Осколки чужого прошлого (гет)

Как выяснилось утром, у Рона, Невилла, которого рыжий взял вместо Гарри в секунданты, и Гермионы, неизвестно как оказавшейся в их компании, ночь была весьма занимательной. Они убегали от Филча, который поджидал их вместо Малфоя. Но никто не умер, ничего страшного не произошло, детям удалось сбежать от завхоза и его кошки. Гарри было немного стыдно за его неуместную болезнь.

Больше всего Рону хотелось отомстить Малфою, но белобрысому отомстил Матроскин. По традиции, он подкинул дохлую крысу в кровать Малфоя, сумев как-то пробраться в спальни Слизерина. Правда, кот считал, что лучшей местью было бы подкинуть туда дохлую Коросту, тогда бы удалось одновременно отомстить и Рону — за его глупость. Но все же Матроскин не стал так делать, заявив, к немалому удивлению Гарри, что Короста — штука пыльная и, на первый взгляд, бессмысленная, но она может быть полезной. Интересно, чем?

Следующие недели проходили однообразно. Одни и те же уроки, одни и те же лица, одни и те же коридоры Хогвартса и кабинеты. Гарри хотелось остаться в тишине. Он слишком привык к одиночеству в своем чулане, что от общения с множеством новых людей испытывал дискомфорт. Но как можно остаться в тишине, если в твои друзья, неизвестно почему и зачем, записался Рон Уизли? А у этого шумного ребенка с плоским чувством юмора, в школе учились еще и братья! И если Перси Уизли, староста Гриффиндора, надоедал только своими нравоучениями, то близнецы — Фред и Джордж могли спокойно взорвать что-нибудь прямо под носом Гарри. И неважно, что он в этот момент писал эссе по самому важному предмету — Трансфигурации.

Единственным местом, где было тихо и спокойно, оставалась библиотека. Мадам Пинс просто не потерпела бы шума в святая святых Хогвартса! Иногда Гарри скрывался ото всех там, и там же регулярно бывала Гермиона Грейнджер. К ней мальчик испытывал противоречивые чувства. Она порой раздражала его больше Рона своими нравоучениями, которые были еще похуже, чем нравоучения Перси. Но, с другой стороны, она, как заметил Матроскин, стремилась... Пусть неправильно, не особо успешно, но стремилась. Кот сказал, что шестая ступень просвещения ей обеспечена. Выше — маловероятно. Школьная библиотека не рассчитана на продвижение вперед.

Можно заучить все заклинания, прочитать кучу книг о магии, в том числе и темной, можно многое знать, но не чувствовать. Матроскин так вообще ненавидел заклинания.

"Это лишнее", — говорил кот.

"Почему? Мы же их учим, они помогают что-либо сделать!"

"Они упрощают суть. Представь, что тебе нужно выучить иностранный язык. Ты читаешь много учебников, разучиваешь нужные конструкции, но этот язык не станет для тебя родным. Эти конструкции — обобщение. Чтобы язык был родной, нужно воспринимать его с детства, нужно на нем думать, постоянно слышать речь. Тогда ты не будешь знать язык, ты будешь его чувствовать. Тебе будет легко видоизменить слово, придать ему более экспрессивный или уничижительный оттенок, не зная никаких правил видоизменения слов, — рассказывал Матроскин, расположившись на коленях Гарри, пока мальчик читал какую-то неинтересную книгу, вернее, просто смотрел в нее, — В магии то же самое. Заклинание — конструкция. Ты словами лишь помогаешь себе, но у сильного мага в голове возникает желаемый образ, а не слово. Слова — мусор. Ты видишь, как легилименты способны просматривать твои воспоминания, мысли и чувства. Без слов. Ты не рассказываешь ничего о своей жизни, а они о ней уже знают. Если Грейнджер не задумывается над тем, что происходит, когда она произносит заклинание — не быть ей сильной волшебницей. Почему заклинание Империо — способно подчинять? Лишь потому, что это слово с латыни переводится как подчинение, власть, приказ. Магия пространства воспринимает, в целом, любой язык. Можно сказать на английском, если ты сильный маг — подействует. Но суть ведь не в этом! Я могу хоть тысячу раз повторить: Империо, империо, империо, а никто мне подчиняться не станет. Суть в моем желании подстроить часть мира, в данном случае, конкретного человека, под свои собственные физические законы. Изменить законы этого мира. Так зачем говорить слово, если суть не в нем? Ритуалы, заклинания, артефакты — проводники магии, а не сама магия. Но порой, без них не обойтись".

Гермиона, как обычно, уткнулась в книгу, не замечая ничего вокруг. Она, действительно молодец, что в отличие от того стада болванов, как выразился Снейп, хотя бы пытается.

Матроскин спрыгнул с колен Гарри и пошел оглядывать книжные полки. Вернулся он спустя полчаса. Почему-то недовольный.

"Здесь нет ни одной нормальной книги!" — однозначно заявил он.

"Почему?"

"Должно быть потому, что их кто-то забрал!" — этот ответ показался Гарри странным.

"Кто?"

"Нам нужно учиться. Сейчас и ты, и я — маги пятой ступени. Теоретически, моя ступень выше, но я не могу использовать палочку, а без нее — заклинания шестой ступени мне уже не даются", — грустно произнес Матроскин.

"Мне вообще никакие заклинания без палочки не даются!"

"Это плохо. Надо с этим что-то делать. Палочка — вещь нужная. Она — как заклинания. Можно и без нее, но с ней проще. Если умеешь колдовать без палочки, с палочкой получится лучше. Так же как, если можешь без заклинаний, сами заклинания получатся с первого раза".

"Не совсем понял, что ты имеешь ввиду..."

"Ну, смотри, — принялся объяснять Матроскин, расхаживая по столу, — Знаешь же, есть картофелечистка? Но ведь можно использовать нож. Да, с ним будет сложнее, но картошку ты все равно почистишь. Зато после этого использование картофелечистки покажется просто раем! Хотя, это не самый удачный пример. Приведу другой. Вот ты, теоретически, можешь дойти пешком от Литтл Уингинга до Лондона, так? Но ведь поехать на поезде проще! При этом, если ты вообще перестанешь ходить — это приведет к ожирению. Станешь вторым Дадли! То есть, можно использовать вспомогательные приспособления, которые делают жизнь, а в нашем случае — магию, проще. Но злоупотреблять ими не стоит. Иначе — деградация".

У Гарри голова шла кругом — все как обычно. Лекции Матроскина были интересными, но трудными для осмысления одиннадцатилетним ребенком. Хоть кот и пытался приводить примеры из повседневной жизни, дабы облегчить понимание.

"Но какая разница? Использую я проводник — палочку. Так ведь проще, и уровень моего владения магией будет выше!"

"Ага. Представь, в бою ты лишаешься палочки, и что? Ты не сможешь даже послать в противника элементарную Таранталлегру или поставить щит, чтобы выиграть время и аппарировать куда подальше. Это в дуэлях потеря палочки — поражение. В реальном бою и побег, порой, — выигрыш".

"Ты так часто говоришь про бой, сражения... С чего ты взял, что мне это вообще пригодится?"

"Дай Мерлин, чтобы не пригодилось", — произнес Матроскин, и уселся на лекции Гарри по Зельеварению.

Два месяца пролетели быстрее, чем неделя жизни в доме Дурслей. В один прекрасный день, проснувшись, Гарри почувствовал восхитительный запах запеченной тыквы — непременного атрибута Хэллоуина.

На уроке Чар, наконец-то, приступили к практике. Профессор Флитвик разбил всех учеников на пары. Гарри очень обрадовался, что его поставили в пару с Симусом Финниганом. Не с Роном Уизли, не с Невиллом, который жалостливо смотрел на Гарри, а с тем одноклассником, с которым Гарри почти не общался. А вот рыжему не повезло, ему в напарники досталась Гермиона Грейнджер. Хотя, сама Гермиона тоже была не в восторге.

Большинству первокурсников оказалось непросто достичь результата в чарах левитации. Гарри знал, нет, чувствовал, что у него получится, поэтому пока просто наблюдал за попытками Симуса заставить перо летать. Мальчик не хотел привлекать к себе лишнее внимание, быть знаменитостью — очень непросто. Еще не хватало быть лучшим студентом в классе! Симусу удалось, но не совсем то, что было нужно. Он умудрился поджечь перо! Пришлось просить у профессора Флитвика новое.

У Уизли тоже не получалось, он размахивал своими руками, словно ветряная мельница. А Гарри знал, что для преобразования магии пространства в заклинание нужны сосредоточенность, спокойствие и уверенность в своих силах, как минимум. Видимо, у Рона ничего из этого не было.

— Ты неправильно произносишь заклинание, — донесся до Гарри голос Гермионы, — Нужно произносить Вин-гар-диум Леви-о-са. В слоге "гар" должна быть длинная "а".

Эх, жаль, Матроскина на уроке не было, он бы сумел развеселить Гарри, прокомментировав действия Рона и замечание Гермионы.

— Если ты такая умная, сама и пробуй, — пробурчал Уизли.

Гермиона взмахнула палочкой, произнесла заклинание. Перо оторвалось от парты и зависло над девочкой примерно в полутора метрах.

— О, великолепно! — профессор Флитвик захлопал в ладоши, — Все видели? У мисс Грейнджер получилось!

Гермиона гордо вздернула подбородок, и всем своим видом показывала, что по-другому и не могло быть.

К концу урока заклинание вышло лишь у Гермионы, Гарри и Парвати Патил. Профессор успокоил первокурсников, сказав, что они просто еще не чувствуют своих возможностей.

— Неудивительно, что Грейнджер никто не выносит, — бурчал Рон, выбираясь из класса, — по-моему, она настоящий кошмар!

В этот момент кто-то врезался в Гарри сбоку. Это была Гермиона, которая быстро слилась с толпой школьников в коридоре.

— По-моему, она тебя услышала.

— Ну и что? Она должна была заметить, что с ней никто не хочет дружить!

Гермиона не появилась на следующем уроке, ее вообще никто не видел до самого вечера. Лишь спускаясь на праздничный банкет, Гарри и Рон случайно услышали, как Парвати говорила своей подруге — Лаванде Браун, что Гермиона плачет в женском туалете и просит оставить ее в покое. Рону стало не по себе, как, впрочем, и Гарри, который к слезам одноклассницы не имел никакого отношения. Но спустя пару минут, когда первокурсники вошли в Большой зал, они и думать забыли о Гермионе.

В Зале, на потолках и стенах, помахивая крыльями, сидели летучие мыши. Казалось, их было не меньше тысячи. Близнецы Уизли жаловались, что их на отработке заставили трансфигурировать этих мышей.

Вместо обычных свечей, в воздухе парили тыквы с прорезями в виде ужасных мордочек, а внутри них находились свечи. От этого в Зале царил таинственный полумрак.

Гарри принялся накладывать запеченные в мундире картофелины в тарелку, но как раз в этот момент в Большой зал вбежал профессор Квиррелл. Его тюрбан сбился на бок, а сам он, запутавшись в полах мантии, свалился на пол.

— Тролль! Тролль... в подземелье! Спешил вам сообщить... — после этого, итак лежавший на полу профессор, кажется, потерял сознание.

Рон заорал прямо в ухо Гарри, отчего мальчик скривился. Многие школьники повскакивали со своих мест, в зале поднялась суматоха. Лишь после нескольких фиолетовых фейерверков, выпущенных профессором Дамблдором, студенты успокоились.

— Старосты! — голос директора был магически усилен так, будто он говорил в микрофон, — Немедленно уведите свои факультеты в спальни!

— Гриффиндор! За мной! — Перси сразу вскочил с места, чувствуя себя в своей стихии, — Первокурсники, идите вперед. Пропустите первокурсников!

У выхода образовалась пробка и, если Гарри правильно разглядел, ее устроили студенты Хаффлпаффа, которые почему-то не желали слушаться своих старост и стремились выбежать из Зала раньше других. Наконец, спустя пять минут, студенты Гриффиндора смогли выйти.

— Как тролль мог пробраться в замок? — спросил Гарри у Рона.

— Откуда я знаю? — пожал плечами рыжий, — Это странно. Тролли очень глупые. Наверно, его впустил Пивз. Решил так пошутить.

Гриффиндорцы довольно быстро добрались до своей гостиной, куда домовые эльфы принесли еду. Когда все оказались в безопасности, ситуация с троллем показалась школьникам забавной. Близнецы высмеивали Квиррелла, свалившегося в обморок, девочки-старшекурсницы обсуждали глупость студентов Хаффлпаффа, устроивших пробку у выхода, все ели и смеялись.

Гарри сидел в кресле с чашкой горячего шоколада в руках. На колени ему прыгнул бело-черный кот, и мальчик погладил его. Было шумно, но, наверно, из-за приятных запахов и кота на коленях, вполне уютно.

"Матроскин, это не ты впустил тролля в замок?" — неожиданно для самого себя спросил Гарри.

"Где бы я горного тролля нашел? В Запретном лесу они не водятся! Хотя, самому интересно, кто еще мог так пошутить, кроме меня... А Квиррелл там, правда, в обморок свалился?"

"Ага, представляешь, — усмехнулся Гарри, — И это он у нас Защиту преподает!"

"Ох, не нравится мне этот Квиррелл... Что-то в этой истории с троллем нечисто, малыш. А Защита — выдуманный предмет, он нам не нужен".

"Как?" — удивился Гарри.

Матроскин перевернулся на спину, открывая живот, чтобы мальчик почесал его.

"А вот так, — кот захрипел, закрыл глаза, — Я могу понять разные классификации магии. Например, ее деление на трансфигурацию, которую, в свою очередь, можно разделить на несколько подотраслей — зельеварение, собственно трансфигурацию, то есть превращение чего-то материального в материальное, и чары — превращение нематериального в частично материальное, либо полностью нематериальное, и на нетрансфигурационную магию — травологию, выращивание магических существ и другие подотрасли. Есть еще классификация на конкретные и неконкретные отрасли. К примеру, конкретные — чары, трансфигурация, травология... Неконкретными будут — астрономия, прорицания..."

"А по какому принципу магия разделяется на конкретную и нет?"

"Смотри... На уроке Астрономии вы проходите звезды, планеты, их движение... Теоретически, маг может изменить карту неба так, как ему заблагорассудится. Небо — это тот же камень и воздух. Другой вопрос в том, что по устойчивости оно мощнее Непростительных, поэтому еще никому не удавалось это сделать. Про прорицания, полагаю, объяснять не нужно?"

"Ну и почему ты считаешь Защиту бессмысленным предметом?"

"Она относится к подразделу чар, не вижу смысла делать из нее отдельный предмет".

"А деление магии на темную и светлую?" — с каким-то трепетом спросил Гарри Матроскина.

"Это ненаучное деление. То же, что разделять людей на хороших и плохих. Плохой, с твоей точки зрения человек может быть любящим отцом, хорошим мужем. Это деление субъективно, критерием служат последствия", — Матроскин был уже сонным, чувствовалось, как он обмяк на коленях Гарри и засыпает.

"Но это деление считается основным, ведь так?"

"Ага. Все в этой жизни субъективно. И магия, и мысли... Знаешь, когда-то, давным-давно, я задумался над тем, существует ли Бог. Я молился. Вернее, я проклинал его в своей молитве, так как потерял все. И тогда я подумал, что если Бог и существует, то он — маг тринадцатой ступени просвещения. Это даже не противоречит Библии, ведь согласно книге, он создал нас по образу и подобию своему. Но, раз так, я постарался представить себя на его месте... Эдаким наблюдателем за миром, созданным мной. И мне показалось, что интереснее наблюдать за миром войн и разрушений, чем за миром, где все ежедневно молятся. Вспомни компьютерные игры Дадли... Он любил играть во всякие сражения, где его герой дерется, убивает. Никто не станет играть в игру, где нужно молиться и поститься... Я спать, малыш, отнесешь меня потом в спальню", — Матроскин свернулся клубком, а Гарри решил, что с подобными мыслями и сравнениями для кота, должно быть, связано что-то очень личное, тайное...

Кто же такой Матроскин? Как он жил до появления на Тисовой улице? Был человеком? Тем самым Вагантом или просто был с ним знаком? Гарри еще долго размышлял над подобными вопросами.

Отсутствия в гостиной Гриффиндора Гермионы Грейнджер никто не заметил. Во многом, не особо умный, не умеющий анализировать, а порой, не умеющий просто думать, Рон был прав. С Гермионой, действительно, никто не дружил, поэтому и на ее отсутствие не обратили внимания.

Только утром профессор МакГонагалл собрала всех студентов своего факультета в гостиной и устроила им строгий выговор. Говорила о том, что их факультет всегда славился дружбой и взаимовыручкой, и ей очень стыдно, что никто из студентов не вспомнил о первокурснице, которая попала в Больничное крыло с сотрясением мозга после встречи с горным троллем. Гарри стало очень стыдно. Как ни странно, Гермиона была единственным, заслуживающим внимания первокурсником. Хотя бы, своим стремлением к знаниям. Пусть не совсем правильным, порой даже бессмысленным, как считал Матроскин, но все же...

* * *

— Можно я сяду? — спросил Гарри.

Девочка пожала плечами, и мальчик расценил это как знак согласия.

— А что ты читаешь?

— Книгу по Зельеварению, нужно написать эссе для профессора Снейпа.

— Да, нужно... — Гарри совсем забыл про это эссе, поэтому в руках его был учебник по Трансфигурации за второй курс пятьдесят третьего года выпуска. Сейчас школьники занимались по другим книгам, но разве это важно? — Как ты?

— Неплохо, меня сегодня выписали. Знаешь, скоро ужин, а я хочу успеть дописать эссе.

Гарри намек понял и замолчал. Но совесть его все равно грызла. Лучше бы Рон Уизли столкнулся с горным троллем, тем более он был к этому готов еще на распределении! Мальчик уткнулся в книгу, но не понимал ни строчки из того, что читает. В голове возникли слова Матроскина о том, что интереснее смотреть на мир войн и разрушений. К чему они сейчас?

На ужин Гарри спустился позже других. Искал Матроскина, который куда-то исчез, и даже не отвечал на мысленный зов. Мальчик очень переживал. Что будет, если с котом что-то случилось?

Аппетита не было. Рон набил рот картошкой и рассказывал, как его братья подложили Филчу под дверь навозных бомб. Картошка вылетала изо рта рыжего, и Гарри старался не морщиться и улыбаться "другу".

Может, Снейп прочитал его мысли, когда Матроскин не смог проконтролировать сеанс легилименции, и теперь кота пустили на опыты? Гарри окинул взглядом преподавательский стол. Снейп молча поглощал котлеты и не смотрел по сторонам. Квиррелл разговаривал с МакГонагалл, а Дамблдор разглядывал потолок. Погода была пасмурной, и потолок заволокли темные тучи. Звезд не было видно. Директор, почувствовав взгляд первокурсника, повернулся к нему и улыбнулся. Гарри быстро улыбнулся в ответ и уставился в свою тарелку. Сейчас, когда Матроскина нет с ним на связи, его мысли — действительно общее достояние магии.

Кот не обнаружился ни в гостиной, ни в спальне Гриффиндора. Может, он уснул в одном из кабинетов? Нет, это невозможно. Вернее, Матроскин мог спать где угодно, и даже позы его порой были весьма странными, заставлявшими мальчика недоумевать, удобно ли коту так спать. Но кошачий сон — очень чуткий. Гарри в любой момент мог разбудить его, просто мысленно произнеся имя.

"Матроскин! Матроскин, пожалуйста, ответь!" — мальчик готов был расплакаться.

— Ты все задания сделал? — спросил Рон, плюхнувшись рядом с ним в кресло.

Гарри неопределенно кивнул.

— Поможешь с эссе по Зельеварению?

— Я его не написал.

— Как? — уставился на одноклассника Рон.

— Забыл.

— У нас же завтра Зельеварение! — голос рыжего был полон ужаса, — Снейп с тебя шкуру сдерет.

— Тогда я устрою опыт по неклассическому применению безоара... Снейп знает какой, — Гарри неопределенно смотрел в одну точку, — Я иду спать. Устал.

Мальчик поднялся по винтовой лестнице. Он был один в спальне, поэтому заглянул под каждую кровать, во все шкафы (и плевать, что рыться в чужих вещах некрасиво!), в туалет и душ. Матроскина нигде не было...

Гарри улегся на кровать, не снимая обуви и одежды, задвинул полог. В глазах его стояли слезы. Ему казалось, что только смерть кота или его самого способна прервать их мысленную связь. И если он сейчас жив, вывод был один...

Он слышал, как в спальню вошли одноклассники, споря над тем, водятся ли в Запретном лесу тараканы. Глупый спор. Слышал, как Невилл пошел в душ, а Рон просто переоделся в пижаму и лег спать — чистить зубы на ночь (да и вообще) рыжий не привык. Вот уже стало совсем тихо, все уснули... Гарри не мог сказать, сколько прошло времени: минута, час, два. Он так и сидел, подобрав под себя ноги, на своей кровати.

Внезапно в голове его возник образ коридора и странное, туманное, но непреодолимое желание там оказаться. Словно там должно быть что-то важное, ответ на какой-то вопрос. Мальчик аккуратно отодвинул полог кровати, и выскользнул из комнаты. Он шел по ночным коридорам Хогвартса, не различая дороги, лестницы меняли свое направление, но это было не важно. Он сам не знал точно, как дойти до нужного места, просто шел.

"Ну и куда ты идешь?"

Гарри обернулся. Посреди коридора неподвижно сидел Матроскин и, склонив мордочку на бок, рассматривал своего "хозяина". Радости по поводу встречи с утерянным котом Гарри не испытал. Впрочем, он не испытал никаких чувств и эмоций.

"В запретный коридор на третьем этаже..."

Матроскин оббежал Гарри и теперь задом шел впереди мальчика.

"Ты что-то курил? Тебе что-то подсунули близнецы Уизли?"

"Нет. Мне просто нужно в этот коридор. Там что-то важное".

"Да? Посмотри на меня!"

Гарри посмотрел в глаза коту.

"А теперь идем!" — Матроскин развернулся и пошел вперед. Хвост трубой, но немного подрагивает.

"Куда?"

"В запретный коридор".

"Зачем?"

"За сливочным пивом!" — кот остановился и развернулся, глядя на потерянное выражение лица мальчика.

"Где ты вообще был? Знаешь, как я волновался!"

"Где я был? Валялся на лестнице Астрономической башни! Кто-то сзади вырубил меня Ступефаем. Хорошо хоть Короста меня нашла и привела в чувства. Я же говорил, что эта пыльная крыса может быть полезной".

"Кто кинул в тебя Ступефай? Малфой?"

"Нет, его приближение я бы почувствовал. У меня обоняние и слух лучше человеческих. Это сделал кто-то, прекрасно разбирающийся в анатомии кошек".

"Но кто тогда?"

"Судя по тому, что ты шел в запретный коридор, я могу лишь догадываться. Сколько раз тебе говорить, что глаза — зеркало души! Нет же, ты упорно продолжаешь на всех пялиться!"

"Это был Дамблдор? — удивился Гарри, — Но зачем?"

"Это вопрос к нему. Идем".

"Куда?"

"В запретный коридор, раз ему так хотелось, чтобы ты там побывал".

"Ты серьезно?"

"Абсолютно! Вдруг там действительно склад сливочного пива!"

Мальчик и кот направились к запретному коридору. В окнах ярко светила полная луна, отчего пустой ночной коридор Хогвартса выглядел еще таинственнее. Гарри не было страшно, с ним был Матроскин. Это напомнило ему ночь с тридцать первого июля на первое августа, когда они шли по мрачному грязному переулку.

"Мы на месте".

Гарри дернул дверную ручку — закрыто.

— Аллохомора, — произнес он, направив палочку на дверной замок, особо не рассчитывая на успех. Только маглы запирают двери так, что они "аллохоморой" открываются.

Но, к немало удивлению, в том числе и удивлению Матроскина, заклинание сработало.

"А вот это странно. Даже сливочное пиво хранят более надежно. Так, я, как твои ум, честь и совесть, иду первым!"

"А первыми должны идти ум, честь и совесть?"

"Нет, первым должен идти я!"

Гарри открыл дверь, Матроскин пробежал вперед, мальчик вошел следом. Он оказался в пыльной небольшой комнате, посреди которой лежало что-то...

"Что это, Матроскин?"

"Предполагаю, что это помесь Змея Горыныча и Серого волка... Малыш, он на каком-то люке стоит".

"Змея Горыныча?"

"Помнишь сказки, которые я тебе рассказывал?" — Матроскин аккуратно обошел трехголовую собаку. Помесь Змея Горыныча и Серого волка учуяла запах кота, и открыла один глаз одной из трех голов, как раз тогда, когда Матроскин был далеко от выхода.

— Осторожней! — закричал Гарри, но было уже поздно. Собака резко развернулась в сторону кота.

— Ступефай! — вырубилась только одна голова собаки. У пса три сознания? Голос мальчика привлек внимание собаки. Или висящая голова привлекла внимание, не суть.

Две, оставшиеся в дееспособном состоянии, головы повернулись к Гарри. Пес оскалился и лапой отшвырнул мальчишку.

"Беги!"

"Нет!" — палочка отлетела куда-то в сторону, как и сам мальчик. Гарри пытался ее нащупать.

"Беги, Мерлин с палочкой, новую купим!"

Но мальчик помнил, как долго он выбирал палочку... Собака снова переключилась на кота, который наворачивал круги вокруг нее. Должно быть, хотел, чтобы у пса закружилась голова. Что у зверя там закружилось — неизвестно, но одна из голов удивленно уставилась на мальчика, пытающегося что-то отыскать в темном углу. Одной огромной лапой пес с силой отшвырнул Гарри, тот ударился об стену. Хвостом собака отшвырнула Матроскина в самый дальний конец комнаты. Под рукой мальчика лежало что-то деревянное...

"Беги!"

Гарри поднимает это что-то деревянное, оказавшееся обычной ножкой от стула, и пытается этой ножкой запустить в собаку еще один Ступефай. Как ни странно, ничего не выходит. Пасть одной из голов пса низко наклоняется к Гарри...

Последнее, что мальчик запомнил — это рушащийся потолок, крик кота и вой собаки... Нет, вой пары собак.

* * *

Гарри открыл глаза. Голова ужасно болела. Он резко сел, голова заболела еще сильнее. Так, знакомое место — несколько кроватей, тумбочки, белые стены без картин, запах разных трав. Больничное крыло.

"Матроскин, ты где?"

"Здесь, где же еще. На подоконнике", — кот грелся на солнце.

"Что случилось?"

"Случилась великая ошибка природы — ты родился без мозгов! Я же говорил тебе бежать!"

"Извини... просто я потерял палочку, а она... она такая родная, я другой такой не найду".

"Найти можно все, что угодно. Мы живем в мире, где палочку легко купить. Не нашел бы у Олливандера, нашел бы в другом месте".

"Там обрушился потолок, больше я ничего не помню. Что произошло?"

"Потолок сам по себе не рушится в таком месте, это я сделал. Кстати, можешь меня поздравить, это был единственный в моей проклятой кошачьей жизни раз, когда я смог использовать магию шестой ступени".

"Круто! А кто меня сюда принес?"

"Снейп. Он, видимо, патрулировал коридоры, когда услышал шум. Снял пятьдесят баллов с Гриффиндора, ругал Дамблдора с его запретным коридором и дурацкими идеями. Даже не ожидал, что его так расстроит произошедшее... Надеюсь, теперь ты понял, в чем состоит необходимость владения магией без заклинаний и палочки? Мы живем в мире войн и разрушений, в этом, отчасти, и состоит прелесть этого мира".

"Ты не Бог, чтобы судить за него. Кто знает, что ему нужно, если он вообще существует! "

"Не порть всю малину, дай хоть на минуту себя Богом почувствовать! "

"А где моя палочка?"

"На тумбочке".

Гарри плавно повернул голову, опасаясь, что резкое движение приведет к очередному приступу. Волшебная палочка лежала на тумбочке.

"Если Дамблдор хотел, чтобы я встретился с этой собакой, наверно это не просто так... Только зачем в тебя Ступефай бросать? — тут глаза мальчика расширились, — Он что-то понял! Что ты волшебный кот..."

"Ничего он не понял, спасти меня хотел. И тебя обезопасить. Все уже заметили, что ты почти везде с котом ходишь, вот Дамблдор и посчитал, что ты в запретный коридор со мной отправишься. А собаки, тем более, если они трехголовые, на кошек обычно реагируют соответствующим образом".

— Ты очнулся. Наконец-то, я уже начала переживать, — в палату вошла школьная медсестра — мадам Помфри, — Голова болит?

— Болит.

— Тебе повезло. Все раны мы подлечили, тебя задел обрушившийся потолок...

"Обрушившийся потолок они тоже подлечили, я проверял".

— Так, выпей зелье, — мадам Помфри протянула маленький флакончик с прозрачной жидкостью, — Я попрошу домовых эльфов принести кашу и сок.

Медсестра удалилась. Через минуту в палате появилось маленькое ушастой создание, которое поставило перед Гарри поднос с едой. Существо низко поклонилось и исчезло.

"Сколько времени я был без сознания?"

"Четыре дня".

"Сколько?" — Гарри уронил ложку в кашу.

"Обрушившийся потолок — штука серьезная. Хогвартс из хороших стройматериалов делали. Ты весь в крови был, когда Снейп тебя нашел. Перелом кости левых руки и ноги, сломанное ребро, сотрясение мозга — это то, что я запомнил из речи мадам Помфри".

"И зачем ты обрушил потолок?"

"Тебя собака сожрать хотела, если ты не помнишь! Уж лучше сломанные ребра, чем откушенная голова!"

"Собака умерла?"

"Ага, прям на месте! Если ты не умер, то огромному псу-то с чего умирать? Я вот после твоего Ступефая задумался... Если от него только одна голова вырубилась, то и от Авады Кедавры, получается, только одна голова умрет? Смертельное проклятие действует на душу, а не тело. Я убежден, что душа вовсе не в сердце, как утверждают некоторые, а в голове. Соответственно у трехголового пса душ будет чуть больше, чем одна... Только вот в чем вопрос, как будет вести себя тело? По идее, если умрет одна голова, то со временем умрут и остальные... от гангрены. Кровообращение ведь у них общее..."

Размышления Матроскина прервал новый посетитель Больничного крыла, коим оказался сам Дамблдор. Кот постарался стать как можно незаметнее. На старике красовалась смешная остроконечная шляпа со звездами, и весь его вид говорил о том, что он — добрый фокусник из магловского цирка.

— Я рад, что ты пришел в себя, Гарри. Ты хорошо себя чувствуешь?

— Вполне. Голова только болит... — мальчик смотрел куда-то в стену.

— Ты поступил очень неосмотрительно, Гарри. Ведь запретный коридор на то и запретный, что туда нельзя ходить. Я предупреждал, что там опасно. Хвала Мерлину, что ты остался жив.

У Гарри в голове, к сожалению, крутилось множество "не тех" мыслей. Не дай Мерлин, Дамблдор их прочтет! И вообще, как может этот старик, пустивший в его кота Ступефай и отправивший его в этот коридор, сейчас заниматься подобными нравоучениями!

— К тебе пришел посетитель, твой друг Рон Уизли. Пообещай мне, что в следующий раз будешь осмотрительнее и не наделаешь глупостей. Стихийная магия не всегда способна помочь.

Будешь осмотрительнее, то есть, сделаешь все, как этот старик задумает? Без собственных идей и домыслов, без Матроскина, в конце-то концов? Ага, прям десять раз!

— Конечно, директор, — дежурная улыбка.

Дамблдор удалился, а Гарри задумался над тем, что ничего в его жизни и не изменилось. У родственников он примерно готовил каждое утро завтрак, убирался в доме, стриг газон. Здесь от него тоже требуют чего-то, здесь тоже нужно делать то, что необходимо другим.

— Привет, дружище! — в палату ввалился Рон и сразу же уселся на кровать Гарри.

— Привет.

— Как ты? А, правда, что ты сражался с трехголовой собакой?

— Скорее, пытался.

— Круто! И почему ты пошел туда один? Не мог меня разбудить? Вместе бы мы точно справились!

Гарри скептически посмотрел на Рона, у которого только недавно получились чары левитации. Ну-ну, справились бы.

— Извини. Мне просто не спалось, вот я и решил побродить по замку.

— Обещай, что в следующий раз возьмешь меня с собой?

— Обязательно, Рон.

Рыжий еще некоторое время посидел в палате, рассказывая школьные события, произошедшие за последние четыре дня. Гарри его почти не слушал, какое ему дело, что близнецы Уизли подкинули под дверь Снейпа живых флоббер-червей в подарочной упаковке? Он думал о другом...

Наконец, Рон пошел на урок Травологии, а Гарри все думал...

"Матроскин, иди сюда..."

Кот спрыгнул с подоконника и устроился на кровати Гарри.

"У меня сейчас пятая ступень, говоришь?"

"Пятая", — Матроскин лег под боком мальчика.

"И ступени варьируется только в пределах двух? То есть, я могу стать магом седьмой ступени?"

"Они варьируются в пределах двух только при четком установлении изначальной ступени. У детей она всегда на одну-две ниже, чем у взрослых. Думаю да, ты станешь магом седьмой ступени".

"А у Дамблдора — девятая, да? А у Волдеморта?"

"У него тоже девятая, у его главной сумасшедшей помощницы Беллатрикс Лестрейндж — восьмая. У других — ниже".

"Где сейчас эта Лестрейндж?"

"В Азкабане, где ей самое место, малыш".

"Я могу стать магом выше седьмой ступени? Хотя бы восьмой?"

"Теоретически — можешь, практически — не знаю".

"Ты говорил, что все, написанное на вкладыше от "шоколадной лягушки" — ложь. Дамблдор не победил Гриндевальда?"

"Победил. Подло и некрасиво, но победил. Гриндевальд добровольно отправился в Нурменгард, без суда, следствия... Знаешь, малыш, я считаю, что человек перестает жить тогда, когда перестает верить в то, что считал важным, основным в своей жизни. Наверно, подлость Дамблдора его сломила. Они были друзьями, лучшими. Поговаривали, не только друзьями... А способы использования драконьей крови были известны еще племени майя, просто рецепты были утеряны. Может, он, конечно, сам все изобрел путем экспериментов. Но думаю, он все же нашел литературу на эту тему. Я когда-то тоже увлекался магией майя... к сожалению".

"Почему к сожалению?"

"Неважно".

Гарри посмотрел в окно. Небо чистое, без единой тучи. Запах трав был приятным, он успокаивал, приводил мысли в порядок. Помогал свыкнуться с некоторыми вещами, превратить бесформенные идеи в четкие цели. В палате было уютнее, чем в гостиной и спальне Гриффиндора. Тихо, спокойно... Только ты и твои мысли...

"Матроскин, помоги мне. Я хочу быть магом не ниже восьмой ступени просвещения!"