Подлунными тропами (джен)

Октябрь восемьдесят пятого ознаменовался для Ремуса промозглой погодой, некстати подхваченной простудой и совсем уж невовремя пришедшимся полнолунием. И к сожалению, его волчья сущность отнюдь не способствовала выздоровлению, так что из подвала после трансформации Люпин вылез на чистых инстинктах и почти ползком. И весь следующий день провалялся в полузабытьи и, кажется, с растущей температурой. А ещё через день проспал все сроки и гомон за дверью ребячьей делегации, чем изрядно переполошил всех соседей.

Срочно вызванная школьная медсестра констатировала запущенную ангину и выдала ему половину своей аптечки, Мередит Оуэн снабдила каким-то невероятным вареньем и запретила появляться в библиотеке, пока не выздоровеет окончательно, а ребята из кружка разорили библиотеку, «чтобы ему не скучно было». Ремус, ошалевший от масштабов развернувшейся компании, даже почти не сопротивлялся, но варенье потом всё-таки скормил детям.

Кажется, он опять валялся в полудрёме, когда кто-то с силой забарабанил в окно.

— Ты в спячку впал, что ли? До зимы вроде ещё далеко, — поприветствовала его Гвен и с порога бросилась обнимать брата. Ремус, правда, от неожиданности закашлялся, и она мгновенно отстранилась, оценивая его состояние. — Ты как себя чувствуешь? — её взгляд остановился на толстом сером шарфе, в три слоя обмотанном вокруг шеи. Многозначительно хмыкнув, словно оглашая диагноз, Гвенллиэн скинула плащ, подхватила пакеты и устремилась мимо него на кухню.

— Рассказывай, что за гадость ты ухитрился подхватить в эту чудесную погодную осень? — поинтересовалась она, заливая воду в чайник. — А ещё волшебник...

— Гвен, я тебя практически умоляю, не начинай хоть ты обо мне заботиться — у меня и так ощущение, что я поднял на уши весь Лланберис, — Люпин, слабо улыбнувшись, сел рядом.

— Так тебе и надо, а то забился в нору, как рак-отшельник, — тут же парировала Гвенллиэн и поставила чайник на огонь.

— Между прочим, у тебя ведь даже не выходной, — Ремус, кажется, внутренне насторожился. — Что-нибудь случилось?

— Случилось, — согласилась она, выдержав паузу. Затем подошла к сумке и, вынув оттуда нечто, завёрнутое в газету, протянула свёрток Люпину.

— Это?..

— Твой личный экземпляр, — Гвен прямо-таки светилась от гордости, наблюдая за тем, как он разворачивает обёртку. — «Рианнон и её последователи. Отголоски валлийских легенд». Только что издано.

— Оперативно, — оценил Ремус, проводя пальцем по корешку, и усмехнулся, скользнув взглядом по обложке. Внизу на блестящей поверхности новенького переплёта значилось: «Г.М. Конвей, Р.Дж. Люпин».

— Если когда-нибудь надумаешь получить диплом, эта книжка вполне сойдёт и за бакалаврскую, и за магистерскую, — Гвенллиэн широко улыбнулась.

— Вряд ли, но — спасибо. Вся идея тут принадлежит тебе, я всего лишь ассистировал, — он улыбнулся в ответ.

Гвен поморщилась, но от бессмысленных увещеваний предпочла воздержаться. Вместо этого она выудила из шкафа чашки и остатки соседского варенья и ополоснула кипятком чайник.

— Гонорар, конечно, не как у Дугласа Адамса, но — вполне приличный для пары начинающих исследователей уэльской старины. Во всяком случае, у тебя есть шанс разобраться с твоими делами.

— Гвен, это ничего не изменит, — Люпин смотрел сквозь столешницу. — Не будешь же ты вечно меня подкармливать соавторством?..

— Естественно, нет, — Гвенллиэн нетерпеливо отмахнулась. — Это тебе впору меня подкармливать соавторством. Без тебя у меня и материала-то не было бы, — она решительно пихнула ему под нос чашку с чаем. — Неважно. Сначала — сеанс лечебного чаепития. А потом нас ждут великие дела. Ты ведь всё равно будешь ей опять писать, этой безответной даме?

— Куда ж я денусь, — Ремус дёрнул плечом и уткнулся носом в чашку, блаженно морщась от горячего пара. — Хотя не уверен, что она вообще читает мои письма.

— В таком случае напишу я, — тут же предложила Гвен. — В моё письмо она сунет нос хотя бы из чистого любопытства.

Люпин задумчиво взглянул на неё.

— Может, и правда сработает, — признал он. — Миссис Дурсль не любит магию, и то, что ты не имеешь к ней отношения, может сыграть на руку.

— И я же первая с ней встречусь. Идёт? Постараюсь убедить, что ты образцовый мирный волшебник.

— Думаю, ей больше понравится тот факт, что я из волшебного мира, фактически, сбежал, — хмыкнул Ремус иронически. Гвен достала листок и вооружилась ручкой.

— Ну что, начнём с чего-нибудь безобидного?.. Или сплеча?.. «Здравствуйте, миссис Дурсль, я хотела бы поговорить с вами о ваших родственниках?»

— — -

Они пришли раньше времени, и Ремус неподвижно сидел на скамье, уткнувшись лбом в сцепленные перед собой ладони. Гвен, пристроившаяся рядом, изредка посматривала на брата, но заговорить не решалась. Оба то и дело синхронно глядели на часы, но ни один из них так и не озвучил главный вопрос: придёт ли Петунья.

— Это она, — вдруг сказала Гвен, напряжённо всматриваясь вдаль. Люпин резко выпрямился и поднялся на ноги.

Петунья Дурсль не слишком изменилась с того дня, как выставила его за дверь. У неё было даже практически то же выражение лица — подозрительно сердитое с примешивающимся страхом. Только на сей раз к этой гамме добавилось ещё тщательно скрываемое любопытство.

— Добрый день, миссис Дурсль, — поздоровалась Гвен. — С моим братом Ремусом Люпиным вы, возможно, знакомы.

— Миссис Дурсль, — Ремус склонил голову.

— Добрый день, — ответила Петунья прохладно. — Надеюсь, вы вызвали меня по делу.

— Разумеется,— Люпин мельком улыбнулся. — Вы уже беседовали с моей сестрой, и она, вероятно, сказала, что мы хотели бы обсудить с вами кое-какие вопросы, касающиеся Гарри Поттера. Вернее, возможность оказания ему и вам, как его опекуну, посильной помощи. Быть может вы помните, я был другом его родителей. И сейчас, разобравшись с некоторыми финансовыми затруднениями, я хотел бы посодействовать вам и, если это возможно, возобновить общение с Гарри.

— Учтите, что никакие деньги не заставят меня терпеть эту вашу...магию в своём доме, — выплюнула Петунья. Люпин кивнул:

— Как вам будет угодно. Я готов дать любую клятву не пользоваться волшебством в вашем присутствии и в вашем доме.

-И никаких баек о вашей магии, — добавила та быстро.

-Только когда в этом возникнет необходимость, — всё так же спокойно согласился Ремус.

Петунья Дурсль хмыкнула — недоверчиво, однако на её лице отразились сомнения, но всё-таки предварительная беседа с Гвен слегка поумерила её пыл.

— Миссис Дурсль, я понимаю, что у вас сложные взаимоотношения с магическим миром, у меня, как видите, тоже не всё просто — я работаю в самой обычной библиотеке и живу, если вам будет угодно, «как нормальный человек», но магический мир не оставит Гарри в покое — и не в чьей-либо власти на это повлиять, — продолжил он. — Не лучше ли будет, если я объясню ситуацию Гарри до того, как она выйдет из-под нашего контроля?

— Вы хотите сказать, что мальчишка в любом случае будет таким же, как его родители?

— То, что Гарри обладает способностями к магии, — несомненно, — осторожно произнёс Люпин. — Однако это не значит, что он повторит судьбу родителей. Как не значит, что его волшебство принесёт вам неприятности. Опасность в данном случае в отсутствии контроля — его самоконтроля, в том числе, — однако я со своей стороны сделаю всё возможное, чтобы избежать осложнений, даю слово.

— Какое вам дело до этого? — вдруг как-то устало поинтересовалась Петунья. — Это ведь очевидно, что вы не купаетесь в роскоши. И между тем вы так добиваетесь права помогать мальчишке, которого несколько лет не видели.

— Ваша сестра и её муж заменили мне семью, — пояснил Ремус спокойно. — Это мой долг, миссис Дурсль.

— Ладно, — наконец сказала Петунья. — Можете навестить его на Рождество. Мы собиралась съездить с Дадликом в Лондон, так что двадцать пятого с утра можете его забрать. Часов в десять. Только без этих ваших фокусов.

— Разумеется, — серьёзно заверил её Ремус. — Спасибо вам, миссис Дурсль. Мы обязательно приедем.

Петунья ушла. И Люпин еле заметно выдохнул

— Ты просто молодец! — заверила его раскрасневшаяся Гвен, когда вновь обрела способность говорить.

— Только бы она не передумала, — пробормотал Ремус. Гвенллиэн потрепала его по плечу:

— Полдела сделано. Хватит уже мучиться — прорвёмся.

Он улыбнулся одними уголками губ и порывисто обнял её.

— Спасибо, — прошептал Люпин. — Это невозможный, фантастический шанс — и я не представляю, что бы я без тебя делал.

— — — —

Утром двадцать пятого они были в Литтл-Уинггинге. Рассудительная Гвен предложила не травмировать лишний раз нервы Петуньи Дурсль встречей с магическим миром, поэтому Ремус ждал на подвернувшейся детской площадке, рассеянно сминая в пальцах снежок.

Что он может сделать для Гарри? Что он должен сказать ему? Что он сможет рассказать?

Мередит, да и весь педсостав школы в Лланберисе, неоднократно говорила Люпину, что у него прекрасно получается ладить с детьми, но там, в конце концов, были совсем другие дети.

Силуэты Гвен и маленького ребёнка, осторожно шедшего рядом и чуть позади неё, появились на другой стороне дороги почти незаметно и как-то неожиданно, хотя Ремус и изнывал от нетерпения.

Помедлив, он всё же поднялся на ноги и зашагал навстречу.

Несмотря на прошедшие пять лет, не узнать Гарри было невозможно. В памяти в одно мгновение ярко вспыхнули родные образы погибших друзей, и Люпин глубоко вздохнул, чтобы скрыть охватившее его волнение.

Они остановились в метре друг от друга, и мальчик как-то нервно взглянул на него и почти тут же отвёл глаза. Гвен едва заметно отступила на шаг, предоставляя им объясниться.

— Доброе утро, — тихо поприветствовал его Ремус. Голос не слишком слушался. — Когда-то мы были знакомы, но вряд ли ты меня помнишь, поэтому, думаю, будет справедливо, если мы познакомимся ещё раз, — он присел на корточки и протянул руку. — Меня зовут Ремус.

— Я — Гарри, — мальчик замялся, но довольно быстро справился с собой и почти по-взрослому пожал протянутую руку. — Только я вас не помню, — закончил он немного неуверенно, но на этот раз глядя прямо на Люпина.

— Неудивительно, — Ремус ободряюще улыбнулся. — Тебе был, наверное, год с небольшим, когда мы виделись в последний раз.

— Когда я уже попал к тёте Петунье? — уточнил Гарри тихо и как-то очень поспешно. Люпин покачал головой.

— Нет, — он коротко вздохнул, — твои родители были моими близкими друзьями. Так я и увидел тебя впервые.

В глазах Гарри словно звёзды зажглись, и было почти физически ощутимо его желание накинуться на Ремуса с вопросами, но его сдерживало отчаянное смущение.

Смятение юного Поттера не осталось незамеченным, и Гвен ненавязчиво вмешалась в их беседу:

— Может быть, нам стоит хотя бы сдвинуться с места? А то совсем в снеговиков превратимся, — она многозначительно посмотрела на слегка присыпанного снегом Люпина. — Не самое лучшее времяпрепровождение в Рождество.

— Хм, — Ремус сделал вид, что глубоко задумался. — А ты как думаешь, Гарри? — обратился он к мальчику. — Что ты обычно делаешь в Рождество?

Тот потупился.

— На прошлое Рождество меня оставили у миссис Фигг, когда тётя с дядей уехали с Дадли, — пробормотал он.

Гвен и Люпин переглянулись.

— Что ж, попробуем составить конкуренцию почтенной миссис Фигг, — Ремус подмигнул Гарри и как бы невзначай бросил снежком в подозрительно впавшую в задумчивость Гвенллиэн.

— Эй! — возмутилась она и, наспех слепив из снега комок, запулила им в Люпина. Тот резво отскочил и проказливо усмехнулся.

— Сам напросился... Предлагаю зайти сбоку, — заговорщически проговорила она, наклоняясь к Гарри. Тот, мгновенно заражаясь энтузиазмом, кивнул и сиганул в сторону. Гвен, выпрямившись, оглянулась в поисках Ремуса.

— Не теряй бдительности! — тот возник как будто из ниоткуда, и она еле успела увернуться, но тут же оказалась поваленной в подвернувшийся сугроб.

— Запрещённый приём! — Гвен наощупь загребла в ладони снега.

— Промах, — донельзя сочувственно констатировал Ремус, вновь уклоняясь, и развёл руками. И тут же получил метким снежком в грудь. Из-за сугроба выглядывал раскрасневшийся Гарри.