План Мародера (джен)

Кабинет деда выглядел точно так, как в тот день, когда Сириус видел его в последний раз.

Справа в камине горел огонь. В дальнем углу комнаты стоял широкий письменный стол из вишнёвого дерева; другой стол того же цвета тянулся вдоль всей стены, в центре на нём в качестве главного украшения стоял Омут памяти. Высокий, под потолок, вишнёвый буфет занимал половину левой стены. Он был заперт, но те секреты, которые он хранит, могут оказаться ценным материалом и компроматом на различных известных личностей и влиятельных семей. Помимо буфета слева и двух высоких окон справа, остальные стены были заставлены полками, под завязку набитыми книгами.

«Ремус будет пищать от восторга, когда увидит все эти книги» — подумал Сириус с нежностью.

Он наконец перешагнул порог и закрыл за собой дверь. Подойдя к столу, он с удивлением обнаружил, что тот был чист — ни пылинки, ни соринки, лишь пустая чернильница, блестящий серебряный ножичек для вскрытия конвертов и одно единственное письмо, адресованное ему.

Сердце Сириуса пропустило удар. Он был потрясён и сбит с толку. Его дед должен был знать о его заточении — он просто не мог предположить, что Сириус станет следующим главой рода Блэк.

Он подошёл, нервно задрожав, и опустился в старое кожаное кресло неподалёку. Взяв письмо, он начал читать.

«Дорогой мой внук,

У тебя будет ко мне множество вопросов, но прошу, будь снисходителен, читая моё последнее письмо к тебе, коль я более не хожу по этой земле и никогда уже тебя не увижу.

Второго ноября 1981 года я прибыл в Министерство, где Бэгнолд имела удовольствие сообщить мне, что тебя отправили в Азкабан по приказу министра за государственную измену, убийство Джеймса и Лили Поттер, каких-то магглов и Питера Петтигрю. Я ушёл от Бэгнолд полный решимости требовать справедливости. Репутация рода Блэк была сильно подпорчена ввиду поражения Тёмного Лорда и победы Света над политикой чистокровных, но я знал, что, возможно, мог ещё повлиять на Альбуса Дамблдора хотя бы в том, чтобы добиться для тебя честного суда, где, я убеждён, правда восторжествовала бы. Я знаю тебя, Сириус, и никогда не верил в твою виновность.

Я также планировал оказать поддержку (хоть и неявную) семье Лонгботтом, которые, как я знал, должны были взять под опеку последнего из рода Поттеров (я отказываюсь использовать это ужасное прозвище, которым его наградил наш мир). Я догадываюсь, почему Альбус решил отправить его к кровным родственникам, но ребёнку с такой силой не место среди магглов.

Ты, должно быть, сейчас задаёшься вопросом, почему же тогда я покинул вас обоих в столь отчаянные времена».

«Действительно, почему?» — едко подумал Сириус.

«Когда я прибыл домой в тот день, на пороге я обнаружил своего старого друга — истинную провидицу по имени Уна О’Нил. Мы вместе учились на Слизерине. За чашкой чая она рассказала мне о том, что накануне у неё было два видения с различными вариантами развития событий.

Первый вариант свершился бы, если бы я воплотил свой план в жизнь и боролся за суд. К сожалению, в этом будущем наш мир был бы обречён из-за моих действий. Ты бы отказался признавать заслуги рода Блэк в этом деле и благодарил бы за освобождение одного лишь Альбуса. И хотя Отдел по делам сирот Визенгамота позволил бы тебе взять опеку над мальчиком по твоему первому же желанию (о судьбе Лонгботтомов известно лишь то, что они не смогли бы взять Гарри к себе), Альбус сумел бы убедить тебя в том, что Гарри будет в большей безопасности со своими родственниками. Спустя годы вы бы вновь увиделись, но ваши отношения были бы подорваны твоим настойчивым желанием оставить его жить с семьёй тётки. Он бы не доверял тебе, и в конце концов это повлияло бы на ход войны, позволив Тёмному Лорду победить. Позже беспорядочные убийства магглов привлекли бы их внимание, и магический мир был бы уничтожен одним из их орудий (я весьма скептически отнёсся к этому вначале, но мои дальнейшие исследования подтвердили, что в маггловском мире есть оружие, способное на подобное).

Во втором возможном будущем в видении Уны я бы бросил попытки тебе помочь и исчез. Ты бы остался в Азкабане, а Гарри — в мире магглов до поступления в Хогвартс. После этого ты бы сбежал из тюрьмы. Остальное было неясным, ввиду множества возможных вариантов развития событий, но в одном из них ты бы стал лордом Блэком, спас Гарри, добился опеки над ним и забрал от магглов. Ваши отношения были бы построены на доверии, и это коренным образом повлияло на то, что способно одолеть Тёмного Лорда. И с тем, по словам Уны, была бы надежда, что он потерпит поражение».

— Пресвятой Мерлинов морщинистый зад! — Сириус сполз с кресла, оторвавшись от письма и невидящим взглядом уставившись в угол комнаты. Он не мог вполне переварить эту информацию. Однажды он встречал Уну на одном из обедов в доме его деда, это он хорошо помнил — ирландка уже в возрасте с чёрными волосами и смеющимися голубыми глазами, которая сказала ему, что он станет чёрной собакой с сердцем льва. Тогда эти слова вызвали у него лишь недоумение — ему было… сколько? Восемь, девять? — но, вспоминая её слова теперь, он понимал, что она предсказала его распределение на факультет и анимагическую форму.

Две версии возможного будущего, чёрным по белому переданные на бумаге, пробрали Сириуса до самых костей. Первая потому, что он мог с лёгкость представить, что в случае справедливого суда, не проведя в Азкабане и месяца, он бы яростно отрицал заслуги деда в своём освобождении. Тогда он был наивным мальчишкой и безоглядно верил Альбусу, и тому было бы легко убедить его, что он теперь большой должник перед ним — как и в том, что Гарри будет лучше и безопаснее в мире магглов под защитой крови. У Альбуса были целые годы в запасе, чтобы манипулировать Сириусом в своих интересах, а также, возможно, Ремусом, если бы они помирились (что не факт), и таким образом заставить их пожертвовать благополучием Гарри ради великого плана Альбуса.

Даже мысль об этом вызывала у него содрогание.

Но и вторая версия встревожила его, поскольку говорила лишь о возможной надежде на победу, а не о гарантии. «И всё же это лучше, — подумал Сириус, — чем неминуемый апокалипсис». Но он бы предпочёл некие зароки на успех, нежели слабые намёки.

Его взгляд вновь упал на оставленный пергамент.

«Думаю, должно быть очевидным, какой путь я предпочёл.

Я бы извинился за твои страдания, но не стану просить прощения, которого не заслуживаю. Извинения не умаляют и не оправдывают моей вины в твоём безвинном заключении, как и в скверном положении Гарри, в которое он попал в семье магглов, судя по моим данным. Как бы я не презирал Альбуса Дамблдора, я вынужден согласиться, что порой нужны жертвы, чтобы спасти целый мир. Но, в отличие от него, я убеждён, что нужно брать ответственность на себя за всё причинённое зло и свою роль в этом».

Сириус разрывался между злостью на деда, который даже не попытался найти другого выхода, и странной гордостью от того, что он не старался загладить свою вину в том, сколько горя причинил своим решением. Он всегда был безжалостной сволочью, но никогда не снимал с себя ответственности за свои решения. К тому же...

Сириус тяжело вздохнул.

Он не был вполне уверен, что поступил бы иначе на его месте — годы лишений, но вероятное спасение взамен на определённый конец света? В самом деле, если бы ему сказали остаться в Азкабане на тринадцать лет, чтобы предотвратить апокалипсис, он бы, скорее всего, согласился. Но смириться с тем, чтобы при этом страдал и Гарри… вот уж нет. «Должен был быть третий вариант, — резко сказал себе Сириус, — даже если дед никогда не пытался его найти».

«Хотел бы я объяснить тебе всё это лично, но Уна предупредила меня, что один из вариантов воплотится в жизнь только без моего вмешательства, а я проживу ещё неполные десять лет. Как только она ушла, я связался со своими личным целителем, и он подтвердил, что у меня есть ранние симптомы мышечной атрофии, которую предсказывала Уна. Моё тело высохнет (я уже прикован к кровати), но разум будет служить мне до последней минуты.

Я пытался осмыслить внезапную новость о своей болезни, когда репутация рода Блэк, подпорченная твоим арестом, окончательно потерпела крах арестом твоей кузины, её мужа и его тупоголового братца. (Я бы предложил Августе компенсировать ущерб, но, полагаю, она примет это разве что от твоего лица — если ты ещё не принёс ей официальных извинений, я настоятельно рекомендую сделать это. Она была серым кардиналом за спиной своего мужа, и из неё выйдет достойный союзник).

Тогда у меня был выбор — я мог остаться на виду по мере возможности и попытаться восстановить величие рода Блэк, или же я мог провести оставшиеся годы в изоляции, стараясь сделать всё возможное для того, чтобы убедиться, что у тебя и Гарри буду все необходимые средства для победы над Тёмным Лордом, когда ты наконец сбежишь из тюрьмы.

И вновь я повторю, довольно очевидно, какой выбор я сделал».

Что?!

Сириус поморгал и перечитал последнюю часть предложения. Почему? Почему он принял это решение? Ничего не было важнее для него, чем репутация рода…

«Так и есть», — ответил на свой собственный вопрос Сириус в циничной уверенности. Его дед должен был прекрасно осознавать, что восстановление репутации, которая была столь сильно запятнана Лестренджами и арестом Сириуса, займёт годы — годы, которых у него, по сути, не было. Нет, второй вариант означал, что дед убедил себя, что поступает правильно, но на самом деле пытался скрыть свою болезнь от общественности.

— Старый корыстный… — процедил Сириус себе под нос.

«Мне многое нужно тебе сказать, но я даже не знаю, с чего начать.

Сперва я хотел бы поговорить о роде Блэк. Ты уже должен понять, что я назначил тебя наследником, и надеюсь, что ты займёшь принадлежащее тебе по праву место во главе рода. Я уверен, что ты усыновишь Гарри и сделаешь своим наследником — если ты ещё этого не сделал, то хорошенько об этом подумай. Судьбу Беллы и её мужа я оставляю на твоё усмотрение.

Люциусу Малфою уже удалось выпутаться из проблем, но он принял метку и, честно говоря, представляет из себя лишь пародию на истинное благородство. К тому времени, как ты прочтёшь это письмо, он уже успеет укрепить свою власть среди старого альянса Блэков. Он пойдёт на что угодно, чтобы спасти свою шкуру. Ты сможешь найти в документах кое-какую весьма полезную информацию на него, чтобы держать его в узде. Нарцисса не приняла метки и ещё может тебе сгодиться — у неё есть политическая жилка. Судя по моим источникам, их сын растёт избалованным мальчишкой — можешь делать с ним то, что сочтёшь нужным.

С остальными младшими родами я даже не встречался из-за своей веры в то, что их кровь сквибов и сомнительные браки ослабляют силу всего рода Блэк».

Сириус фыркнул. В этом и заключалось основное различие между их политическими взглядами — его такие вещи не беспокоили. Семья есть семья.

«Однако знакомство с Лили Поттер изменило моё мнение по этому поводу, поэтому я оставлю за тобой выбор в отношении их присоединения или исключения из рода. Кстати говоря, дальше я бы хотел поговорить о Гарри».

Стоп. Что?! Сириус нахмурился. Когда это его дед успел познакомиться с Лили? Внезапно в памяти всплыло воспоминание Берти, в котором его дед встретился с Лили в то время, когда Сириус был в плену, — тогда он пообещал Гарри родовую магию.

«Сириус, тебе следует проверить здоровье Гарри при первой же возможности. Я нанял частного магического сыщика, чтобы приглядывать за ним в мире магглов, когда он пойдёт в школу. Его отчёты весьма тревожат меня, мягко говоря. Магглы скверно с ним обращаются. Наёмный сыщик был столь возмущён обращением с мальчиком, когда докладывал мне последние новости, что мне пришлось стереть ему память — я опасался, что он решится на опрометчивый поступок и выдаст Альбусу мою заинтересованность в Гарри. Однако я отправил анонимное донесение в маггловские службы опеки, но они ничего не предприняли.

Во-вторых, он весьма могущественный волшебник и нуждается в тренировке. Я оставил в нижнем ящике стола воспоминания, с которыми тебе необходимо ознакомиться. Если ты сейчас не слишком занят, Сириус, прошу, посмотри их».

Сириус вновь оторвался от письма и отпер шкафчик. Он достал нечто, похожее на сделанную на заказ шкатулку, заполненную нитями серебристых воспоминаний. Сириус тяжело вздохнул и сел на краешек стола, вновь возвращаясь к письму.

«В среднем ящике стола ты найдёшь все мои исследования по родовой магии — ты поймёшь их важность, как только ознакомишься с воспоминаниями»

Его дед изучал родовую магию? Он, конечно, и сам заметил в Гарри родовое сходство. Он отпер средний шкафчик и вытащил три папки с множеством закладок, две старые книги и толстую пачку пергамента.

«Ремус разрыдается от счастья», — подумал Сириус несколько удивлённо.

«И наконец, в верхнем ящике находится вся информация о Тёмном Лорде, которую я смог найти — его истинная личность, возможные укрытия и тайны. Боюсь, он продолжает своё существование благодаря крестражам — Регулус спрашивал меня о них, прежде чем исчезнуть. Я занёс все данные об этой мерзости в файл.

Надеюсь, я сделал достаточно для того, чтобы ты смог победить выродка».

Сириус спешно отворил верхний ящик и вновь нашёл целую кипу бумаг. Очевидно, дед не терял даром времени во время своей изоляции. Сириус вновь вернулся к письму.

«Ты всегда был моим любимчиком, Сириус. Ты умный и могущественный волшебник с твёрдыми взглядами и ценностями. Помимо крови, это было причиной, по которой я сделал тебя своим наследником. Я потерял контроль над твоей матерью — я думал, что официальное признание тебя наследником будет достаточным для того, чтобы угомонить её безумие — и я жалею об этом больше, чем могу выразить словами. Если бы в ту ночь ты обратился за помощью ко мне, а не к Поттерам, я бы выбрал тебя, я бы тебя защитил.

На тебе лежит огромная ответственность за юного Гарри. Он будет нуждаться в тебе, и, я уверен, ты позаботишься о нём должным образом и наставишь на правильный путь.

Знай, я был и всегда буду горд тобой, мой внук.

Да благослови вас обоих Мерлин и Моргана.

Твой дедушка, Арктурус Сириус Блэк».

Глаза жгло от непролитых слёз к тому времени, как Сириус закончил читать. Он уронил письмо обратно на стол, стараясь взять себя в руки.

Послышался стук в дверь, и Сириус поспешно вытер глаза прежде, чем пригласить гостя. Им был Ремус. Друг тут же уставился на него в подозрении.

— Ты в порядке?

— Всё отлично, — бодро ответил Сириус.

— Хм, — понимающе отозвался Ремус. — Полагаю, я уже слышал это «отлично» и раньше, когда тебе устроил тёмную твой братец со своими дружками, и ты чуть не застрял в больничном крыле на месяц, потому что проигнорировал тот факт, что одно из твоих рёбер было сломано.

— Все мои рёбра сейчас в целости и сохранности, — раздражённо ответил Сириус. Он махнул на груду материалов. — Это исследования моего деда по поводу родовой магии.

Как он и предполагал, Ремус с радостью отвлёкся.

— Мерлин! — воскликнул он, с трепетом вытаскивая одну из книг. — Невероятно! Мы с Минервой и Берти всюду облазили, пытаясь найти копию этой книги. — Он резко обернулся к Сириусу. — Зачем она была нужна твоему деду?

— Возможно, потому что одно из этих воспоминаний... — Сириус похлопал по шкатулке, которую откопал, — ...будет тем, которое показал мне Берти в Омуте.

Ремус медленно кивнул.

— И я был бы не против на него посмотреть. — Он нахмурился. — Есть что-то ещё?

— Вот, — Сириус передал ему письмо деда и отошёл, якобы просмотреть книги, но на самом деле чтобы спрятаться.

В конце концов раздалось деликатное покашливание со стороны Ремуса.

— Наверное, следует проверить, жива ли ещё эта его ирландская прорицательница.

— Пожалуй.

— Сириус…

— Не надо, Ремус, — резко прервал его Сириус. Он покачал головой и отвернулся, избегая встречаться с сочувствующим взглядом старого друга. — Где Гарри и остальные?

— В саду, в старом летнем павильоне, — ответил Ремус. — Домовики приготовили всё для второго завтрака. Хочешь присоединиться?

Сириус покачал головой и вернулся на своё место за столом.

— Мне нужно ознакомиться с воспоминаниями.

Ремус кивнул, понимая без слов, что Сириус был не в настроении для семейных посиделок — он не был готов притворяться, будто ничего не произошло.

— Ясно. Ну тогда ты подготовь Омут, а я пойду и скажу Андромеде заменить меня в поездке. Я скоро вернусь.

Он направился к двери.

— Ремус, я могу просмотреть их сам и…

— Не глупи, Бродяга, — твёрдо прервал его Ремус и поймал его взгляд. — Ты не будешь делать этого один.

Сириус не хотел спорить — не был уверен, что сможет, учитывая ком в горле, — поэтому ограничился отрывистым кивком. Ремус вышел, и Сириус занялся Омутом, пытаясь отвлечься от мысли о письме с помощью чистки чаши и проверки рун.

«Если бы в ту ночь ты обратился за помощью ко мне, а не к Поттерам, Сириус, я бы выбрал тебя, я бы тебя защитил».

Ему даже в голову не пришло обратиться к деду после той ссоры на Площади Гриммо. Он вызвал Ночного Рыцаря и отправился к Поттерам, пытаясь спрятать свои раны. Он шёл вдоль дороги с одной лишь мантией на плечах и волшебной палочкой в руке. Он успел лишь нажать на дверной звонок, прежде чем отключиться. Очнувшись, он рассказал обо всём Карлусу Поттеру. После этого его уложили в постель, где его самыми тяжёлыми ранами занялся целитель, и Дорея ворковала над ним, пока ему не дали сонное зелье. На следующий день он проснулся рядом с Джеймсом, сладко посапывающим в неудобной позе на соседней кровати. Три дня спустя Карлус принёс Сириусу его вещи с Площади Гриммо и сообщил, что все формальности улажены — его дед позволил ему остаться с Поттерами. После Карлус отправил их с Джеймсом в загородный дом во Франции на лето.

Сириус прерывисто вздохнул. Позже он узнал от брата, что дед запер мать на Площади Гриммо за её поступок. Тогда он решил, что дед наказал её за нападение на наследника, а не Сириуса. Возможно, он был неправ.

— Готов? — мягко спросил Ремус, возвращая Сириуса назад в настоящее.

— Да, — выпалил Сириус, прежде чем со вздохом признать: — Нет.

— Нам не обязательно делать это сейчас, — тем же тоном сказал Ремус.

— Нет, обязательно, — не согласился Сириус. Он распрямил плечи и открыл шкатулку с воспоминаниями — серебряные нити были аккуратно разложены по секциям и пронумерованы. Он подцепил то, на котором значилась единица, и отправил в Омут.

Ремус кивнул ему, и они одновременно вошли.

Воспоминание было тем же, которое показал ему Берти в день усыновления и благословения Гарри — только с другой точки зрения. Сириус заметил с любопытством, как Ремус сжал кулаки, когда Гарри взял контроль над Лили и над родовой магией. Когда появился Сириус и дед кинулся помогать ему, воспоминание закончилось, и они вновь оказались в кабинете.

— Мерлин! — поражённо выдохнул Ремус. — Ты, конечно, рассказал мне, и я, безусловно, поверил, но увидеть это своими глазами…

— Понимаю! — согласился Сириус. Он уже второй раз просматривал воспоминание, но по-прежнему был под впечатлением.

— Да, — продолжил Ремус, — и этот хук справа Лили был неподражаем!

Сириус так резко повернул голову, что он почти почувствовал головокружение — на лице Ремуса было озорное выражение, как бы говорящее «попался!». В ответ Сириус сумел лишь разразиться хохотом. И если под конец в нем и проскользнули несколько истеричные нотки, то ни он, ни Ремус не стали заострять на этом внимания.

— Спасибо, Лунатик, — в конце концов поблагодарил Сириус, распрямляясь и смахивая слезинки, собравшиеся в уголках глаз. — Мне это было нужно.

— Взглянем на следующее? — Ремус указал на коробку. Сириус убрал из Омута первое воспоминание, и они вместе окунулись во второе.

Перед ними предстала приёмная больницы Святого Мунго. Дед Сириуса сидел на неудобном стуле у двери, а в другом конце комнаты вполголоса совещались Берти, Альбус, Бэгнолд и Крауч. Сириус быстро сообразил, что Карлус и Джеймс, похоже, были с Лили, которую доставили к целителю после неожиданного проявления магии Гарри. Четверо служащих были поглощены бурным разговором с Берти по одну сторону и с остальными — по другую. По спине у Сириуса пробежали мурашки плохого предчувствия.

— Могу я посидеть с вами? — Приятный голос Лили оторвал деда от его наблюдения за спорящими, и он машинально поднялся, тут же достав палочку и трансфигурировав стоящий рядом стул в нечто более удобное, и жестом пригласил её занять место.

— Ты здорова? — любезно спросил Арктурус, когда они сели.

Лили кивнула, на щеках играл слабый румянец.

— Спасибо вам за понимание, которое вы проявили к тому, что мой сын воспользовался вашей родовой магией.

— Это и его магия, — спокойно ответил Арктурус.

— Вы… — Лили, против обыкновения, запнулась, и ей пришлось начать снова: — Вы сделали его своим наследником?

— Мой наследник — Сириус, но Гарри будет его, — сообщил Арктурус, словно всё было уже решено.

— Несмотря на то, что в нём течёт моя кровь? — вызывающе спросила Лили — такой Сириус помнил её хорошо.

Арктурус неопределённо махнул рукой.

— Для фамильной магии важно только то, что в нём течёт кровь Блэков.

Лили погладила свой большой живот.

— Тогда к чему все эти споры о чистоте крови?

— В волшебных семьях те из нас, чьи корни уходят глубоко в прошлое, кто создавал и сохранял традиции нашего общества, стремятся защитить их, — начал объяснять Арктурус более терпеливо и менее язвительно, чем ожидал Сириус. — Брак с тем, кто разделяет те же историю и культуру, помогает в этой защите. Новичкам в магическом обществе свойственно желание ломать стереотипы.

— Но если временами не бросать вызов существующему положению вещей, как общество будет двигаться вперёд? Расти? — яростно возразила Лили. — Традиции и культура важны, но общество застынет на месте, если будет так сильно держаться за прошлое, что не даст дорогу будущему.

— А вот и главный вопрос политических дискуссий волшебного мира. — Арктурус тихо стукнул по полу тростью.

— Так вы согласны с мнением Волдеморта, что всех магглорожденных нужно убить? — резко спросила Лили.

Арктурус склонил голову в её сторону.

— Тёмный Лорд желает убить нас всех, мадам Поттер, не только магглорожденных.

— Зовите меня Лили, — рассеянно сказала она, продолжая успокаивать шевелящегося внутри неё ребёнка. — Если вам это известно, зачем вы поддерживаете его?

— Я не поддерживаю и не противостою ему, — строго ответил Арктурус. — Не путай род Блэков с дураками, которые приняли Метку.

— Ауч, — прошептал Ремус. — Я и забыл, каким острым временами мог быть язык твоего деда.

Сириус кивнул. Лили была смущена, её щёки пылали.

— Приношу свои извинения, лорд Блэк. — Лили склонила голову, рыжие волосы свесились вперёд.

Фыркнув, Арктурус кивнул.

— Извинения приняты. — Он недовольно вздохнул. — Не могу винить тебя за это недоразумение: большая часть молодого поколения встало под знамя Тёмного Лорда и опозорило наш род. — Мужчина бросил взгляд на дверь. — Все, кроме моего наследника, конечно.

В голосе Арктуруса звучала неприкрытая гордость. Лили улыбнулась.

— Сириус — один из самых упрямых людей, которых я знаю. — Улыбка исчезла с её лица. — Карлус и Джеймс пошли узнать новости.

Очевидно, Арктурус, как и Сириус, уловил неприкрытое беспокойство в её голосе.

— Сириус жив. Он поправится.

— Он останется с нами.

В голосе Лили вновь послышались вызывающие нотки, но Арктурус кивнул в знак согласия. Её взгляд метнулся к группе людей в другом конце комнаты.

— Они ведь говорят о моём сыне, не так ли?

— Боюсь, что так, — ответил Арктурус. Он лениво поигрывал тростью — верный признак внутреннего волнения. — Мальчик будет очень сильным волшебником. Им захочется использовать его в собственных интересах, даже Альбусу Дамблдору, и все они отказываются признавать право Берти стереть их воспоминания об этом событии. — Он склонил голову набок. — Берти утверждает, что сейчас им слишком опасно знать об этом — особенно когда ребёнок ещё даже не родился.

Лили побледнела.

— Хотелось бы мне наложить на них Обливиэйт, но я не смогу взять на себя сразу троих, а Альбус сам сойдёт сразу за четырёх волшебников.

Арктурус внимательно на неё посмотрел.

— Ты согласна с тем, что им лучше вообще ни о чём не помнить?

Она решительно встретила его взгляд.

— Защита моего сына важнее их воспоминаний о произошедшем.

Сириус подумал, знала ли тогда Лили о пророчестве.

— Вы — отец, — продолжила Лили, — разве вы не сделали бы всё, что в ваших силах, чтобы защитить своего ребёнка?

Арктурус уже было собрался ответить, но тут вошли Карлус и Джеймс. На их лицах отразилось удивление при виде сидящих рядом Лили и Арктуруса. Они быстро подошли к ним.

— Сириус? — тут же спросил Арктурус.

— В лечебной коме, — кратко сказал Карлус. — Его сильно пытали, ему потребуется длительная терапия, чтобы вновь начать ходить, но со временем с ним всё будет хорошо.

— Какое облегчение. — Лили прильнула к Джеймсу, который сел рядом с ней и обнял за плечи.

— На два слова, Карлус? — Арктурус указал на пустой угол комнаты.

Карлус удивлённо кивнул. Арктурус наложил защитные чары.

— Лили выразила озабоченность тем, что Министерство попытается использовать её сына и не подчинится Берти.

С лица Карлуса пропал любой намёк на обычную смешливость, карие глаза приняли суровое выражение.

— Твои наблюдения?

— Подтверждают, что её страхи могут быть обоснованными, — сказал Арктурус, не глядя на группу волшебников. — Они совещаются с момента нашего прибытия, и только Берти выступает за то, что им следует засекретить эти знания.

— Ублюдки! — буркнул Карлус. — Так что, сотрём им память?

— Нам понадобится фамильная магия, — тихо заметил Арктурус, — Альбус слишком силён.

Карлус кивнул. В едином порыве, которое удивило Сириуса, не говоря уже о собравшихся в приёмной, Карлус и Арктурус одновременно обернулись; его дед снял защитное заклинание, вместе с отцом Джеймса вызывая родовую магию.

— Фамилиус магикус протектус!

Перед ними возникли змея и грифон, шокировав всех остальных в комнате.

— Отец, что ты...

— Оставь их, Джеймс! — Лили удержала Джеймса, когда тот захотел подняться.

Карлус и Арктурус слаженно вскинули палочки.

— Свяжи их.

Сириус видел, как во взгляде Альбуса вспыхнули тревожные огоньки, волшебник взмахнул палочкой...

Но было уже поздно.

Змея рванула вперёд, чтобы связать троих.

— Сотри им память! Вы будете помнить, как Сириуса нашла родовая магия, вызванная Арктурусом и мной, — приказал Карлус.

Грифон подлетел к связанным, ослепляя их ярким светом. Спустя мгновение всё закончилось.

Альбус моргнул.

— Извините, кажется, я не могу вспомнить...

— Я как раз говорил, что с Сириусом всё будет хорошо, Альбус, — успокаивающе сказал Карлус. — Спасибо за беспокойство, но, если тебе нужно вернуться в Хогвартс, мы поймём.

— А мне стоит вернуться в Министерство, — бесцеремонно заявила Бэнголд. — Крауч, лучше нам вернуться к работе, чем здесь бездельничать.

Берти задержался после того, как все покинули приёмную. До этого он хранил молчание, но теперь с подозрением посмотрел на них.

— Мне тоже сотрёте память?

— Только если ты намереваешься использовать мальчика в своих целях, — ответил Арктурус.

— Даю слово, что такое не случится, — тяжело вздохнул Берти. — Остальные… За ними нужно будет присматривать, когда о силе мальчика станет известно.

— Мы будем за ними следить, — сказал Карлус. — Нам бы хотелось рассчитывать на твою поддержку.

— Она у вас есть, — просто ответил Берти. — Мне нужно вернуться, прежде чем они начнут задаваться вопросом, почему я остался с вами.

Арктурус поднял трость.

— Я пройдусь с тобой.

Карлус кашлянул.

— Арктурус, ты мог бы остаться. Сириус придёт в себя к утру.

— Он не захочет меня видеть, — просто заметил дед.

— Лорд Блэк… — Лили неуклюже поднялась со своего стула и протянула руку. — Спасибо. — В выразительных глазах сияла благодарность за его действия во спасение её сына.

— Да, спасибо, — сухо добавил Джеймс.

Арктурус кивнул Джеймсу в знак признательности, взял руку Лили и поцеловал её пальцы. Он отступил и улыбнулся ей.

— Моя дорогая Лили, раз уж твой сын однажды станет лордом Блэком, тебе следует звать меня Арктурусом.

Воспоминание закончилось, Ремус и Сириус выпали из Омута памяти.

Сириус взъерошил волосы и попытался собрать воедино разбегающиеся мысли.

— Он разрешил Лили называть себя Арктурусом.

— Знаю, Берти говорил тебе, что они объединились, но увидеть это...

— Он разрешил Лили называть себя Арктурусом, — повторил Сириус.

— И они не в первый раз работали вместе, — добавил Ремус. — Ясно ведь, что они делали это раньше, но когда, где и с кем?

— Он разрешил Лили называть себя Арктурусом.

Ремус сердито глянул на него.

— Мерлин, Сириус, есть более важные...

— Мы уже знали о том, что показало нам воспоминание, — прервал его Сириус; в нём также были личные моменты, о которых ему не хотелось думать: его дед ждал новостей, он беспокоился, Арктурус понимал намерения Волдеморта лучше, чем кто-либо, — но тот факт, что дед попросил Лили называть его Арктурусом, был очень важен!

— Почему? — озадаченно спросил Ремус.

— Потому что это значит, что он признал её частью семьи, — взволнованно сказал Сириус.

— И это плохо, потому что...

— Не столько плохо, сколько… невероятно! — Сириус метался по комнате. — Всю жизнь дед говорил мне, что он никогда не примет магглорожденных в род Блэков! Он отрёкся от Анди из-за Тэда, ради Мерлина!

— Бродяга, ты должен признать, что в письме он намекал о его мнении о Лили. — Ремус пытался успокоить его, но ничего не вышло.

— Почему? — вырвалось у Сириуса. — Почему он не сказал мне, что передумал, когда был жив, а я не сидел в тюрьме? Он мог сказать мне!

— А ты бы выслушал? — многозначительно спросил Ремус.

Сириус приготовился спорить, но закрыл рот и покачал головой.

— Знаешь, он был прав. Если бы дед остался ждать, когда я проснусь, мне бы не захотелось его видеть.

Ремус медленно кивнул.

— Почему бы нам не посмотреть другое воспоминание?

Сириус согласился, потому что это было лучше, чем думать о его отношениях с дедом. Третье воспоминание перенесло их в тот же кабинет, но напротив Арктуруса за столом сидел Карлус.

— Я принёс фотографию, — с гордостью произнёс Карлус, протягивая колдографию, на которой Лили, откинувшись на подушки, держала маленького Гарри, рядом с ней сидел Джеймс, всё их внимание было приковано к спящему ребёнку.

— Как они его назвали? — спросил Арктурус, ни на секунду не отводя взгляд от младенца на фотографии.

— Гарри Джеймс Поттер, — с улыбкой сказал Карлус.

— Она всерьёз настояла на этом маггловском имени? — пожаловался Арктурус, возвращая колдографию.

— Можешь оставить себе, — заметил Карлус, делая глоток чая, — и Гарри — фамильное имя: так зовут любимого дедушку Лили, так что всё согласуется с нашей традицией называть сыновей в честь предков. Это лучше, чем Сохатик — на этом имени настаивает Джеймс. — Он опустил чашку. — Сириус будет крёстным отцом.

— Из него получится хороший крёстный, — с гордостью произнёс Арктурус. — Он чуть ли не в одиночку растил Регулуса, пока не пошёл в школу.

«Да, — хмуро подумал Сириус, — а потом мать запустила в него свои когти, и наши отношения изменились навсегда».

Карлус вздохнул.

— Мне бы хотелось, чтобы вы с ним помирились, Арктурус.

— Много лет назад я согласился с тем, чтобы он оставался на твоём попечении, Карлус. И я не передумал, — твёрдо сказал Арктурус. — Хорошо проходит его восстановление?

— Он не вернулся на работу и по-прежнему ходит с тростью, но да, он поправляется, — проинформировал Карлус. — Крауч и Багнолд тщательно его расспросили о смерти десяти Пожирателей, найденных там, где, по их мнению, его держали. Альбус как обычно выразил своё неодобрение по поводу потери жизни.

Арктурус хмыкнул.

— Не пойму, как, по его мнению, Свет победит, если он не готов сражаться.

— Ты знаешь Альбуса, — рассеянно произнёс Карлус.

— Тебя что-то беспокоит, — сказал Арктурус, расправляя мантию.

Карлус тяжело вздохнул.

— Джеймс и Лили что-то скрывают от меня, но, думаю, они вступили в не-такой-уж-секретный Орден Альбуса, хотя прямо они мне так не сказали.

— Думаешь, Альбус вмешивается в их дела? — напрямик спросил Арктурус.

Карлус поднял брови, безмолвно спрашивая: “Серьёзно?”

— Когда это Альбус не вмешивался, Арктурус? — Он вдруг дёрнулся и указал на колдографию. — Давай забудем о махинациях Альбуса. Мой внук намного интереснее. По фотографии не скажешь, но у него глаза Лили...

Картинка потускнела.

Сириус поместил следующее воспоминание в Омут памяти, сделал глубокий вдох и наклонился. Ремус с Сириусом оба напряглись, осознав, что оказались в гостиной дома Поттеров во время рождественских праздников тысяча девятьсот восьмидесятого года.

Лили сидела в мягком кресле; Гарри спал в колыбели. Напротив неё расположился Арктурус. Камин окаймляла зелёная и красная мишура; ель с блестящими и сверкающими украшениями занимала целый угол, под ней уже лежали подарки, обёрнутые в яркую красную и золотистую бумагу .

— Спасибо за то, что позволила мне прийти, Лили, — сказал Арктурус, — и лично выразить соболезнования в связи с кончиной Карлуса. У нас не было возможности поговорить на похоронах.

— Я нужна была Джеймсу, — просто произнесла Лили. Она потянулась к Гарри и поправила одеяльце.

— Как он? — вежливо спросил Арктурус.

Лили вздохнула.

— Джеймс очень тяжело воспринял смерть отца, но Рождество его отвлекает; ему хочется, чтобы первое Рождество Гарри прошло хорошо, даже если он и не вспомнит об этом, когда подрастёт. — Она поморщилась, потянувшись за кружкой с какао, стоящей рядом на кофейном столике. — Также он оставил должность в Ударной Группе, так как поместья будут занимать всё его время. Они с Сириусом сегодня утром ходили в Гринготтс, чтобы разобраться с делами.

— А как Сириус?

— Почти так же, как и Джеймс, если честно, — прямо ответила Лили, сделала глоток какао и поставила кружку обратно на столик. — Сириус считал Карлуса отцом, а Карлус… Карлус был счастлив исполнить для него эту роль.

Арктурус кивнул.

— А ты?

Глаза Лили заблестели от слёз.

— Я скучаю по нему.

Он предложил ей чистый носовой платок, и Лили промокнула глаза, чтобы не потекла тушь.

— Лили… — мягко начал Арктурус, — не уверен, знала ли ты, но мы с Карлусом регулярно встречались после тех событий, когда Сириус спасся от Пожирателей Смерти.

Лили кивнула и улыбнулась сквозь слёзы.

— А кто, по-вашему, проследил за тем, чтобы у него были колдографии?

— Спасибо за это, — тихо сказал Арктурус, — я вставил в рамку фото с Сириусом и Гарри.

— Гарри уже его любит. — Лицо Лили озарила улыбка. — Вы знали, что, когда пришёл мой срок, дома был только Сириус? В итоге он оказался со мной в родильной палате.

Арктурус слегка вздрогнул.

— Когда я был молодым, мужчины держались как можно дальше от родов.

— Без поддержки Сириуса я бы не справилась, — просто произнесла Лили.

Глаза Сириуса снова защипало от слёз. Ремус успокаивающе положил руку ему на плечо.

— Лили, Карлус беспокоился, что у нас тогда не вышло стереть Альбусу то воспоминание, поскольку он проявляет к Гарри необычный интерес… Что думаешь? — Арктурус перешёл к цели своего визита.

— Раз в неделю он навещает Гарри, но Алиса сказала, что он проведывает и Невилла. — Она взмахнула носовым платком. — Мы смеёмся, что он заменяет ими внуков, так как свои у него вряд ли будут.

Арктурус медленно кивнул.

— Что ж, если ты не имеешь ничего против его интереса...

Лили пожала плечами, на мгновение между бровями появилась морщинка.

— Теперь, по прошествии времени, я не уверена, что нам было необходимо стирать ему память. Мы с Джеймсом… с недавних пор мы много времени проводили с ним. Он хороший человек, Арктурус.

— Даже у хороших людей есть собственные интересы, Лили, — заявил Арктурус и поднял руку, когда она приготовилась возразить. — Я больше ничего не скажу, кроме следующего: род Блэк всегда будет считать род Поттер частью семьи. Если тебе когда-нибудь понадобится помощь, надеюсь, ты придёшь ко мне.

Лили улыбнулась.

— Спасибо, Арктурус.

Сириус покинул Омут и увидел такого же растерянного Ремуса. Сириус молча сменил воспоминание на новое.

Они вернулись в кабинет его деда, только напротив Арктуруса в тёмной мантии сидела Лили. Она была бледной, Арктурус налил ей огневиски и метнул стакан по столу. Сириус вдруг понял, что находящаяся в рамке колдография с молодым Сириусом, держащим малыша Гарри, занимала почётное место на столе.

Лили залпом выпила жидкость и указала на колдографию.

— Удивлена, что вы так открыто демонстрируете её.

— Для всех, кроме меня, тебя и твоего мужа, на фотографии изображена моя покойная жена, — на удивление мягко поправил её Арктурус.

— О, — Лили выглядела потерянной.

Сердце Сириуса сжалось от страха за неё. Почему она была такой расстроенной? И почему она пришла к его деду, а не к Джеймсу?

— Вы знали, что мои родители погибли две недели назад? — спросила Лили, рассматривая пустой стакан.

— До меня дошли слухи, — ответил Арктурус. — Прими мои соболезнования по поводу твоей потери.

— Пожар. В мире магглов его посчитали несчастным случаем, но шпион сообщил Альбусу, что за этим стояли Пожиратели Смерти, — без обиняков заявила Лили, ставя со стуком стакан на стол и плотнее укутываясь в мантию. — Ублюдки!

— Что тебе от меня нужно? — спросил Арктурус.

— Мне нужен способ, чтобы защитить сестру и её семью, — сказала Лили, наконец подняв голову. В её зелёных глазах горели злость и решительность. — Альбус говорит, что ничего нельзя сделать, потому что они магглы, но мне хочется наложить защиту вокруг её дома, а я знаю, что защита Блэков признана лучшей.

Арктурус долго смотрел на неё. Дед поднялся, взял книгу с полки, находящейся в дальнем углу комнаты, и передал её ей.

— Кровная защита, описанная внутри, обеспечит твоей сестре безопасность, но сейчас она признана незаконной. Роду Блэк повезло, что наша была установлена до того, как Министерство начало протестовать против кровной магии. Тебя не должны обнаружить, так как Министерство контролирует только применение палочковой магии в маггловских районах.

Лили прижала к себе книгу.

— Спасибо. — Она тяжело вздохнула, не решаясь сказать что-то ещё. Тонкие черты лица выражали неуверенность. Наконец она судорожно глотнула воздух. — Арктурус, вы верите в пророчества?

— В какой-то мере, — признал дед. — У меня есть друг, прорицательница, обычно её предсказания очень точны. Но в остальном… — Он пренебрежительно пожал плечами.

— Существует пророчество, которое может касаться моего сына, — тихо произнесла Лили. — Альбус рассказал нам с Джеймсом о нём той же ночью, когда сообщил мне правду о смерти родителей. Он полагает, что наши семьи устраняют, чтобы добраться до нас, и что нам следует спрятаться.

— Буду рад предложить вам свой дом, Лили, — незамедлительно сказал Арктурус.

Лили улыбнулась, это немного смягчило её страдальческий взгляд.

— Спасибо, Арктурус, но ничего ещё не решено, и если вы нас примете, то раз и навсегда обозначите свою сторону; вы станете целью этого гадкого ублюдка.

— Я могу справиться с Альбусом, — сухо заметил Арктурус.

Лили рассмеялась, но потом снова погрустнела.

— Я так боюсь за Гарри. Наверное, мы спрячемся, но… Не думаю, что этого будет достаточно. Считайте это материнским инстинктом, но я не могу отделаться от чувства, что мне нужно сделать что-то ещё, чтобы защитить сына.

Арктурус во второй раз поднялся, подошёл к книжной полке и взял три старые книги, которые затем передал Лили.

— Моя жена проповедовала Древнюю Религию, в которую входит магия ведьм — заклинания, которые могут быть наложены только матерью или женщиной, — сказал Арктурус. — Возможно, в них ты найдёшь то, что тебе нужно.

Лицо Лили прояснилось.

— Спасибо. — Она вздохнула и поднялась на ноги. — Мне следует вернутся, а то Гарри опять покрасит волосы Сириуса в розовый цвет.

Воспоминание закончилось. Сириус и Ремус вновь вывалились из Омута памяти.

— Твой дед дал Лили заклинание, которое спасло Гарри! — воскликнул Ремус, падая на ближайший стул для посетителей. Сириус опустился на соседний стул.

— Не могу поверить, что она приходила сюда! О чём она думала?

— Очевидно, у них были очень цивилизованные отношения, Сириус, — рассеянно отозвался Ремус. — Думаешь, Джеймс знал?

Сириус покачал головой.

— Он бы рассказал мне и точно сказал бы Лили держаться подальше от моего деда. Получается, Джеймс не знал, да? — заключил он. — Книги, которые ей дал мой дед, помогли спасти Гарри. — В словах звучали нотки изумления и горечи.

Ремус провёл рукой по лицу.

— Есть ещё воспоминания?

— Одно.

— Хочешь остановиться и пообедать с остальными или продолжим?

— Продолжим, — пробормотал Сириус.

Последнее воспоминание оказалось самым ужасным. Было ясно, что на этот раз Арктурус был прикован к постели; он сидел, откинувшись на подушки, в большой кровати под балдахином, с трудом попивая чай, когда домашний эльф провёл в комнату посетителя.

Мастер волшебных палочек Олливандер радостно поприветствовал Арктуруса и занял предложенное место. Ещё один домовик принёс кружку свежезаваренного чая.

— Спасибо за визит, мастер Олливандер.

— В течение многих лет вы вели уединённый образ жизни и вдруг в письме просите поделиться знаниями, лорд Блэк. — Олливандер улыбнулся Арктурусу, сверкая серебрисными глазами. — Признаться, мне любопытно.

— Что вам известно о “Сказке о трёх братьях”? — спросил Арктурус.

Олливандер поднял густые седые брови.

— О детской сказке? — лицо его приняло слегка мальчишеское выражение. — Полагаю, вы хотите спросить меня о Старшей палочке? — Он откинулся на стуле. — И если я скажу вам то, что знаю?..

— Вы получите копию книги Алрака «Искусство изготовления волшебных палочек» из моей фамильной библиотеки, — вкрадчиво предложил Арктурус.

— А если я скажу вам, что она не поможет вам восстановить здоровье? — довольно серьёзно спросил Олливандер.

— Моё исследование ради последнего Певерелла, а не для меня, — ответил Арктурус.

— Мальчика Поттеров? — В глазах Олливандера блеснуло любопытство. — Интересно. Тогда это объясняет фото у вашей постели.

Сириус проследил за взглядом Олливандера и обнаружил фото с собой и малышом Гарри на прикроватном столике деда.

Арктурус предпочёл не отвечать и пристально посмотрел на изготовителя палочек. Губы Олливандера дёрнулись.

— Я принимаю ваши условия.

Арктурус склонил голову.

— Старшую палочку иногда называют Палочкой Смерти. Говорят, её изготовил Антиох Певерелл, — с энтузиазмом начал Олливандер. — Предполагают, что это палочка внутри двух других палочек. Сердцевина из корня бузины пропитана кровью Певерелла и покрыта рунами силы. Её окружает кора бузины, на ней начертаны руны, означающие точность и баланс. И наконец, всё это заключено в полую ветку бузины, которой придали вид палочки. На внешнем слое находится одна-единственная метка — знак изобретения Певереллов.

— Других магических сердцевин не было? — осведомился Арктурус.

— Это всё догадки, так как никто не знает наверняка. Из-за того, что в сказке палочку дарит Смерть, некоторые верят слухам, что в сердцевине находится волос фестрала, но я думаю, что это выдумки. — Олливандер взмахнул худощавой рукой. — Если палочка полностью выполнена из дерева, это делает её уникальной. Главным отличием является также то, что обычные палочки выбирают волшебника или волшебницу, которые обладают наибольшим сходством с магическим веществом в сердцевине, но их преданность можно позаимствовать или украсть, если они подходят кому-то ещё или если между двумя людьми существует близкая связь. Вот почему, к примеру, семьи, испытывающие финансовые трудности, часто используют палочки предков. Но говорят, истинная преданность Старшей палочки передаётся только по линии Певереллов.

— Но в сказке, палочка верна тому, кто сильнее. Ведь Антиох использовал её, чтобы убить кого-то и хвастался этим? — задумчиво спросил Арктурус.

— Чушь и вздор, — Олливандер махнул другой рукой. — Антиох был убит во сне, и палочку забрали. Она не разумна, она не могла знать об опасности, разбудить Антиоха и убить вора и сделать всё это самостоятельно. Это мощная палочка, самая необычная и уникальная палочка, но это всего лишь палочка.

— Вы знаете, где она? — спросил Арктурус.

— По последним слухам, что достигли меня, и которые, я верю, имеют под собой почву, она у Грегоровича, — улыбаясь, сказал Олливандер. — Он всегда был очарован этой историей. Он пытался четыре раза повторить палочку без сердцевины и ему не удалось добиться какого-либо успеха.

Арктурус улыбнулся Олливандеру.

— И как вы думаете, где сейчас она на самом деле?

Олливандер улыбнулся, поняв, что Арктурус видел его попытки уклониться от ответа и что он не попался на это.

— Если вы хотите найти мощную палочку, вам нужно найти сильного мага. И если вы хотите найти именно эту могущественную палочку, то целесообразно будет узнать какие именно два могущественных волшебника сразились в последний раз. История палочки пропитана кровью.

Его взгляд внезапно впился в Олливандера.

— Дамблдор? Он выиграл палочку у Гриндевальда?

Челюсть Сириуса отвисла. Альбус? Старшая палочка у Альбуса? По крайней мере это объясняло его позицию относительно её поисков, когда был найден Воскрешающий камень.

Олливандер развел руками, показывая, что ничего не знает наверняка.

— Это только моя теория. Я считаю, что это причина, по которой Альбус никогда лично не сражался с Сами-Знаете-Кем один на один.

— Он не хотел рисковать палочкой, чтобы она не перешла к Темному Лорду, — сказал Арктурус.

— Именно, — ответил Олливандер. Он моргнул, его серебряные глаза дернулись, словно увидели что-то в воспоминаниях. — Я подозреваю, что палочка вернется к наследнику Певереллов в надлежащее время.

— А как насчет других Даров Смерти? — спросил Арктурус. — Вы знаете, где они находятся?

— Другие что? — спросил Олливандер. Он, казалось, был удивлен вопросом.

— Остальные Дары Смерти: мантия и камень, — объяснил Арктурус.

— Ах, — улыбнулся Олливандер еще раз, — боюсь, что не смогу помочь вам с ними. Они не волшебные палочки и меня не интересуют.

— Вы не заинтересованы в том, что если воссоединить все три артефакта, то владелец станет повелителем Смерти? — парировал Арктурус.

Олливандер расхохотался.

— Вот те на, Арктурус, это выдуманная сказка! Смерть не дарила артефакты Перевеллам! Они сами создали их. Если соединить их вместе, то получится мощное оружие, но стать мастером Смерти? Я сомневаюсь в этом.

Арктурус фыркнул, слабо махнув рукой.

— Что изготовители волшебных палочек говорят о Старшей палочке и родовой магии Певереллов или родовой магии в целом?

— Ах, что ж, это гораздо более интересный вопрос, — Олливандер прервался, чтобы сделать глоток чая, отложить чашку в сторону и снова сесть. — Наиболее правдоподобное мнение, с которым я сталкивался относительно происхождения родовой магии, повествует о волшебном мире на грани краха: Камелот пал из-за властолюбивых магов и ведьм, которые хотели заполнить пустоту, и магглов, которые боялись их.

— Таким образом, Мерлин пригласил тридцать семей с самыми могущественными магами и ведьмами и произнес заклинание защиты. Заклинание, которое ограничивает и приносит в жертву своего самого сильного члена рода: но тот не умирает, а трансформируется в тотемного духа, который оберегает и воплощает в себе родовую магию. Мерлин был тогда в состоянии объединить всех этих тотемных духов, чтобы скрыть волшебный народ от магглов и искоренить зло среди волшебников. После этого Мерлин исчез. Сказано, что он умер ради попытки создания Совета Волшебников из тридцати семей и создания волшебного общества, которое развилось в наш современный мир.

Он сделал паузу.

— Вскоре каждый из них понял, что самый мощный волшебник в каждом поколении их семьи был связан с этой жертвой, способной призвать родовую магию, ценой было то, что они истощали свою собственную магию. Родовая магия стала изолированной, каждая семья стремилась защитить свой собственный резерв магии. И со временем тридцать семей погрязли в политике и интригах. Тем не менее, запасы магии доступны, чтобы помочь защитить волшебный мир и теоретически самый мощный волшебник из каждого поколении должен быть в состоянии призвать не только родовую магию своей семьи, но у других семей.

— Что с теми семьями, что вымерли. Такие как Хаффлпафф? — спросил Арктурус.

— Магия все еще здесь и может быть призвана, — сказал Олливандер и пожал плечами. — Предполагается, что самый могущественный среди семей сможет призвать её.

— Но никто не знает наверняка, не правда ли это? — уточнил ошеломленный Арктурус.

— Есть много теорий, — сказал Олливандер. — Кто знает какая правдива? Я предпочитаю эту.

— А что о Старшей палочке и родовой магии? — давил Арктурус.

— Основа Старшей палочки, я считаю, очень старая, была сделана французским производителем палочек по имени Люмьер, который утверждал, что лично говорил с Игнотусом об изобретении Антиоха. Именно с этого момента берет своё начало описание о немагическом ядре, — перевел дыхание Олливандер. — Я признаю, что проявил лишь мимолетный интерес к остальному, но кажется, там говорится о Темном Колдуне по имени Северн...

Арктурус шумно выдохнул.

— Как река?

— Как река, — согласился Олливандер, — и Перевеллы создали свои ... артефакты, чтобы сразиться с этим магом, призывая свою родовую магию на помощь. Люмьер предположил, что причина, по которой никто не мог повторить Старшую палочку, заключается в том, что сила палочке подарена родовой магией, — его губы дрогнули. — Знаете ли вы, что тотем Певереллов был якобы Тестралом? Тотем изменился, когда они взяли фамилию Поттер. Он стал Грифоном.

— Понятно, — Арктурус откинулся назад. — Таким образом поражение реки в повести на самом деле поражение Темного мага, с помощью магических артефактов, которые созданы из их родовой магии, где тотемом является символ смерти. И, таким образом, рассказ получается о трёх братьях, победивших реку и получивших подарки от Смерти. Есть мнение о том, как артефакты были использованы для победы над Темным магом?

— Вероятно, — Олливандер равнодушно пожал плечами, — я действительно не был заинтересован этой частью.

Арктурус кивнул:

— Спасибо, и мне очень жаль, — он выхватил палочку. — Обливиэйт! Вы пришли, чтобы осмотреть мою палочку и нашли её в отличном состоянии. В будущем любому, кто спросит о Старшей палочке, вы будете рассказывать только о предании из Сказки о трех братьях и слухах о том, что палочка у Грегоровича. Вы будете говорить, что ничего не знаете о других Дарах Смерти, ведь они не имеют ничего общего с палочками.

Олливандер моргнул. Арктурус опустил палочку.

— Как я уже говорил, спасибо, что пришли, господин Олливандер. Но я боюсь, что мне нужно отдохнуть прямо сейчас, — он жестом вызвал домовика, который был готов проводить изготовителя волшебных палочек к выходу.

— Конечно, лорд Блэк, я ухожу, — и вскоре Олливандер покинул комнату.

Арктурус взял фотографию и мягко улыбнулся глядя на счастливое лицо Сириуса, тот улыбался смеющемуся Гарри.

— Мне недолго осталось, и я сделал все, что смог. Остальное зависит от вас, мои мальчики.

Сириус споткнулся, когда вышел из Омута памяти, нащупал стул и тяжело сел.

— Что ж, я могу пойти к Олливандеру и спросить о его источнике для истории о родовой магии, — пробормотал Ремус. — И я могу поручить Берти историю Люмьера, я уверен. Может быть, в Отделе Тайн уже есть копия. На самом деле она может быть в стопке бумаг в столе деда о родовой магии и...

— Старшая палочка у Альбуса, — резко прервал его Сириус. — Он завладел семейной реликвией Поттеров, и, очевидно, не собирается отдавать её обратно!

Ремус тяжело опустился на стул:

— Сириус, всё непросто и...

— О, я понимаю, что всё непросто, Ремус! — Сириус вскочил на ноги и начал ходить. — Ты знаешь, я всегда думал, что Альбус не противостоит Волдеморту, потому что стар и лучше подходит для кабинетной работы, чем для военных действий! Он, конечно, в достаточной мере привлек сторонников в Орден, чтобы они сражались за него. А потом я узнал о пророчестве и подумал, что это и было причиной. Но нет! На самом деле он не противостоял ему, потому что у него волшебная палочка, которая даже не принадлежит ему!

— Сириус...

— Он мог бы отдать палочку Джеймсу, чтобы положить в семейное хранилище Поттеров! Тогда она бы никому не досталась! Никто бы ей не воспользовался! Так мы и поступили с камнем!

— Сириус...

— Он мог бы сделать то же самое сейчас! — продолжил Сириус. — Он не должен пользоваться этой палочкой! И она даже не принадлежит ему, и он знает об этом!

— СИРИУС!

— ЧТО?

Сириус обернулся, тяжело дыша. Ремус спокойно посмотрел на него и указал на стул, тот сел в него с угрюмым видом.

— Я не спорю с тобой в принципе, — сказал Ремус, потирая подбородок. — Альбус должен знать, что это за палочка и её историю. Он достаточно быстро признал, что камень принадлежит Гарри, так что должен знать, что в принципе и, конечно же, с сентиментальной точки зрения, Гарри также является законным владельцем палочки. Однако...

— Международное право завоевания, я знаю, — тихо сказал Сириус. — Альбус выиграл палочку в поединке. Он имел право оставить её себе.

— И он мог аргументировать, вероятно, очень успешно, что право на собственность палочки является полностью прецедентом данного закона, поскольку у неё было много владельцев, и они менялись, как правило, после дуэли, — вздохнул Ремус. — Если ты хочешь бросить ему вызов, то альтернативный аргумент в том, что палочка была украдена у её первоначального законного владельца и это фактически частная собственность.

Сириус скривился.

— Но Альбус должен знать все это, — подчеркнул Ремус, — я полагаю, что у него есть причина держать палочку подальше от Гарри, кроме желания оставить её себе.

— Без сомнений, причина — держать палочку подальше от рук Волдеморта, — сказал Сириус, — я понимаю это! Все, что он должен был сделать, это не лгать мне, а сказать: «Палочка у меня и согласитесь, что пока Гарри не победит Волдеморта, будет лучше оставить её у меня». Или какой-либо другой аргумент, который он достал бы из своих разноцветных рукавов! Дело в том, что... он снова секретничает! Решил, что знает лучше! — он развел руками. — Это приводит меня в бешенство! — Ремус не стал спорить с ним.

— Ты расскажешь Гарри? — спросил тот в конце концов.

— Я покажу ему воспоминания, как только Симеон уедет, — Сириус не смог не поёжиться от мысли о необходимости просматривать их снова.

А ещё от осознания, что его дед заботился о нём, но при этом также устроил заговор, чтобы держать его и Гарри в их тюрьмах так долго, что он был знаком и любил Лили, и она знала, и, видимо, любила его... Что ж, его целителю разума, вероятно, придётся попотеть в их предстоящие сеансы. А потом Альбус снова создаст проблемы.

— Гарри решит, нужно ли нам идти на конфликт с Альбусом по поводу Старшей палочки. В конце концов, это собственность Поттеров, ему нужно решить, как мы поступим.

Ремус поморщился.

Сириус вздохнул, потому что он был согласен с ним. Предстоит невеселый разговор, когда Гарри поймет, что Альбус скрывал что-то от них, от Гарри. То, что было потенциально полезным, если бы они могли понять, как все три артефакта были использованы для победы над Темным Волшебником Северн. Гарри простил Альбуса однажды. Сириус не был уверен, что он простит его вновь.