Время толерантности (гет)

Это было, когда Роза училась на третьем курсе. На рождественских каникулах она как-то раз проснулась от того, что на первом этаже кто-то громко плакал. Под спальней Розы была гостиная. Она неслышно спустилась и замерла у ступеней лестницы. Отчаянный, надрывный плач перемежался с истерическим сморканием:

— Они закрыли мою выставку! Сказали, — всхлип, — что это «искусство, прославляющее исключительность волшебников», — голос перешёл в булькающее рыдание, а Роза с удивлением узнала интонации Луны Лавгуд. — Гермиона, Джинни, ну скажите... Они закрыли мою выставку. И теперь предлагают всё уничтожить! Уничтожить полтора года моей жизни!

Из жалоб и причитаний Луны Роза поняла, что «Расколотое зеркало» запретили за его «абсолютно волшебный» характер. Да, она слышала, что среди художников и фотографов в последнее время началась мода на «маглоподобное искусство». Например, волшебные фотографии, на которых модель заставляют стоять неподвижно, чтобы фото казалось обычным. Или световые пульсары, которые по форме напоминают электрические лампочки. Это было вполне мило, чем художники не тешатся. Но теперь Министерство просто закрывало выставки без «магловского уклона». Согласно постановлению, искусство с «заметной колдовской составляющей» «увеличивает пропасть между маглами и волшебниками и ведёт к розни между ними». Поэтому любое произведение искусства, имеющее дело с «чистым волшебством», могло быть запрещено к показу из-за «нетолерантности».

— Рон, — Гермиона обнимала всхлипывающую Луну, которая вытирала слёзы наволочкой с монограммой Уизли: платка уже не хватало. — Пожалуйста, сделай что-нибудь! Ты же можешь как-то повлиять на Министерство?

— Конечно, — хмуро пообещал Рон Уизли. — В конце концов, они мне кое-что должны.

Министерство огорчало мистера Уизли. Построить с ними нормальные отношения было, казалось, невозможно. Бюрократия жила по своим законам, переводя тонны бумаги, занимаясь эфемерными проблемами и вынося странные запреты. Его брат Персиваль занимал в Министерстве высокий пост, а многие чиновники, например Ханна Аббот, были бывшими однокурсниками, но Рон не мог любить Министерство. Он понимал, что авроры, столь востребованные до и во время Второй Магической, должны найти себе какое-то занятие после того, как большинство Пожирателей было поймано или уничтожено. Но их нынешняя антиволшебная истерия казалась ему охотой за тенью.

— Мы ведь можем и Перси к этому делу подключить, — добавила Джин Поттер, поддерживая заплаканную волшебницу с другой стороны. — И Билла. Правда, Рон?

— Обязательно, — кивнул тот. — И Джорджа. И даже Чарли!

Рон был талантливым предпринимателем, но ещё более талантливым посредником. Ему доставляло удовольствие устраивать не только свои, но и чужие дела, знакомить людей, заключать союзы. Поэтому, когда Ханне Аббот понадобились дикие драконы для переподготовки авроров, он обо всём договорился с Чарли Уизли. Польза? Ему и брату, конечно, дали какой-то орден «за содействие безопасности». Но не в этом дело. Ему было просто приятно, что он сумел это устроить. Билл занимал самую высокую «человеческую» должность в Гринготтс. Джорджу Министерство до сих пор заказывало одежду, покрытую щитовыми чарами, потому что он делал её качественнее, чем кто бы то ни было. Если подумать, то каждый из них, отказавшись сотрудничать с Министерством, осложнил бы его существование. А уж ссориться с объединённым семейством Уизли было таким же сумасшествием, как грабить гоблинский банк.

Луна не была подругой Рона, скорее просто знакомой. Но с ней дружила его сестра, жена и лучший друг. Ей восхищалась его дочь. А семья для Рона Уизли была ВСЕМ. Так что он не сомневался ни секунды. Рон подошёл к Луне, похожей на панду из-за размазавшейся по векам туши, тяжёло вздохнул и крепко взял её за руку:

— Мы тебя не бросим!

* * *

Ближе к февралю стало окончательно ясно, что «Расколотое зеркало» в Англии нигде выставляться не будет. Рон Уизли был близок к экономической войне с Министерством. Он задействовал все свои связи, а Роза зачастила в Нору на выходные: чтобы быть в курсе происходящего, попытаться помочь Луне самостоятельно, и... ещё по одной причине.

— Папа, а можно я схожу в магловскую библиотеку? Может, найду какие-то примеры из искусства, похожие на то, что делает Луна, — Роза стояла, полностью готовая к выходу: джинсы, свитер, непослушные волосы заплетены в косу. «Обычная девочка», как всегда.

— Сходи, дочка, — Рон неодобрительно покосился на неё поверх очков для чтения: он не любил, когда Роза носила «магловскую маскировку», т.к. это означало, что она выходит в опасную «неволшебную» часть Лондона. В почте было сообщение из Министерства: мисс Аббот должна трансгрессировать в Нору сегодня во второй половине дня. Может, даже лучше, если в доме будет меньше народа. — Но у тебя же сегодня танцы?

— А я после танцев, — сказала Роза и потупилась. В соседний, классический бальный танцкласс начал ходить Скорпиус Малфой, так что теперь «танцевальные занятия» занимали вдвое больше времени: друзья часто ждали друг друга после урока и шли бродить по Лондону, по крайней мере, по его волшебной части. Вот и сегодня она планировала зайти в библиотеку пораньше, чтобы потом попытаться затащить Малфоя в класс народных танцев, на которые ходила сама. Преподавала в классе Шиннед Блиш, староста Рейвенкло и девушка Джеймса Поттера. Она дружила с Розой, и никогда не позволила бы себе сплетничать о ней, поэтому Роза не боялась, что об этом демарше узнают папа и мама. Но всё-таки ей было немного стыдно.

* * *

— Привет Роза! — светловолосый мальчик окликнул её на полпути к библиотеке.

Роза подняла на него глаза и с удивлением узнала в магловском подростке Скорпиуса Малфоя. Брюки, рубашка, пиджак. Классический, но совершенно адекватный костюм. Правда, юный волшебник явно чувствовал себя неуютно в новом наряде.

— Скорпиус, ничего себе, — Роза поправила лямку рюкзака, упавшую с плеча. — Отлично выглядишь. В честь чего ты расстался с мантией?

— Хочу в твой театральный кружок, — усмехнулся Малфой. — Если бы не волосы, я бы тебя в первый раз не узнал. Настоящая магловская девушка.

— А я и есть наполовину «магловская девушка», — недовольно мотнула плечом Роза и прибавила шаг. — Моя мама родилась в обычной семье. А папа гордится тем, что умеет водить магловский автомобиль.

— Не сердись, — примирительно сказал Малфой. — Может, я хотел сделать тебе комплимент. Но ты-то не родилась в обычной семье. Каково оно, выдавать себя за магла?

— Легко, — улыбнулась Роза. — Вот когда я стану совершеннолетней и смогу колдовать дома... Так что ты здесь делаешь?

— Провожу тебя до библиотеки и пойду в Косой переулок. Родители не удивляются, что ты так поздно приходишь? — Малфой наслаждался тем, что может идти с Розой рядом просто так, без всяких заклинаний отвлечения внимания, которые приходилось накладывать в Хогвартсе. Ради этого стоило влезть в магловский пиджак. Если бы только она ещё и шла помедленнее.

— Папа мне доверяет, у нас так принято... Хотя, — Роза снова улыбнулась, — он часто говорит, что бабушка Молли ему доверяла зря. Впрочем, бабушка, по-моему, единственный человек в Норе, который, когда хочет, может навести настоящий порядок.

— Артур и Молли живут с Вами? — приподнял бровь Малфой.

— Конечно. И этим не ограничивается, — Розе только сейчас пришло в голову, что Скорпиус мало того, что единственный сын, так ещё и живёт только с родителями. Ведь Люциус и Нарцисса после войны решили уехать поближе к северу. — У нас часто гостят дяди, тёти, кузины, кузены... Завтра вообще приедут почти все, даже Поттеры с площади Гриммо! Хорошо, что Нора теперь большая, папа её полностью перестроил. Короче, Скорпиус, Уизли не просто семья. Это — Клан!

Она саркастически закатила глаза, а Скорпиус рассеянно подумал, насколько всё это странно: жить в большой семье, видеть бабушку с дедушкой каждый день, а не на праздники. И уметь ходить в магловской одежде так, словно делаешь это всю жизнь.

Они попрощались возле здания библиотеки. Через три часа он встретил понурую Розу возле дверей танцкласса.

— Ничего не нашла? — нахмурился Скорпиус. Ему не нравилось, когда Роза грустила.

— Да, снова ничего. Почему маглы не додумались ни до чего подобного?

Малфой хорошо знал, чем грозит эта упрямая морщинка между бровей, означавшая, что у отличницы-Розы что-то не получилось. Теперь она потеряет покой и сон, будет читать, думать, сердиться и ходить по потолку, пока не найдёт ответ. Чтобы хоть как-то её приободрить, Скорпиус в порыве ничем не мотивированной отваги сказал:

— Слушай, а ты ведь хотела пригласить меня на свои занятия?

Роза просияла:

— Пойдём, — и потащила его за собой в танцкласс.

* * *

Ханна Аббот аппарировала перед воротами «Поместья Нора». Дочитав до слова «поместье» в адресе конверта она вопросительно подняла глаза на своего секретаря: та Нора, которую мисс Аббот помнила, на поместье совсем не тянула. Это был старый дом с покосившейся крышей, такой ветхий, что грозил развалиться в любой момент. Ханна была почти уверена, что Рональд Уизли, глава «Уизли Спортс» уже давно переехал в другое место.

Когда глава Отдела по противодействию антимагловской пропаганде оказалась на месте, она поняла свою ошибку: Уизли не переехали. Просто Нора действительно стала поместьем. За кованной витой оградой в стиле арт-нуво вырисовывался огромный двухэтажный особняк, отделанный светло-серым камнем. Два длинных крыла полукругом охватывали замёрзший декоративный пруд, лужайку и часть сада, который продолжался уже за домом. Над воротами значилось «Поместье Нора. Владение семьи Уизли», а прямо от ворот шла широкая дорога, ведущая к главному входу в дом.

Возле ворот стоял сам Рональд Уизли, наблюдая за произведённым эффектом. Он вежливо, но коротко улыбнулся мисс Аббот, и жестом предложил ей следовать за собой. Хотя он и не излучал добродушия, но казался вполне позитивно настроенным, так что Ханна на секунду понадеялась, что просьба о встрече совсем не связана с делом Луны Лавгуд.

— Спасибо, что нашли время приехать, Ханна, — он пожал ей руку. — Вы первый раз в Норе?

Ханна кивнула. Он восторженно оглядел свой дом и привычным, хозяйским жестом указал на дорогу к зданию:

— Такая дорога, пусть Вас не удивляет, что она слишком широкая, называется «подъездной аллеей». Знаете, для чего она нужна? — Ханна озадаченно пожала плечами, а Рональд, довольный её реакцией, продолжил. — У маглов такие аллеи раньше использовались для конных повозок, а теперь для машин. Сейчас многие заказывают себе декоративную аллею, но у меня действительно есть машина. Не люблю пустой бутафории. Мне нравится, когда вещи работают!

С этими словами, он пригласил её внутрь. Рону претила игра в радушного хозяина, но он с удовольствием отметил, что при упоминании об аллее Ханна едва заметно покраснела. «Пусть знает, что у нас хорошо относятся и к маглам, и к магловским изобретениям, — сердито подумал он. — Посмотрим, как она скажет мне в лицо, что я защищаю преступников перед волшебным миром!»

— Итак, — Рон Уизли сел в своё кресло, надел очки и серьёзно посмотрел на Ханну. — Как Вы могли догадаться, мисс Аббот, я пригласил Вас из-за «Расколотого зеркала».

Улыбку с его лица как будто вытерли. Глядя в суровые голубые глаза Рональда, Ханна подумала, что хозяин изменился не меньше самой Норы. Теперь ей уже не казалось странным, что «рыжего мальчика, дружащего с Поттером», каким она запомнила его по школе, считают одним из самых жёстких и бескомпромиссных бизнесменов Великобритании. Дверь за спиной закрылась с лёгким щелчком, наводящим на мысли о мышеловке. Ей стало не по себе. Но голос Ханны, когда она заговорила, был твёрд и спокоен:

— Мистер Уизли. Этот вопрос не подлежит обсуждению. Решение Министерства практически окончательное.

— Но ведь суда ещё не было, — Рон поднял брови в притворном удивлении.

— Да, — Ханна нервно улыбнулась, — но вряд ли суд что-то изменит. Доказательства налицо. Мне жаль, мистер Уизли, я знаю, что мисс Лавгуд друг Вашей семьи, но, право же...

— Вздор, — прервал её Рон. Ханна осеклась и испуганно посмотрела на него. — Не имеет никакого значения, друг мисс Лавгуд или не друг. Факт в том, что она никогда не была замешана в антимагловской пропаганде. И Вы это знаете. Мисс Лавгуд — участник Второй Волшебной войны. Её отец издавал оппозиционную газету и поддерживал Поттера, когда тот скрывался от Волдеморта.

— Но он прекратил её издание и перешёл на другую сторону. Он чуть не выдал Поттера властям, — вкрадчиво возразила Ханна. — Что мы знаем о ней с тех пор? В конце концов, она чистокровная волшебница...

Рон смотрел на неё сердито и презрительно. Впрочем, он ещё раз попробует по-хорошему... Его голос чуть-чуть смягчился. Он даже нашёл в себе силы покровительственно похлопать её по руке.

— Ханна, я тоже чистокровный волшебник... Ну, почти чистокровный. «Перешёл на другую сторону»... Вы сами верите в эту глупость? Единственный раз, когда Ксенофилиус Лавгуд интересовался чем-то реально существующим, это когда он помогал нам. И Луна — так, между нами говоря, — он заговорчески подмигнул Ханне, — не далеко от него ушла. Ей нет дела до какой-то идеологии. Она — существо воздушное и неприспособленное. А вы приписываете ей какой-то злой умысел. Смешно, да и только!

Рональд развёл руками, как бы приглашая Ханну оценить, насколько абсурдно такое предположение. Однако на мисс Аббот это не произвело впечатления.

— Мистер Уизли, Рон... Вы так наивны, — она изобразила снисходительную материнскую улыбку. — Но времена меняются, и люди меняются вместе с ними. Госпожа Лавгуд играет? Возможно. Но теперь у неё другие игры. Вы ведь, наверное, не знаете, что она была замужем? Вижу, что не знаете. Её бывший муж — профессор Дурмстранга, школы с самой дурной репутацией во всём, что касается тёмных искусств. И дочка... что, про дочку тоже не слышали? — в голосе Ханны за притворным удивлением мелькнуло торжество, — учится там же. Спрашивается, почему не в Хогвартсе? Она познакомилась с профессором Ковальски всего через два года после Волшебной войны...

— Это всё? — осведомился Рон. — Я правильно понял, что Ваши обвинения основываются на том, что вы копаетесь в личной жизни этой женщины? Ваши авроры, похоже, уже с ума сходят от безделья, Ханна. Или, может, специально провоцируют весь этот ажиотаж, чтобы не лишиться работы!

— Даже так? — Ханна гневно сверкнула на него глазами. — Вот какого вы мнения о нас, мистер Уизли... Значит, вам нужны другие доказательства. Так вот что я вам скажу. Вся её работа — это доказательство. Она преподаёт тёмные искусства... Да, вы скажете «защиту», но если что-то долго изучать, то недолго и пристраститься. И примеры тому уже были. Это должность была проклята, её хотел занять... Сами-Знаете-Кто. И Квирелл, и Снейп, и самозванец Крауч...

— И герой войны Римус Люпин.

— Который оказался оборотнем... — произнесла Ханна и тут же остановилась: такая ненависть сверкнула в глазах Уизли.

— Кстати, я вполне могу довести эту версию до Гарри, — ледяным тоном ответил Рональд. — Он будет счастлив узнать, что, по мнению Министерства, отец его крестника Тедди, друг его отца и герой войны «просто оборотень».

— Ладно, Рон, я погорячилась... — Ханна поняла, что сказала лишнее, но отступать не собиралась. — Всё равно, это ничего не доказывает. Готова понять, Люпин был прекрасным человеком, но Лавгуд! Даже если мы в чём-то неправы, лучше перестраховаться, чем что-то пропустить. Ведь это всего лишь выставка, — она пожала плечами, — Её никто не арестовывает, просто предлагают задуматься... Если что-то может спровоцировать... Ты должен понять меня, Рон, — она протянула ему руку через стол, но Рон отдёрнул свою. Ханна сделала вид, что не заметила. — Вся моя жизнь посвящена тому, чтобы не допустить возвращения времён Второй Магической. Пожиратели Смерти убили мою мать, разрушили мою семью. Как можно упрекать нас в том, что теперь мы жёстко боремся с ними и со всеми, кто поддерживает идеи магического превосходства?! Это наш долг! И твой, и мой...

Её голос дрогнул, в глазах заблестели слёзы. На лице застыло выражение решимости и благородной скорби. Но Рон только ощутил прилив раздражения и злости. В глазах потемнело. «О чём она думает, пытаясь рассказать МНЕ о Второй Магической, — подумал он. — Я что, практикант в её Министерстве, для которого история всего лишь страшная сказка из прошлого века?»

— Великий Мерлин! Ты мне будешь говорить о потерях, Ханна? Моего брата убили на этой войне. Другого брата покалечил оборотень. Ещё одному отрезали ухо заклятием. Я сам год провёл в подполье вместе с Поттером и своей будущей женой. Моя мать стала кавалером ордена Мерлина первой степени, потому что ей, а не вашим хвалёным аврорам удалось убить Беллатрису Лестрейндж! — он замолчал и немного ослабил ворот. После чего добавил уже спокойнее: — А ты стреляешь из пушки по воробьям и делаешь вид, что занимаешься важным делом. «Наш долг». Не хочу обижать тебя, Ханна, но я сделал для этого «общего дела» несколько больше, чем ты.

Ханна сидела, съёжившись в кресле, и смотрела на Уизли, беснующегося, как слон в тесной клетке. Что ж, значит, придётся выложить последний аргумент:

— Я слышала, ваша дочь тоже участвует в защите госпожи Лавгуд.

Уизли бросил на неё обеспокоенный взгляд. Внезапная перемена курса разговора вряд ли была случайной. Рональд изобразил безразличие:

— Как все мы, — он пожал плечами. — Роза умная девочка, всегда готова помочь и очень любит Луну.

Ханна сладко-ядовито улыбнулась:

— Ах, Рон-Рон... Лучше бы Вы больше времени уделяли семье, чем защищать эту чокнутую художницу... Я сама не могла в это поверить, но наши агенты говорят, что всё точно, — Ханна покачала головой и потупилась, изображая сожаление. — Она встречается со Скорпиусом Малфоем. Уже два года их часто видят вместе в школе, причём ученики ничего не подозревают из-за наведённых чар незаметности. А преподаватели, похоже, покрывают эту историю. И если бы не наши сотрудники...

Чего бы она ни хотела добиться, такая реакция мистера Уизли в планы Ханны Аббот явно не входила. Вначале он был странно молчалив, но постепенно Ханна заметила, что Рональд краснеет всё сильнее и сильнее. Наконец, он нетвёрдо встал из-за стола, опёрся на него костяшками пальцев и буквально зарычал:

— Ты шпионила за моей дочерью?! За моими детьми?! В Хогвартсе?! Вон! Ты слышишь меня, Ханна Аббот, вон из моего дома!!! — Рон стал уже малиновым, он наступал на Ханну, а та пятилась в сторону двери, которая неожиданно оказалась открытой. Всё дальше и дальше. Стёкла на рамках для фотографий трескались одна за другой, вазы глухо гудели и тряслись. Палочку Рон предусмотрительно оставил в ящике стола, но стихийная магия переполняла его до краёв. — Мы встретимся с тобой в суде, Аббот. И ты ответишь за всё. И Луне Лавгуд. И мне. А пока, — он вскинул в её сторону руку, тыча указательным пальцем, который заметно трясся от ярости. Ханна отшатнулась и ощутила спиной кованые ворота, — запомни навсегда: НЕ СМЕЙ ТРОГАТЬ МОИХ ДЕТЕЙ!!!

* * *

...— Ты выиграла, я чувствую себя ужасно глупо, — Скорпиус Малфой танцевал кадриль с Розой Уизли. Он порядком устал, но чувствовал себя совершенно счастливым. — Я думаю, этого ты и добивалась. Кто вообще придумал подобный танец?

— Не будь занудой, — щёки Розы порозовели, глаза сияли. — Кадриль танцуют даже на Большом Святочном Балу. Ты лучше скажи, как тебе это удаётся? Ты же начал только сегодня. И всё получается... почти безупречно.

— Ну, если подумать... — Скорпиус в очередной раз залюбовался Розой, выписывающей фигуры по паркету. Странно, ему всегда казалось, что она более скованная и угловатая в движениях, — то это не так уж отличается от всего, что я танцевал до сих пор. Просто быстрее. И веселее.

Около шести Роза открыла дверь Норы и зашла в кабинет поздороваться с отцом...

* * *

Рональд Уизли сидел в кабинете и пил коньяк. Не виски и не скотч, как он делал, когда праздновал с друзьями. Не ром, когда пил в присутствии дам. Коньяк означал всё что угодно — от философского размышления до глубокой депрессии, но его он почему-то всегда пил один. Поэтому, почуяв с порога «экзистенциальный» запах, Роза уже была готова к тому, что увидит. Перед Роном лежал свиток с родословной Уизли: огромный, с паучьей вязью бесчисленных веток и пересечений. Край свитка был придавлен стаканом. Рон смотрел куда-то в сторону.

— Папа? — Роза испугалась не на шутку. Министерство ничего ему сделать не могло, тогда из-за чего он сейчас пьёт? Роза подошла к столу и присела перед ним на корточки.

Рон посмотрел на неё со странным, непонятным выражением и сказал: «Садись». Роза села в кресло, ничего не понимая, но с нарастающей тревогой. Рон снял с кушетки плед, укрыл им Розу, методично подоткнув края, а потом настежь открыл окно. Морозный воздух стремительно наполнил помещение, прогоняя коньячные пары. Рональд Уизли стоял у окна и глубоко дышал. Наконец, он повернулся лицом к Розе:

— Ты встречаешься с Малфоем, — голос был спокойным, разве что немного более хриплым, чем обычно.

Вот оно что. Он узнал. Произошло то, что и должно было. Как ни странно, Розе стало легче. По крайней мере, ни с кем из семьи ничего не приключилось.

— Не встречаюсь, — покачала она головой. — Но мы действительно друзья.

Рон кивнул. Его ноздри затрепетали, он несколько раз сморгнул и посмотрел вверх. Если бы Роза не знала своего отца, то подумала бы, что он вот-вот заплачет.

— Я хотел, чтобы ты была счастлива, дочка, — Рональд говорил медленно, делая паузы между словами. — Прости.

— Папа? — глаза Розы расширились от ужаса: что же это с ним такое. Лучше бы он отругал, лучше бы... — Не говори так, пожалуйста.

— Ты — моё сокровище. Моя принцесса. Самая своевольная девочка в мире, — Уизли грустно улыбнулся. — А я думал, что всё могу решить за тебя.

Он растерянно развёл руками, словно не зная, что сказать ещё. А Роза ощутила неожиданный прилив нежности. И стоило так её пугать этими совершенно неуместными угрызениями совести? Если кому и должно быть стыдно, так это ей, Розе. Она решительно вскочила, подошла к отцу и обняла его:

— Я очень тебя люблю. Я правда не хотела тебя огорчать, честно. Я обожаю тебя и маму, и...

Он обнял её и поцеловал в макушку. Рон не мог обижаться на своих детей. В конце концов, он же знал, что Уизли покладистыми не бывают. Он прижал дочь покрепче к себе и тихо проворчал:

— В следующий раз, прошу, рассказывай мне обо всём. Не хочу узнавать всё от этих Министерских негодяев. Они даже меня могут заставить защищать чистокровок... Но если, — в его голосе послышались угрожающие нотки, — Малфой что-то тебе сделает, то пусть на мою толерантность не рассчитывает!