Подлунными тропами (джен)

Гарри был растерян. И отнюдь не из-за водоросли — нет, конечно, было немного стыдно, что он так испугался какого-то хлестнувшего по ноге растения, но этот печальный инцидент был быстро исчерпан, а Ремус и Гвен не стали даже заострять на этом внимания. Гарри беспокоило нечто иное, но он был совершенно не уверен ни в собственных ощущениях, ни в том, что это стоит обсуждать с кем-нибудь.

Тогда, на пляже, когда Гарри наткнулся на водоросли, на мгновение ему почудилось, что он нёсся в воздухе — как будто во сне, но, в конце концов, это было просто-напросто невозможно. Словно спружинил о воду и прыгнул на несколько метров — не касаясь воды! — как будто заправский прыгун в длину, хотя у Гарри были сомнения, что даже олимпийский чемпион по прыжкам мог бы таким похвастаться.

Это было неправильно: не объяснялось логически. И Гарри понятия не имел, как на его полёт отреагирует Ремус. До сих пор все странности — их было не то чтобы много, правда — происходили в Литтл-Уингинге. Дурсли о чём-то просто не знали, а на что-то отмахивались: обычно в такие моменты тётя Петунья поджимала губы, а дядя Вернон багровел и велел заткнуться и не задавать глупых вопросов.

С другой стороны, именно к Ремусу Гарри обращался, не получив ответов от Дурслей, и, наверное, не случалось ещё такого, чтобы Ремус чего-то не знал — или хотя бы не знал, где посмотреть.

— Гарри?

Он вздрогнул, услышав собственное имя, и выронил книгу, так и не прочитанную дальше первой страницы.

— Кто-то засыпает на ходу? — Рядом опустился Ремус и улыбнулся ему. — Или такая интересная страница попалась, что ты её полчаса читаешь? — он нагнулся, чтобы рассмотреть обложку. — Киплинг?..

— Внеклассное чтение на лето, — сознался Гарри, захлопывая книжку. — И если честно, занудное.

— Ну, Киплинг — это, конечно, не фантастический роман — кажется, нынче популярностью пользуется фантастика? Хоббиты, маги Земноморья, страна Оз?

Гарри слегка фыркнул.

— Космос! — гордо открестился он от фентези: по глубокому убеждению Поттера, фентези про всяких магоэльфов любили только девчонки. Во всяком случае, так гласила статистика, которую ему удалось подсобрать в их Литтл-Уингинговской школе. И уж тем более Гарри уверился в своих выводах, когда заметил «Хоббита» на столе мисс Стюарт, страшно пищащей молоденькой преподавательницы класса изобразительных искусств. Стюарт была помешана на заунывных стихах, поминутно смотрелась в зеркальце и делала странное выражение лица всякий раз, когда натыкалась на классного руководителя Гарри.

— Космос? — переспросил Ремус, заинтересовавшись. — И, наверное, собираешься исследовать далёкие уголки вселенной, куда не ступала нога человека, не правда ли?

— Было бы... Ну, классно, — преувеличенно безразлично пожал плечами Гарри. О своей заветной мечте, появившейся после случайно попавшей ему в руки книжки Гаррисона, он никому не рассказывал, и сейчас, когда правда частично выплыла наружу, ему было жутко от мысли, что Люпин сочтёт всю эту космическую романтику чушью.

— Да, — неожиданно согласился Ремус, — во вселенной, должно быть, масса всяких интересных мест.

— А ты кем хотел быть в детстве? — спросил Гарри, немного замявшись. Люпин говорил со странной мечтательностью — грустной мечтательностью даже — в голосе, и почему-то казалось, что говорил о чём-то неизбывно близком.

Он видел, как дрогнули на мгновение губы Ремуса, прежде чем сложиться в какую-то рассеянную улыбку.

— Увы, не могу похвастаться привычкой часто думать о будущем, — Люпин в задумчивости провёл ладонью по затылку. — Наверное, больше всего мне хотелось стать волшебником. Я мало на что надеялся, если уж откровенно, — добавил он поясняюще, — я серьёзно болел, родители старались изо всех сил сделать так, чтобы мне было проще, но на хорошее образование не стоило и рассчитывать. А потом... Случилось чудо — самое настоящее, хотя, конечно, так и не скажешь по мне, — заключил Ремус, поглядывая на Гарри, с едва заметным смешком. — Да, не космос.

Гарри мотнул головой.

— Из тебя бы вышел хороший волшебник, — произнёс он с запинкой.

— Ну, в какой-то степени мечта сбылась, — Люпин улыбнулся, и в его добрых глазах снова промелькнула печальная тень, которую то и дело улавливал Гарри. — Жаль только, что иногда мечты сбываются вовсе не так, как хотелось. — Взгляд Ремуса остановился на отложенной книге Киплинга. — Совсем не обязательно мучиться и дочитывать до конца сразу. Иногда даже самые интересные книги кажутся мучительно скучными, а иногда можно и справочник по домоводству заглотить, словно приключенческий роман.

— Я справлюсь, — пробормотал Гарри. Несмотря на доброжелательный совет Люпина, ему почему-то казалось неправильным сдаться именно сейчас.

— Разумеется, справишься, — подтвердил Ремус. — До конца каникул так уж точно. Но Киплинг — не из тех книг, что стоит начинать читать на ночь глядя.

— Легко тебе говорить, — Гарри вздохнул. — Ты-то, наверное, всю библиотеку прочёл...

Люпин тихонько рассмеялся.

— Не всю, но Киплинга — читал. Он весьма любопытен, хотя не могу сказать, что в школе он был моим любимым автором, я предпочитал Дюма и Жюля Верна. Хотел вершить справедливость и путешествовать по миру, — иронично добавил он. — Не то чтобы я добился успехов, но читать люблю до сих пор.

Гарри улыбнулся в ответ, но внутри его настойчиво зудела мысль, что вот он — его шанс спросить. И он почти не сомневался, что Ремус не станет увиливать от ответа — особенно сейчас.

— Скоро чайник вскипит — не скучай, — Люпин поднялся на ноги. На кухню, — понял Гарри и вцепился пальцами в корешок книги.

— Ремус?.. — окликнул он. Тот обернулся, не пройдя и пары шагов.

— Ты... — Гарри от напряжения даже, кажется, забыл, как построить фразу. — Я спросить хотел... Ну, глупость, наверное, просто... Как думаешь, волшебство существует? — выпалил он, резко вскидывая голову, и уставился на Люпина, словно боясь выпустить его из виду.

— Что именно ты подразумеваешь под волшебством? — спросил тот мягко. — Оно... бывает разным.

— Ну, всякие необычные происшествия, необъяснимые явления... — Гарри неуверенно дёрнул плечом. — Свалиться с крыши и не удариться, склеить разбитую чашку силой воли, читать мысли, летать по воздуху без всяких самолётов...

— Ты сталкивался с чем-нибудь подобным сам? — уточнил Люпин.

Гарри очень хотелось опустить взгляд и исчезнуть — хоть сквозь землю провалиться, но Ремус смотрел на него с привычной серьёзностью и спрашивал тоже совершенно серьёзно, не как Дурсли. В душе Гарри шевельнулась безумная надежда.

— Со мной иногда происходит что-то странное, — проговорил он тише. — Это... Не то чтобы это было страшно, но странно. И никто не может объяснить. Тётя Петунья только разозлилась, когда я пытался спросить. Но, может, мне всё просто мерещится?..

Люпин осторожно отодвинул подушку и присел на диван, как будто и не собирался никуда.

— Расскажешь? — попросил он, всё так же не отнимая внимательного взгляда.

— Ну... Один раз я шёл из школы через переулок, а там обычно собаки — охраняют что-то, ну, или живут, не знаю. Они на меня взъярились, ну, я и побежал. А там забор — высокая такая сетка, металлическая, — Гарри неуютно поёрзал и нахмурился. — И я как будто через неё перелетел. А потом ещё было: Дурсли уехали в магазин, и я вазу разбил — локтём, нечаянно. Ну, вроде как разбил, — пояснил он, потянувшись рукой к затылку. — Я сам видел, как осколки на полу лежали. Только моргнул — и как будто не случилось ничего. Так ведь не бывает, правда?.. — Гарри вздохнул, опуская голову и буравя глазами обивку софы. — А сегодня... У меня было такое чувство, как будто я из воды выпрыгнул и по воздуху летел — немножко, но... Честное слово!..

— Это правда, — мягкий голос Ремуса почему-то заставил его замереть едва ли не в холодном поту. — Сегодня ты, хм, летал отнюдь не в фигуральном смысле. И почему-то мне кажется, что и предыдущие странности вполне объяснимы.

— Ты ведь не считаешь, что я ненормальный?.. — на всякий случай уточнил Гарри, наконец, осмелившись посмотреть на Люпина.

— Не больше, чем я сам, — Тот отчего-то улыбался. — Правда, Гарри, всё в порядке. Но прежде всего я должен извиниться перед тобой за некоторую... недосказанность, которая прямо касается тебя и твоей семьи.

Ремус едва заметно вздохнул, и в сознании Гарри мелькнула мысль, что, наверное, этот разговор был для Люпина непростым, и сразу же недоумевающе воззрился на него: что такого сложного может быть связано с ним?..

— Дело в том, Гарри, что для некоторых людей такие странности, как ты назвал, отнюдь не являются странностями. И я говорю не о многочисленных гадалках и экстрасенсах, которые дают объявления в воскресных газетах и пишут гороскопы в женских журналах, — добавил он, и Гарри, не удержавшись, хихикнул. — Волшебство — настоящее волшебство — материя куда более сложная. Но оттого не менее реальная.

— В это, должно быть, трудно поверить, но если хочешь, я могу попробовать убедить тебя какой-нибудь демонстрацией, — добавил Люпин, очевидно, заметив ошалелый и недоверчивый взгляд Гарри. Тот, сглотнув от напряжения, кивнул, совершенно не представляя, что за этим последует.

Ремус вытащил откуда-то тонкий прутик, похожий на длинный карандаш, и плавно повёл им по воздуху. На глазах у Гарри разбросанные порывом ветра листы газеты поднялись с подоконника и рассыпались в воздухе в похожие на разноцветные брызги радуги японских журавликов. Ещё взмах — и в ладонях Люпина заплясало искрящееся пламя.

— Можешь коснуться, — Ремус протянул руку Гарри. — Оно не жжётся.

Происходящее казалось невероятным, но что-то в глубине души его трепетало, готовое принять этот целый новый мир, внезапно раскрывающийся перед ним.

Гарри потянулся к огню и почувствовал, как пальцы обволокло теплом, и это было самое удивительное ощущение, которое когда-либо ему доводилось испытать.

Всё вдруг стало просто, и даже, пожалуй, не требовало пояснений, когда Ремус кивнул, светло улыбнувшись, в ответ на его вопросительный взгляд:

— Да, Гарри, ты тоже волшебник.