай к таковым не относился, но вот о том, что обломы иногда бывают очень крупными, это точно свидетельствовало. Обидно, конечно, но, как говорится, после драки кулаками не машут. Думать теперь следовало о том, что еще мне оставалось по силам предпринять по прошествии столького времени, исходя из свежеприобретенной информации. Из правдоподобного на ум приходил только сплошной просмотр всех подшивок «Ежедневного пророка» за 1990 год с попыткой отыскать хоть что-то подозрительное, случившееся в интересующий меня период, да осторожное наведение справок в больнице Святого Мунго. Не знаю, где должны содержаться те, кто подвергся поцелую дементора, а вот для повредившихся рассудком пациентов у магов отдельного заведения определенно не было. Во всяком случае, в книжном варианте, поскольку, как мне помнилось, родители Невилла Лонгботтома содержались непосредственно в Мунго, куда впоследствии был определен также и Гилдерой Локхарт. Шансов на успех, конечно, было немного, но попытаться стоило. Главное, придумать убедительную легенду.

Время уже близилось к полуночи, когда зелье, наконец, остыло до приемлемой температуры. По внешнему виду оно, вроде бы, вполне соответствовало приводившемуся в книге описанию: однородное, слабой степени вязкости, цвет — молочный с легким оттенком перламутра. Разве что объем слитой во флакон жидкости составил все-таки немного меньше расчетных трехсот миллилитров. Я сообщила Снейпу, что, на мой взгляд, все готово. Профессор критически осмотрел флакон, взболтал, проследив, как жидкость стекает по стенкам, осторожно понюхал, затем, зачем-то капнув немного зелья на пергамент, растер кисточкой, после чего кивнул и вынес вердикт:

— Приемлемо. Можете приступать к проверке.

Я выстроила на столе двенадцать стеклянных колб в лучших традициях химической лаборатории из моего собственного школьного прошлого. В каждую из них отправилось примерно по десять миллилитров реагента, после чего в каждую был добавлен крохотный фрагмент шоколадной конфеты. Каюсь, я настолько была уверена в том, что результат будет положительным — Мерлин его знает, каким именно, но определенно положительным, что наблюдая за тем, как все двенадцать колб продолжают сохранять исходный цвет реагента, почувствовала некоторые сомнения. Только не в честности Уизли, а в своих способностях.

— Ничего… — разочарованно пробормотала я. — Реагент ничего не показывает!

— Что ж, отрицательный результат — тоже результат, — философски заметил Снейп.

— А что если это я все-таки где-то ошибся?

Профессор пожал плечами, вышел в лабораторию и вернулся с небольшим флаконом, в котором содержалась жидкость чисто белого цвета.

— Контрольный экземпляр, — пояснил Снейп в ответ на мой недоуменный взгляд. — Здесь молоко с добавлением некоего зелья. По запаху вы его не определите. На вкус лучше тоже не стоит пробовать. Проверьте, к какому мнению придет ваше творение.

— Хорошо, сэр, — согласилась я, почти уверенная, что мнения у моего творения не будет. Вообще никакого.

Взяв еще одну чистую колбу, я плеснула туда злополучный реагент, после чего добавила буквально несколько капель молока. Реакция была мгновенной. Реагент приобрел фиолетовый окрас и свернулся крупными хлопьями. Сверившись с прилагающейся к рецепту таблицей, я вопросительно посмотрела на Снейпа:

— Что-то из разряда зелий, содержащих сок белладонны?

Профессор кивнул, не вдаваясь в подробности.

— Но если реагент все-таки определяет примеси, значит, конфеты, действительно, были чистыми? — недоуменно спросила я.

— Вероятно, даже некоторым из семейства Уизли временами присуще простое человеческое сострадание, — отозвался Снейп. — Впрочем, вы правильно сделали, что решили перестраховаться. Зная близнецов, эти конфеты вполне могли оказаться с сюрпризом.

Я кивнула, вспоминая свои размышления утром первого сентября у входа на платформу номер девять и три четверти о том, что Фред и Джордж, возможно, не задействованы в директорских планах. Тем не менее, это никак не убирало вероятности того, что пошутить они могут попробовать и по своей инициативе. Так что все равно на будущее даже их подарки, предназначавшиеся нам с Гермионой, предстояло перепроверять по десять раз.