Не имея звезды (гет)

5 сентября 1994г Англия, Хогвартс

Ланс, почистив зубы и умывшись на скорую руку, стал одеваться. На ноги он одел блестящий туфли, начищенные вручную с вечера, потом брюки со стрелочками, отутюженные в берлоге. Поверх накинул плотную майку, на которую легла накрахмаленная рубашка со стойкой. Застегнув иссини-черные пуговицы, юноша повязал узкий галстук «селедку». Следом облачился в шелковую жилетку на пять пуговиц, и уже только после этого, одел свою мантию, которую никогда не застегивал.

Проныра привычно закатал рукава балахона, а потом и рубашки, зафиксировав все это дело отвернутыми манжетами. На левой руке красовалась его татуировка, сделанная в Мемфисе, а на правой часы и браслет, подаренный Рози.

Подойдя к зеркалу, юноша прокрутил в руках шляпу, а затем надел её и надвинул чуть на глаза, прочерчивая пальцами по узким полям. Ланс достал из кармана пачку сигарет, открыл крышечку и достал оттуда маленького солдатика из армии раковой опухали. Щелкнула зажигалка, загорелся огонек и под потолок взвились клубы густого дыма.

— Я дам вам свое сердце, — прошептало зеркало.

— Лучше покажите где мое, — усмехнулся юноша.

Он накинул сумку с потрепанным кожаным ремнем и решительно двинулся из комнаты, в которой уже никого не было. А на пять кроватей, была заправлена и прибрана лишь Геба. От некоторых приютских привычек юноша так и не мог избавиться, и этот перечень входил не только лексикон, но и армейская аккуратность. Кровать была как стол — уголки на девяносто градусов и идеально ровная поверхность. На тумбочке лишь фотография друзей и очки для чтения. Очки были с нулевыми линзами — обычными стекляшками, но юноша считал, что выглядит солиднее с книгой и очками. Конечно же это не были велосипеды Поттера или «строгачи» директор и его зама. Просто стильные очки, популярные у творческой молодежи Лондона.

Скрипнула дверь и юноша, закинув сигарет на уголок губ, двинулся вперед. Завтрак Проныра пропустил — всю ночь он посвятил предпоследнему ритуалу Анимагии. Но тем не менее в гостиной зеленого факультета собрались почти все. С появлением Герберта, часть аудитории проглотила свои языки. Как вы могли догадаться — это была женская часть. Юноша прошел мимо прекрасной Гринграсс, которая после этого могла вполне свободно сойти за одну из Ангелов «Victora’sSecret». Её невозможно идеальная фигура, слишком прекрасные и правильные черты лица, блондинистые волосы и голубые глаза. Даже учитывая, что такие леди были не во вкусе юноши, тот мигом прикрылся полой мантии, так ощутил жмущую тесноту в штанах.

От подруги не отставала и латинос Блейз Забини, та еще чертовка, которая выглядела словно вышедший из ада суккуб. А уж эта мини юбка, высокие каблуки и чуть просвечивающая блузка... В общем, не удивительно что когда по коридорам идет Блейз, многие чуть ли шеи себе не ломают.

— Леди, — юноша двумя пальцами приложился к полям шляпы и чуть кивнул.

Те ответили на автомате, вздохнув лишь на второй раз. Ланс прошел дальше и только тогда позволил себе тонкую улыбочку. Он прекрасно знал, как девушкам нравится, когда юноши забывают дышать при взгляде на них. Но, черт подери, Проныра тоже чувствовал что-то подобное, когда такие красотки терялись рядом с ним.

Юноша пожал руки нескольким старшекурсникам, перекинулся парочкой ничего не значащих фрах со старшекурсницами и встал у дверей. Для начала — не весь факультет Слизерина относился к юноше негативно. Те, кто были вхож в компанию Флинта, держали строгий нейтралитет, им было плевать на Проныру. Ну а во-вторых, по традиции Слизерин отправлялся на занятия сразу всей гурьбой. Вроде как показывал свое единство и что-то подобное.

— Вот если бы не защита, я бы обязательно стал Чемпионом, — распалялся Драко. После выпуска Флинта, Малфой стал безраздельным авторитетом на факультете. Фактически он был коронован. — А уж победить этих зарубежных неучей, да у меня и домовые эльфы лучше магией владеют!

— Конечно Драко, — поддакнул какой-то шестикурсник. — Дамблдор специально защиту и поставил, чтобы дать всем этим грязнокровкам и полукровкам хоть какой-нибудь шанс.

Ланс все дымил сигаретой и ждал звонка. Соблюдать некоторые традиции ему было не сложно, но вот выслушивать эти дифирамбы порой становилось в тягость. Проныра поймал на себе взгляды Дафны и Блейз, которые тут же отвернулись. Было приятно, но несколько — безразлично. Конечно юноша вполне осознавал, что мог добиться даже этих недотрог. Даже несмотря на то, что Теодор Нотт и Гринграсс вроде как встречались.

Все это было незначительно — юноша был уверен в своем обаянии и очаровании. Но вот, что странно для той среды, из которой вышел парнишка — телесные наслаждения его мало занимали. Он, в отличии других подростков, не возводил их на пьедестал жизни и не разговаривал об этом часами, полагая что это обсуждать такое несколько ... не комильфо и не достойно джентльмена.

Наверно, мастер Флитвик, светлая ему память, слишком хорошо воспитал в нем порой через чур благородную личность. В сумке юноши лежала книга Чака Паланика «Бойцовский Клуб». И это, пока еще недочитанное произведение, занимало слизеринца куда больше пустой болтовни напыщенных аристократов.

— Он и в этот раз умудрился своим предателям крови презент устроить, — скривилась Булстроуд.

— Вечно он так, — поддакнула Бульдожья-морда — Пэнси Паркинсон.

Если некоторые девушки за лето хорошели, то эта исключительно дурнела. Впрочем, её это мало волновало, так как её уже обручили с каким-то выпускником. Не повезло парню. Как минимум разок придется подвергать риску печень, потому что столько выпить довольно сложно...

— Да никто и не сомневается, что ты бы выиграл Драко, — хмыкнул Нотт, обхвативший за талию Дафну и придвинувший ту к себе.

Инстинкт сыграл свое и самец почуял угрозу со стороны другого самца. Проныра улыбнулся, люди — звери. Впрочем, Нотту в принципе завидовала сотня другая парней Хога. Еще бы, с такой девушкой гуляет.

— Уверен отец что-нибудь придумает, и может я смогу принять участие, — нахохлился Малфой.

— Ты ему уже написал? — поинтересовался тучный шестикурсник, который вероятно уже давненько не видел своего «маленького друга» — настолько объемен был у него живот.

— Конечно. Еще вчера отправил письмо.

— Молодец! — грохнула гостиная.

Драко светился от своей чванливости и напускной важности. Проныра чуть не сплюнул, когда увидел, как на него смотрят некоторые дамы. Малфоя сложно было назвать мужчиной, или хотя бы парнем. Но нескольких леди это не смущало. Дьявол, у них словно в дешевом мульт-сериале в глазах сияли баксовые знаки. Оно и не удивительно, Малфои они вроде не намного беднее Рокфелеллеров. Одной из таких леди была красавица Астория Гринграсс, студентка третьего курса. Она так же выглядела старше своего возраста и была предметом вожделения весьма многих юношей.

— Только ты, Драко и достоин быть нашим Чемпионом.

— Ну уж конечно не Поттер, — хмыкнул Малфой.

Все тут же заржали в голос. По-другому это и не назовешь. Теперь глиста будет считать себя еще и великим юмористом. Проныра покачал головой, кинул бычок в камин и достал новую сигарету. В последнее время он много курил — приближалась зима и юноша грелся как мог.

— Впрочем, наверняка они придут к этому же выводу. Уверен Кубок не станет принимать заявки от поганых грязнокровок.

Опять смех. Ланс, против воли, вспомнил просмотренный этим летом мультфильм. Эта сцена до боли напоминала ту, где Скар выпендривался перед своими гиенами. Все же не глуп был тот сценарист, что создал мир по ту сторону экрана. Столько людского он отразил в жизни зверей.

— Вот ты Ланс, наверняка не отказался бы сразиться за десять тысяч, — хмыкнул Тео и многие повернулись к Проныре.

Тот все же усмехнулся — даже смотрят как гиены. Впрочем, и юноша себя ощущал Муфасой. Он не боялся этой своры дворовых шавок. Покалечишь одного — разбегутся все. Сила Слизерина действительно было в единстве, но вовсе н таком, какое воспевают в рыцарских романах. Это как банда лихих людей, вышедших на широкую дорогу в неурожайный год. Гонору и показухи много, силы мало.

— Да, — кивнул юноша, стряхивая пепел в смастерённую из консервной банки пепельницу. — Собственно я и не отказываюсь.

— Думаешь преодолеть защиты? — с тонной презрения и оскорбительной надменности спросил Малфой.

Вообще, по слухам он не был слабозадым, но уж больно на него походил. Гены, что тут думать.

— Я не думаю — я собираюсь это сделать, — пожал плечами бывший босота.

В гостиной снова раздался смех, на этот раз презрительный. Лансу было все равно. Право же, эта свора не стоила того, чтобы из-за неё портилось настроение.

— Если ты станешь Чемпионом, я съем свою шляпу, — заявил Малфой, которого поддержали дружным гоготом.

— Можешь оставить свое остроконечное уродство в покое, — фыркнул Ланс. И тут же повернулся к Нотту и Дафне, одновременно с этим растягивая губы в пиратской усмешке. — Если я стану Чемпионом, ты — Дафна, меня поцелуешь.

В гостиной повисла тишина. Ланс не знал какой титул у батяни этой красотки, но наверняка не маленький. В общем, для аристо это было то еще оскорбление. Ну а вы что думали? Ланс тоже зубы имеет.

— Да как ты... — начал было уже закипать Нотт, как его одернула подруга.

— Тео, я могу сама разобраться со своими проблемами, — несколько холодно произнесла она. Парень сразу воткнул. Было понятно кто в этих отношениях «главный».

— Ну так что?

Гринграсс повернулась к насмешливому красавцу.

— Если ты проиграешь — будешь неделю мне ноги вылизывать, ничтожество.

— Не думал, что высокородных леди заводит такое, — все еще по-пиратски ухмылялся юноша. — По рукам?

— По рукам.

Ланс протянул свою мозолистую клешню с давно загрубевшей кожей. На встречу ему сделала шаг блонди.

— Милая, он же поганая грязнокровка! — встрял Нотт, схватив леди за левое запястье.

— Тео...

Красотка не успела договорить, так как встрял юноша.

— А чистота крови не влияет на внешность и масштаб инструмента. Хотя, дружище, наверно у любого инструмент будет помасштабнее твоего.

— Kespo...

Проныра был наготове и поэтому не пропустил бы эти чары, но дорогу Нотту преградила Гринграсс.

— Нотт, это моё дело, — строго произнесла барышня.

— Но...

— Нотт!

Ланс уже ждал что парень вспылит, но тот лишь покорно сделал шаг назад. Вот вам и правда жизни — если не уверенны в себе, не встречайтесь с красотками, иначе ваше место обнаружиться лишь под каблуком.

Гранграсс, подойдя, протянула свою маленькую ладошку. Ланс же, словно хищный хот, все еще сохраняя оскал, схватил её и вдруг рванул к себе. Он плотно прижал леди, нагло обхватив ту за талию и наклонился к самому ушку, втягивая носом аромат струющихся волос.

— Признай, ты уже мечтаешь о своем поражении, — жарко прошептал Ланс.

В этот самый миг в спину парню уперлось с десяток палочек. Юноша тут же отшатнулся и поднял руки в воздух.

— Грязнокровка, — сплюнула Дафна, отряхивайся как от мусора.

Нотт сжимал кулаки до белых костяшек, в гостиной стал повышаться градус. Ланс не боялся, но был уверен в себе. Во всяком случае в том, что не отправиться в больничное крыло в гордом одиночестве. Но тут прозвенел колокол и стало понятно, что если промедлить, то весь факультет опоздает на занятия. Такого допустить не мог никто.

Проныра почувствовал как от его спины отлепили палочки, а народ стал покидать помещение. Геб поправил шляпу, подмигнул всей честной компании одногрупников и зашагал на выход. Сегодня его ждал еще один аттракцион под названием — первый урок по ЗоТИ с новым преподом, шедший сразу за лекцией у Комеденти.

Кстати, вас наверное интересует, как Ланс познакомился с Хмури. Что ж, пока юноша идет до аудиторий, я вполне могу рассказать вам эту историю.

Интерлюдия

Это было в один из обычных вечеров Скэри-сквера. Дул холодный, промозглый ветер, приносящий с собой запахи помойки, раскинувшейся на севере района. По узким улочкам, давно заплывшим от грязи, похоти, словно витавшей в воздухе и туалетных запаха, шел мальчишка. Ему было всего одиннадцать, но в руках он сжимал холодную сталь ножа-бабочки и зеленое горлышко бутылки Джеймесона. Этим обычным вечером, он шел на улице — Бэрем-стрит.

Там в передрягу попали его друзья. Они «загулялись» и попали не в те руки, как раз к банде «Генлимк». Это была одна из многочисленных молодежных группировок Скэри. В неё входило человек восемь подростков от тринадцати и до шестнадцати. Мальчик по имени Геб не питал иллюзий. Он знал что первой пострадает Рози, он только надеялся, что успеют до того момента, как восемь пубертатов, превратят рыжую милашку в месиво. Но все же Ланс не бежал.

Если бы он только посмел перейти на бег, его мигом скрутили бы хищники покрупнее. Он шел один, по чужому кварталу и был в праве лишь ползти, пытаясь не привлекать к себе внимания. Но все же Геб шел. Герои всегда приходят вовремя, но в реальной жизни, а особенно в жизни этого района, ты всегда опаздываешь.

Вот юноша миновал явочный бордель фараонов, открытый в том заведении, где когда-то держал бар Биг Толстоносый. Вот позади осталась улицу Баронов, где когда-то жили криминальный авторитеты, пока не развалился союз банд.

Мальчик шмыгнул за разваленный забор и направился к заброшенному рот дому. На стенах красовалось графити, по траве валялись шприцы. Здесь нельзя было ходить в обуви на сбитой подошве, иначе можно было подхватить такое, от чего член отвалиться и глаза вытекут. Но на ногах мальчика были лишь дырявые кроссовки. У Геба не было иной обуви. И тем не менее, если бы он смотрел тогда себе под ноги, то видел бы как под ногами остается лишь выжженная трава и опаленная земля. Но мальчик смотрел только вперед.

Вот он услышал девичий крик, а потом и гогот парней, переходящий в яростные крики. Девичий крик прервался яростным воплем парней и каким-то чавканьем. Юноша выглянул в оконный проем.

Там, у каких-то ящиков, маленькую Рози пинало четверо прыщавых парней с замасленными взглядами. Один из восьмерки валялся на полу, прижимая руки к паху из которого фонтаном била кровь, заливая спущенные штаны. Ланс присмотрел и увидел, что у Рози все губы и зубы в крови, а рядом валяется какой-то обрубок плоти. Чуть вдалеке, у других ящиков, лежали Кэвин и Гэвз, покрытые черными синяками и кровоподтеками.

Их было семеро, Ланс один. Тогда мальчик еще не знал, но молодой мужчина, идущий сейчас по коридорам Хога, понимал, что уже тогда в его голове закружилось то, что на озере с дементорами превратилось в песню. В блюз, который пока еще не слышал ни один из людей.

Четверо босот продолжали утрамбовывать девочку ногами, при этом что-то цедя сквозь зубы. Ланс зажмурился и присел, скрываясь за бетонной стеной. Было страшно, было очень страшно. Но за друзей было страшнее в десять, нет, в сотни раз.

— Давай, — говорил Геб, сжимая зубы. — Давай же.

Нет, все же было страшно, до дрожащих рук, до рвоты и кружащейся головы. Страшно от того, что могут не прибить, а сделать куда более худшее вещи, нежели какая-то там смерть. Проныра боялся. Он всегда боялся.

— Один.

Дыхание выровнялось. Сердце забилось быстрее, отмеряя какой-то новый, жгучий ритм.

— Два.

И руки расслабились, теперь сжимая оружие крепко, но и легко. Воздух показался чистым, а мысли прояснились.

— Три.

И горячий жар заструился по телу мальчишки. Он вскочил на ноги и ласточкой нырнул в оконный проем. Двое стояло на шухере. Им не повезло. Они заметили новое лицо в местной вакханалии из боли и крови и рванули на встречу, крича что-то неразборчивое.

Они были выше и сильнее мальчика, но тот был словно рассерженный кот, готовый сражаться с десятком собак. Геб чуть нагнулся и с жаром выкинул левую руку. Та стрелой метнулась к брюху первого прыщалыги, на мгновение завязнув в нем. Проныра расслышал глухое чавканье и почувствовал, как по руке заструилась теплая, даже горячая жидкость.

Но тут скула взорвалась от боли. Ланс отлетел назад и сильно приложился спиной о бетонный пол. Он ощутил, как из рассеченной кожи заструились алые змейки, как красные вишенки закапали на холодный пол. Но к нему уже бежало четверо и не было времени отлеживаться. Тот, что успел приложить мальчика, подошел слишком близко.

Ланс буквально взмыл в воздух, с силой погружая пятку в пах бандита. Тот взвыл, а потом буквально взорвался от крика, когда бабочка прошлась прямо по линии глаз, навсегда выключая свет для этих маслянистых глаз.

Осталось четверо. Они встали напротив юноши. У одного в руках доска с забитыми в ней ржавыми длинными гвоздями и закрученными саморезами. У другого наточенный по особому молоток с гвоздодером с другой стороны. Третий и четвертый сжимали арматуры.

— Надо же, сам красавчик из «св. Фредерика» к нам заглянул! — сплюнул долговязый.

Все они были на одно лицо для Геба — прыщавые (при экологии Скэри-сквера и том образе жизни, что вели здесь малолетние, без красных пятен на лице было сложно обойтись) и с замасленными взглядами.

— Небось он подумал, что нам одной рыжей не хватит. Что ж, ты тоже вполне сгодишься.

Мальчик тогда еще не знал, что так растянуло его губы. Но сейчас, молодой мужчина, зажегший сигарету, вполне осознавал, что это был его первый пиратский оскал.

— Погнали, — сплюнул тогда Ланс и бросился в самую гущу.

Он колол — кололи, он бил — его били, он рвал, царпал, вгрызался, разрезал и дотягивался до врага всем, чем мог дотянуться — его убивали. Кровь взлетела в воздух, как ленты цыганки зашедшейся в танце. Боли было столько, что её хватило бы на весь квартал. Бутылка давно выпала из рук паренька, остался только кулак и остро наточенный нож, порхающий то тут то там.

Но вот все закончилось. Правая нога Геба изогнулась в колене под неправильным углом, а в районе щиколотки напоминала собой какую-то кривую загогулину и болела от одного взгляда. Лицо мальчика напоминало переспелый инжир, смоченный в красном вине. Левая рука почему-то обвисла плетью, хотя возможно это из-за белой палки, торчащей из плечевой зоны. Дышать было больно, с каждым новым движением изо рта вырывались пузырьки крови.

Геба тошнило, но вовсе не от адовой боли, а от взгляда на четверку, лежащую на земле. Все они были продырявлены, но дышали. Не могли не дышать. Герберт Ланс не шел по мокрому. Герберт Ланс не мог позволить себе стать отморозком. И все же его рвало от этих маслянистых глаз, даже сейчас покрытых пленкой моряка, добравшегося до борделя после длительного плавания. Гею не мог на них смотреть и не хотел. Четырежды сверкнуло лезвие. Четырежды вскричали бандиты. Четыре пары глаз навсегда погрузились в беспросветную тьму.

— Чего так долго? — сквозь боль прохрипел Гэвз, пытающийся скинуть веревки, стянувшие его запястья и ноги.

— Мы уж заждались, — промычал Кэв.

— Простирнулся... перед... выходом... — попытался пошутить мальчик, но говорить получалось с трудом.

Потом его мир так же начал медленно погружаться во мрак. Но перед потерей сознания, мальчик четко различил фигуру, словно покрытую дымкой. Она стояла у противоположной стены, и мальчик откуда-то знал, что никто больше не видит её. Но все же он четко различил перебитый нос, редкие волосы, длинный посох, тканевое пальто и замызганные джинсы.

Когда мальчик очнулся от побоев смотрительницы, которая не могла простить ему «попадание под машину» (в таком ракурсе, после визита врача, поведали историю друзья), то не мог винить мужчину, за то что тот не бросился на помощь. Никто не должен и не обязан решать чужие проблемы.

Конец интерлюдии

Проныра докурил, и забросил бычок в один из рыцарских доспехов, стоявших на этаже. Да, мальчик Геб не мог винить того человека. Но юноша Геб-Проныра, не мог простить волшебника, Аврора, пусть и в отставке — Алостора Хмури! Плевать на все эти пакты о Секретности и соглашения о невмешательстве.

Нахрена нужна эта клятая магия, если с её помощью нельзя спасти одну девочку от полугода кошмаров и рвоты по утрам, потому что ей казалось, что она что-то чувствует во рту. Трех парней от тех же кошмаров, связанных с подругой и сестрой, и целыми неделями боли по всему телу. И если нельзя с её помощью помочь семи дуракам, оставшимся без глаз и одному идиоту, который стал инвалидом. Для чего нужна красная мантия и значок «А» на левом борту, если ты все такой же фараон из Скэри, который хрустит грязными «банкнотами» в кошельке.

Нет, Герберт мог понять человека, но не мог простить волшебника.

— Эй, Геби, чего нос повесил? — толкнула юношу в бок Изабель МакДугалл, за лето ставшая очень милой девушкой.

— Да я пр...

— Он небось расстроен, что не сможет принять участие в Турнире, — хихикнула Лаванда Браун, чьей четвертый размер в четырнадцати летнем возрасте потрясал воображение и что-то даже будоражил.

Герберт улыбнулся и приобнял подруг за талии, шутливо прижимая к себе.

— А по этому поводу я расскажу вам одну историю!

— Интересную? — тут же вклинилась Патил, которая с разбегу запрыгнула Проныре со спины на шею, да так там и повисла.

— Очень, — прохрипел парень. — Задушишь.

Индийская леди рассмеялась и разжала объятья, а Лаванда и Изабель вывернулись из хватки юноши.

— И что за история? — спросила МакДугал.

— Я тут с Дафной поспорил...

— С Гринграсс что ли?

— Именно с ней. В общем, слушайте...

И юноша, пока они шли до аудитории чар, рассказал приятельницам о споре. Они вместе смеялись и потешались, сперва над Гринграсс, а потом над самим Гебом. Леди не верили, что тот обойдет сразу шесть барьеров и уже строили планы о том, как попросят Криви сфоткать проигрыш красавца. Тот тоже был не дурак поглумиться над собой и всячески обрисовывал все горести, которые снизойдут на его головушку, если та не найдет решения проблемы.

Четверо хороших знакомых весело смеялись, подшучивали и подтрунивали друг на другом. А Герберт в шутку лез целоваться, правда леди на этот раз с хихиканьем уварачивались и одаривали парня тычками под ребра. У всех у них уже были свои пассии. Но это только прибавляло остроте легкому флирту, на грани игры.

Вот впереди показался кабинет, а рядом с ним толпа студентов. По обычаю здесь собрались не только те, у кого были занятия, но и те, кто хотел урвать свой кусочек Комеденти. В переносном смысле конечно. Хотя большинство не отказалось бы и от прямого. В общем, кабинет Чар собирал свой обычный аншлаг.

Но тут прозвенел второй колокол и на горизонте появилась профессор. Она одела строгую черную мантию, белую блузку под ней, собрала волосы в тугой пучок, на ноги нацепила туфли лодочки, а юбка уходила далеко ниже колен. И все же даже это не могло сделать её менее притягательной и сексуальной.

— Доброе утро, мисс Комеденти! — хором грохнули студенты.

— Доброе утро, — улыбнулась девушка. — Заходите в класс ребята. А вы — поспешите, а то опоздаете.

— Конечно!

— Как скажете!

— Уже улетели!

— Да мы мигом!

Поток студентов, пол завистливые пригляды остальных, стал медленно втекать в аудиторию. Ланс заходил последним, он приподнял шляпу, приветствуя леди, проигнорировал озлобленный взгляд полу-вейлы и прошел на свое место.

Ланс уселся у окна, подпер подбородок и стал смотреть в окно. Вот вроде только пятое сентября на дворе, а Лес уже потихоньку укутывается в золотистое одеяло, готовясь отойти ко сну. Приходили холода, а с ними юноше становилось дурно. Он не любил холод, и всегда чувствовал себя раздраженным и нервным осень и зимой. Поскорее бы весна...

— Как отдохнули? — спросила леди, складывая папки на кафедру. — Вижду многие вытянулись, загорели и похорошели.

— Да все отлично, мисс!

— А мы были с друзьями на Финале.

— И мы!

— И мы!

— А вы были? — спросил кто-то из алых. Кажется Томас.

— Конечно, — кивнула девушка. — Вот только моя команда, за которую я болела, проиграла.

— Вы болели за болгар? — подключился к диалогу Уизли.

— Да, — кивнула профессор, даря рыжему свою очаровательную улыбку.

Девушки захихикали и начали переглядываться.

— Вы верно поняли, — еще шире заулыбалась леди. — Когда там играет такой ловец, то сложно болеть за Ирландию. Впрочем, давайте-ка перейдем к занятию.

Ланс все так же смотрел в окно, почти засыпая под мерное качание высоких крон деревьев. Так хотелось свернуться где-нибудь там, у ручья, и позволить себе подремать.

— Как вы помните, на лето я задавала вам сделать проект по стихийным чарам, — Ланс не помнил такого, но он под конец года увлекся травкой, так что вряд ли был во вменяемом состоянии. Да, может это и было не правильно, но если ты не делал глупостей, то жил в инкубаторе. — Давайте тогда и начнем. Вы мне отдаете свиток с теорией, а сами демонстрируете практическую часть.

Ланс вздохнул и тайком достал пергамент, он пару мгновений подумал, а потом с помощью Самопишущего пера начал со скоростью профессиональной наборщицы забивать текст.

— Начнем, пожалуй, с вас, мистер Нотт.

Теодор поднялся, принял серьезный вид, расправил плечи и пошел к доске. Он отдал свой свиток, и поставил на стол кусочек глины. Юноша что-то произнес, сделал пару взмахов палочкой и кусочек глины вдруг превратился в вулкан, изрыгнувший из себя не огонь, а облачко земляной пыли. Мда, а американские дети такое из соды, колы и пластилина делают.

— Отличное преобразование без трансмутаций, — кивнула полу-вейла. — Ставлю вам «В» и даю двадцать баллов.

— Но почему «В»?

— Потому что для вас, Нотт, это не тот уровень. Не люблю когда халтурят. Садитесь.

Парень понурился, но все же вернулся на место.

— Мистер Гойл.

— Я не сделал, — честно ответил дуболом.

— Не справились или забыли? Только честно.

— Забыл.

— Минус десять баллов, — вздохнула леди.

— Мистер Крэбб.

— Я не сделал, — повторил фразу друга второй громила.

— Не справились или забыли? Опять же — только честно.

— Не справился.

На мгновение повисла тишина, а потом Коменденти немного потемнела ликом.

— «Т», мистер Крэбб. А что бы вас больше не тянуло лгать — две недели отработок. Насчет них узнаете у своего декана.

Громила поник, и тут же получил пару слов от Малфоя. Видимо тот был не доволен прихлебателем.

— Мистер Малфой.

Глист встал и чванливо прошествовал к столу. Он протянул свиток с теорией, а потом поставил полешко. Он коснулся его палочкой, что-то шепча и выделывая взмахи, и полешко вдруг превратилось в резной фонтан. На нем прорезались почки, цветочки, какие-то миниатюрные кустики, и вот ударила струя чистейшей воды.

— Великолепное волшебство! — воскликнула Комеденти. — Это уровень СОВ не меньше. «П», мистер Малфой и тридцать баллов факультету.

Ланс устало вздохнул. Так скучно. Только идиот не догадается, что над этим проектом работали нанятые маги, а Малфой просто запомнил взмахи и формулы. Профессор тоже не могла этого не знать, но она хотела использовать Дарко, чтобы отомстить Проныре. Геб знал это, но по большому счету, ему было все так же плевать. Зима была так близко...

Глиста, под аплодисменты зеленых, вернулся за стол.

Дальше выходила Пэнси, которая провалилась, но получила какую-то сносную отметки. Была и Милисент, попытавшаяся вызывать грозу в банке, но в итоге её взорвала. Благо Комеденти оказалась быстра на реакцию и вовремя распылила осколки.

— Мисс Гринграсс?

Красотка поднялась, придерживая полы мантии, и процокала каблучками к кафедре. Передав свиток, он прикрыла глаза. Её губы задвигались, рука плавно запорхала в воздухе и вот вскоре по партам пробежался ветер, который на пару секунд превратился в улыбающуюся мордочку. Это было весело. Лансу даже понравилось подобное волшебство, словно фея из сказки начаровала.

— Замечательно. «П» и двадцать баллов.

— Спасибо профессор.

Радостная Дафна вернулась за стол.

— Мисс Блейз.

Встала латинос. Она, вихляя бедрами и смоляными волосами, дошла до кафедры, чуть не лишив чувств половину парней, и лишь после этого дефиле отдала свиток. Девушка взмахнула палочкой, прочитала формулу, и под потолком вспорхнула огненная ласточка. Та покружилась, а потом исчезла. Красиво — не поспоришь.

— Превосходно. «П» и двадцать баллов.

— Obrigado, — улыбнулась горячая слизеринка.

— Você merece, — ответила ей преподовательница. — Теперь перейдем к Гриффондору.

Ланс даже не сомневался что его оставят на последок.

— Мистер Лонгботтом.

— Я...я... не справился.

— Верю. «У» мистер Лонгботтом, за попытку. Жду вас и в этом семместре на моих семинарах. Кстати вы ходили на танцы?

— Меня бабушка записала, — овтетил краснеющий Нев под смешки аудитории.

— Что ж, проверим пошло ли это вам на пользу. Мистер Уизли?

— Я не сделал.

— Забыли?

— Да.

— За честность не стану отправлять на отработки, но сниму двадцать пять баллов.

Рыжий что-то пробурчал и сел на место. Грейнджер, казалось, была готова прожечь парня взглядом.

— Мистер Симус?

Один из маргиналов школы вскочил на ноги и широко улыбнулся.

— У нас с Дином один проект на двоих.

— А оценку мне тоже так делить? Ладно, шучу, выходите.

Два закадычных друга, делающих вместе буквально все, разве что не с одной девушкой встречались, добежали до доски. Они протянули помятый, забрызганный чем-то свиток и обнажили палочки. Они взмахнули, прошептали, и вот уже перед доской сражаются два водяных рыцаря, который, в прочем, через секунду взорвались и залили все водой. Кто мог, накидывал на себя высушивающие чары, кто не мог — пользовался помощью Комеденти.

— За изюминку в чарах ставлю вам «П», за недоделку баллов не даю.

— А нам и так нормально! — хором ответили маргиналы и вернулись на места.

— Мистер Поттер.

Очкарик стушевался и вперил взгляд в стол.

— Я не сделал.

Слизеринцы гадко захихикали, но были проигнорированы полу-вейлой.

— Почему? — спросила она.

— У меня не было возможности...

Опять повисла тишина. Ланс лишь скривился. Он почти месяц у Уизли провел, мог набросать теорию, а за пять дней в Хоге отработать практику, как сделали все остальные. Но нет, ему надо было себя жалеть, что родственники отобрали учебные принадлежности. Проныра не любил тех, кто ищет себе оправданий.

— Что ж, оценку не поставлю и баллов не сниму, но с вас неделя отработок. Узнаете о них у своего декана.

— Но профессор! — вскинулась заучка. — У Гарри действительно не было возможности!

— Всякое в жизни бывает, — кивнула профессор. — Но я не люблю мужчин, которые ищут себе оправдания.

Ланс чуть не подавился воздухом. Ну надо же, бывают же и в голове американки правильные мысли.

— Впрочем, — продолжила Комеденти. — Ваш проект, мисс Грейнджер.

Та встала, надменно вскинув гриву, мол — я сделала, но вы дерьмо. Зубрилока протянула аж три свитка, а потом начала творить что-то несуразное. Столько взмахов и формул юноша еще не видел. В итоге стул, стоявший перед Гермионой, так же как и Малфоя пророс деревцом. Вот только в этот раз листья вдруг обернулись пламенными лепестками, которые взлетев в воздух, закружились, опав водяными каплями, которые мигом собрал поднявшийся ветер, обращая их в маленькие ледяные скульптуры. Все это заняло лишь пару секунд, а Гермиона была уже бледнее мела.

— Поразительно... Я бы не поверила, что вы сделали это сами, не будь ваши родители дантистами. «П», дорогая, и пятьдесят баллов факультету. Вы потрясающая ведьма.

Леди, даже не поблагодарив профессора, горделиво хмыкнула и вернулась за стол где показательно уткнулась в учебник. Слизеринцы были недовольны такими баллами, но Комеденти было все равно. Сам Ланс потрясся волшебством, но ему было не по душе такое поведение. Всегда нужно помнить о чести и манерах. Хотя, какое право имеет Проныра говорить о манерах...

Дальше поочередно вышли Изабель, Патил и Браун, но их волшебство и рядом не лежало с тем, что показала Дэнжер. Так что Ланс даже и не запомнил, чего они там наколдовали. Но вроде баллов не очень много получили да и оценки были не из лучших.

— Мистер Ланс, — показательно спокойно произнесла профессор. Но юноша знал, что та внутри разве что не молнии мечет.

Юноша вежливо поднялся с места, протянул свиток, который только-только закончил и достал из кармана зажигалку.

— Надеюсь это не будет повторением прошлогоднего? Иначе я отправлю вас к директору.

Парень только пожал плечами. Он открыл зажигалку особым финтом, а потом коснулся кончиком палочки огня. Ланс, убрав свою алую боевую подругу за пояс, вновь взмахнул зажигалкой. Во второй раз пламя взвилось под потолок, но в этот раз опустилось на пол. Впрочем, оно не опаляло, не оставляло ожогов и подпалин на камне и нисколько не сушило лицо. Словно и не было того пламени вовсе.

Вдруг столб пламени обернулся ... девушкой. Она была невысокого роста, примерно по грудь Проныре, может чуть выше. На ней было платье с широкими юбками и свободны верхом. Ланс запрыгнул на профессорский стол и стал пальцами отбивать по его крышке знакомый ритм. Это был бразильский танец — самба.

И девушка мигом погрузилась в него. Юноша уже не замечал аудитории профессора, ему было плевать на них, на них всех. Его занимала лишь она. Парню почему-то казалось, что он уже её где-то видел.

Видел эту, не сказать что красивую леди, скорее милую и симпатичную, но невероятно женственную. Поставь такую в ряд с первыми красотками, и взгляд все равно будет сам искать эту бронзовую кожу, черные, жгучие волосы, и ярко-карие глаза. Этот точеный носик, тонкие брови в разлет, высокие, резные скулы и чувственные губы. Взгляд будет скользить по скульптурной фигурке, лаская аккуратные груди, плавные линии бедер и длинные ноги. Нет, она не была красавицей, но в ней было что-то такое, будто магнит тянущий и манящий, заставляющий забываться в грезах.

И пусть она была лишь племенем, размытым и нечетким, лишенным цветов, кроме красного и оранжевого, и четких форм, но юноше казалось, что он её видел. Может она ему снилась? О да, наверно это был один из тех снов, в которых Ланс мог надеятся на то, что в его жизни будет кусочек сказки, в которой красавица влюбилась в чудовище.

И тут девушка с хлопком исчезла, а Ланс увидел Комеденти, стаявшую с палочкой наголо. Жаль, а ведь она была так невероятна, эта огненная танцовщица.

— Вы зашли слишком далеко Ланс, — усмехнулась Комеденти. — Устроить стриптиз на моем уроке...

— Это была самба, — пожал плечами юноша, и тут же начал растегивать ремень. — Впрочем, если вы хотите стриптиз...

— Прекратите паясничать. Вы украли идею у мисс Забини, так что ставлю вам «П», но снимаю сорок баллов за... воровство.

— Обычно за воровство меня пытались посадить, — протянул юноша. — Но снятие баллов бесспорно лучше.

Больше не сказав ни слова юноша подманил сумку чарами и вышел вон. Зима была так близко...

Пару сигарет спустя

Юноша стоял у кабинета ЗоТИ, куда уже заходили другие студенты. Первый урок с Хмури, а юноша все думал, что сказал бы Флитвик, если бы юноша вот прям сейчас засветил Пламенным Зверем в лицо этому фараону? Наверно проф бы одобрил, но потом сказал бы что не обессудь, что из школы выгнали. Ланс не был намерен покидать Хог, пока не получит хотя бы диплом о среднем образовании — то бишь после СОВ. Так что пришлось сцепить зубы и сделать шаг вперед,

Этот класс нисколько не изменился за прошедшее лето, так что не стоит заострять на нем внимания. Проныра уселся на галерку и показатель положил палочку на стол. Это был безусловный жест аггресии, но Хмури почему-то не обратил на это внимания. Странно...

— ЗоТИ! — с ходу рявкнул старик, заставляя всех вздрогнуть. Искусственный глаз в глазнице закружился с еще более безумной скоростью. — Самая важная наука! Вам могут говорить другое, но это все брехня! Ты, да ты с гривой, какое самое главное оружие мага?

— Палочка, — тут же откликнулась Дэнжер.

— Ты только что сдохла девочка, — процедил Хмури. — Главное оружие мага это... Бдительность! Только постоянная бдительность! Глаза, мать вашу, вот что самое важное оружие у мага! Забудьте все, чему вас учили, потому что когда вы столкнетесь с каким-нибудь мерзавцем, вы будете помнить только долбанный обезоруживатель!

В классе все мочлали, вжавшись в мелкие точки. Ланс же принюхивался к тонкому намеку на оборотку. За пять дней такое послевкусие уже должно было выветриться...

— А вот противник ваш будет помнить и другие проклятья! С разрешения Министерства и Дамблдора,в ракурсе страховки перед Туриниром Лучших, я преподам вам основы защиты от Непростительных...

— Но сэр! Их проходят только на седьмом курсе! — как можно было понять — встряла Дэнжер.

— Мертвые не разговаривают, девочка, а ты сегодня уже сдохла. Итак, кто мне скажет первое? Ну-Ну-ну? Может вы, мистер... -тут Хмури открыл Список и стал бегать по нему глазами. — Мистер Либ.... Ланс? — в голосе профессора отразилась удивление.

— Да, это я, — встал Проныра.

В глазах Хмури все еще плескалось узнавание, но это было какое-то другое узнавание...

— У вас фамилия «Ланс»?

— А должна быть другая?

— Нет-нет, — тут же покачал головой Хмури. — Все верно. Итак! Мистер Ланс! Какое Непростительное заклинание вы знаете?

— Проклятье импотенции, сэр, такое точно нельзя простить!

Несмотря на то что шутка вроде была не самой ужасной, в классе никто не засмеялся. Народ просто не мог поверить, что Ланс осмелился шутить с Грозным Глазом.

— Шуточки, мистер Ланс... Сесть! — Проныра сел, все еще принюхиваясь и мысленно штурмуя эту задачку. — Ты, рыжий, встать!

Уизли поднялся, дрожа при этом как девственница, снявшая платье перед гусаром на сеновале.

— Имп-пе-р-рио, — с заиканием произнес юноша.

— Верно! Сесть! Пять баллов! Твой папшка в свое время знавал проблем с этим проклятьем. Первое непростительное — Империо, полное подчинение.

Грюм достал из банки одного из трех тараканов, потом при помощи увеличительных чар раздул его до неслабых размеров, а потом четко произнес:

— Imperio!

Ни вспышки, ни света, даже легкого ощущения магии не было, только ужасная вонь на миг скрутившая Ланса. Тот мигом узнал запах Черной Магии. Жук вдруг стал дергать усиками, словно дирижер руками, а потом и вовсе принялся отбивать чечетку.

В классе засмеялись. Все. Даже грифы. Ланс ужаснулся и отодвинулся. Ему стало страшно. Юноша, против воли протянулся к шляпе, которая надежно защищала его разум.

— Вам смешно?! — рявкнул Хмури и народ воткнул. — Откуси себе ногу!

Таракан послушно как-то изогнулся, хрустя хитином и действительно отгрыз себе одну из лап.

— Полное подчинение, вот что это! Мой личный раб! А наложи я это заклятье на вашего отца. Вам будет приятно видеть, как безвольная кукла насилует вашу сестру, режет вашу мать, а потом вскрывает себе брюхо?! А ведь это и означает одно слово «Империо». И знаете что вас от него сбережет?... Постоянная бдительность!!!

Кто-то сглотнул, кто-то позеленел, Ланс вцепился в шляпу.

— Второе проклятье, кто мне назовет второе проклятье?!

Робко руку протянул Лонгботтом.

— Ты, — спокойно произнес Хмури. — Лонгботтом, да? Сын Алисы и Фрэнка?

— Д-да, с-сэр. Проклятье К-к-руц-цатуса с-сэр.

— Все верно, — тихо произнес бывший Аврор и достал второго таракана.

Того постигла та же участь увлечения, а затем очередной приступ вони и слово:

— Crucio!

Таракан упал на спинку и начал судорожно то поджимать, то распрямлять лапки, бешено круча усиками.

— Боль, самая дикая боль, какую вы только можете себе представить, вот что будет ждать вас если вы не будете... Постоянно бдительны!!!

Грюм отменил заклинание и убрал дрожащего таракана в банку. Лонгботтом был бледен, как и многие другие.

— Ты, мертвая девочка, назови мне последнее проклятье.

Грейнджер замотала головой, сглатывая слезы.

— Назови!

Девушка молчала.

— Что ж, — Хмури взял третьего таракашку и вновь увеличил его.

Он положил его на парту Поттера и Грейнджер, а потом наставил палочку.

— Avada Kedavra!

Ланс узнал этот запах, а потом и холод, когда с чарами в кабинет на миг заглянула смерть.

— Никакой прямой защиты. Самое страшное. Самое непреклонное. История знает лишь одного человека, который выжил после него... Постоянная бдительность!!! Вот ваша защита от всех этих проклятий!

С этими словами Хмури вдруг достал из кармана своей пальто флягу и отвинтил крышку. Тут же Ланса скрутило, тот мигом узнал амбре от Оборотного зелья. Хмури, кривясь, сделал пару глотков, а потом убрал фляге. Герберт вновь ощутил лишь далекое послевкусие, но теперь он знал... Знал, что он должен расплачиваться на с этим бывшим фараоном Алостором Хмури. Хотя бы просто потому, что этот человек не был Грозным Глазом. Урок продолжился, а Геб унесся куда-то глубоко в свои мысли.

Один учебный день спустя

Проныра стоял в своей берлоге. Он расстегнул сумку и вытащил оттуда маленькую деревяшку. Взмах палочки и вот деревяшка вдруг обернулась большущей доской. Парень повесил её на крюк в стене и внимательно вгляделся. Здесь были какие-то вырезки газет, даты, фотографии, имена, записки, цифры и знаки, символы и снова вырезки. В каждый была воткнута булавка, от которой шла нитка того или иного цвета.

Проныра примерился и приложил новый листок. «Алостор Хмури(?) Как? Когда?» вот что значилось на ней. Юноша закрепил этот листок на свободном месте, а потом. Воткнув булавку, пустил новую нитку к переплетению остальных.

Тем не менее, все эти нити всех цветов радуги сходились в самом верху схемы. Там, в вышине, красовалась лишь одна фотография. Изображение безумной женщины со всклоченными волосами и гнилыми зубами, вот где сходились все нити.

Герберт уселся на пол и стал внимательно вглядываться в доску.

— Я уже ближе к тебе, — произнес юноша.

На замок опускалась ночь, но парень и не думал спать. Герберт Ланс всегда умел отдавать долги, но так же умел их и забирать. Афера столетия была куда как шире, чем вы могли подумать сначала...

(п.а. глава получилось какой-то «черной», так что обещаю в следующих добавить комедии. Помним про печь, хоть и начали топить, но все равно помним... А почему? Постоянная бдительность!)