Время толерантности (гет)

Магический Лондон был затоплен жарой и слухами. Нехарактерная для этих широт средиземноморская погода с безоблачным небом и сухим тридцатиградусным воздухом вынуждала волшебников и волшебниц тренироваться в охлаждающих чарах и забивать до отказа прохладные кафе, заказывая мороженое — и «Ежедневный Пророк», от прочтения которого снова становилось жарко. Шутка ли? Скорпиус Гиперион Малфой баллотируется на должность главы управления Магической Безопасности!

«... Вы слышали? Но это же невозможно! С его-то семейным прошлым!»

«... говорят, что он полностью искупил вину своих предков»

«... почему нет? В конце концов, он почётный гражданин магического Лондона и лучший колдомедик Британии!»

Скорпиус Малфой уже пять лет как не работал в Мунго. Колдохирург и зельевар, он, тем не менее, всему предпочёл диагностический отдел больницы, который расширил до исследовательского центра. Спустя какое-то время, этот центр выделился в самостоятельное учреждение, которым и заведовал Малфой. Здесь лечили жертв экзотических и экспериментальных заклятий, а также разрабатывали новые методы магического наркоза, позволявшие сохранять стабильное состояние пациента дольше обычного. Впрочем, по-другому они вряд ли смогли бы работать, поскольку на установление точного диагноза и подбор лечения у команды доктора Малфоя иногда уходило по двое-трое суток. Зато им чаще всего удавалось избежать осложнений, связанных с ослаблением магического потенциала, которые часто возникали при экспресс-лечении. Центр финансировался международными грантами, но сотрудников Скорпиус принципиально набирал только в Мунго, за что позволял колдомедикам постоянно привлекать себя для консультаций, чем те беззастенчиво пользовались.

«... а причём здесь вообще Магическая Безопасность?»

«... так в том-то и дело, что не при чём! Значит, получив эту должность, он не сможет лоббировать интересы своей компании».

«... как будто ему это необходимо! У них с женой и так вся Британия в кармане! Про её семью вообще молчу... Я Вам точно говорю: если бы гоблины не держали Гринготтс, быть Уизли ещё и банкирами!»

Роза Уизли и Скорпиус Малфой поженились пятнадцать лет назад, принеся друг другу брачные обеты в поместье Лавгудов, теперь уже Саламандеров. Роза, получившая титул «леди Малфой», умудрилась при этом оставить свою девичью фамилию, вызвав слёзы умиления у отца и сдержанное ворчание свёкра. Зато этой фамилией теперь называлась их фирма, потому что, как шутил Скорпиус, словосочетание «Малфой Кеир»* в глазах общественности приравнивалось к чёрному солнцу и сухой воде. Фотогеничная пара исследователей-предпринимателей часто красовалась на обложках журналов от «Ведьминого досуга» и «Колдовского дизайна» до «Финансового Пророка».

Но сейчас со второй страницы газеты Скорпиус взирал в гордом одиночестве. Сухие факты из жизни и колдография пятилетней давности, на которой улыбающийся доктор Малфой перерезает ленточку на открытии «Диагностического центра Колдомедицины им. проф. С. Снейпа». Скорпиус любил такие широкие жесты, и не отказал себе в удовольствии увековечить имя «лучшего зельевара за всю историю, чья жизнь и судьба тесно связаны с задачами нашего центра», как он отозвался о Снейпе в интервью.

— Скорпиус, не могу поверить, что ты баллотировался в Министерство! — Роза свернула «Пророк» и подняла взгляд на мужа, застёгивающего верхнюю пуговицу, стоя перед большим зеркалом в спальне. — Это же... не совсем то, к чему ты стремишься, не так ли?

— Совсем не то, — едва заметно поморщился Скорпиус и перевёл взгляд с себя на отражение жены, с ногами забравшейся в кресло. На Розе был шёлковый халат лавандового оттенка, а волосы падали на плечи тем спутанным водопадом кудряшек, который особенно ему нравился. Ничего он не любил так, как эти полчаса после пробуждения, когда Роза ещё не успевала до конца «привести себя в порядок», то есть перестать быть естественной и начать выглядеть «безупречно». Особенно бесили Скорпиуса заклинания укладки волос, но «глава косметической компании Розалин Уизли», похоже, считала своим долгом быть лучшим рекламным плакатом своей продукции. Он взял со столика запонку и продолжил: — Они выдвинули меня сами. Министр Магии ещё дождётся от меня Авады из-за угла, вот увидишь.

— И тебе совсем не лестно, что он выдвинул твою кандидатуру? — Роза удивлённо склонила голову набок.

— Лестно?! — Скорпиус яростно вдел запонку и обернулся. — Этот... интриган почтенного возраста меня буквально подставил. Представь себе, как теперь будут стараться мои «конкуренты». А журналисты? О... они не откажут себе в удовольствии перетряхнуть всю мою биографию. И не только мою... — он посмотрел на Розу, подошёл и присел прямо на ковёр рядом с женой. Взял её руки в свои и поцеловал. — Боюсь, что теперь мы станем знаменитостями, Роза. В смысле, достойными «Волшебных сенсаций». И заранее прошу тебя простить за всё.

— Не волнуйся, — Роза рассмеялась и запустила руку в его волосы. — Что такого я о тебе не знаю? Да и о себе тоже... Мы — скучные люди, Скорпиус. Наша жизнь состоит из работы, исследований, секса и сна. Зацепиться не за что...

Скорпиус, наверное, был слишком мнительным. Но в иронии жены ему послышалось не только стремление его утешить, но и лёгкая нотка грусти. Он знал её причины, но не собирался портить себе настроение очередным обсуждением, тем более — сейчас.

— Высокооплачиваемой работы, успешных исследований, крепкого сна и прекрасного секса, — шутливо поправил он, делая вид, что не заметил перемены настроения Розы. — Знаешь, по-моему, никто бы не отказался так заскучать.

Сейчас он жалел только о том, что у него нет под рукой Хроноворота. Это настоящая подлость, что в «Снейп-Центр» он отправлялся раньше, чем она в здание «Уизли Кеир», к которому давно и прочно прикрепилось прозвище «Башня из слоновой кости». Маглы видели в нём одно из многих обычных офисных зданий в сити. Или... Скорпиус мог попросить Розу поехать в центр с ним, всё-таки жена была в первую очередь учёным и только во вторую — менеджером. Поучаствовала бы в тестировании «Сна Авалона». Но нет, сегодня у неё важная деловая встреча, а у Скорпиуса времени только на один поцелуй и не секундой больше.

____

* имеется в виду английское «Care» — уход, забота, чуткость.

* * *

— Стелла, что у нас сегодня? — Скорпиус Малфой открыл дверь отделения срочных случаев и едва не столкнулся со своим заместителем — Стеллой Ковальски. Женщина грустно покачала головой и возмущённо раздула ноздри, в одну из которых было вдето металлическое колечко.

— Ещё четырнадцать случаев, доктор Малфой. Все младше семнадцати.

Магическую Британию охватила эпидемия. Не драконьей оспы или водяной чумы, нет: это был обычный магловский грипп. Обычный? Для маглов — вполне, но для магов он был новым и разрушительным. Воспитанный магловскими антибиотиками, он сокрушал защитные системы организма в считанные часы. Сами антибиотики на новый штамм уже давно не действовали, а магических средств лечения не существовало в принципе: маги никогда ещё не стояли перед угрозой смерти из-за чего-то, отдалённо напоминающего простуду. Впрочем, от магловского гриппа умирали редко. Гораздо чаще — полностью теряли способность к магии. Восемь из десяти переболевших становились сквибами. Поражал грипп в основном детей. Детей из магических семей, которым больше не суждено было стать волшебниками.

Единственным средством, которое помогало в 90% случаев, было зелье, сваренное персонально для данного человека. Оно не хранилось, а варить его надо было три дня. Начать принимать зелье следовало не позже, чем через четыре дня после заражения, а это означало, что у колдомедиков в запасе были всего одни сутки, чтобы выявить болезнь и положить ребёнка в карантин, взяв образцы его тканей, чаще всего волос, полученных до заболевания. Сутки, за которые родители могли ошибочно напоить его бодроперцовым или общеукрепляющим, которые, в сочетании с гриппом, лишали магии мгновенно. Снейп-Центр и Мунго работали на износ с раннего утра до позднего вечера. И это с учётом того, что кто-то должен был учить варить это зелье медиков из других городов. Кто-то должен был регулярно объяснять родителям, как важно постоянно следить за состоянием здоровья детей и не надеяться, что жар и насморк были вызваны всего лишь простудой. Наконец, заготавливать компоненты для зелий тоже необходимо было постоянно...

— Это какое-то магловское бактериологическое оружие, — в сердцах бросил Малфой ближе к вечеру, готовя очередную порцию зелья для «пациента № 28»: работы было так много, что запоминать подопечных по именам ни времени, ни желания не было. Оставались только номера на пробирках, не позволявшие перепутать индивидуально составленные микстуры. — Проклятый грипп, который они сами вырастили в из мышонка в тигра, делает нас похожими на них, только слабее!

Один из врачей отделения, Лоренна Поттер, дочь Джеймса и Шиннед, закончившая академию при Мунго всего несколько лет назад, кинула на него предостерегающий взгляд.

— Доктор Малфой, напомните мне, что бы я показала Вам сегодняшний вечерний «Пророк».

— Доктор Поттер, напомните мне, почему Вы больше заинтересованы современным печатным словом, чем теми рукописями, которые Вы должны были изучить, — отрезал Малфой. — Если Вас волнует судьба Центра, то могу добавить, что к нам люди попадают не в том состоянии, чтобы верить слухам.

Малфой и так знал, что могли написать в «Пророке». Когда эпидемия только началась, он, будучи на Медицинском Магическом Конгрессе, нелестно отозвался о работе немецкого и чешского представителей Магического Здравоохранения, обвинив в эпидемии их ведомства. За то, что во время магловской Второй Мировой они позволили придумать пенициллин. Маглов можно было подтолкнуть к гомеопатии или использованию веществ типа лизоцима, но оба этих направления слишком близко подходили к Зельеварению и Алхимии, и маги испугались за сохранность своих секретов. Не хотели лишней огласки, ведь обладатели «особых способностей» и так привлекали к себе слишком много внимания в то время. Итог — с их лёгкой руки, маглы, не умеющие останавливаться ни на чём, экспериментируя с антибиотиками, невольно создали десятки таких болезней, как магловский грипп...

Малфой так и не принёс извинений. Конечно, теперь, когда его прочат в Министерство, журналисты были бы ленивыми флоббер-червями, если бы не докопались до этого. Но всё-таки категоричность и нелепость заголовка слегка удивили Скорпиуса.

«Скорпиус Малфой: маглы угрожают магическому потенциалу наших детей!»

«Начинается», — подумал Скорпиус и, всё ещё сжимая ненавистную газету, снова заглянул в отделение срочных случаев. Здесь были дети, идущие на поправку, были те, кому диагноз ещё не поставили, а в соседнем помещении — спящие в магической коме в ожидании зелья. Сонные заклятия замедляли распространение болезни, но не могли затормозить полностью, поэтому единственной задачей, на которую Малфой бросил сотрудников помимо изготовления индивидуальных микстур, была разгадка старинного заклятия «Сон Авалона». Упоминания о нём встречались даже в магловских сказаниях, а одним из авторов, судя по всему, был сам Мерлин. «Сон Авалона» как бы останавливал время для процессов в теле. Да, именно этого им и не хватало в сражении с «магловской чумой»: времени... Только из-за «Сна» он согласился взять в штат Лоренну, владевшую гаэликом и другими старинными языками Магической Британии. Ему было всё равно, что её фамилия Поттер и что она постоянно лезет не в своё дело, как сегодня, главное, что бы Лоренна смогла расшифровать древние записи и найти среди них ответ.

Осторожно-осторожно он заглянул в палату. Эта часть отделения предназначалась для самых маленьких детей из тех, кто уже начал принимать микстуру. Кому-то было пять, кому-то десять, но никого старше одиннадцати: Хогвартс они ещё не видели. Хотелось бы думать, что ещё увидят... Позавчера ректор школы Луна Саламандер показала ему Книгу Записи Волшебников. На новых страницах были места, где между ровными строчками зияли пробелы: волшебники, чьи фамилии были записаны здесь раньше, стали сквибами. В больнице Скорпиус чувствовал себя спокойнее: там был шанс бороться и победить. Но, глядя, как выцветают чернила на страницах Книги Записей, он ощутил себя беспомощным. Даже когда волшебники умирали, имена не стирались из книги... почему же потеря способностей вычёркивала их навсегда? В глазах Скорпиуса такое забвение было в чём-то даже хуже смерти.

До ушей Скорпиуса донеслись тихие голоса и приглушённый — чтобы не мешать тем, кто в соседних палатах — смех. Как он и ожидал, с детьми оставалась Стелла: она сидела, окружённая маленькими волшебниками, вязала что-то жёлто-пёстрое и рассказывала им сказки на ночь. Конечно, заведующая отделением была вовсе не обязана, словно дежурная медиковедьма, сидеть с пациентами, но Стелла делала это добровольно. Защитившая работу по магии эмоций, она верила в роль «настроя» при выздоровлении больше, чем в любые зелья. И действительно: её оптимизм и энтузиазм успокаивали детей, из-за карантина впервые оказавшихся вдалеке от родителей, а шарфики странных, но весёлых расцветок, которые она вязала, после окончания срока госпитализации дети уносили с собой и берегли как драгоценность. Она никогда не пользовалась зачарованными спицами, да и её истории, хоть и были волшебными и чудесными, не касались темы магии, как таковой. Потому что Стелла слишком хорошо понимала, что означает фраза «помогает в 90% случаев»: даже если всё пройдёт хорошо, кто-то из этих детей, возможно, никогда не сможет колдовать. И не стоило затрагивать эту тему, пока было неизвестно, как всё прошло.

Выйдя и прикрыв за собой дверь, Скорпиус трансгрессировал домой. «Вечерний Пророк» почему-то волновал его уже не так сильно, как несколько минут назад.

* * *

Секретарь генерального директора «Уизли Кеир», Миранда Стил не могла найти себе места от возбуждения. Она поглядывала то на каминную полку из чёрного гранита, то на песочные часы, то на вид магического и магловского Лондона, открывавшийся из окна пятидесятого этажа «Башни из слоновой кости». Всего одна фраза, рассеяно брошенная начальницей: «В три часа у меня назначена встреча с Мёрквудом. Он появится здесь», — заставляла Миранду то и дело смотреть на мелкий жемчужно-белый песок, слишком медленно опускавшийся в нижнюю чашу. Неужели совсем скоро она наконец-то увидит того самого Мёрквуда?

Мёрквуд сделал то, что не удавалось никому до него. Нет, дело было не в том, что холдинг «Мёрквуд Индастриез» завоевал австралийский, новозеландский и часть ключевого канадского рынка всего за пять лет. Мёрквуд прославился чем-то гораздо более сложным — он сумел остаться тайной для вездесущих журналистов. Баснословно-дорогие, долговечные и индивидуально составленные Чары Невыразимости не позволяли запечатлеть его. Ни на колдографиях, ни на магловских снимках и видеозаписях, ни даже в воспоминаниях лицо Мёрквуда не проявлялось, его окутывал серебристый туман, как будто на фото упал солнечный блик. По поводу странной причуды бизнесмена ходили самые невероятные слухи, тем самым дополнительно подогревая интерес и к его компании. И вот теперь...

Замечтавшись, Миранда не заметила, как вожделенное время настало. Пламя в камине сменило цвет на бирюзовый, над каминной полкой в воздухе повисла надпись «Даниэль Мёрквуд», и из огня на ковёр шагнула фигура в дорожном плаще, видимо, защищавшем от пепла костюм. Лицо фигуры было скрыто в тени капюшона. Едва не ударившись в спешке об угол стола, Миранда постучалась в дверь хозяйского кабинета и пискнула: «Госпожа Уизли, к Вам мистер Мёрквуд». Прибытие гостя, одетого, как лодочник Стикса, буквально застало секретаря врасплох. Хозяйка вышла из кабинета, а гость, одним взмахом руки избавившись от растаявшего в воздухе плаща, сделал шаг по направлению к ней.

— Мисс Уизли? — гость говорил с чистейшим британским произношением, но вкрадчивый баритон и неожиданные интонации создавали впечатление акцента, ни то немецкого, ни то французского. Во всяком случае, звук «л» он произносил слишком мягко, как «ль».

— Леди Малфой, — холодно поправила пришельца Розалин Уизли. Миранда округлила глаза: она не могла вспомнить, что бы её начальница использовала свой титул на работе. Ещё более непривычным для Миранды был ледяной тон, которым была сказана фраза. Розалин разговаривала доброжелательно даже со своими конкурентами, что, впрочем, отнюдь не облегчало участь последних. — Мистер, — она выдержала паузу, — Мёрквуд?

— Абсолютно точно, — пришелец широко улыбнулся, показав крепкие белые зубы: передние чуть крупнее обычного, между ними была заметна небольшая щёлка. — Надеюсь, наши отношения станут гораздо более плодотворными, чем до этого, — с этими словами он протянул ей руку для рукопожатия.

— Возможно, — Роза демонстративно проигнорировала намёк, явственно прозвучавший в слове «отношения», и вложила свою руку в его. Мёрквуд, с неожиданной ловкостью перевернул её руку ладонью вниз, поднёс к губам и поцеловал. На лице Розы не дрогнула ни одна чёрточка. Она не собиралась с выражением оскорблённого достоинства вырывать руку из его ладоней, словно дебютантка на балу. Вместо этого равнодушно констатировала: — Если с взаимными любезностями покончено, прошу Вас пройти в мой кабинет, — после чего резко развернулась на каблуках и направилась обратно в кабинет. Мёрквуд последовал за ней, лениво скользнув взглядом по обстановке приёмной. На Миранде, сидевшей за столом и украдкой следившей за поведением бизнесмена, его взгляд на секунду задержался. Мёрквуд сощурился, как сытый кот, заметивший в кустах канарейку, и чуть-чуть, самыми уголками губ, улыбнулся. Что-то в его взгляде заставило Миранду смущённо отвести глаза.

Оставшись наедине со своими эмоциями и в который раз убедившись, что подслушивать под дверью любого Уизли неэффективно, мисс Стил решила хотя бы воспроизвести в памяти образ «загадочного Даниэля Мёрквуда», раз ей выпала редкая удача получить столь эксклюзивное воспоминание, которым, правда, даже с подругой не поделишься. Итак, таблоиды не врут, и он действительно исключительно красив: длинные ресницы, густые, чёрные и прямые, как стрелы, мягкая, аккуратная линия носа со слегка выпуклой спинкой, очерченные скулы, чувственные полные губы со скульптурно-чёткой верхней линией... Великий Мерлин, а эти движения, эта пластика... Последний раз Миранда была настолько близка к состоянию фанатского безумия, когда в Эдинбург приезжала известная рок-группа «Моё проклятие». Сейчас ей снова хотелось завизжать, забросать орхидеями «предмет страсти», а потом попросить как минимум автограф. Ей уже давно не пятнадцать, а обаятельный мужчина в кабинете начальницы был главным конкурентом компании, где она работала, но... Какое это имело значение?

Женщина, стоявшая по другую сторону двери кабинета, могла бы добавить к портрету посетителя совершенно другие детали: «... неровные нижние зубы, стоящие в шахматном порядке, безвольный подбородок и слишком маленькие, по-детски округлые ушки...» Именно так, «ушки». Уменьшительно-ласкательные суффиксы в словах и даже мыслях Розы Уизли предвещали грандиозный «разбор полётов». И действительно, едва за гостем закрылась дверь, она подошла к своему рабочему столу, резко обернулась и, опираясь на столешницу ладонями, произнесла властным, не терпящим возражений тоном, сделавшим бы честь любой выпускнице Слизерина:

— Как ты это объяснишь, Альбус Северус Поттер? Почему я имею честь принимать у себя некоего «Даниэля Мёрквуда»?!

На её оппонента это не произвело впечатления. Он недоумённо повёл бровями и произнёс, не спеша прохаживаясь по кабинету:

— Возможно, потому, что «земную жизнь пройдя до половины, я оказался в сумрачном лесу»*. Это имеет значение? — у него была раздражающая и смущающая собеседника привычка проводить кончиками пальцев по предметам, находившимся в зоне досягаемости. Вот он обвёл указательным пальцем линию каминной полки, а вот — легонько провёл ладонью по спинке кресла для посетителей. Роза поймала себя на том, что невольно следит за его движениями. — Можешь называть меня Альбусом, но вообще-то я Даниэль и останусь именно им. С этим именем у меня связано гораздо больше приятных воспоминаний, — он на секунду задержался у окна и окинул взглядом город, лежавший внизу. «Это именно тот ракурс, с которого я хочу видеть Лондон. Каждый день», — подумал Альбус и прищурился.

— Отлично! Тогда о чём ты собираешься говорить со мной, Даниэль? — Роза резко развела руками, так, что браслеты на её запястьях угрожающе зазвенели.

— О нас, — лаконично пояснил с Альбус и сел в предложенное кресло, закинув ногу на ногу.

— В смысле? — Роза опять проигнорировала раздражающую двусмысленность его речи.

— Ты не хочешь ничего узнать о моём тернистом предпринимательском пути, о моей судьбе и жизни, возрыдать друг у друга на плече, в конце концов, как полагается родственникам, встречающимся после долгой разлуки, Роза? — Альбус призывно раскрыл объятия, как будто действительно собирался воспроизвести сцену из мыльной оперы. — Великий Мерлин, я-то надеялся тебя удивить...

— Удивил, — кивнула Роза, предпочитавшая не разбираться в буре эмоций, поднятых в её душе этим неожиданным визитом. — Правда, родственники, как правило, не начинают с того, что пытаются захватить твой сектор рынка.

— Виноват, — плутовато усмехнулся предприниматель. — Но я не собираюсь ничего захватывать! Я принёс мир и сотрудничество, — он извлёк из складок мантии объёмистую папку с документами и пояснил: — Наше предложение. Что до «захвата»... Как ещё можно привлечь внимание крупной корпорации, если не попыткой наступить ей на хвост? Стала бы ты иначе со мной сотрудничать? — он сцепил руки за головой и улыбнулся, глядя куда-то в потолок.

— А кто говорит, что я собираюсь с тобой сотрудничать? — абсолютно неуместная, безмятежно-расслабленная поза предпринимателя заставляла Розу быть более резкой, чем она привыкла: складывалось впечатление, что её визави настолько уверен в успехе, что может себе позволить относиться к этой встрече, как к игре. — Переговоры ещё не означают согласия. Всё зависит от того, что именно ты можешь нам предложить.

Однако беглый осмотр документов показывал достаточно радужную картину: «Мёрквуд Индастриез» предлагали сотрудничество в работе с мелкими и средними клиентами, а также — часть своих активов и доступ на рынок Австралии, в обмен на каналы поставок на Британских островах и в Ирландии. После двухчасового изучения поступившего предложения, Роза отправила пакет документов в юридический отдел. На полный анализ возможных последствий предлагаемого договора должно было уйти не меньше месяца. Альбус хмыкнул.

— Надеешься на знания наёмных работников?

— Судя по тому, как ты это говоришь, ты сам юрист? — Роза приподняла бровь. Впервые за эти сто двадцать минут она спросила о чём-то, не относящемуся к бизнесу. Теперь, когда решение экономических вопросов было отложено, а юридических — делегировано, из-под её деловой собранности невольно начинало пробиваться любопытство.

— Адвокат, — кивнул Альбус. — Как и моя жена, — странно, когда Роза просматривала досье Мёрквуда и читала, что он женат на бывшем судебном защитнике Мари Лэфей, она почти не обратила на это внимание. Но теперь, когда слово «жена» произносил Альбус, это звучало совсем иначе. Кузен, между тем, продолжал: — В Австралии нельзя полагаться на тех, кто умнее тебя: это неосторожно. Приходится контролировать ключевые моменты. А в остальном это чудесная солнечная страна. Знаешь, тени в полдень исчезают. Вот и прошлое... — он сделал неопределённый жест рукой, — такая же тень. Известная фамилия, например. Без этого гораздо легче, — он улыбнулся «профессиональной деловой» улыбкой и поинтересовался: — Я ответил на твои вопросы?

Пытаясь скрыть досаду от того, что он так точно просчитал, что она собиралась спросить, Роза усмехнулась.

— Ты выбрал профессию, где важно умение заговорить зубы и закрыть глаза людей на те подробности, которые замечаешь сам. После чего прославился, как человек, постоянно заключающий рискованные сделки, но всегда извлекающий из них прибыль. И почему я не удивлена? Держу пари, ты отличный игрок в магический покер, Даниэль!

Брови кузена поползли вверх с выражением крайнего изумления: она явно попала в точку. Ничего незначащая догадка, брошенная наугад версия, но, видя его удивление, Роза почему-то сразу же почувствовала себя гораздо свободнее.

— Если возникнут какие-то вопросы по контракту, я, мой муж или наши юристы свяжутся с Вами, мистер Мёрквуд, — Роза ослепительно улыбнулась и встала из-за стола, давая понять, что аудиенция окончена.

— Как скажете, леди Малфой, — Альбус отвесил изящный, но не лишённый издёвки поклон, и добавил чуть тише: — Но с тобой, кузина Роза, я думаю, мы встретимся гораздо раньше!

С этими словами он достал из кармана уже знакомого вида бирюзовый конверт, бросил его на стол Розе и, даже не попрощавшись, резко развернулся, бросил в камин пригоршню Летучего пороха и исчез. На конверте значилось «открыть через 24 часа».

____

* игра слов: Mirkwood по-английски «мрачный лес». Читателям «Властелина колец» и «Хоббита» это название известно (в переводах, как правило, «Чернолесье» или «Чёрная пуща»). Что касается цитаты, то она, как известно, взята из вступления к «Божественной комедии» Данте.

* * *

В конверте было приглашение. Координаты трансгрессии прилагались, но даты не было. Её Альбусу ещё предстояло вписать, пользуясь Протеевыми Чарами. Потому что встреча обязательно должна была выпасть на день, а точнее — вечер, когда Скорпиуса Малфоя не будет дома. В том, что такая возможность появится уже на этой неделе, можно было не сомневаться. Другое дело — примет ли она приглашение? Здесь Альбус надеялся вовсе не на себя, а на то, что где-то в глубине безупречной и собранной «Леди Малфой» ещё осталось место для Розы с её природным любопытством. Только оно, будучи подогрето скукой, бессонницей и одиночеством, даст ей повод согласиться. Альбус действительно прекрасно играл в покер и умел повышать ставки с непроницаемым лицом, когда только возрастающее внутреннее волнение сигнализировало, насколько далеко он зашёл. Сейчас волнение было очень сильным. Но ведь не зря говорят, что самая уязвимая часть любой защиты это «человеческий фактор»! Мысль о следующей неделе так сильно поглощала его, что за ужином Альбус буквально «выпадал» из разговора и пару раз ловил на себе обеспокоенные взгляды Мари. Впрочем, её он сумел успокоить...

Глубокой ночью, оставив мирно спящую жену и надев халат, он спустился к себе в кабинет, в надежде спокойно поразмышлять. Там его и застала Лили. Предприниматель был в такой глубокой задумчивости, что даже не отреагировал на неё, пока она не помахала рукой у него перед глазами.

— Как всё прошло, братец?

Альбус устало потёр переносицу и вздохнул.

— Нормально. Главное — положить начало.

— Жаль, что меня там не было! — Лили довольно расхохоталась. — Представляю себе лицо кузины Рози, когда она тебя увидела! Уже это должно было полностью вывести её из рабочего режима, а если ты пустил в ход своё обаяние...

— Замолчи! — резко оборвал её брат и, после паузы добавил: — Мы касались только сугубо деловых моментов. Теперь у нас есть месяц на осуществление плана... — он нервно сжал подлокотник кресла, — и на то, о чём говоришь ты — тоже. Но я не хочу так это обсуждать.

Лили изобразила на лице удивление и передёрнула плечами.

— Альбус? Ты что, до сих пор сохнешь по своей Снежной Королеве? Я думала, ты давно с этим покончил... — она наивно захлопала ресницами и, присев рядом с братом, заглянула ему в лицо. Альбус презрительно скосил на неё взгляд и отрывисто бросил:

— Лили, не говори чушь. Чувства здесь не при чём. Просто... — он соединил кончики пальцев и посмотрел куда-то вдаль, как будто разговаривая не с ней, а с самим собой, — она очень сильный противник, гораздо более сильный, чем раньше. Умная, жёсткая, с железной волей и принципами. А сломить волю женщины с принципами можно только одним способом... — его голос упал почти до шёпота, — разбив ей сердце.

* * *

— Ну и как там этот Мёрквуд? — поинтересовался Скорпиус, с привычным удовольствием уничтожая причёску жены и возвращая её волосам естественность. — На кого он похож?

«На нахала с повадками дешёвого соблазнителя, безотказно действующими на секретарш и продавщиц. И, кстати, это мой пропавший кузен Альбус», — так могла ответить ему Роза. Но сказала совсем другое:

— На мутное облако Чар Невыразимости. Он только говорил со мной из камина и передал папку с предложением сотрудничества. Наши юристы её проверяют, — она встряхнула волосами и подумала о бирюзовом конверте, лежавшем в ящике стола. Надо было его уничтожить. Но сначала прочитать. Завтра. Посвящать Скорпиуса пока было рискованно: если он заподозрит, что в переговорах замешан Альбус Поттер, то прекратит всякое сотрудничество, даже не посмотрев на условия. — А что у тебя?

— Проклятый грипп, — коротко бросил Скорпиус. Нет, этим ограничиться было нельзя: всё равно Роза узнает, тем более, что уже завтра публикаций станет больше... И добавил: — И проклятые газетчики! — он высвободился из её объятий и подошёл к столу, чтобы взять «Пророк» и отдать жене. Роза принялась за чтение злосчастной статьи, стремительно перебегая взглядом со строки на строку. Наконец, она закончила читать и отбросила газету прямо в камин. Её взгляд пылал возмущением.

— Лжецы! Ты не мог этого сказать! Мы потребуем проверки Веритасерумом и опровержения! — Роза тяжело дышала, слегка раздувая ноздри, похожая на венгерскую хвосторогу, охраняющую гнездо: секунда и из ноздрей вылетит смертельное пламя и спалит обидчика.

— К сожалению, мог, — печально улыбнулся Скорпиус. — Я действительно говорил что-то насчёт «магловского бактериологического оружия»... Но обвинял во всём немецкое управление Магического Здравоохранения, а вовсе не маглов. Это только начало, Роза. Я ведь предупреждал...

— И ты предлагаешь с этим смириться?! — Роза встряхнула головой, и её волосы кометой рассыпались по спине. — Как они могут писать такое про тебя?

Она снова, как утром, запустила пальцы в его волосы и на секунду замерла, пристально глядя ему в глаза. А потом принялась покрывать его лицо быстрыми, отчаянными поцелуями, словно стремясь отвести беду. Она распахнула на нём рубашку, цепляясь, почти царапая кожу острыми коготками, перебегающими по телу с беспокойной торопливостью, как будто наперегонки с тревожными мыслями. Её губы были горячими и сухими, как в лихорадке, пока она продолжала быстро, отрывисто целовать его и сбивчиво шептать: «я не позволю им», «я всё сделаю, чтобы...» С последним «они ещё заплатят...» она притянула его к себе, жестом утопающего, вцепляющегося в спасительный бортик.

Скорпиус не мог не поддаться этому горячечному, бешеному доказательству любви, в котором, впрочем, злости на газетчиков было гораздо больше, чем нежности к нему. Забыться, отгородиться от всего мира, чувствовать только её живой огонь: ярости, страсти, решимости. Никогда до этого он не позволял жене защищать его. Или жалеть, тем более так. Никогда он не чувствовал себя настолько зависимым от того, что хотя бы один человек верит ему во что бы то ни стало. Держать её в объятиях, чувствовать запах листвы, идущий от тёмных волос. Это было как зелье сна без сновидений, прогоняющее любую душевную боль, дарящее покой и блаженную невесомость гаснущего сознания. Обо всём можно было подумать потом...

Иногда Скорпиусу казалось, что он любил её даже тогда, когда они ещё не были знакомы. Краткие моменты счастья и небо над вересковыми пустошами говорили её голосом и смотрели её глазами. А когда на платформе 9 и 3/4 он увидел голубоглазую девочку, которая хитро улыбнулась ему перед тем, как отвернуться, мир как будто встал в фокус. Он всегда любил Розу Уизли. Но, проснувшись поздно ночью, и различая во мраке едва подсвеченной луной спальни её очертания, Скорпиус Малфой со священным ужасом и внезапно накатившей нежностью понял, что, ко всему прочему, она ему необходима. И что если однажды её не будет рядом, он просто умрёт.