Не имея звезды (гет)

5 ноября 1994г Англия Хогвартс

Герберт, подняв тарелку принюхался. Пахло обычным завтраком — овсянкой с кусочками фруктов, но что-то смущало юношу. Ланс, повертев головой, заметил, как резко отвела взгляд одна из старшекурсниц. Геб задумался, а потом принюхался еще раз. Кажется, все было нормально. Он уже зачерпнул ложкой первую порцию, как Дэв схватил его за руку.

— Чего? — спросил парень.

Миллер покачал головой, выражая свое несогласие. Он вытащил из за пазухи маленький флакончик с прозрачной жидкостью. Отвинтив крышку, поляк капнув тарелку, но капля, сверкая словно слеза на солнце, не долетев до овсянки, испарилась тонкой паровой струйкой.

— Тут зелья.

Ланс отпрянул и отложил ложку в сторону, напрочь проигнорировав тяжелый позыв где-то в желудке. С ужасом Проныра глянул на, казалось бы, безобидную овсянку, а потом резко утер губы салфеткой.

— Нелюди, — со всхлипом произнес брюнет, оставшийся без трапезы. — Как можно...

— Ты хотел сказать — как можно было залезть в женские душевые? — съехидничала Инна.

— Или — как можно было так глупо спалить свою форму? — съязвила Жанна.

Проныра посмотрел на близняшек, как жертва на палача — с немой мольбой и ярым укором. Девушки лишь хором фыркнули и принялись за пищу. Они показушно медленно зачерпывали овсянку, показывая, как ей наслаждаются. Впервые Геб начал сожалеть что больше не имел своей зоны отчуждения, ведь было бы так просто. Хапнул другую тарелку и все, но теперь рядом сидели друзья из Друмштранга, а те были не дураки поесть.

— Ну хоть ты, Насть, поддержи меня, — Ланс, войдя в роль, чуть не пустил скупую мужскую слезу.

— У меня аллергия на котов, — фыркнула леди.

Проныра вздохнул, а Крам и Миллер кашляли, пытаясь скрыть свое веселье.

— Ха-ха, — передразнил Геб и надулся.

Раньше, когда парень так делал, то походил на рассерженного котенка, теперь же на кота, которого только что тщательно вымыли в ванной. Причем с мылом и под холодной водой. Друзья засмеялись отчетливее.

— Нужно как-то мириться, — выдохнул Герберт.

— Что предпримешь? — как бы невзначай поинтересовалась ледяная красавица.

Она манерно, держа идеальную осанку, зачерпывала овсянку, откинув изящный мизинчик. Так посмотришь, и словно не студентка на завтраке, а королевна на приеме у иностранного посла. Проныру всегда это одновременно и восхищало, и забавляло, причем забавляло куда больше. Юноша всегда любил простоту.

— Не знаю, — протянул Геб, откидываясь и прислоняясь спиной к стене. — Вообще идей нет, но что-нибудь придумаю.

— Вот это правильная позиция, — кивнул Виктор, наворачивая клятую овсянку.

— Да и вообще, что за женская привычку — в еду что-то подливать или подсыпывать.

— Именно! — яро поддакнул Ланс, опуская тот момент что он сам этим трюком пользовался три года назад.

— У всех свое оружие, — хором ответили и так же синхронно пожали плечиками прелестные близняшки.

Проныра покачал головой, а потом посмотрел на гитару. Юноша надвинул шляпу на глаза и хитро усмехнулся. Ланс знал одно, чтобы заковать сердце юной, цветущей леди, порой достаточно лишь двух вещей — гитары и прекрасного голоса, а остальное, обычно, необходимо лишь более зрелым дамам.

— Возможно я смогу решить эту проблему, — сладко потянулся Геб, словно кот после долгой неги в спасительно тени.

Там, за витражом, уже дул северный ветер, принося с собой тугие, плотные облака, свой серой дымкой затягивающих некогда голубое небо. Мерно танцевали желтые, опавшие листья, вальсируя на призрачных волнах, несущих их куда-то вдаль, а порой и прижимая к земле. Наступила осень, обещая скорый приход белой старушки зимы. Настроение Геба, как это обычно бывало в это время года — стремительно портилось, но юноша пытался бороться с собой. Он улыбался, порой неправдиво, просто натягивая оскал на лицо. Веселился, иногда через «не могу», отрывая себя от странствий по омутам собственного разума. И пел быстрые, ритмичные, зажигательные песни и играл такие же рифы, когда хотелось погрузиться в лиричность и таинственный, полу мистичный, с легким оттенком философии, смысл.

— Слушай, Дэв, ты не прочь если я твою композицию сыграю?

Миллер задумался, а потом пожал плечами.

— Да как хочешь в принципе. Я все равно голоса не имею, а здесь только ты потянешь верх.

— Щедрая душа, — улыбнулся Проныра, хлопая друга по плечу.

— Разбиваю стереотипы, — пожал плечами польский еврей.

Ребята улыбнулись, а Миллер, приняв выражение истинно английского лорда, начал с манерностью Анастасии доедать свою кашу. Вскоре все уже сидели, положив локти на стол и обсуждали прошедшие отработки. Уж не думали же вы что за самоволку им не сделали втык? Конечно сделали, да еще какой!

Лансу, к примеру, пришлось помогать мисс Комеденти составлять какие-то документы, списки, и прочее. Причем сама профессор сидела за столом, скрестив свои великолепные ножки и обрабатывая пилочкой свои не менее великолепные ногти, а вся бумажная работа легла целиком и полностью на «хрупкие» плечи Герберта. Про других и вовсе лучше не говорить — в Дурмстранге строгие порядки.

— Итак, господа, — Геб перешел на заговорщикиий шепот. — Завтра вечером в гостиной грифов. Буду «выпевать» себе прощение.

— А поместимся? — поинтересовалась Яковлева.

— У алых гостиная на семьдесят тел рассчитана, значит три сотни смогут разместиться. Да и как у вас говорят...

— В тесноте, да не в обиде, — закончился за парня Анстасия.

— Будем как селедки в банке, — почему-то мечтательно протянул Миллер, что не укрылось от вопросительных взоров остальных. Давид оглянулся, тряхнул своей белокурой шевелюрой и подался вперед. — Представь, на правом колене — блонди, на левом — брюнетка, левая рука на талии русой, а правая на берде у каштановой.

Девушки закатили глаза, а парни решительно закивали в ответ, выражая свое полное согласие с данной постановкой проблемы малого пространства.

— Тебя даже могила не исправит, — презрительно скривилась Настя, чинно поднимаясь из за стола. Она на миг притянула взгляды многих. Еще бы — высокая, стройная, красивая, все равно что модель, сошедшая с глянцевой обложки.

— Так ты ж за меня не хочешь выходить, — пожал плечами Давид, закидывая сумку на плечо.

— И не выйду.

— Любые капризы исполню.

— Нет.

Привычная перепалка продолжилась и тогда, когда студенты северной школы, попрощавшись с Гебом, встали из за стола и поспешили на выход. Лекции у них, что понятно, проходили на корабле. Ланс даже втихую завидовал друзьям. Сидеть на палубе и слушать преподавателей, это куда лучше нежели... будем откровенны, это лучше нежели все, что мог предложить старина Хог.

И уж конечно, палуба и пусть даже промозглый бриз, куда как лучше нежели подземелья и зелья. Проныра, устало выдохнув и поправив шляпу, закинул сумку на плечо, взял футляр с гитарой и поплелся в сторону спуска. Учитывая мерзостность сегодняшнего пасмурного дня, сдобренного не менее мерзостным предметом, Геб резонно полагал, что даже падение ему на голову розового слона с двумя хоботами будет наиболее лучшим вариантом продолжения бытия.

Студент, отвечая улыбками на приветствия и изредка пожимая руки знакомым, наконец добрался до каменной лестницы. Она, теряясь во мраке, изрезанном факелами, уходила куда-то под откос, давай крен на правую сторону. Ланс покачал головой и пошел вперед. Он осторожно ступал по камню, стараясь не издавать ни звука. Не то чтобы парень боялся того что и эта лестница станет над ним измываться, просто Проныра опасался. Опасался того, что любой посторонний шум, любой неестественный треск заставит кладку пойти трещинами и Большое Озеро, текущее над сводами подземелий Хогвартся, хлынет вовнутрь, погребая под водяной толщей юных волшебников. Да, Геб становилось не по себе от близости к «большой воде». А уж присутствие её над головой лишь сгущало краски.

Так что неудивительно, что когда над ухом раздалось:

— Бу!

Ланс резко развернулся и сграбастал что-то мягкое и упругое, готовясь завалить это на землю и придушить. Как знал босота, в драке это (удушение) лучшая тактика.

— если не хочешь проблем с моим парнем, лучше отпусти.

Проныра присмотрелся и заметил, что в его объятьях находится Изабель, одевшая сегодня нечто, что заставило бы многих юношей зайтись слюной.

— Эм, — промычал юноша и разжал хватку, позволяя птичке выпорхнуть и отряхнуть юбку. Впрочем, юбка эта была столь узка и коротка, что Проныра резонно полагал, что это не юбка вовсе, а какой-то шарф. — Прости.

— Кажется у кого-то проблемы, — промурлыкала Лаванда, идущая следом.

— Если ты о старших леди, — закатил глаза Геб. — То спасибо, я в курсе.

Браун прикрыла рот ладошкой и хихикнула.

— Я об этом, — и леди беспардонно ткнула пальцем в сторону пряжки Ланса.

Тот, держась словно английский лорд, чинно запахнул казус левой полой мантии и ответил:

— Как неприлично, мисс, — вздернув подбородок, под смех своих приятельниц, Проныра подобрал футляр с Малышкой и двинулся дальше.

— Может у тебя там фонарик, — хихикнула МакДугалл, перемигивающаяся с Браун.

— Не знаю, что в штанах имеет твой парень, — через плечо бросил слизеринец. — Но у меня там не какой-то жалкий фонарик, а военный прожектор.

Девушки засмеялись и двинулись следом. Проныра тайком хлопнул себя рукой по лицу. Кажется день спешил превратиться либо в какой-то ширпотребный ситком, либо в римскую камеру пыток. Если еще и сальноволосый устроит какой-нибудь спектакль, то можно будет спешить к Дамблдору — забирать документы.

А вообще это идея. Вот упорхнет Ланс учится в какую-нибудь сельскую шаманскую школу, где-нибудь на солнечных островах. Круглый год леди в бикини, белый песок, голубое, прозрачное море, солнце и никаких морозов, холодных, режущих дождей, и вообще зимы и осени. Эх, мечты-мечты.

— А где Парвати? — поинтересовался юноша.

— У нее, ммм...

— Проблемы, — закончила за подругу Изабель.

Проныра покачал головой. Конечно он был готов каждый день благодарить всех мыслимых и немыслимых сущностей, что родился парнем, но порой в этих «проблемах» были и свои плюсы. Например — пропуск лекции по отписке мадам Помфри.

Троица свернула за поворот, а Ланс лишь сильнее запахнулся в свою давно прохудившуюся мантию. Причем прохудилась она за много лет до того, как в волшебном секонд-хэнде её купил музыкант. И уж тем более, юноша кутался вовсе не потому, что казус не проходил, а из-за гуляющего по подземельям ветра. Проныра, смотря на довольные лица одетых на распашку сокурсников, мечтал удавить этих морозо-устойчивых засранцев. Им, видишь ли, такая погодка в самый раз. А Лансу было необходимо плюс двадцать пять и фруктовый коктейль! Где вообще в Хогвартсе находится книга жалоб? Почему задавливают меньшинство?!

— Кстати, как насчет тех твоих проблем, о которых ты упомянул сам, — подала голос Браун, собравшая аншлаг своим декольте.

Проныра в очередной раз потянулся ладонью к лицу. Ох уж эти непонятые леди. Сперва оденутся так, что взгляд сам ищет, а потом жалуются что пяляться. Так конечно будут пялиться!

— Акуна-матата, — ответил Проныра, пожав плечами.

— Чего?! — Лаванда аж споткнулась и сбилась с шагу.

Изабель только захихикала.

— Поясняю, — завел свою шарманку статный слизеринец. — Как сказал бы старина Рафики — прошлое уже в прошлом.

— Чего?!!

Смех Изабель стал отчетливее.

— Я говорю, об ударе палкой по голове, либо забывают, либо шишка так и не проходит.

— Чего?!!!

МакДугал уже начинала истерить. Но тут Проныра резко обернулся и по-пиратски сверкнул своими голубыми глазами на темном белке.

— Как думаешь, я сожалею о том, как все повернулось?

Браун задумалась, а потом улыбнулась.

— Нет, — ответила леди.

— Именно! — вздернул палец юноша. — Цена за прекрасный вечер меня вполне устроила.

С этими словами, Проныра закинул футляр на плечи, потеснив сумку, а потом, заложив руки за голову, морской походкой зашлепал к кабинету.

— Постой! — крикнула вдогонку гриффиндорка. — Но что значит эта твоя «матата»?

— Изабель объяснит, — рассмеялся Проныра и зашел в кабинет.

Лекция еще не началась, а в классе уже собрались почти все. Почти, потому как подружки с львиного факультета заявились лишь через несколько минут после того как заявился Ланс. Что, впрочем, было закономерно.

Геб, закинув сумку под стол, аккуратно поставил футляр, а потом напялил респиратор. Сразу стало легче. Рядом уже села Гринграсс. Как и всегда, эта леди выглядела безупречно, начиная от кончиков волнистых волос, и заканчивая безупречных маникюром. Кстати для Ланса всегда оставалось загадкой, как леди могут сохранять в порядке свои ногти, учитывая такие предметы как — Зелья, УЗМС и Травология. Казалось бы все эти лекции и такой термин как «маникюр» лежат в диаметрально противоположных плоскостях. Но, видимо, волшебство может и не такое.

Тут, словно в доказательство мыслей, посетивших несколько пустую и слишком буйную голову Геба,в помещение влетел Снейп. Он привычно взмахнул полами своей мантии, подражая известному вампиру, а потом, усевшись за стол, вперился взглядом в присутствующих. В такие моменты всегда можно было отличить настоящего смельчака, от таких организмов как Золотое Трио. Во всяком случае все, как один, вжали голову в плечи. За исключением троих — Забини, Гринграсс и Ланса. Нет, Ланс тоже вжал бы, но у него во-первых болела шея, которую надуло после посиделок на небоскребе, а во-вторых он не боялся Снейпа. Хотя бы просто потому, что на баллы и отработки юноше было глубоко плевать. Как, в целом, и на все остальное, чем обычно запугивал Снейп остальных жителей замка.

Почему не боялись две «штучки», парень не знал. Возможно, будь он менее остроумен, более пошловат и туповат, то предположил бы что Зельевар спит с ними. Но это уже что-то из области сферического табуна в вакууме. Скорее всего леди тоже были не из простого теста сделаны.

— Сегодня у вас контрольная, — шипел профессор Снейп. — По результатам к которой я буду допускать к итоговым за семестр. Каждого, кто провалит, ждут отработки и допы.

Класс дружно выдохнул, некоторые всплакнули, но будем тыкать пальцем в этих несчастных.

— Merde, — чертыхнулась на португальском Блейз.

И не удивительно. После того как у лучшего зельевара потока — Драко Малфоя, за столом стала сидеть Паркинсон, латинос приходилось работать с Милисент. А это, вам скажет любой — поскудное дело, так как Булстроуд была тупее дверного косяка и обладала характером более скверным, нежели любая иная девушка в замке.

Проныра вновь покачал головой и щелкнуло Zippo, разжигая горелку под котлом. В последнее время он стал слишком часто слышать португальский. Профессор Комеденти и мисс Забини не упускали шанса попедалировать свои знания этого языка и потрещать на нем. Но Лансу казалось, что он слышал подобную речь и раньше. Причем эти ощущения были тесно связаны с каким-то забытым воспоминанием о библиотеке Александрии, хранящейся в Мемфисе. Словно кто-то другой, а скорее — другая, говорила на нем.

Но, как бы то ни было, а сейчас был куда как важнее рецепт. Рецепт, буквально источающий своими буквами все мерзостность и ужас зелий как предмета. Селезенка ворона, яички барсука, печень трирога, крыльевые сухожилия лукотрукса, усы кота... На этом месте Ланс чуть сознание не потерял. Он явственно себе представил как прогуливаясь ночью по замке в облике пушистого, его кто-нибудь схватит и станет резать да пилить на ингредиенты для зелий. Полный мрачняк.

Геб был готов проклинать бога за то, что тот решил окончательно добить волшебника и испоганить его день. В тот самый момент, когда в зелье уже летела какая-то гадость, двери кабинета отворились. На пороге показался студент с нашивкой шестого курса и гербом барсучьего факультета. Ланс приветственно кивнул визитеру, тот ответил тем же.

— Вы что-то хотели? — произнес Снейп таким тоном, что будь здесь первокурсники и многие бы из них потеряли сознание.

— Да, сэр, — кивнул старшекурсник. — Поттера и Ланса вызывают.

— Подождут. У меня контрольная, — отмахнулся зельевар.

— Но сэр, там собирают всех Чемпионов. Это какое-то мероприятие, связанное с Турниром.

Снейп скривился еще сильнее, Проныра даже подумал, что у профессора мышцы на лице свело. Но нет, это прост была знаменитая мимика сальноволосого.

— Ну раз вызывают наших Чемпионов, то я просто не могу этому воспрепятствовать. Свободны.

— «Если ты меня слышишь — прости и спасибо» — мысленно взмолился Ланс, возведя очи к темному своду.

Проныра быстренько покидал вещи в сумку, стянул респиратор, отсалютовал шляпой Дафне и поспешил на выход. Примерно то же самое, за исключением маневров со шляпой и респиратором, проделал Лохматый. По пути очкарик еще и удостоился какого-то взгляда от Дэнжер. Тот словно говорил — запоминать не должен, но рассказать обязан.

Покинув кабинет, Ланс вздохнул полной грудью и улыбнулся во всю «душу». Настроение стремительно взлетело с нулевой отметки. Конечно оно не вышло на первую орбитальную, и даже не поднялось до уровня Астрономической башни, но было явно выше, чем полчаса до.

— Первые преференции от горелой бумажки, — ухмыльнулся юноша.

— Вам на четвертый этаж, в класс 409.

— Спасибо Энтони.

— Фигня, — отмахнулся барсук. — До встречи Проныра.

Ланс кивнул, а старшекурсника уже и след простыл. Поттер, беспардонное создание, толкнув Геба плечом, пошел к лестницам. Не знай Проныру очкарика, то подумал бы что тот хамит, но Лохматый просто был дико неуклюж на земле, так что уже через мгновение до ушей слизеринца донеслось:

— Извини, я случайно.

И анимагу ничего не оставалось, кроме как ответить:

— Ничего страшного.

Геб, надвинув шляпу на затылок, засунул руки в карманы брюк и поплелся следом. Рядом с кем-то из учащихся он мог позволить себе роскошь пройтись по главной артерии замка. Деревянные стерва не спешили проявлять свой скверный характер, если музыкант шел не один. Шифровались — гадюки.

Пока ребята шли, то по стенам стали показываться портреты, что тоже было необычно. Обычно, когда Геб шел один, то видел лишь пустые рамы, без каких-либо фигур. Сейчас же он то и дело натыкался на дам в пышных платьях, или на милордов в слишком цветастых костюмах и шляпах с плюмажем. Один раз они даже прошли мимо какого-то чокнутого рыцаря, который в прошлом году некоторое время стоял «на воротах» гостиной Гриффиндора.

Правда когда на фоне замаячил Почти Безголовый Ник, спешивший выразить свое почтение и «одобрямс» Поттеру, то Ланс мигом задержал дыхание и отвернулся. Впрочем, эктоплазменный, бросив гневный взгляд на фигуру музыканта, мигом скрылся в соседней стене. Проныра вздохнул с неподдельным облегчением.

Когда ребята все же добрались до лестниц, то Поттер буквально взлетел по ступеням. Проныра лишь с завистью вздохнул. Лестницы словно стремились угодить очкарику. Они буквально выстраивались перед ним в ряд, уже зная куда Герою надо попасть. А вот стоило встать на первую ступень Лансу, как следующие три мигом исчезли, но вот Поттер обернулся и ступени сразу появились. Проныра аж скрипнул зубами от злости.

— Герберт.

— Да?

— Ты веришь, что я не кидал свое имя в Кубок?

Ланс поперхнулся, простучал себя по груди и уже было схватился за перила, но вовремя себя одернул. Мало ли что может произойти, вдруг деревяшки еще и перила научились испарять.

— Верю, — честно ответил брюнет.

— Почему? — неподдельно удивился Герой.

Проныра тяжко вздохнул и поправил сумку, почти съехавшую с плеча.

— Ты никогда не врал мне, а значит у меня нет повода не верить.

Теперь пришел черед зависать Поттеру.

— Но мы, эмммм, никогда нормально не общались.

— Что не отменяет самого факта, — пожал плечами Ланс. — Ты так и будешь на аварийке стоять или уже двинешься?

Соображалка Поттера перещелкнула и тот, развернувшись, отправился дальше. Но, кажется, разговор прекращать не собирался, так как бросил через плечо.

— Ни Рон, ни Гермиона, да почти никто мне не верит.

— Не знаю насчет всех, но... — Герберт потер щетину (он все старался отрастить себе нормальную эспаньолку, но пока получалось что-то не то), он знал, что будет потом сожалеть о своих словах. Но иногда нужно говорить не то что хочешь, чтобы было, а то, что есть на самом деле. — Скажу только один раз, а потом все буду отрицать. Так что не перебивай. Рон, он вообще-то нормальный парень и вполне хороший человек. Просто со своими тараканами, с которыми не любит бороться. Гермиона же влюблена в него и не может принять твою сторону. Но она тоже достойная леди.

Поттер сбился с шага, схватился за перила и с неудомением взглянул на сокурсника.

— Ты...

— Этого разговора не было, — отмахнулся Проныра. — Я ничего не говорил, а ты ничего не слышал. Расскажешь кому — обзаведёшься тем, чем обзавелась Гринграсс на первом курсе.

Лохматый немного постоял, а потом шагнул на порог четвертого этажа. В этот момент Проныра буквально ощутил, как задрожали от нетерпения лестницы. Но сегодня им не обломилось, так как мгновением позже на каменную кладку ступил и анимаг.

— Ты странный человек, — задумчиво произнес Поттер. — Наверно профессор Дамблдор прав.

— По поводу?

— Что ты очень добр.

Ланс лишь покачал головой.

— Пройдет немного времени и ты изменишь свое мнение, — тихо, еле слышно, прошептал парень. — Двигай Гарри, наш Чемпионский долг взывает к нам.

Одно взывание спустя

В кабинете столпилось как-то слишком много народа. Здесь были директора каждой школы, стоявшие в углу и перешептывающиеся о чем-то. Всюду сновал репортер какой-то шнырявой внешности и постоянно щелкал затвором. У круглого столика примостилась молодящаяся леди, которой очень не шла её шляпка с длинным, розовым пером. В данный момент она задавала какие-то вопросы кореянке, а ответы записывало Самопишущее перо новейшей модели. Эта самая модель вышла только этим летом и была, что закономерно, лучше, чем у Проныры. Но ему и своего хватало.

Ланс заметил Людо Бэгмена, высокого мужчина с глазами бывалого мошенника. Он сейчас о чем-то спорил с пожилым суховатым человеком, в котором легко опознавался Барти Крауч, глава отдела международного сотрудничества.

Тут на пришедших обратил свое внимание Людо, которому явно не терпелось отвязаться от своего косвенного начальства.

— А вот и оставшиеся Чемпионы! — радостно воскликнул он. Еще бы, такой повод прекратить явно неприятный диалог. — Тогда, думаю, можем начинать.

Крам, у которого брала интервью «дама с перьями», тоже был рад наконец отвязаться. Он поднялся, протиснулся к Лансу и шепотом протянул:

— Чо за кипешь?

— Сам ни в зуб, — пожал плечами Ланс. — Наверно будут на проф пригодность проверять.

— Тогда твой сокурсник сразу вылетит. Субтильный он какой-то.

— Зато магией так шмальнет, что бункер не поможет.

Виктор с подозрением взглянул на друга, но музыкант лишь развел руками.

— Слушай, а может мы под шумок того, — всемирно известный ловец красноречиво провел ребром ладони по горлу. — Устраним препятствие.

— Он сам кого хочешь устранит.

— Нда?

— Спроси у тысячелетнего василиска. А нет, погоди, ты не сможешь этого сделать — он же подох!

Виктор вздохнул и натянул угрюмую маску на свое и так не столь светлое лицо.

— Что за страна... Одни маньяки да монстры.

— Тоже думаешь, что Джек-Потрошитель был из Поттеров? — заговорщицки шепнул Ланс.

— Ни секунды не сомневаюсь.

Друзья переглянулись, синхронно кивнули и сделали шаг в сторону от Гарри-человека-танка-Поттера. А ну кто его знает. Может от волнения решит всем продемонстрировать свои навыки в... да в чем бы то ни было, связанное с палочкой и магией. Лохматый же без Дэнжер под рукой и из Левиосы сделает ядерный амбец.

— Господа, господа, — замахал руками Бэгмен, привлекая внимания. — Попрошу тишины. Сегодня одно из самых важных мероприятий — проверка и регистрация палочек, а так же выдача билетов Дуэльной Лиги.

В воздух мигом взлетела рука. Сперва Ланс удивился тому, что она принадлежала Поттеру, но потом вспомнил взгляд Грейнджер. Оперативник Лохматый должен выяснить всю информацию, дабы аналитическое бюро в лице Дэнжер соизволило её обработать.

— Вы сказали билет Дуэльной Лиги?

— Конечно, мистер Поттер, — чинно кивнул Бэгмен. — Турнир, как и любое подобное ему состязание, входит в их юрисдикцию. Вам выдадут билеты Рыцарей лиги.

Тут Ланс мысленно присвистнул. В Лиге было ранжирование — Претендент, самый низ; Эсквайр, чуть по круче; Лейтенант, уже уверенный в себе дуэлянт; Командор, туши свет падай под стол; Рыцарь — этот билет в бумажнике носил профессор Флитвик, земля ему пухом. Преференции от билетов тоже были, причем не малые, но они мало волновали Геба. Если быть точным — совсем не волновали.

— А сейчас я попрошу нашего эксперта, — продолжил Людо и картинно взмахнул рукой.

Там, в дальнем углу, куда не доставал свет волшебных ламп и оконный, где сгущённая тьма слегка мерцала, появился старичок. Как и при первом с ним знакомстве Ланса, он был подтянут, статен, строг на вид и с иголочки одет. Серый костюм тройка, чуть серебрящийся при шаге, черная трость и цепкий взгляд серебристых взгляд.

— Сэр Тобиас (п.а. Вот захотел я сделать его Тобиасом!! Мой произвол!) Олливандер любезно согласился проверить ваши палочки.

С этими словами Бэгмен любезно отодвинул стул Олливандеру, который, усевшись, приставил трость, показавшуюся Проныре несколько странной.

— Лично я свою палочку каждый вечер мою, — шепнул на ухо Гебу Крам.

— Мне такие подробности знать ни к чему.

— Уел, — кивнул ловец и вернулся к своему занятию — пожиранию глазами Джо Джонсон.

А не пожирать ту было сложно, причем во всех смыслах. Так и хотелось куснуть за румяные щечки, украшенные восхитительными ямочками от лучезарной улыбки.

— Начнем с наших ослепительных леди, — Бэгмен даже без шоу оставался шоу-меном.

Он протянул ладонь Ю Ри, которая с поклоном вложила в эту здоровую лапищу свою миниатюрную, словно кукольную ладошку. Будущий комментатор турнира, со слегка неуместной улыбкой, проводил девушку до Мастера.

— Сео Ю Ри, — представилась та, опять же — с поклоном передавая палочку. — Школы Ын-Нын.

— Очень приятно, — ответил продавец палочек, принимая ту, которая была сделана за многие мили от знаменитой мастерской. Ланс взглянул на эту малышку, которая отливала синевой, а орнамент был выполнен в виде водных бликов. Палочка аж сияла, словно её лишь недавно вынули из коробки. — Очень хорошо. Я, наверно, не ошибусь если работа мастера Сиу?

— Именно так.

— Когда-то мы с ним жарко спорили по поводу полировки, но в целом, увы, как мне не тяжко это признавать, но он оказался прав. Вертикальная полировка, конечно же, имеет свои преимущества над полировкой сверху вниз.

Проныра огляделся. Все вокруг задумчиво кивали головами, а некоторые даже почесывали бороды. Лишь Дамблдор, жуя свои дольки, весело, по-детски, блестел своими глазами. Ланс вздохнул и шлепнул себя ладонью по лицу. Этот мир явно сошел сума.

— Восемь дюймов, весенний клен и слезы элмера — речного духа. В прекрасном состоянии.

Олливандер взмахнул палочкой кореянки и по стенам и потолку заплясали водяные отсветы, словно здесь был не кабинет, а древний грот.

— Ваш билет, — Бэгмен протянул девушке прямоугольную карточку, которые были уже давно входу у маглов. — Попрошу не терять, так как штраф за восстановление порой доходит до трех галлеонов.

— Спасибо, — поклонилась девушка и поспешила к своей директрисе.

Та обняла подопечную и что-то прошептала на ухо. Девушка смущенно кивнула и словно поспешила скрыться за спиной наставницы. Странные они люди, эти азиаты. А Бэгмен уже вел новую леди.

— Джо Джонсон, — кивнула американка, протягивая свою подругу. Та была лишь чуть короче, чем у Ланса, наивно полагавшего, что палочки девушек всегда короче мужских. Палочка была проста и незамысловата, а орнамент был столь невзрачен, что, казалось и вовсе отсутствовал. — Нью-Салем-Юниверсити.

— Да-да, — закивал Олливандер. — Знаю. Мастер Лойд, надо полагать?

— Все верно.

— Прекрасный человек. А как замечательно играет в преферанс, помню, я в тот раз ушел лишь в портках. Итак, посмотрим. Весьма достойная работа. Зимний дуб и волос из гривы перуанского мустанга. Весьма ухожена.

Олливандер взмахнул и этой палочкой и тут же всех обдал свежий ветер, принесший с собой запах прерии и вольной долины.

Джонсон получила обратно палочку, убрала выданный билет в миниатюрную сумочку и так же подошла к своему директору. Тот не стал ей ничего шептать, а просто вдруг заиграл бровями. Выглядело это несколько комично, что существенно разрядило обстановку.

— Фле’ ДеЛяку’, — закартавила француженка, давшая фору всем присутствующим леди. Причем дело было не только во внешней красоте, но еще и той, которую не подделаешь ни косметикой, ни магией, ни операциями. — Ша’мбаттон.

Девушка протянула миниатюрную палочку, чуть длиннее чем семь с половиной дюймов. Она была очень странной расцветки, словно перламутровой, а орнамент был изысканней того, который вы можете найти на колоннах древних храмов.

— О, монсепанси, как же, помню... — Олливандер откинулся на спинку стула и причмокнул губами. — Ах, какой она кофе варила, а какие палочки делала... Но, перейдем к сути. Розовое дерево и... узнаю подчерк! Правда сам такое не люблю, слишком уже темпераментами получаются палочки. Но, вижу с вами она прижилась. Итак — розовое дерево и волос вейлы.

— Моей grand-mere.

— Тогда это все объясняет, — кивнул Мастер.

Он взмахнул палочкой и в придачу к билету Лиги, мадмуазель получила еще и букет цветущих орхидей, от запаха которых Ланс аж зажмурился, настолько он скучал по весне.

— Теперь перейдем к нашим джентльменам, попрошу.

Вперед вышел Тоохиро, из-за маленького роста, прослывшей среди всяких проныр — Хоббитом. Юноша невзрачной внешности с поклоном протянул свою подругу. Та была очень короткой, но даже с виду хлесткой и резкой. В добавок цвет застывшей крови и орнамент в виде каких-то клыков придавал её весьма пугающий вид.

— Макото Тоохиро. Школа Чи.

— Вижу, — кивнул Олливандер. — Так Хиромо и не избавился от своих привычек... В идеальном состоянии. Осенняя вишня и крыльевая жила фестрала. Хлесткая, даже через чур.

Это была первая палочка, которой Мастер так и не взмахнул. Он просто вернул её владельцу и даже не посмотрел в след. Японец получил билет и вернулся к старику, который сверкал своей пергаментной кожей.

— Пожелай мне удачи в бою, — напел Ловец сборной Болгарии и сделал шаг вперед.

Он кивнул Каркарову, который в это время озабоченно теребил свою козлиную бородку и как-то странно бегал взглядом. Было видно, что директору сейчас не до своего ученика, да и вообще его мысли заняты чем-то другим.

— Виктор Крам, — представился широкоплечий молодой мужчина, протягивая свою палочку. Она была чуть больше десяти дюймов, коричневатого цвета, и с орнаментом в виде грозовых молний. — Дурмстранг.

— Да-да, палочка Грегоровича. Мой старый знакомый, признаюсь, всегда опасался пить вместе с ним. Начинали в одном месте, а потом искали деньги на международный портал. Впрочем, сейчас не об этом. Что тут у нас... прекрасно, прекрасно. Летний саксаул и жилы дракона. Очень, как бы это сказать, боевая палочка, стойкая. Верная подруга.

Олливандер взмахнул ею и под потолком затрещали разряды молний, на миг ослепившие взгляд. Когда Крам вернулся с билетом, то вовсю его разглядывал, разве что на зуб не пробуя.

Ланс, поправив шляпу, вышел вперед.

— Герберт Ланс, — представился он, протягивая свою палочку Мастеру. Тот бережно её принял и тут же улыбнулся. — Хогвартс.

— Помню, помню, — закивал Олливандер. — Мистер умный мальчик, теперь уже — мужчина. У нас тогда с вами был очень занимательный разговор.

— Я его запомнил, — горделиво вскинул подбородок слизеринец.

— Конечно же запомнили, — продолжал улыбаться Олливандер, разглядывая блестящую, начищенную палочку. — Так же как и я помню эту работу. Самая непоседливая и горячая палочка, вышедшая из под моего станка. Молодая, весенняя вишня и перо ласточки. Идеально подходит для Чар.

Олливандер взмахнул ею и тут же среди стен заиграло эхо смеющейся девочки. Лансу почему-то сразу представилась конопатая рыжая чертовка, которая только и ждет, чтобы как-нибудь тебя разыграть.

— Спасибо, — юноша принял подругу обратно.

— До встречи, юноша.

Ланс отошел к Бэгмену, где получил свою карту-билет. На ней значилось имя, дата рождения, место прохождения учебы, причины выдачи (в графе заслуги стоял прочерк), а так же срок действия — пять лет. После, как знал Ланс, надо было либо подтверждать квалификацию, либо... Ну, в общем какие-то санкции Лига конечно применяла, но никто этого не знал, потому как все подтверждали.

Проныра уже собирался вернуться обратно, но тут его одернули за рукав.

— Мистер Ланс, — обратилась к парню та самая молодящаяся дама, из под нелепой шляпки которой торчали белокурые пряди. — Я репортер из Пророка, Рита Скиттер, буду освещать Турнир. Не дадите ли мне интервью, пока еще не начали делать групповое фото.

— Да, — вежливо ответил Проныра. — Конечно.

— Тогда пройдемте.

Дама повела юношу к столку, и когда они к нему подошли, то все звуки словно отсекло. Видимо стоял какой-то полог, отрезающий этот уголок от кабинета.

Проныра, будучи все же джентльменом, хоть и немного пиратом, отодвинул для леди стул, и только потом сел сам. Это вышло чисто машинально, а вовсе не потому, что слизеринец хотел выпендриться или следовал какому-то там дрянному этикету.

— Вы не против если интервью будет записывать Самопишущее перо?

— Нисколько.

— Тогда начнем. Признаюсь, моим читателем очень интересно, кто же вы такой.

— Боюсь, я не очень понял вопрос, — честно ответил юноша.

— Ничего страшного. Пойдем по порядку — как вас зовут? Полное имя, если можно.

— Герберт Артур Ланс.

— Очень красиво и звучно, — приятно улыбнулась журналистка.

Собственно, все журналисты должны уметь приятно улыбаться. Но Ланс этого не знал и поэтому был впечатлен.

— Спасибо, — начал «плыть» парень.

— Вам же пятнадцать, верно? — взглянула в свои запаси мисс Скиттер.

— Все так.

— Из которых десять вы прожили в приюте в Лондоне.

— Да, меня туда подкинули в год.

— Наверно это были трудные времена, — без тени жалости, но с сочувствием произнесла репортер. Видимо она разбиралась в людях и знала нужный подход.

— Не знаю, — пожал плечами Проныра. — Я не задумывался над этим.

— Как думаете, приют вас закалил, или все же сделал слабее и отдалил от людей?

Проныра задумался. Вроде как на этот вопрос можно было ответить односложно, но с другой стороны он явно вытягивал на открытый диалог. Да, ему явно попалась акула пера.

— Скорее все же закалил. Знаете, там, в Скэри-сквере, либо ломаешься, либо становишься тем, кем становишься.

— Вы довольны тем, кем стали?

— Вполне. Я живу в гармонии с собой, если так конечно можно выразиться.

Скиттер покивала, что-то поправила в записях пера, а потом вновь обратилась к документами и записям.

— У меня тут сказано, что вы единственный, кто за все время учебы, не получал отметок ниже «П». При этом на вас докладных столько, что не помещается в трех коробках.

— Это, если хотите, мой стиль. Я люблю учится, но не люблю скучную жизнь.

— Вам нравится по острее, да? — подмигнула журналистка. — С перчинкой.

— Именно так, — кивнул юноша. — Именно поэтому я рискнул обойти защиту директоров и бросить свое имя в Кубок.

— По моей информации, вы сделали это с помощью анимагии. Продемонстрирете?

Ланс кивнул и на пару секунд на стуле сидел не юноша, а черный кот с белым воротничком и подушечками на лапках.

— Удивительно. Вы добились больших успехов на магической ниве. При этом, насколько я знаю, вы превосходно играете на гитаре и дружите с известной кампанией Дурмаштранговских студентов. Как прокомментируете это?

Проныра вновь призадумался.

— Магия — приходящее, а музыка — вечное, не говоря уже о дружбе. Так сложилось, что несмотря на то, что мы вшестером совсем разные люди, нам очень хорошо вместе.

— Что ж, спасибо за интервью, надеюсь мы еще с вами побеседуем.

— Всегда рад, — улыбнулся юноша, отсалютовав шляпой.

Он поднялся с кресла и мельком увидел как Скиттер уже уводит Поттера в коморку. Видно и очкарика постигнет участь допрашиваемого. Хотя здесь, скорее сработала обратная логика. Ланс вернулся к своему товарищу, который все еще раздевал взглядом Джонсон. Та, в свою очередь, приметила этот взгляд и теперь старалась выглядеть как можно эффектнее. Что, признаться, получалось у неё на пять баллов.

— Чего хотела? — не отрывая взгляда от красотки, спросил Вик.

— Строила из себя профессионала и всячески умасливала.

— На кой?

— Хочет за мой счет выставить Поттера дураком.

Виктор оторвался от красотки и повернулся к другу. Тот, надвинув шляпу на глаза, сверкал своим пиратским оскалом.

— Ты явно получаешь от этого удовольствие, — вздохнул Крам.

— Еще какое, — хищно произнес юноша. — Жду не дождусь выхода статьи. Смеху будеееет.

Прошло еще некоторое время и Бэгмен сходил за Поттером, вид которого говорил о том, что Скиттер заимела себе врага. Потом настал черед фотографии. Но Ланс не был Лансом, если бы чего не учудил. Он, в наглую, обернулся котом и стал призывно мяукать у ног Джонсон. Та в итоге сжалилась и подняла его на уровень груди, где пушистый уютно устроился.

Когда прозвучал знаменитый «Чиз», то на фото запечатлелось пять улыбающихся, счастливых мага и один очень довольный и безмерно наглый котяра.

Один непристойный сон спустя

— Успокойся уже, — в который раз Анастасия взывала к благоразумию Проныры, но все было безуспешно.

Не то чтобы у Ланса не было этого самого благоразумия, просто к нему было довольно затруднительно воззвать. Особенно это было трудно в тот момент, когда юноша чего с нетерпением ждал. А сейчас он ждал совиной почты, которая должна была принести новый номер Пророка.

— Отстань от человека, дорогая, — «запел» Миллер, а потом с прищуром добавил. — Или от кота.

Но в этот момент в зал влетели совы. Они, хлопая крыльями, паря над столами, бросали газеты, посылки и письма. Ланс тут же развернул свой экземпляр, пару секунд разглядывал фото, а потом начал читать статью.

«

Чемпионы Хогвартса

Как вы знаете, мои дорогие читатели, в этом году произошло невероятное и Кубок выбрал от нашей школа сразу двух претендентов. И я, ваша покорная слуга Рита Скиттер, имела честь побеседовать с обоими.

Первым я взяла интервью у Герберта Ланса. Признаюсь, мои дорогие читательницы, у меня бы не хватило слов, чтобы описать красоту этого молодого мужчины, но сейчас не об этом. С первого же взгляда, я поняла, что Истинный, да-да, без умаления, Истинный Чемпион Хогвартса олицетворяет собой дух бунтарства и весны юношества. Его шляпа, татуировка в виде символа музыки, атлетическая фигура и пиратская улыбка словно кричат о том, как мистер Ланс любит опасность, что и подтвердилось в нашем с ним разговоре. И, несмотря на то, что юноша был очень скромен и немногословен (как и подобает мужчине), я все же смогла кое-что выяснить.

Свое детство будущий Чемпион провел в приюте. Как говорят мои источники — в центре самого криминального района Лондона. Казалось бы, это должно было наложить свой отпечаток на будущего волшебника, но это скорее добавило интриги и шарма, нежели отталкивающей ржавчины на блестящем фасаде истории.

Ах, мои дорогие читательницы, этому обаяния «плохо парня» просто невозможно было противостоять, не говоря уже о блеске ярко-голубых глаз. Казалось бы, у нас должны возникнуть вопросы, как же маглорожденный смог добиться таких вопросов. И тут я вам скажу так — труд.

По моей информации, собранной у многих студентов, мистер Ланс систематически нарушает правила не только для забав, но и для дополнительных занятий. А уж про то, как его тайное убежище уже годами разыскивают преподаватели, ходят легенды.

Возможно вы будете шокированы, но мистер Ланс был учеником самого Филиуса Флитвика, что уже говорит нам о незаурядном таланте юноши. Ведь, напомню вам, у Мастера Флитвика, да упокоится он в мире, было всего три ученика, считая нашего Чемпиона.

В заключении моей маленькой заметки, я бы могла привести многочисленные отзывы юных леди, мечтающих хоть об одном свидании с Гербертом Артуром Лансом, но лучше приведу его собственные слова:

— Я не считаю себя хорошим магом, — сказал мистер Ланс. — Но достойным человеком и прекрасным музыкантом...»

— Слушай, я хочу от тебя детей.

— Иди ни х.., эммм, в жопу Миллер, — отмахнулся Проныра, перелистывающий страницу.

— Нет, действительно, ты здесь прям идеалом изображен. Эдакий рыцарь в сияющих доспехах, — поддакнул Крам. — А уж это — «я не считаю себя...»

— Я этого не говорил, — отмахнулся музыкант. — Она передергивает.

— Ладно, читай дальше.

И Ланс продолжил читать английский текст, одновременно с этим переводя его на немецкий для своих друзей.

«...

С другой же стороны я имела счастье беседовать с нашим Героем. С тем самым Мальчиком-Который-Выжил, которого вот уже четырнадцать лет восхваляет вся Магическая Британия. Но вот что я увидела лишь немного приподняв завесу легенды. Мистер Поттер, видимо, настолько проникся своей значимостью и непревосходимостью, что просто не смог стерпеть того, что какой-то маглорожденный сирота обскакал его на ниве Чемпионства.

Никто так и не знает, каким образом Герой смог обмануть древний артефакт и заставить его выбрать себя седьмым претендентом. Но вряд ли это была Светлая магия...

Впрочем, сейчас не об этом. На фоне мистера Ланса, мужественного атлета, субтильный мистер Поттер выглядел блекло, но при этом не уставал бросать взгляды полные презрения и превосходства на своего коллегу. Хотя, это мигом слетело, стоило нам выйти на открытый диалог.

Вот что мне сказал мистер Поттер в приватной беседе. Цитирую:

(п.а. Выдержка из канона, не претендую.)

«Моя сила — это дар, унаследованный от родителей. Если бы мама с папой увидели меня сейчас, они бы очень мною гордились. Да, по ночам я все еще плачу, вспоминая о них, и не стыжусь в этом признаться. Я знаю, на Турнире ничего со мной не случится, потому что родители смотрят на меня с небес...»

(п.а Конец выдержки)

Конец цитаты.

Что я могу сказать по этому поводу. На фоне человека, прожившего десять лет в нищете и голоде, среди убийц, маньяков и насильников. Подобные слова от наследника одного из богатейших аристократических родов, выглядят ... впрочем, как это выглядит, решать вам.

Тем не менее, по словам одного из близких друзей Гарри Поттера, тот встретил в школе свою любовь. Ею стала сногсшибательная красотка Гермиона Грейнджер, которая вместе со своим возлюбленным являются одними из лучших студентов.

Это был всего лишь краткий обзор, прелюдия к истории Турнира. Многое лишь только зарождается, все пока что покрыто призрачной дымкой некой тайны. Но! Как и всегда, мои дорогие читатели, вы можете рассчитывать на мою полную и безоговорочную беспристрастность. На сегодня это все. Для вас работала — мисс Рита Скиттер, лучший репортер лучшей Волшебной газеты Британии.»

Дочитав, Ланс перевел дух, а потом переглянулся с друзьями. Некоторое время висела тишина, а потом шестеро ребят начали разве что не в истерике биться от смеха. Да, эта статья явно сделала их день.

Один учебный день спустя

В гостиной Гриффиндора было действительно не протолкнуться. Здесь сегодня собралось по меньшей мере двести пятьдесят человек. Среди которых были не только старшекурсники Хогвартса, но и студенты всех остальных школ, принявших участия в Турнире. Впрочем, многие такой теснотой только наслаждались. Да и как тут не наслаждаться, если для, все тех же некоторых, недавние слова Миллера стали пророческим изречением.

Кстати о поляке. Тот, одев сегодня черный стильный пиджак и белую рубашку под него, забрался на импровизированную сцену и взял в руки не импровизированный микрофон.

— Дамы и господа, леди и джентльмены. Все мы здесь сегодня собрались, дабы научиться очень важной вещи в этой жизни. Да, у нас бывают разногласия, бывают соры и сражения, но важно помнить одно — все мы молоды. К чему я это, спросите вы. А к тому, господа, что когда мы постареем, а это рано или поздно произойдет, то никому не будет хотеться обернуться и увидеть что часть жизни, пусть самую малую, пусть незаметную, пролетевшую так быстро, но все же потратили на ненависть, месть, глупые обиды и прочее. Так что давайте сегодня все вспомним о том, как мы умеем прощать. Дамы и господа, перед тем как у восточной стены появится стол с выпивкой, у западной включат волшебнофон, на эту сцену подниматься тот, кто и устроил наш сегодняшний праздник. Встречайте — лучший гитарист Хогвартса, Герберт Проныра Ланс.

Под аплодисменты, преимущественно студентов Хога, вышел Проныра, держа в руках Малышку.

— Спасибо за представление, дружище, — усмехнулся Ланс. Он-то знал, что эту речь готовила Анастасия, а Давид её лишь заучил, так как вообще ни слова не знал по-английски. — Народ, я не задержу вас надолго своим бренчанием. По сути, я исполню лишь одну песню за авторством нашего ведущего. Для тех, перед кем я провинился. Дамы — я забыл путь к той лестнице рая. Надеюсь, вы забудете путь к моей тарелке.

(п.аГебисполняет Harel Skaat — Milim)

И Герберт заиграл. Он пел на языке, которого не знал, пел о чувствах, который испытвал другой мужчина, к другой женщине. Но с каждым аккордом, с каждой нотой, перед взглядом прикрытых глаз возникал образ придуманной девушки, непридуманного человек.

Ланс закончил играть, сорвал шквал апплдосмиентов, поймал восторженные девичьи взгляды, и удалился. Тут же заиграла другая музыка. Там было всего намешано. И маглвоские группы и волшебные, среди которых явно выделялись сверх-популярные «Ведьмины Сестрички». Кто-то потянулся за выпивкой, другие танцвевали в такой тесноте, что приходилось поднимать стаканы с выпивкой над головой, а в целом танцпол напоминал скорее оргию, нежели тот самый танцпол.

Ланс, убрав гитару в тайную нишу, пошел за выпивкой.

Несколько шотов спустя

Ланс, затянувшись, выдохнул, выпуская изо рта несколько колечек облачного дыма. Он сидел на балконе, свесив ноги вниз, туда, к провалу черноты, которую не прореживали редкие звезды. Те, словно подмигивая, лишь изредка показывались из за плотных, ватных туч, затянувших небо. И лишь луна порой могла пробиться сквозь плен их темницы. И она, выхватывая из власти ночи маленькие кусочки реальности, словно вливала в них жизнь. Особую, ночную, таинственную, мрачную, мистичную жизнь. Ту, которая идет рука об руку со смертью и тьмой. Но все же жизнь.

Герберт был пьян. Не то чтобы в стельку, но пьян. В смятой пачке оставалась лишь последняя сигарета, которая мигом перекочевала в рот парня, в тот же момент, когда докуренная улетела вниз. Щелкнула зажигалка. Глухо, но томно, словно застежка на подтяжках женских чулок. Казалось, вот сейчас губ коснутся чужие губы, такие незнакомые, такие сладкие, такие опасные, как привкус терпкого, крепленого вина. Руки лягут на тонкую талию, пройдутся по бархатистой коже спины, пальцы пробегут свою милю по ключицам, потом шея, и ниже, ниже... А те, другие руки, столь теплые, подогревающие и без того пылающие желание, спутаются пальцами в волосах и раздастся стон. Он, как первый аккорд любимой песни мигом затянет тебя в беспросветный омут, в тот самый омут, из которого так не хочется выбираться. Но был лишь дым.

Он мерно дрожал, клубился, и исчезал вы вышине. Лишь дым и пьяный музыкант, сидевший на балконе, свесив ноги к провалу черноту. Немного съехавшая шляпа, рубашка, местами выползшая из штанов, следы помады на щеках и губах, какая-то дикая смесь из многих ароматов не дешевых духов и дым. Лишь сигаретный дым.

На миг тишину нарушил дверной скрип, потом грохот музыки и гам людской толпы, а потом все закончилось, затихнув на очередном дверном скрипе. Кто-то пришел.

— Так и знала, что найду тебя здесь.

— Не очень скрывался, — пожал плечами юноша.

Рядом встала Жанна, запыхавшаяся, довольная, явно нацеловавшаяся и натанцевавшаяся.

— Что здесь делаешь?

— Курю, — продемонстрировал сигарету Проныра.

Одна из прелестных близняшек скептически взглянула на помятую, пустую пачку.

— До начала вечеринки, у тебя там было больше половины, — заметила девушка.

Ланс вновь пожал плечами и опять выдохнул колечко дыма. Ланс попросту не знал, как объяснить свое настроение, хотя бы просто потому, что никогда такого не испытывал. Видимо подруга поняла это.

— Расскажи мне.

— Что?

— Про неё, — пояснила леди.

— Эммм, — протянул Проныра. — Я тебя не понимаю.

Жанна улыбнулась и повернулась спиной к перилам, обращая свое лицо к спрятавшейся луне. Она была красива.

— О той, по которой ты сейчас вздыхаешь.

Проныра хотел было возразить, но потом понял, что да — вздыхает.

— Не знаю.

— Что не знаешь?

— Не знаю кто она. И есть ли она.

Девушка поняла и это. Она просто улыбнулась и ткнула парня в бок локтям.

— Тогда расскажи о ней.

Проныра глубоко затянулся и выдохнул целое облако.

— Ты знаешь, она такая... такая.... жаркая. А волосы, — хмыкнул юноша. — Они как крепкий утренний кофе. Черные, струящееся, волнистые и волнительные. А глаза. Ты бы видела эти глаза. Словно живые... Глупое сравнение, — юноша снова хмыкнул и вновь затянулся. — Но, ты знаешь, она не красавица. Нет-нет, совсем не красавица. Но есть в ней что-то такое, женственное, не красивое, но прекрасное. Ах эти губы...

Юноша помолчал, покачал ногами, как когда-то давно, сидя в кабинете у Флитвика. Вот только вместе мага — подруга, а вместо печенья — сигарета, та самая, последняя сигарета.

— И бронзовая кожа. Знаешь, не загар, а такая, как бы это сказать — родная бронза. А как она танцует... Словно лепесток пламени на ветру.

— Ты её где-то видел, да? Такой ни в Хогвартсе, ни в Хогсмиде, да и в остальных школах нет.

Тут юноша улыбнулся, немного горько, чуточку грустно.

— И не может быть. Это мой мираж, моя сказка, моя Бель. Я видел её во снах. Всего пару раз, лишь мельком. Словно неясное мельканье в многолюдной толпе.

Они молчали, а к черному небесному куполу взвивался дым и там, где его уже почти не было видно, он порой принимал формы танцующей девушки. Но это была лишь иллюзия, созданная ветром, темнотой и алкоголем.

— Ты её обязательно встретишь, — спокойно произнесла Жанна. Словно вынося вердикт истории. — Я это точно знаю.

Юноша вновь хмыкнул.

— Если бы это была сказка, то обязательно бы встретил.

Сигарета уже почти догорела, осталось лишь немного и — фитиль.

— Знаешь, Геб, а я испугалась.

— Чего?

— Того, что ты не улыбаешься. Ты всегда улыбаешься, а сейчас нет, это словно предвестие конца, пятый всадник Апокалипсиса. Так что заправляй-ка ты рубашку, выкидывай окурок, напяливай свой пиратский оскал и пойдем танцевать.

Проныра выкинул окурок, заправил выползшую рубашку, поправил шляпу и сделал обратное сальто, приземляясь на балконе.

— Пойдем, — по-пиратски оскалился Проныра.

И они вернулись на вечеринку.

А там, где-то далеко, в другом полушарии, в другой стране, в городе, стоящим под сенью статуи, раскинувшей свои руки, словно пытаясь обнять целый мир, просыпалась девушка. Девушка, которой никогда не было в этой истории, но все же...

(п.а. В шапку добавлен новый портрет. Всем спасибо за ожидание проды; можно «подтопить» коментами. )