А&B, или Как Приручить Мародеров (гет)

Дело близилось к середине ноября. Ветер более-менее утихомирился, дождь перестал хлестать, щедро поливая широкие поля, покрытые пожухлой, отсыревшей травой. Еще вчера было холодно, сыро и промозгло, а сегодня над Хогвартсом взошло яркое дружелюбное солнце, позолотив черепицу крыш и шпили тонких башенок. Однако ученики не спешили радоваться, зябко кутаясь в теплые куртки и пальто — на улице без варежек, шапок и шарфов нельзя было находиться дольше получаса. Морозы ударили неожиданно, а свежий выпавший снег искрился на солнце, тонким слоем покрывая голые ветви деревьев, отчего те казались изящными замысловатыми скульптурами, будто бы сотканными из густого тумана.

Мародеры от безделья сходили с ума: учиться совершенно не хотелось, A&B молчал, а в голове у друзей был полный штиль. Ремус ходил мрачнее тучи, изредка огрызаясь в ответ на реплики друзей по поводу того, до чего может довести оборотня влюбленность в девушку. Джеймсманиакально следил за Лили с Северусом, а Сириус упорно пытался найти подходящую кандидатуру для свидания. Поттер все время подкалывал друга тем, что раньше для него это проблем не составляло, на что Блэк односложно отвечал что-нибудь вроде: «Все нормальные девушки перевелись» или «Нет настроения». Беата, иногда проходящая мимо гриффиндорцев, лишь многозначительно ухмылялась, глядя на Блэка и вызывая у друзей удивленные взгляды. Но Сириус в ответ на расспросы лишь упорно молчал, мрачно качая головой.

— А все так хорошо начиналось... — со вздохом протянул Блэк. Сегодня парень выглядел идеально. Черные выглаженные брюки из дорогой ткани, белоснежная рубашка с небрежно расстегнутым воротом и изящное дорогое кольцо. Перекинутый через спинку стула пиджак вкупе со всей остальной одеждой недвусмысленно говорил, вернее, практически кричал: «Сириус Блэк собирается на свидание!» И все девушки Хогвартса, завидев мастера обольщения в новом облике, начинали подозрительно оглядываться вокруг, безуспешно пытаясь вычислить ту счастливицу, которая остро нуждалась в сокращении волос на голове, царапинах на лице и паре синяков.

— Это ты про что? — Джеймс задумчиво изучал конспект по истории магии, а, вернее, усердно делал вид, наблюдая из-под помятого свитка за Лили Эванс. Девушка смеялась, что-то с улыбкой втолковывая Северусу Снейпу, сидящему сбоку от нее.

— Про сегодняшнее утро, — хмыкнул Сириус. — Мне уже... раз двадцать задали вопрос — кто она? И примерно столько же раз обвинили в том, что я неблагодарная, черствая скотина. И знаешь, они ведь искренне считают, что слезы в глазах, вызванные Слезоточивым зельем, наставят меня на путь истинный! Да дажеесли и так, — не могу же я жениться на всех этих рыдающих собачонках одновременно?!

— Собачонках? — отрешенно переспросил Джеймс, сверля взглядом затылок Снейпа, отчего тот время от времени нервно дергался и оглядывался. Вслед за ним оборачивалась и Лили, пытаясь понять, что же с таким завидным постоянством привлекает внимание Северуса, но Джеймс тут же прятался за чужим конспектом, делая самый невинный вид.

— Угу. Ну разве уважающая себя женщина будет так унижаться перед человеком, который ее ни в грош не ставит? — Сириус мрачно покачал головой. — Слизеринки и те ведут себя куда более достойно.

— Слизеринки?

— Джеймс! — Блэк возмущенно отобрал у друга свиток и передвинул стул, садясь прямо напротив него. — Хватит пялиться на нее! Подойди и поговори, в конце концов.

— Я не могу. Если подойду, не удержусь от того, чтобы врезать этому крысенышу по его мерзкому горбатому носу, и тогда Лили рассердится на меня окончательно.

— Окончательно? — Блэк насмешливо изогнул бровь.

— Ну... — смущенно вздохнул Джеймс. — После того вечера мы немного повздорили. Дня через два.

— Надо думать, это было самое длинное перемирие в вашей жизни, — усмехнулся Сириус.

— Крайне смешно.

— Так что ты натворил?

— Подкараулил Северуса, попытался втолковать ему... Да я его даже пальцем не тронул! — сам себя оборвал Джеймс.

— Естественно не тронул. Ты же не успел, — Блэк ухмылялся во все тридцать два зуба.

— Да ну тебя! Так кого ты ждешь?

— Анн. Такая миловидная, с Пуффендуя.

— О... черноволосая, глаза зеленые, магглорожденная, предпочитает классический рок, язвительна не в меру?

— Ты-то откуда ее знаешь? — удивился Блэк.

— Подружка Лили. Бывшая. На пятом курсе, еще до того, как случилась... та история с Нюниусом, мы общались с Лили и довольно неплохо. То ли они из одного города, то ли еще что... В общем, она тогда очень много времени проводила с этой... с этой... ехидной.

— А потом?

— Потом до нее дошло, что Анн ей явно не пара, и они как-то сами по себе перестали пересекаться. Ты же не любишь таких? — Джеймс вдруг хитро уставился на Блэка. — Ты любишь миленьких, хорошеньких и добреньких.

— Захотелось чего-нибудь остренького.

— Ну так воткни себе иглу в задницу, — расхохотался Джеймс.

— О да, верх остроумия.

— Нет, серьезно. Мне кажется, или она кого-то мне напоминает? — на лице Джеймса появилась показная задумчивость. — Как же ее... Беката? Биота? О, точно! Беата!

— Ты на что это намекаешь? — с легкой угрозой в голосе начал Блэк.

— Ты знаешь на что, Бродяга.

— Да я скорее замуж за Хвоста выйду, чем буду с этой...

— За Хвоста? — Джеймс продолжал хохотать. — А почему не за меня? Или я недостаточно привлекателен для тебя?

— Мозгов у тебя недостаточно, Сохатый, — беззлобно отозвался Блэк, отмахиваясь от друга. — А вот и она, самая элегантная и изящная мадемуазель, чьему обаянию невозможно противостоять, — уже громче произнес он, завидев подходящую к друзьям девушку.

Та была высокой, действительно элегантной и грациозной. Лишь окинув ее взглядом, даже самый невнимательный мог бы сказать, что девушка, скорее всего, из благородной семьи: одета неброско, но со вкусом, дорогие украшения, коих хоть и было немного, идеально гармонировали с выбором одежды, а походка, легкая и изящная, завораживала. Она, казалось, идеально подходила такому искушенному аристократу, как Сириус Блэк. Казалось, пока она не открыла рот.

— Какая дешевая лесть, Блэк, — Анн усмехнулась, и ее лицо исказила грубая усмешка. Голос былхриплый, низкий и, отчего-то, отталкивающий. Странным образом все очарование, охватившее присутствующих при ее появлении, тут же испарилось в неизвестность.

Джеймс лишь скривился, ничуть не скрывая своей реакции и отношения к происходящему, уголок рта Сириуса чуть было дернулся, но его вышколенная мимика тут же набросила на лицо гриффиндорца обольстительную улыбку.

— Пойдем? — предложил он, подавая спутнице руку.

Та лишь кивнула, и под завистливые взгляды всех присутствующих девушек старше тринадцати лет они вышли из класса.

— Очаровательна, пока молчит, — раздался насмешливый звонкий голос за спиной Джеймса.

Тот тут же повернулся и расплылся в улыбке:

— Лили!

— Что это? — девушка подцепила кончиками пальцев мятый и местами порванный листок с записями. — История магии? Неудачное прикрытие для тебя, Джеймс Поттер.

— Я готовлюсь! — чуть более наигранно, чем было необходимо, воскликнул тот.

— Ага, а наблюдение за мной и Севом является, безусловно, необходимым пунктом данной подготовки?

— Вы же одни из лучших учеников, — пожал плечами Джеймс, — одним только видом своим стимулируете мое стремление к познанию.

Лили с секунду молча сверлила парня взглядом, потом вздохнула и уже куда более мирно произнесла:

— Джеймс...

— Ты назвала меня по имени, — усмехнулся тот. — Даже без фамилии.

— Не перебивай, прошу. После того подарка, что ты устроил мне, несмотря на все правила и сложности, я подумала — может, я ошибалась? Может, ты действительно честный, добрый гриффиндорец, который способен горы свернутьради друга, ради близкого человека? Может, все то, что ты вытворял все эти шесть лет, было лишь переходным возрастом, а теперь ты стал взрослеть? Но, видимо, я ошиблась снова. Подожди, не перебивай. Я действительно начала в это верить, но когда я застала тебя и Северуса, которому ты угрожал... Да-да, именно угрожал! Тогда я поняла, что происходит. Ты просто хочешь заполучить меня как свой трофей. В своей жизни ты получаешь очень много — по сути, все, что захочешь. Лучших друзей, отличные оценки, место в команде. Но ты не делаешь ничего, чтобы заслужить это — ты просто приходишь и берешь. Как было и в этот раз. Ты решил, что я растаяла, начала тебе доверятьи под шумок, пока никто не видит, решил снова поиздеваться над Северусом. Угрожать моим друзьям, чтобы заполучить меня... не самая лучшая тактика, ты не находишь?

— Послушай, Лилс, — в глазах Джеймса промелькнуло что-то похожее на отчаяние, но через мгновение они стали злыми и раздраженными. — Я пытаюсь завоевать твое внимание уже несколько лет. Я делаю все. Абсолютно все. Мои друзья считают, что я сумасшедший, что я одержим тобой, что меня пора упрятать в Мунго. Но я не сдаюсь, а тебе все мало. Чего ты от меня хочешь? Скажи, просто скажи!

— В том-то и суть, — грустно покачала головой Лили. — Он, — она кивнула в сторону Снейпа, — понимает, чего я хочубез слов и подсказок. Ему не нужно было бы красть мой дневник, чтобы понять, что я хочу в Лондон.

— Но он никогда не устроил бы для тебя этой поездки! — воскликнул Джеймс. Окружающие начали на них коситься.

— Может быть и так. Но он никогда бы не стал созывать своих друзей, чтобы пойти и избить того, кто мог бы быть ему соперником.

— Потому что у него нет друзей. А ты его просто жалеешь, — тихо произнес Джеймс и, развернувшись, вышел.

Эванс осталась стоять, глядя в спину уходящему гриффиндорцу. А следом за ним из класса выбежал и Северус, мельком взглянув на Лили. По его глазам девушка поняла, что парень слышал те последние слова, сказанные Поттером.

— Опять он все испортил, — тихо пробормотала Лили и бросилась догонять слизеринца.

* * *

— Что! Здесь! Происходит?! — проорала девушка с нашивкой Слизерина на мантии, распахивая дверь в комнату Беаты.

Та лежала на кровати, не утрудив себя снять тяжелые ботинки, и кивала головой в такт музыке. Перед кроватью над столиком вращалась магическая проекция виниловой пластинки, но грохочущий звук шел отовсюду.

— Спринклс?! — девушка тряхнула Беату за плечо, не слишком заботясь о его сохранности.

— А? — слизеринка открыла глаза и удивленно уставилась на гостью. — Мия?

Звук тут же упал до приемлемой громкости.

— Ты не могла бы сделать музыку потише или же, как любой уважающий себя волшебник, наложить на комнату простейшие Звукоизолирующие чары?

— Я пыталась, — беззаботно отозвалась Спринклс, — но заклинание, усиливающее громкость и распределяющее источник звука по всей комнате, с ним конфликтует.

— И? Теперь мы все вынуждены это слушать?!

— Не истери, малышка, — хмыкнула Беата. — Это же LedZeppelin! Я единственная в этом дурдоме, кто способен привить вам вкус к хорошей музыке.

— Слушала бы классику!

— Собиралась. Это будет следующая пластинка. Органная музыка в исполнении Баха.

— Ты издеваешься или как? Нам нужно готовиться к контрольной, а ты...

— Музыка стимулирует...

— Не на такой громкости!

— Прекрати на меня орать, — вдруг тихо и разборчиво произнесла Спринклс. Ее глаза неуловимо потемнели, и в них промелькнуло что-то такое, отчего стоящая перед Беатой девушка мигом сжалась и потускнела.

— Извини.

— Ну вот и чудесно. Хорошие манеры порой помогают больше, чем крики и кулаки. Думала, ты понимаешь это.

В глазах собеседницы сверкнула злость, но она лишь молча сжала губы и вышла, аккуратно притворив за собой дверь и так ничего и не ответив.

— Нигде не дадут покоя, — проворчала слизеринка, набрасывая на себя необъятную куртку и заматывая шею и пол лица шарфом. — Я ниндзя, — хихикнула она, кинув взгляд в зеркало, и вышла из комнаты, даже не захлопнув за собой дверь.

— Ну да, конечно, — ворчливо отозвалось зеркало, но Беата уже не услышала этого.

Любой слизеринец знал — войти в комнату Беаты Спринклс можно без особых проблем, но после этого она оторвет тебе голову. Голыми руками.

* * *

Сириус откровенно скучал. Анн была лживой, лицемерной, ехидной и злобной ведьмой. Все эти качества прекрасно бы гармонировали между собой при вкраплении хотя бы толики интеллекта. Но Анн была не такой. Мозги она явно презирала.

Решив выпить пару-другую помноженных на, скажем, десять, бутылок пива, Блэк искренне надеялся, что этим сможет исправить ситуацию. Но то ли Анн была настолько отвратительной, то ли алкоголь действовал из рук вон плохо — лучше не становилось. «Огневиски, — решил Блэк. — Только это сможет мне помочь». Впрочем, в этом он уже тоже сомневался. Когда девушка удалилась в дамскую комнату, Сириус незаметно махнул рукой Розмерте.

— Подлить огневиски в пиво, Сириус? — заговорщически усмехнулась та. Розмерта никогда не была ханжой и считала, что взрослые студенты имеют право выпить что-нибудь более горючее, чем обычное пиво. «Лучше пусть пьют здесь, под моим присмотром, чем в Кабаньей Голове», — говорила она не одобряющим такую тактику преподавателям.

— Ты всегда понимаешь меня без слов, — благодарно кивнул тот.

— Просто разбираюсь в девушках, — усмехнулась женщина и удалилась к барной стойке.

— Анн, знаешь... — начал Сириус, разворачиваясь к вернувшейся девушке с намерением побыстрее от нее отделаться.

— Хреновый у тебя вкус, Блэк, прямо скажем, — Беата бухнулась на стул, отчего тот грустно заскрипел, и с наслаждением вытянула перед собой ноги. Куртку она так и не сняла и была похожа на бездомного бродягу, по ошибке заглянувшего на огонек к нормальным людям. — Я понимаю — спор дело серьезное. Но нельзя же так над собой издеваться!

— Ты что здесь делаешь? — ошарашенно произнес Блэк.

— На тебя смотрю. Жалкое зрелище, — она усмехнулась и отобрала у Розмерты бокал, предназначавшийся Сириусу, прилично отхлебнув из него. — О... Кажется, здесь чуть-чуть больше алкоголя, чем нужно, Блэк, а? Но тебе все равно не хватит, поверь мне.

— Слушай, сейчас вернется Анн...

— И что она мне сделает? Глаза выцарапает? Ну-ну. Я бы посмотрела, но у меня есть более интересные дела.

— Вот и иди. Или признай, что проиграла, — хмыкнул Сириус.

— С какой это стати?

— Стоило мне наконец-то выбрать подходящую девушку для свидания, какбуквально через час, появляешься ты, требуя моего пристального внимания, — Блэк откинулся на стуле, довольно взирая на Беату.

— Не льсти себе, Блэк, — едко отозвалась слизеринка. — Я просто хочу взглянуть на твое поражение самолично. Признай, что эта ненормальная куда безнадежней меня.

— Признай, что ты не смогла вынести мысль о том, что я на свидании с другой!

Блэк и Беата уставились друг другу прямо в глаза — взгляды у обоих были донельзя упрямые. Каждый стоял на своем и не желал признавать победу другого.

— У меня есть предложение, — вдруг задумчиво произнесла Спринклс. — Нам нужен беспристрастный судья!

— Это кто же, например? — слегка опешил Блэк. — Джеймс?

— Джеймс твой лучший друг и покрывает тебя в самых темных делишках. Лучше Ремус... или Питер. И Паркер.

— Паркер — твоя лучшая подруга! И она тоже...

— Но-но, нам нужен взгляд с обеих сторон! А так как, кроме Паркер и Северуса, с моей стороны больше кандидатур не имеется... Хотя мы, конечно, можем спросить у Люциуса...

— Ну уж нет! Паркер, так Паркер. Лучше она, чем еще один сдвинутый слизеринец.

— Вот и отлично! Малфоя и вправду отыскать будет сложнее.

— С чего это? Неужели он обделяет тебя своим вниманием? — едко спросил Блэк.

Беата в ответ лишь поморщилась, но все-таки ответила:

— Ни малейшего понятия. Он куда-то запропастился. Наверное, сочиняет коварные планы по завоеванию мира вместе с новой пассией.

— Новой пассией?

— Ага. Это, как его... клуб отверженных? Не... или поверженных? Ну знаешь, там, говорят, еще какой-то маньяк во главе. Бывший слизеринец, называет себя Лордом. Вот из-за таких, как он, наш факультет и не любят.

— Ну да, конечно, — саркастически усмехнулся Сириус. — А так-то вы все милые, сговорчивые и светлые душой люди. Прямкак ты.

— Не ерничай, Блэк. Я даю тебе шанс свалить отсюда, пока твоя злобная паучиха не вернулась, а ты отказываешься?

— Сбежать с собственного свидания, на которое я ее сам же и пригласил? Как это... по-слизерински.

— Ты же англичанин, Блэк! Это называется «уйти,не попрощавшись». Будто ты был так сражен ее красотой и обаянием, что больше не мог находиться рядом.

— Это недалеко от правды, между прочим, — развеселился Сириус. — Сваливаем.

Беата хитро ухмыльнулась и, оглядевшись на предмет злобной пуффендуйки (что само по себе звучало, словно дурная шутка), поднялась из-за стола. Блэк чудом успел удержать столешницу и все на ней стоящее от немедленного падения и разбития об пол.

* * *

— Уходил с одной, возвращаюсь с другой, — веселился Сириус по дороге в школу. — Здорово, что сегодня собрание преподавателей, а то они бы нас живо выдернули из бара.

— Дурацкое правило, согласна. Как будто оттого, что мы не сможем посещать Хогсмид ежедневно, мы станем лучше учиться.

— Зато сразу видно, кто способен переступить установленные границы, а кто струсит.

— Просто у некоторых есть мозги, и они занимаются более полезным делом, нежели просиживанием своих задниц в питейных заведениях.

— Ну да, ну да. Видел я этих интеллектуалов в Выручай-комнате, они набросились на огневиски, словно это был их последний шанс.

Беата лишь усмехнулась в ответ и затихла. Они шли молча какое-то время, неожиданно утратив все темы для разговора. Тишина получалась очень неловкой.

— Так... что ты забыла в Хогсмиде, Спринклс? — несколько неуверенно начал Сириус. —Неужели меня искала?

— Да нет, — пожала плечами Беата. — Просто в школе неимоверно скучно, здесь, правда, тоже, но куда-то же надо было пойти.

— Понятно...

Темнело быстро, и уже через минут десять дорога стала плохо видна. Зажигать «Люмос» парочка не спешила. Кто знает — вдруг тот же Филч решит прогуляться и подышать свежим воздухом. Или МакГонагалл захочет промочить горло в Трех Метлах перед сном. Впереди неожиданно послышались голоса, Сириус насторожился, Беата нахмурилась.

— А вдруг нас заметят?

— Да вряд ли... Все учителя... Ой! — Лили Эванс отпрыгнула на добрых полметра, чуть не врезавшись в Спринклс. Северус остановился как вкопанный, уставившись на Блэка. Гриффиндорец собирался уже сказать что-нибудь едкое, но внезапно остановился, с тоской вспоминая свое обещание, данное Беате. Пусть она и была слизеринкой, но слово он намеревался сдержать.

— Вы что тут делаете, птенчики? — ухмыльнулась Спринклс.

— Г... гуляем, — чуть заикаясь, отозвалась Лили. Она от волнения слегка побелела, но держалась уверенно. — А что? Снимешь баллы? — вдруг с вызовом произнесла она.

Беата приподняла брови:

— А у нашей пташки прорезался голос.

— Прекрати разговаривать со мной в таком тоне!

— Ну извини. Я со всеми так разговариваю. Не делать же ради тебя исключение.

— Давайте просто молча разойдемся, — примирительно произнес Сириус. Северус от такого поворота впал в ступор. От своего заклятого врага он ожидал несколько иной реакции.

— Хорошее предложение, Сириус, — кивнула Лили.

— Только поосторожней. Вы, как я знаю, не любители нарушать правила.

— И что с того?

— Я к тому, что вы не очень-то умеете это делать. Кто сильнее боится, чаще попадается.

— Тебе-то какая разница, Блэк? — хмуро произнес Северус.

— Да никакой. Но Джеймс будет так страдать, так страдать... Ну, если Лили поймают и накажут, — он улыбнулся, хоть и несколько криво.

— Не поймают, — твердо произнесла гриффиндорка и, взяв Северуса за руку, уверенно потащила слизеринца вперед.

— Милашки, — хихикнула Беата и, тут же посерьезнев, повернулась к спутнику: — А ты держишь слово, Блэк. Неожиданно, но приятно.

— Я всегда держу слово, Спринклс, — холодно отозвался гриффиндорец.

— Что не может не радовать. Пойдем уже, человек чести.

Сириус задумчиво посмотрел на Беату, а затем направился следом.

* * *

— Давай быстрее! — прошипел Северус на ухо Лили.

— Прекрати трястись от страха, Сев! Кто из нас мужчина — ты или я? — голос Лили Эванс звучал рассерженно, но сама она выглядела не многим более уверенной. Девушка пыталась вскрыть замок на одной из покосившихся дверей, довольно ловко орудуя шпилькой.

— Где ты вообще научилась вскрывать двери?

— Где-где... моя сестра на дух меня не переносит после того, как стало известно, что я волшебница. Однажды она даже заперла меня в комнате, чтобы я не успела на Хогвартс-экспресс.

— И что? Тогда ты смогла вскрыть дверь и выбраться из комнаты?

— Нет, конечно. Родители меня выпустили. Ох, и досталось же тогда Петунье... — Лили улыбнулась. — Но после того случая я решила, что было бы неплохо научиться открывать замки, не имея при себе ключа. Особенно при учете того, что пользоваться волшебной палочкой вне школы нам тогда было еще нельзя.

— Проще взорвать эту дверь.

— Мы весь Хогсмид перебудим! Тем более, никто не должен знать, что сюда кто-то пробрался. Я это делаю ради тебя, между прочим!

— А я тебя об этом просил? Давай быстрее! Иначе Поттер обнаружит, что ты стащила его мантию невидимку, — пыхтел Северус, пытаясь уместиться под плащом вместе с Лили.

— Не просил?! А кто, если не я, сможет отговорить тебя от того, чтобы вступать в это дурацкое движение за права чистокровных?!

— Откуда ты вообще узнала, что у них тут штаб?

— Сова на хвосте принесла, — неопределенно отозвалась Лили. — И не штаб, а одна из точек сбора. О! Получилось!

Дверь, опасно скрипя, открылась. В темном проеме виднелись лишь неясные контуры мебели да пыль на пороге.

— Фу, как тут грязно! — выдохнула Лили, стаскивая с себя мантию невидимку и заходя в дом.

— Я вообще не понимаю, что ты хочешь здесь найти, — продолжал ворчать Северус.

— Да все, что угодно! Записи, улики их преступной деятельности...

— Ты в шпиона решила поиграть?

— Мне всегда было интересно попробовать, — пожала плечами Эванс.

Двое друзей начали увлеченно шариться по шкафам, полкам, тумбочкам и выдвижным ящикам. Северус рискнул зажечь слабый Люмос, дабы худо-бедно осветить комнату.

— О! Смотри! — Лили вытащила из тумбочки туго свернутый свиток. Он был перевязан черной лентой, тускло отливающей магическим светом. — Он отличается от других, наверняка в нем что-то важное.

— Стой! Он защищен магически! Дай мне посмотреть, — Северус аккуратно взял у Лили свиток и начал что-то тихо бормотать себе под нос. Спустя десять минут он облегченно выдохнул, а лента перестала светиться.

— Я расколдовал ее, — тихо произнес он. — Но, боюсь, ненадолго. Чары самовосстанавливаются.

— Откуда ты знал контрзаклятие? — удивленно спросила Лили. — Это же наверняка не то, что свободно изучают в школе.

— Темная магия, — хмуро ответил слизеринец, и Лили не рискнула спрашивать дальше. — Тем более, если это одна из точек сбора, как ты говоришь, здесь наверняка собираются в основном ученики, и едва ли они умнее меня.

— Ты себя льстишь. Ну так что там? — Эванс с интересом заглянула Снейпу через плечо.

— Имена... Джон Гринвуд, Алиса Стейенхолд, Кира Арривудсон, Грегори Авистронг...

— Ты кого-нибудь из них знаешь? Ой, смотри! Некоторые зачеркнуты.

— Уильям Халлен, Эмилио Версалес... Подожди, это имя мне кажется знакомым. Точно! — глаза Северуса на секунду загорелись, а потом его лицо потемнело, будто бы парень был поражен страшной догадкой.

— Что? Ну не молчи же!

— Две недели назад в Ежедневном Пророке было сообщение о том... о том, что Эмилио Версалес по трагической случайности погиб у себя дома в результате неудачного магического эксперимента.

— И? — Лили затаила дыхание.

— Он работал в Министерстве Магии. Был одним из лидеров движения, выступавшего за права магглорожденных.

Лили несколько секунд непонимающе смотрела на Северуса, а затем в ужасе прикрыла рот рукой.

— Его... убили? Они?

— Не знаю, кто его убил, но обладатели свитка явно к этому причастны. Или еще чего похуже. Сматываемся отсюда! Быстро!

Снейп быстро свернул свиток и шепнул заклятие, возвращающее защитную магию на ленту. Проверив напоследок, не наследили ли они здесь, и набросив несколько маскирующих чар на комнату, он вытащил Лили из дома, наглухо захлопнув за собой дверь.

* * *

— О, — Джеймс изумленно приподнял брови, увидев Беату позади Блэка, — Анн невероятным образом перевоплотилась в свой более достойный оригинал?

— Если бы, — пробурчал Сириус, — эта ненормальная меня везде найдет. Влюбилась, не иначе.

— Мечтай, — беззаботно отозвалась Спринклс. — У нас спор, и мы ищем Ремуса и Паркер.

— Ну, — внезапно ухмыльнулся Джеймс, — вы их нашли!

— Я знаю, — проворчал Блэк, — карта показала, что они оба здесь. Как и ты, впрочем. Что вы втроем тут забыли?

— Это классная вещь, ребята! — вдруг начала Спринклс подозрительно восторженным тоном, в ее глазах искрилось настоящее восхищение, заставившее гриффиндорцев удивленно переглянуться. — Я про карту! Нет, я имею в виду, что я знала — вы не безнадежны. Но чтобы так! Не одолжите?

— Мечтай! — хором ответили Сириус с Джеймсом.

— А жаль, да... Так что Ремус с Паркер делают в этом разваленном кабинете?

— Разговаривают, — усмехнулся Поттер. По его лицу расползлась самодовольная улыбка.

— Это как?

— А вот.

* * *

Эмили Паркер материлась. Вслух, со вкусом, ничуть не стесняясь Ремуса, изумленно глядящего на когтевранку.

После того вечера открытий в Визжащей Хижине друзья поначалу обходили друг друга стороной. Эмили не имела ни малейшего понятия, как же теперь относиться к Люпину, а тот в свою очередь не хотел на нее давить. Перспектива общения со злобным монстром, несмотря на все ее собственные, разумные и рациональные умозаключения, не радовала совершенно. В тот день, после того, как девушка отвела гриффиндорца в больничное крыло, она призадумалась — а что теперь? Находясь рядом с ним эти несколько часов, она почти забыла о своем открытии. Но стоило вернуться в свою спальню, и едкие мысли возвращались снова и снова.

При случайной встрече в коридоре или же на занятиях оба вежливо кивали друг другу, изредка здороваясь, и расходились. Пару раз Эмили уже почти собиралась начать разговор, но все слова, словно заколдованные, тут же испарялись в неизвестность. Ремус же, будто чувствуя, что девушка готова к обсуждению проблемы, становился дерганным, начинал ронять все, что держал в руках в этот момент, огрызался на друзей и торопливо сматывался в любом доступном ему направлении.

Но после того, как Люпин случайно застал Эмили и Регулуса в том злополучном коридоре, ситуация ухудшилась многократно, хотя, казалось, куда еще хуже? Теперь гриффиндорец, случайно встретившись на переменах с Эмили, проходил мимо с каменным выражением лица, даже не скрывая того, что начисто игнорирует девушку. Эмили поначалу пыталась объяснить ему, что он все совершенно не так понял, но затем в ней взыграла какая-то особая и ничем необъяснимая женская гордость. Дошло до того, что на одном из сдвоенных уроков, когтевранка, якобы случайно, задела рукой котел Ремуса, отчего весь результат двухчасовой работы разлился по полу. Люпин в долгу не остался и так же, «чисто случайно», пролил один из несовместимых с зельем ингредиент в котел Эмили. Рвануло так, что Джеймса, проходящего мимо, отнесло метра на три и распластало по стене.

Решив, что напряженность ситуации переросла все мыслимые и немыслимые пределы, Джеймс Поттер наконец не выдержал. Заманив обоих в какую-то пустующую комнату, он запер дверь с другой стороны и проорал им, что: «Пока вы, двое безнадежных придурков, не разберетесь в ситуации, ничто не поможет вам покинуть этот Мерлином забытый класс!» Через некоторое время, судя по чьим-то новым голосам, к Джеймсу присоединились очередные идиоты, искренне считающие, что он прав.

Помещение и впрямь оставляло желать лучшего: пыль на полу и на пустующих стеллажах, разломанные и покосившиеся стулья, половины столов не хватало, а единственное окно было заколочено. Ремус сидел напротив и в тусклом свете зажженной свечи со всем возможным вниманием разглядывал потолок. Свеча догорала, обещая уже через минут десять оставить обоих в полнейшей темноте. Эмили сначала безуспешно пыталась понять, каким образом чертов черноволосый гриффиндорец с шилом в заднице умудрился спереть ее волшебную палочку. Теперь же она с предвкушением представляла, куда именно она засунет ему эту самую палочку, и как оскорбленно тот будет вопить.

Через минут двадцать, когда Ремус почувствовал, что от долгого ожидания начинает врастать в пол, на котором сидит, а на потолке просто не осталось ни единой трещины или пятнышка, которых бы он не запомнил и не изучил, Эмили подняла стул и начала методично бить им об дверь. Такой ярости Люпин не видел, наверное, с тех пор, какСириуса выставили вон из слизеринских спален в одних трусах за то, что тот умудрился изменить девушке с ее лучшей подругой. Два раза. Скандал был знатный.

С той стороны двери оживленно забарабанили в ответ. Эмили нахмурилась, опуская стул.

— Если это был какой-то особый шифр, Паркер, а я уверен, что это ты там долбишься головой о дверь, то он тебе не поможет! — раздался чуть приглушенный и не в меру счастливый голос Джеймса.

Эмили лишь устало прикрыла глаза и покачала головой.

— Может, поговорим? — робко начал Ремус. Вся его уверенность, злость и раздражение на Эмили плавно перетекло в смесь страха перед разъяренной когтевранкой и необъяснимого умиления от ее растрепанного и очень злобного вида.

— Может, и поговорим, — хмуро произнесла Паркер, по-турецки усаживаясь на пол и в упор глядя на Люпина.

На этом моменте огонек свечи опасливо дрогнул и постепенно погас.

* * *

Прошел час.

Джеймс напряженно прислушивался к наступившей тишине, уже начиная беспокоиться, а не зашибла ли Эмили сгоряча его лучшего друга.

Через полчаса Сириус ползал по полу, прикладывая ухо к порогу, где между дверью и полом проходила узкая щелочка. Беата натурально ржала и называла Сириуса землеройкой. Тот, весь в пыли и темных пятнах, не имел ни малейшего понятия, о ком идет речь, но счел правильным немедленно обидеться и перестать с ней разговаривать.

Еще через час к ним присоединился Питер, украдкой прикрывая подозрительно красноватое пятно на коже в области шеи. На ближайшие полчаса все внимание переключилось на это злосчастное свидетельство чрезмерно ненасытного и страстного характера одной небезызвестной светловолосой пуффендуйки. Петтигрю отнекивался, тряся головой, и уворачивался от Сириуса, который хохотал и пытался стащить с друга пиджак вместе с рубашкой, дабы рассмотреть: «Не покусала ли она тебя где-нибудь еще?» Беата предлагала подержать Питера, пока Блэк будет его «обнажать», но Сириус отозвался, что он с ней все еще не разговаривает, посему Хвоста раздевали в полном молчании.

Когда даже Петтигрю перестал быть интересным, Джеймс от ничегонеделания начал биться головой о стену. Беата тут же спросила его, что крепче: эта стена, бладжеры или его голова? Сириус отозвался, что они равноценны друг другу и тут же добавил, что он до сих пор с ней не разговаривает.

Еще через час вся четверка сидела на полу, прислонившись к стене. Питер и Джеймс дремали, причем последний жутко храпел. Беата увлеченно тыкала Сириуса палочкой, мотивируя это тем, что она проводит исследование «с целью выявления его терпения и выдержки». Палочка порой искрила, поджигая рубашку Блэка, но тот упорно молчал и смотрел в стену, хотя уже сам еле сдерживался то ли от смеха, то ли от желания засунуть палочку Спринклс прямо ей в глаз.

С той стороны двери снова забарабанили. Джеймс тут же подскочил и напряженно прислушался. Через мгновение Ремус исключительно интеллигентным голосом попросил Джеймса «немедленно открыть дверь для тех самых безнадежных придурков, которые сейчас же снесут стену в случае, если им никто не откроет, и засунут кое-кого другого в шкаф для метел, отчего количество безнадежных придурков в школе явно прибавится».

— У вас же нет палочек! — удивленно прокричал Поттер в ответ.

— Нет. Но мы с Эмили изобрели одно чудное невербальное заклинание пока тут сидели. Правда, не уверен, что оно подействует так, как надо, но почему бы не попробовать, да, Мэл? — в голосе Люпина послышались пугающие безумные нотки.

Джеймс неуверенно взглянул на друзей и, отойдя на безопасное расстояние, расколдовал несчастную дверь. Та отворилась со зловещим скрипом: в темном проеме появились две фигуры. У обоих друзей по губам блуждала плохо скрываемая мечтательная улыбка, глаза искрились, и в них виднелась какая-то особая специфическая дурость, свойственная исключительно влюбленным идиотам. Поттер еще с десяток секунд разглядывал друга и когтевранку и, наконец, шутливо погрозил им пальцем. Зря он это сделал — взгляд Ремуса тут же сосредоточился на нем.

— Ага! — вдруг бодро воскликнул он. — Все здесь! Хорошо...

Что-то было такое в его тоне, заставившее всю четверку отступить от двоих друзей еще дальше. Они начали медленно пятиться назад по коридору. Эмили вдруг ухмыльнулась и подняла руки, будто бы намереваясь использовать то самое невербальное заклинание.

— Бежим? — робко промолвила Беата.

— Валим, — поправил ее Джеймс.

И они побежали, как не бегали уже давно, под аккомпанемент зловещего хохота Эмили Паркер.

— Идиоты, — хмыкнула когтевранка.

— Полегче. Они мои друзья, и твои, кстати, тоже.

— Одна из них... Неужто они и правда думали, что можно вот так вот просто, практически без света, в этой затхлой комнатке придумать формулу сложнейшего заклинания? Где я, по их мнению, должна была схемы чертить?

— На полу. Там же пыль.

— Ты ее всю стер, пока бродил по комнате кругами, словно голодный оборотень.

Ремус лишь улыбнулся, оценив каламбур фразы.

— Пойдем, — устало произнес он. — Не хочу объяснять Филчу, что мы здесь делаем.

* * *

Ремус Люпин с блаженным выражением лица дремал, удобно устроившись на обитом синим бархатом диванчике. Его голова покоилась на коленях черноволосой когтевранки, которая тем временем рассеянно гладила его по голове, полностью поглощенная очередной книгой.

— Ой, извини, — совершенно равнодушно пробормотала она, не отрываясь от чтения, когда Ремус возмущенно ойкнул. Эмили случайно задела его рукой по лицу.

— Ты книжный червь, Мэл, — сонно пробормотал Ремус, снова закрывая глаза и расслабляясь.

Девушка наконец подняла глаза от книги и взглянула на Люпина. Тот улыбался сквозь дрему, чувствую ласку и тепло, и чуть ли не мурлыкал, словно большой пушистый кот. Эмили в первый раз просто поразилась подобному его сходству с семейством кошачьих. По логике вещей, Ремус должен был выть на Луну и вилять хвостом, но это явно была не его стихия.

Пару дней назад Люпин, здраво рассудив, что раз он способен всякий раз отгадывать загадку стража и имеет полное право находиться в гостиных Когтеврана, старался ежедневно навещать Эмили — благо, там их никто не трогал. Когтевранцам, по большему счету, было глубоко наплевать, кто находится в их гостиной. «Если хватило мозгов пройти мимо стража, значит, опасности не представляет», — считали они. В их несколько извращенном понимании опасность, видимо, заключалась лишь в людях, способных отрицательно повлиять на их собственный интеллект. И Ремус впервые за долгие годы наслаждался неуловимым ощущением покоя и доверия, которое мягким одеялом окутывало его душу. Оказывается, это было чертовски приятно знать — что тебе доверяют. И почему-то, в случае с Эмили это ощущение было совершенно иным, нежели то, что он испытал, когда друзья приняли его в свой круг.

Эмили лишь улыбнулась, вспоминая тот самый злополучный вечер, когда Джеймс запер их обоих в пустующем классе...

Ремус вытащил из кармана спички, повертел их в руках и чиркнул одной о коробок. Зажегся яркий радостный огонек, на полминуты осветивший темную запыленную комнату. Эмили, сама не зная почему, заворожено наблюдала за импровизированным источником света. Наконец, когда огонь уже поглотил почти три четверти спички, парень зашипел и тут же выбросил ее, тряся обожженными пальцами.

— Нам нужен свет,— задумчиво протянул он.

— С каких пор для того, чтобы поговорить, нужен свет? — язвительно отозвалась Эмили.

Ремус лишь пожал плечами:

— Я предпочитаю видеть лицо и глаза собеседника. Так я понимаю, имеет ли наш разговор хоть какой-то смысл.

— Разожги костер, — буркнула Эмили, несколько уязвленная тем, что Ремус, по сути, был прав, но признавать этого очень не хотелось. В эту секунду она вообще испытывала непреодолимое желание перечить ему во всем, даже в самом простейшем. — И вообще, откуда у тебя взялись обычные маггловские спички?

— Они еще с того вечера остались. Когда мы подожгли гостиные Слизерина... Волшебная палочка оставляет магический след, а спички нет. Поэтому Дамблдор нас до сих пор и не вычислил.

Эмили лишь уважительно покачала головой — сама она, даже будучи магглой, об этом совсем не подумала.

Ремус вдруг поднялся, подошел к одному из трухлявых, покосившихся стульев и, без особого труда разломав его на составляющие, небрежно бросил деревяшки на пол. Через пару минут в комнате затрещал приветливый костерок. Эмили широко раскрытыми глазами смотрела на все это безобразие.

— Почти как хворост, хорошо горит, — безмятежно прокомментировал парень.

— Ты что делаешь?!

— Исполняю даже самые мельчайшие твои капризы, — с убийственной проникновенностью произнес Люпин, даже не усмехнувшись. Впрочем, в глазах его прыгали искорки смеха.

— Потуши его немедленно!

— И как, позволь узнать? Он уже разгорелся, а у меня нет ни палочки, ни воды, ни песка. Ничего.

— Ты же исполняешь даже самые мельчайшие мои капризы, — ехидно ответила Эмили.

Ремус с секунду смотрел на нее, затем тяжело вздохнул и, скинув с себя мантию, набросил ее на маленький костерок, заодно основательно потоптавшись на ней. Огонь погас, снова оставив двоих друзей в темноте.

— Теперь снова разжечь? — Эмили не видела лица Ремуса, но по голосу чувствовала, что тот ухмыляется самым что ни на есть наглым образом.

— Нет, спасибо, — наивежливейшее отозвалась она. — Здесь итак достаточно душно.

Некоторое время они молчали, Люпин не выдержал первым:

— Мэл, давай прекратим эту дурацкую войну. Я...

— Прекратим?! Не я ее начала! Подлить мне в зелье кровь саламандры! Ты мог меня покалечить! Убить!

— Доза была слишком маленькой!

— Да что ты?! То-то мадам Помфри обвязывала голову Джеймса тройным слоем бинтов после того, как тот ударился о стену!

— Джеймс сам виноват — полез под руку! А ты стояла слишком далеко от котла.

— Действительно, какое чудо, что я вовремя от него отошла!

— Эмили! — голос Люпина прогремел столь внезапно, что девушка от неожиданности замолчала и подрастеряла значительную часть своей воинственности.

Хоть глаза ее и привыкли к темноте, она видела лишь смутные очертания Ремуса, медленно приближающегося к ней.

— Эмили, — голос Ремуса, спокойный и проникновенный, прозвучал совсем близко. — Не играй со мной.

На секунду внутри девушки поднялся страх — темнота размывала черты Люпина, что, вкупе с его второй ипостасью и фантазией Паркер, превращало стоящего перед ней парня в страшное чудище. Но уже через мгновение она тряхнула головой, в глазах ее блеснула ярость. Она шагнула ближе, туда, где по ее предположению, находился Ремус, и тихо произнесла:

— Боюсь, возможный приз не стоит и капли моих усилий.

Ремус на секунду замер, затем, наклонившись и неожиданно ловко ухватив девушку обоими руками за предплечья, сказал:

— Давай разрешим этот вопрос раз и навсегда, Эмили. Я не твоя игрушка и не хочу ею быть. Я оборотень по форме, а ты — по сути. Ты знаешь мою тайну, знаешь, чего мне стоило хранить этот секрет все эти годы, но я этого не выбирал. Ты же... ты сама выбрала жизнь под маской. Я не верю в то, что ты просто невинная жертва Малфоя. Твоя душа воистину таит в себе многих демонов, и ты не святая. И я буду честен — я тоже не светлейший человек. Я знаю, что есть в этом мире девушки, чистые и светлые, милосердные и добрые, способные принять мою суть, но едва ли меня может понять та, в чьей душе совсем нет тьмы. Пусть я всегда ненавидел свою вторую сущность, но я не могу отрицать того, что хотя бы один раз в месяц я чувствую себя по-настоящему свободным. В том, чтобы быть зверем, есть свои прелести. И ты, — его глаза по-звериному сверкнули, — можешь меня понять. Я знаю, я чувствую это. Ты скрываешь свое лицо практически ото всех так же, как и я. Но я не потерплю интриг по отношению к себе, будь со мной честна. Если скажешь отпустить, я отпущу и больше тебя никогда не потревожу, но не смей мучать меня неопределенностью.

Эмили пораженно молчала, немало изумленная этой внезапной и неожиданной вспышкой Люпина. В этот момент он был истинным оборотнем, будто бы грань между человеческим и звериным стерлась, и две ипостаси смешались воедино. Он был все тем же Ремусом — спокойным, рассудительным и разумным, но в его движениях, жестах и словах появилась сила, властная, опасная и пугающая. И, что самое страшное, Эмили это нравилось. Она чувствовала в нем равного.

— Я... — попыталась она подобрать слова, но ощущение давящего взгляда сбивало с мысли.

— Ты... — подсказал ей Люпин.

— Не дави на меня! — вдруг взорвалась Эмили, не выдержав напряжения.

Взгляд Ремуса дрогнул, а затем он словно бы пришел в себя. Ощущение звериной силы, разлитой в воздухе, постепенно исчезало. На смену ему приходило почти осязаемое спокойствие и чувство защищенности — то самое, что, казалось бы, всегда окружало мародера и тех, кто находился с ним рядом.

— Прости, — несколько смущенно отозвался он. — Последнее время я плохо сплю и контролирую себя... тоже плохо. Постоянно огрызаюсь. Иногда мне кажется, что я перестаю быть человеком.

— Ты никогда не перестанешь быть человеком, Ремус, — успокаивающе произнесла Эмили, кладя свою ладонь поверх руки друга. — Насчет Регулуса... Я просто проверяла все ли в порядке с его лицом. Дамблдор заколдовал его ногти и, судя по всему, грим. Так что мы хотели убедиться смывается он или нет...

— С чего ты взяла, что меня это волнует? — дернулся Ремус.

— Прекрати, — мягко произнесла Эмили. — Ты мне больше нравился минуту назад. Когда не боялся и не скрывал своих мыслей и желаний.

— С чего вы вообще так близко общаетесь? — буркнул Ремус, все еще несколько рассерженный.

— Эм... ну это долгая история...

— Примерно такая же, как и та, в которой описывается твое слизеринское прошлое?

— Прекрати докапываться! Когда придет время, я все тебе расскажу!

— Ага, надеюсь, на тот момент мой колдослух* позволит расслышать твои слова, — голос Ремуса был добродушным и чуть насмешливым. — Хотя не уверен, что доживу до столь глубокой старости.

— Да ну тебя!

Парень ничего не ответил, лишь продолжая улыбаться. Эмили не видела этого, но странным образом чувствовала.

— Ремус? — осторожно произнесла она.

— Ты очаровательна с этим твоим удивленным выражением лица, — вдруг усмехнулся он и тут же пояснил: — В отличие от человека, оборотни куда лучше видят в темноте.

Вновь повисшая тишина словно сковала обоих друзей — ни один из них не решался заговорить первым. За дверью слышался хохот Джеймса и отчаянные крики Питера: «Не надо меня раздевать! Мне же холодно!» Еще кажется, Беата смеялась исключительно лошадиным смехом, но Эмили уже не слышала этого. Темная фигура Ремуса медленно приближалась к ней. Было в этом что-то зловещее и волнительное одновременно. Когда девушка почувствовала горячее дыхание на лице, она не удержалась:

— В этот раз бежать некуда, — ехидно прошептала она прямо в губы Люпину.

— Что? — тот встрепенулся, тон его был удивленным.

— В прошлый раз ты сбежал. В этот — не получится. Благодаря твоему расчудесному другу.

В ответ Люпин лишь хмыкнул и осторожно прикоснулся к губами девушки. Как и в первый раз он замер, разом растеряв всю свою решительность, но Эмили не дала ему шанса отступить. Плавным быстрым движением она обняла Ремуса, притягивая его еще ближе к себе и одновременно борясь с собственным страхом и неуверенностью. Поцелуй был неумелым, нерешительным и немножко забавным, но донельзя искренним и настоящим. Губы Ремуса, мягкие и теплые, отдавали едва заметной горечью — Эмили непонаслышке знала, что это было Крововосстанавливающее зелье. Люпин аккуратно прошелся губами по шее девушки, коснулся уголка ее губ и отвел выбившуюся прядь за ухо. Эмили выглядела смущенной, покрасневшей, но восторженной. От ее тела исходил жар, смешанный с ее собственным, особенным запахом. Люпин знал, что этот запах не имеет ничего общего с цветами, фруктами, духами, кремами и прочими приспособлениями. Он бы сказал, что так пахнут эмоции или чувства... Странное сравнение, не правда ли? Но для зверя нет ничего проще и обыденней, чем закрыть глаза и довериться своему нюху — внешний облик обманчив, но обоняние не соврет. Он тихо зарычал, прижимая девушку к стене, и почувствовал, как ее сердце забилось чаще и тревожней. Вздрогнув, Люпин сразу же отступил.

— Ничего, — прерывисто произнесла Эмили. — Я понимаю.

Люпин лишь грустно улыбнулся, а потом неожиданно произнес:

— Не пойму, чем ты пахнешь.

— Быть может, у меня нет запаха?

— Нет, — он мотнул головой, — запах есть у всех. Его нужно лишь разгадать.

— Ну, у тебя будет достаточно времени, — Паркер лукаво улыбнулась. — Что?

— Ну... ты вроде бы сейчас флиртуешь. Выглядит необычно.

— На что это ты намекаешь? — Эмили мгновенно вспыхнула.

— Ничего, ничего, — рассмеялся Люпин, размахивая руками и в притворном ужасе отступая от девушки. — Пожалуй, пора выбираться, а то здесь становится опасно.

Эмили в ответ лишь несильно стукнула Люпина кулаком в грудь, отчего тот вновь рассмеялся и, перехватив ее руку, разжал кулачок и поцеловал ее ладонь. Девушка тут же выдернула руку, окончательно смутившись:

— Ты слишком смелый для такого неопытного парня, каким я тебя считала.

— Ну... зверь внутри инстинктивно чувствует, что нужно делать, — усмехнувшись, произнес парень и тут же задумчиво продолжил: — Как считаешь, мы помирились, или Джеймс имел в виду что-то другое?

— Так давай у него и спросим, — невесело усмехнулась Паркер, уже предвкушая скорую встречу с несносным гриффиндорцем. — Сразу после того, как вышибем эту чертову дверь.

— Ты излишне кровожадна, Мэл, — Люпин, не выпуская руку девушки из своей, приблизился к двери и крайне вежливо постучал. Эмили, сжимая его пальцы, с улыбкой слушала его монолог: — Джеймс, если ты немедленно не откроешь дверь для тех самых безнадежных придурков, которые сейчас же снесут стену в случае, если им никто...»

Эмили тряхнула головой, возвращаясь в реальность из сонма воспоминаний. «Все-таки, — с улыбкой подумала она, — Джеймс Поттер оказался не так уж и бесполезен».

— Ремус? Ремус!

— А? — Люпин снова проснулся и взглянул на Эмили из-под полуприкрытых век.

— Я схожу за одной книгой. Подождешь?

— Конечно.

— В диван не впитайся, — беззлобно усмехнулась девушка.

* Колдослух — аналог слухового аппарата в магическом мире. (Авт. вымысел)

* * *

Эмили направлялась в библиотеку, был полдень и по коридорам, поразительно пустынным, гуляло эхо. Было странно видеть школу настолько пустой, несмотря на то, что учебный год был в самом разгаре. Справа в проеме девушка краем глаза заметила неясное движение: обернувшись, она не удержалась от вскрика и отступила. Малфой, бледный и осунувшийся, задумчиво разглядывал Эмили, не приближаясь к девушке.

— Чего тебе, Малфой? — охрипшим голосом спросила Паркер.

— Хотел тебя увидеть.

— Увидел?

— Увидел. Вот смотрю я на тебя и поражаюсь, как я раньше в тебе это не разглядел? — голос слизеринца был обманчиво насмешливым, но в глазах застыла злость. — Слизерин — самое для тебя место.

— Точно. И так тебе было бы проще до меня дотянуться, не правда ли?

— Не нужно так дрожать, я не собираюсь никого трогать. Не здесь, — зло усмехнулся он.

— Не стоит мне угрожать.

— Не стоило делать того, что ты сделала.

— То же самое я могу сказать и тебе, — Эмили постепенно отходила от шока. — Ты первым начал, как бы по-детски это не звучало, и теперь расплачиваешься за собственные ошибки.

— Я повторяю, Паркер, — исправь то, что натворила, или...

— Или что? Сходи к Дамблдору, ублюдок. Он наверняка сможет тебе помочь.

— Я не могу! — внезапно взорвался Люциус, заставив когтевранку испуганно отшатнуться. — Ты же шантажируешь меня, как самая распоследняя...

— Ты сам виноват. Сам, — прошипела в ответ Эмили. Сейчас она была похожа на рассерженную кошку, которой пребольно прижали хвост и обрезали все пути к отступлению. Впрочем, эта кошка сдаваться не собиралась.

— Я был не столь жесток — одна почти невинная шутка, чтобы ты поняла, где твое место.

— Да ну? Мне было тринадцать, Малфой! Я была глупой девчонкой из маггловского мира, ничего не знающая о волшебниках!

— О, Мерлин! Только не нужно строить из себя святую невинность! Полтора года назад ты показала себя во всей красе.

— Мой ответ — нет, — непреклонно отрезала Эмили. — Ты это знаешь, и я не понимаю, на что ты рассчитываешь.

— На что я рассчитываю? На то же, что и год, и полгода назад. Помимо того, чтобы засунуть тебя, например, в Азкабан.

— Из нас двоих, скорее всего, когда-нибудь там окажешься ты, — холодно промолвила Эмили, но в глазах ее застыл страх.

— Я не могу тебя запугать, не могу поговорить с преподавателями, но я могу дотянуться до твоих друзей. До Спринклс, Люпина... — девушка дернулась. — О! Я вижу, тебя это задело? Знаешь, какой бы не была правда, и как бы я сам не был ко всему этому причастен, при правильном изложении произошедших событий можно даже самого доверчивого и влюбленного идиота настроить против тебя.

— Не втягивай в это других, Малфой.

— Иначе что?

— Иначе, как я и говорила, Азкабан будет осчастливлен не моим присутствием. Даже если я и сяду туда, то только — после тебя.

— Я воспитан иначе, Паркер, и приучен уступать дамам, — Малфой нехорошо усмехнулся. — Ты меня поняла? Поняла. По глазам вижу. Подумай, девочка, подумай, пока я даю тебе на это время.

Малфой развернулся и ушел прочь по коридору, оставив Эмили в омерзительнейшем расположении духа.

— Вызов принят, — задумчиво пробормотала она, но настрой ее был далеко не столь воинственным.