Фиолетовый холм (гет)

Потянулись февральские дни. Самые морозные и беспощадные. Холод больше не покидал пределы новой палатки. Не спасали даже Согревающие чары.

Рон, не переставая, ворчал на Гарри, решившего покинуть коттедж у моря, но подвергать излишней опасности Билла и Флёр тот отказался наотрез.

Он не находил себе места после увиденного в подземельях Малфой-мэнора. Каждый день Гарри пытался придумать действенный способ спуститься в озеро к мертвецам, чтобы достать оттуда чашу. А Гермиона никак не могла собраться с силами, чтобы рассказать Гарри правду, что чаша уже уничтожена, и именно поэтому-то он и увидел тогда Тёмного Лорда, почувствовал боль разрушенного крестража. Другой вопрос: что же он видел? Как мог Волан-де-Морт прятать чашу, которой у него уже не было?

Гермиона отговаривала Гарри от необдуманных и поспешных решений, но собственные размышления заводили её саму только в новые и новые тупики.

Симус сказал, что ещё один крестраж находится в Хогвартсе. Это мог быть какой-нибудь артефакт, принадлежавший Ровене Равенкло.

Главный вопрос — где бы Реддл мог его спрятать?

Уже давно стемнело, когда Гермиона решила отправиться в дом на площади Гриммо. Ей нужен был дельный совет от человека, знающего все подробности её лжи, в которой она с каждым днём увязала всё больше, словно в липкой паутине.

Гермиона на носочках подошла к кровати Гарри и склонилась над стоявшим рядом деревянным табуретом. На нём лежал рюкзак и мантия-невидимка. Совесть девушки давно помалкивала — слизеринское влияние.

Накрывшийся одеялом с головой Гарри даже не шелохнулся, когда Гермиона вытянула из-под рюкзака мантию и запихнула её в сумку. Грейнджер покосилась на посапывающего в гамаке Рональда и выскользнула из палатки, плотно закрыв тканью вход, чтобы снег и ветер не проникли внутрь.

Она отдалилась на несколько шагов, когда услышала сердитый шёпот:

— Тебе стоило бы заранее известить нас о своём уходе, — сказал Гарри.

Гермиона подпрыгнула от неожиданности.

— Ты меня жутко напугал! — вскинулась она. — Что ты здесь делаешь посреди ночи? Я думала, ты спишь в палатке. Притворялся, значит… Как не стыдно?

— Это я хотел тебя спросить, — громко начал Гарри, но увидев приложенный Гермионой палец к губам, зашипел ей в тон: — Куда опять собралась? Да ещё и мантию мою прихватила. — Гарри указал на торчавший из сумки край мантии-невидимки.

Гермиона открыла рот, чтобы выдать хоть что-нибудь, но вместо потока слов выпустила только облачко пара.

— Я не понимаю, что происходит, — проговорил Гарри, взлохматив волосы. — Если бы это зависело от меня, то я бы ни за что тебя не отпустил, но ты упрямая, как гиппогриф, и всё равно сейчас уйдёшь. Верно? — Он с тревогой посмотрел на Гермиону.

— Верно.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Но не надо обманывать. Я не хочу тебя обидеть.

— Откровенность не может обидеть меня, Гарри, — прошептала Гермиона. — Я всё, слышишь, всё-всё тебе расскажу. — Она подошла к нему и поцеловала в щёку.

Гермиона давно намеревалась всё ему выложить про Данти, показать чашу, успокоить друга, но она опасалась. После того как Гарри почувствовал боль разрушаемого крестража и увидел Волан-де-Морта в пещере, её опасения укрепились. Гермиона не могла ничего сообщить Гарри, потому как была уверена, что Тёмный Лорд тоже способен проникать в его разум.

Всматриваясь в черты лица насупившегося Гарри, она попыталась улыбнуться, впервые подумав о том, что, возможно, заблуждается и напрасно скрывает от него правду.

«Может быть, стоит рассказать ему всё сейчас?»

Гермиона решительно отогнала от себя все сомнения. Сначала она поговорит с Регулусом, тем более вопросов относительно его самого у неё в последнее время накопилось многовато.

— Я верю тебе, Гермиона! — Гарри немного помедлил, прежде чем добавить: — Только, если уж ты всё равно уходишь, заскочи в тот же магазинчик, что и в прошлый раз. Рона успокоят те замечательные блинчики с кленовым сиропом.

Гермиона тихонько рассмеялась и вышла за границы защитного барьера. Палатка и Гарри исчезли из вида. Она повернулась на месте и аппарировала на Гриммо.

Посеревшая от непогоды дверь дома Блэков покрылась ледяной коркой. Дверная ручка, вызванная заклинанием, обожгла руку холодом даже сквозь перчатку.

Гермиона кивнула Вальбурге, впервые мирно встретившей её. Газовые лампы вспыхнули на стенах — дом приветствовал гостью. Мрак лестничной площадки ещё никогда не казался таким бархатным и мягким — почти дружелюбным. Даже ступени лестницы не скрипели привычным противным хрипом. Гермиона поднималась всё выше, и на каждом новом пролёте зажигался свет. Двери сами открывались перед ней, приглашая зайти внутрь.

На втором этаже, когда Гермиона наступила на последнюю ступеньку, дверь также отворилась. Она вела в необычную комнату — все стены в ней занимало семейное древо. Гермиона видела его несколько дней назад в виде боггарта Симуса Данти. Древо Блэков преобразилось, на нём появились многочисленные цветущие ветви, улыбающиеся лица, новые имена. Откуда-то взялись Сириус и Дора, Ремус, Андромеда… Их глаза сияли, под миниатюрами завивались ленты. Блестела золотом, какого не было раньше, ленточка с именем Регулуса Блэка.

— Невероятно, — прошептала Гермиона. Она провела пальцами по гобелену, и ткань под ними заструилась, словно водная гладь. Полотно дышало волшебством, и оно оживляло весь особняк, который принял Гермиону Грейнджер, как дорогую гостью.

Кикимер хорошо постарался; мусор и поломанная мебель исчезли. Даже дверь кабинета Регулуса стояла на прежнем месте, несколько обсидиановых капель-виноградин переливались. Жаль, эльф не смог найти все камни.

Гермиона вошла внутрь и осмотрела картину. Регулуса не было. Перед полотном стояло мягкое кресло, которое когда-то, тысячу лет назад, облюбовала Гермиона. Она опёрлась руками на подлокотники и медленно опустилась в него.

«Сюда бы чашечку лимонного чая, — подумала она, с наслаждением откидываясь на спинку кресла, — и я могла бы остаться здесь навечно».

Гермиона невольно представила себя хозяйкой этого величественного дома и вдруг поняла, что ей отчаянно этого хотелось. За этими мыслями её и настиг сон.

Она проснулась на рассвете. Утренний свет наполнял комнату. Шторы нежнейшего зелёного оттенка дарили приятную глазу тень.

Все бумаги были бережно собраны и сложены на письменном столе, складки на ковре старательно разглажены. На стёклах переливались морозные узоры, сплетённые из инея. Внизу у оконной стены ковёр был откинут в сторону, словно кто-то в спешке забыл его подвернуть.

Гермиона поднялась и подошла ближе. За отворотом ковра лежала деревянная дощечка, вынутая из пола. Проём был неглубокий, Гермиона запустила туда руку и достала потрёпанный временем томик.

— Это ещё что такое? — удивилась она. Гермиона села прямо на ковёр и стала бережно переворачивать ветхие страницы, испещрённые мелким рукописным текстом. Это был дневник, он явно принадлежал волшебнику. На пожелтевших страницах перед взором Гермионы Грейнджер вырастали города и страны, в которых побывал хозяин книжицы, вырисовывались невероятные магические формулы и таинственные знаки, хранились отрывки редчайших рукописей, требующие расшифровки, старинные руны и рецепты редчайших настоек. На одной из страниц Гермиона увидела поистине ужасное существо, с которым однажды сталкивалась. Василиск. В дневнике был подробнейшим образом описан процесс выращивания змееподобного чудовища. Тёмные и кровавые заклинания сменялись полезными и светлыми чарами, но больше всего в дневнике уделялось внимания ворожбе омоложения, источникам силы и красоты. Несколько рецептов зелий, дарующих юность, были подробнейшим образом изложены уверенной рукой автора. И венцом его трудов был секрет бессмертия.

«Я назову это крестражем, — значилось там. — Моё самое великое открытие, самое главное! Я буду жить вечно!»

— Кто здесь? — раздался обеспокоенный мужской голос. Регулус появился на холсте и уставился на сидящую к нему спиной Гермиону.

— Всего лишь я, — ответила та, повернувшись. — Пришла навестить.

— Что-то я не слышал криков матушки с первого этажа. Ты прокралась ко мне на цыпочках? У нас тайное свидание?

— Твой дом изменился, — пожала плечами Гермиона. — Что это? — Она показала Блэку дневник.

— Я думаю, что ты и сама поняла, — отозвался Регулус, — если прочла хотя бы пару-тройку страниц.

— Это дневник Герпо Омерзительного, — выдохнула Гермиона. — Откуда?

— Он достался моему предку от самого волшебника.

— Всё это время он лежал тут? — Гермиона кивнула в сторону открытого тайника.

— Да, — согласился Регулус. — Это опасные записи.

Гермиона нахмурилась.

— И ты полностью прочёл их?

— Так я и узнал секрет бессмертия. Вероятно, чуть позже я догадался, что у Тёмного Лорда есть крестраж. Сейчас это кажется мне далёким и туманным прошлым.

Гермиона сжала дневник в руках с такой силой, что страницы затрещали.

— Кто его достал?

Регулус непонимающе посмотрел на неё.

— Кто достал его из тайника? — спросила Гермиона. — Кто сюда приходил?

Регулус чертыхнулся, похоже, Малфой, когда забирал чашу из тайника, так торопился, что не вернул всё на место.

— Не знаю, — отстранённо сказал Регулус. — Кикимер убирался тут. Кто же ещё?

— Кикимер, значит? — недоверчиво проговорила Грейнджер, поднимаясь с пола. — Посмотри-ка вокруг. Видишь, как аккуратно уложена каждая бумажка на письменном столе, вся мебель расставлена, а на ковре кроме этого места нет ни единой складки. Придумай другой ответ, Регулус Блэк!

— У меня для тебя один ответ, Гермиона Грейнджер! — настаивал Регулус.

Гермиона смерила его сердитым взглядом.

«Как он может так упрямо отпираться?» — возмущённо подумала она, но долго злиться на Регулуса у неё никогда не получалось. Он стал ей дорог, слишком дорог. Она питала к Блэку странное чувство, вовсе не свойственное рассудительной Гермионе Грейнджер. Нечто похожее она испытывала по отношению к Рону на шестом курсе — желание быть рядом, спорить и мириться, делить шутки, обсуждать новости, касаться…

Покраснев, она положила дневник Герпо назад и приставила дощечку. Расправила ковёр.

— Я пришла сказать, что чашу мы уничтожили, — сказала Гермиона.

Регулус постарался сделать удивлённое лицо. Вышло так себе.

— Отлично! — воодушевлённо воскликнул он. — Осталось ещё два. Полагаю, змея Лорда — тоже крестраж, — поделился измышлениями Регулус. — А в Хогвартсе хранится артефакт Равенкло. Ты что-нибудь слышала о диадеме Ровены?

Гермиона задумчиво посмотрела на него и спрятала руку в карман пальто.

— Слышала, — туманно отозвалась она. — Диадема пропала много лет тому назад… Стоит проверить.

Гермиона достала из кармана золотой жетон.

— Я хочу всё рассказать Гарри.

— Всё?

— Всё. О тебе, о Симусе, о крестражах…

— А что на этот счёт сказал сам Симус?

Гермиона внимательно взглянула на Регулуса, так что он почувствовал себя крайне неуютно, а затем она дотронулась палочкой до жетона, проговорив при этом:

— Нужно встретиться.

Надпись вспыхнула на ребре жетона. Гермиона проследила за тем, как буквы медленно гаснут — послание дошло до адресата и было прочитано. Вскоре на месте старых букв возникли новые, складываясь в слова:

«За Визжащей хижиной через пятнадцать минут».

Гермиона приподняла брови. Регулус отмалчивался, ему не хотелось вызывать новые вопросы.

— Значит, Кикимер… — прошептала Гермиона, обращаясь скорее к самой себе, чем к Блэку. — Хорошо, пусть так.

Она тряхнула головой, отчего её каштановые локоны подпрыгнули.

— С праздником тебя, кстати, — сказала она, странно улыбаясь.

— С каким это? — удивлённо произнёс Регулус и тут же одёрнул себя, ведь он собирался упорно молчать.

Гермионе вдруг стало весело и легко. Чувства переполняли её.

— С днём святого Валентина! — как ни в чём не бывало ответила Гермиона. Она рассмеялась, окинув взглядом портрет с изображением изумлённого Блэка. Ей казалось, что её догадки наконец-то обрели под собой устойчивое основание. Сомнения прочь!

* * *

Падал лёгкий снежок. Драко ощущал прикосновения хлопьев к лицу. Он не ожидал, что получит сообщение от Грейнджер. Малфой как раз брёл от теплиц Хогвартса, когда почувствовал знакомое жжение волшебного кругляша в кармане. Для того чтобы аппарировать на территории школы, нужно было добраться чуть ли не до Запретного леса, до высоких заснеженных холмов. Если Гермионе понадобилась срочная встреча, а ей всегда всё требовалось срочно и быстро, то ей самой стоило появиться здесь, тем более, она не указала место.

Драко зашагал по тропе, ведущей к Визжащей хижине. Он выглядел спокойным, но сердце волнительно трепетало в его груди. Драко не виделся с Гермионой с тех самых пор, как она вместе с Поттером и Уизли была спасена Добби из Малфой-мэнора. Увы, эльф не вернулся в Хогвартс. Некого было расспросить.

Драко чертыхнулся. Идиот Поттер вырвал из его рук палочку. Осколки люстры ранили лицо. Самый бестолковый побег в истории Магической Британии!

«Неужели две палочки стоили риска?» — недоумевал Драко. Ему не дано понять гриффиндорцев. Никогда.

Но там, в поместье, когда он увидел Гарри Поттера, и всё что требовалось от Драко — узнать его, он вдруг вспомнил слова Распределяющей шляпы: «Вы могли бы стать хорошими друзьями».

Это стало последней каплей, переборовшей даже страх за свою семью, если кто-нибудь ещё узнал бы Избранного.

Драко достал палочку и взмахнул ей. Появилась маска на пол-лица. Отводящие взгляд чары. Стандартный набор для рандеву с Гермионой. Уже привычка. Утеплённая школьная мантия превратилась в шикарный чёрный плащ, подбитый мехом. Что-то он чересчур расстарался. Драко накинул капюшон плаща и ускорил шаг, сердясь на самого себя.

«Для пятнадцати минут не самое маленькое расстояние», — посетовал он на то, что дал себе так мало времени.

Палочка Блэка слушалась идеально и отлично лежала в ладони. Казалось, она была с Драко изначально. Превосходная замена. Тонкая и гибкая, она легко поддалась ему, когда он снова взял её в руку после большого перерыва. Палочка была сделана из древесины кипариса. Внутри неё билась жила дракона. Драко предпочёл бы, конечно, свою родную палочку, но та досталась Поттеру. Тут ничего нельзя поделать.

Плащ раздувался и трепетал на ветру. Визжащая хижина осталась позади. Драко решил подняться повыше, потому что не знал, где точно появится Грейнджер. Он зашагал по сугробам дальше. Над головой висело светло-серое небо, почти целиком занавешенное облаками. Снег прекратился, а ветер понёс тучи дальше. Башни школы, казавшейся отсюда сказочным замком, блестели инеем под едва выбивающимися через убегающие облака лучами солнца. От этого вида дыхание перехватывало в груди. Холмы вокруг Хогвартса купались в снегу и утреннем неровном свете, а за ними лежала огромная долина, которую пересекали маленькие замёрзшие речушки и зеркальные озёра Шотландии. По другую сторону чернел громадами крон Запретный лес. Он с каждым годом разрастался всё больше, почти вплотную подойдя к хижине Хагрида. Тут и там виднелись одинокие молоденькие деревца, выросшие из семян, занесённых ветром.

Драко вдыхал бодрящий запах зимы: пряный аромат сосновых иголок, промёрзшей древесины и хрустального льда. Снега здесь намело столько, что на подъёме он доставал Драко до колена. Но Малфой продолжал подъём. Он чувствовал себя прекрасно, ноги сами несли его вперёд.

Он забрался на самую вершину холма и осмотрелся. Гермионы видно не было. Драко неудержимо захотелось порадовать её. Он взмахнул палочкой, и из сугроба вырос белый изящный стебель, сотканный из тысяч и тысяч снежинок. Резные листья вытянулись, украшая его, а на самом верху распустилась ледяная голубая роза. Трансфигурация никогда не была любимым предметом Драко, но сейчас он мысленно похвалил себя голосом профессора Макгонагалл и добавил Слизерину не один десяток баллов.

За своим занятием он не заметил появившуюся на холме Гермиону. Она прокашлялась, и он резко обернулся, застигнутый врасплох. Голубой шар Фиде ещё светился на снегу.

Она не забыла проверить. Сама бдительность.

— Привет, — улыбнулась Гермиона.

— Привет, — пробормотал Драко, он сделал навстречу ей несколько шагов и подал руку. Гермиона с его помощью поднялась ещё выше и остановилась рядом с ним.

— Что случилось? Что-то снова с Поттером или Уизли? Кикимер зовёт на помощь, или на горизонте замаячил новый крестраж?

— Нет, — продолжала улыбаться Гермиона, смущая его ещё больше. — Не угадал.

— Тёмный Лорд решил сдаться?

— Если бы так! — засмеялась Гермиона. — Я просто хотела повидаться. Думаю, мне пора рассказать обо всём Гарри и Рону, пока они не нырнули в озеро.

— Прости? — не понял Драко.

— Неважно, — отмахнулась Грейнджер, вглядываясь в его серые глаза. Серые, как у красавца Регулуса Блэка.

— Ну… тогда, — растерялся Драко. Его взгляд упал на наколдованный цветок, качающийся на тонкой ножке. Малфой взмахнул палочкой. Цветок оторвался от снега и поплыл в руки Гермионы.

— Сегодня день святого Валентина. Никогда не любил этот глупый праздник, — проворчал Драко, — но не могу оставить девушку без подарка. Это тебе, Грейнджер.

Гермиона сняла перчатки и дотронулась до цветка. Лепестки розы были нежными и тонкими и невероятно походили на живые. От прикосновения они стали таять.

— Красиво и недолговечно, — сказал Драко.

Гермиона перевела на него взгляд и заметила палочку в руке. Палочку Регулуса Блэка. Грейнджер выронила хрупкую розу, цветок упал в снег.

— Она же не слушалась тебя раньше, когда ты только нашёл её, — проговорила Гермиона. — Где твоя палочка?

Драко нахмурился.

— Ей нужно было время, чтобы признать меня, — ответил он. — А моя старая палочка… Мне больше по душе эта. — Драко был слишком взбудоражен неожиданным замечанием и потому ничего лучше придумать не смог.

— Так странно, — заговорила Гермиона. — Сегодня я была на площади Гриммо. Разговаривала с Блэком. Я собиралась рассказать ему о чаше и спросить его, что он думает о крестраже в школе, но, оказалось, он уже знал обо всём. Во всяком случае, о том, что крестраж находится в Хогвартсе. Даже предположил, что это диадема Ровены Равенкло…

— Действительно странно, — растерялся Драко.

— И да, сегодня день святого Валентина. Поздравлять картину хорошо, но я хочу поздравить и тебя самого… живого, Регулус. — Гермиона приблизилась к Малфою и поцеловала его прохладные губы. Её ладони легли на плечи Драко, но прикосновение не принесло ему радости. Он стоял неподвижно, так и не ответив на поцелуй.

Гермиона отстранилась, и улыбка с её лица исчезла.

— Ты думаешь, что я Регулус Блэк?! — процедил Драко, обжигая Грейнджер яростным взглядом.

Гермиона ещё никогда не видела его в таком гневе.

— Сегодня я уверилась в этом, — прошептала она. — Ты знаешь такие вещи, которые могли быть известны только Регулусу. То заклинание… «Фиделе менте». Регулус придумал его сам! Ты хорошо осведомлён о крестражах, ты прекрасно разбираешься в зельях, ты помогал мне готовить яд. Ты избегал Кикимера, ты без вопросов пошёл со мной в пещеру, нашёл там лодку и… Твой боггарт — горящее древо Блэков!

Драко слушал её безмолвно, он прикрыл глаза и с каждым словом всё больше мрачнел.

— Тебя слушается палочка волшебника, которую ты не забирал у него силой, и у тебя нет позволения пользоваться ей. Она твоя.

— Моему возрасту ты тоже нашла оправдание? — проговорил Драко, чувствуя, как ядовитое чувство ревности наполняет всё его существо.

— Сегодня я нашла дневник Герпо, только ты мог оставить его там и знать о тайнике, — уже менее решительно продолжила Грейнджер. — Регулус на портрете сказал, что читал его. Там было много зелий молодости… И ты… ты помогал нам, — уверенность Гермионы улетучивалась с каждым новым словом, пока лицо стоящего напротив неё человека кривилось в горькой усмешке.

— Да, помогал. Может, я делал всё ради вас, ради тебя, — зло выдохнул Драко. — Или, может, ради себя? Что, если я просто ненавижу Лорда и жажду избавиться от сковывающей меня метки? Что, если мне плевать, кто победит в войне? Если я жалею, что связался с тобой, но вынужден помогать, чтобы ты меня не выдала? Что теперь? Поздравишь с днём святого Валентина? Может, даже скажешь, что ты меня любишь? Или, что перестала любить?

— Я… я не знаю, что сказать, — пробормотала Гермиона, чувствуя, что никогда ещё не была так уязвима и растеряна.

— Я не Регулус Блэк, — отрезал Драко. — Это многое меняет, правда?

Гермиона молчала. С неба снова повалил снег.

— Хотя, это было довольно мило, — заметил Драко. — Твой поцелуй… Если бы ты знала, кто я, всё было бы иначе… Любовь вообще странная штука, но она не изменяет человека. Можешь рассказать обо мне Поттеру, ты бы всё равно это сделала, такова твоя природа. А я при любом исходе войны всё равно останусь слугой Тёмного Лорда с отметиной на предплечье, потому что такова моя природа. — Драко обошёл Гермиону, смотрящую на исчезающую розу. — Я попытаюсь что-нибудь узнать о диадеме, раз Регулус считает это важным.

Драко сжал кулаки и направился прочь, начав спускаться с заснеженного холма. Нельзя оглядываться. Нельзя!