Не имея звезды (гет)

7 ноября 1995г, Англия, Хогвартс

(п.а. Гебиграет — Iron & Wine — Love Vigilantes. Перевод можно найти тут — http://mk-css.ru/blog/tr/2622.html

P.S. в последних главах будут и другие треки — их перевод важен для повествования, так что рекомендую все же открыть его и прочесть)

Герберт сидел на полу в окружении нескольких десятков студентов и студенток, решивших, что им немыслимо свезло — бесплатно послушать концерт самого Герберта. Надо признать, это действительно стало для юных волшебников удачей, так как самый дешевый билет на концерты, где выступал будущий Король Рока, стоили от одного галеона. Про фан-зону и вовсе говорить не приходилось, цены там оказались буквально неприличными.

Герберт, прикрыв глаза и примостившись у ног своей гриффиндорской подруги, играл недавно сочиненный риф, пришедший ему на ум совершенно внезапно и неожиданно. Надо признать, «внезапность и неожиданность» имели весьма интимный характер и только предостерегающий взгляд подруги не позволили музыканты оторваться от весьма важного дела, встать с кровати и рвануть за своим нотным блокнотом. К счастью, несмотря даже на почти пятнадцати минутную заминку, риф не успел поразиться наглости и испорченности будущего исполнителя и не покинул чертоги разума юноши. Тот же, даже не позаботившись о неглиже, сел за стол в чем мать родила и споро набросал ноты. Всю оставшуюся ночь, под аккомпанемент недовольно сопящей Изабель, Ланс провел за музыцированием.

И вот сейчас парень пел то ли об умершем солдате, то ли о выжившем, то ли вообще о любви. Но, как бы то ни было, а из десяти песен, восемь будут об этой самой любви, так что не стоит обвинять Проныру в подобной смысловой нагрузке. К тому же музыка, по мнению почти абсолютного большинства слушателей, была очень приятной, ну а голос исполнителя и вовсе не приходилось комментировать. Все и каждый признавали бесспорный вокальный талант Ланса. Но, увы, не все в замке думали именно так.

По коридору шла Долорес Амбридж, во всех смыслах — наинеприятнейшая профессор в замке. Перед её стервозностью, двуличностью и трусливостью даже такие индивидуумы как Комеденти и МакГонагалл казались Проныре не более, чем «несчастными» женщинами. Амбридж в своей гадливости сумела переплюнуть даже Малфоя и Ко, что, согласитесь, весьма серьезное, хоть и сомнительное достижение.

Новый и нелюбимый большинством обитателей замка профессор ЗоТИ была вполне довольно собой. Она провела в школе несколько «реформ», которые, по её мнению, сделали молодежь несколько более правильными и соответствующими гордому званию волшебник. Она запретила носить под мантиями магловские одежды, слушать магловскую музыку, применять в речи магловский сленг, запрещала общение с «волшебными расами», запретила использовать на уроках практику магии сверх меры и сделала еще многое на пользу подрастающему поколению волшебников. А сколько еще сделает... ух!

Скорее всего, день Долорес не омрачил бы даже тот факт, что Трелони, пусть и снятая с должности, все же осталась в замке, а на её место пришел никто иной как конь... пардон — полуразумная тварь «кентавр Флоренц». Но, увы, у Мерлина и прочих высших сущностей на сей счет имелись свои планы. Амбридж, свернув за угол коридора, сперва услышала, а потом и увидела человека, которого, будь её воля, она бы пытала ночами напролет, а потом скормила дементору на завтрак.

Амбридж, стиснув зубы и палочку, решительно направилась к одному из главных возмутителей спокойствия — Герберту Артуру Лансу. Тот воспринимал в штыки любой декрет, появлявшийся на доске перед входом в Большой Зал. Известный музыкант, прочтя постановление о магловской одежде, перестал носить мантию, облачившись в черный, стильный однобортный костюм на две пуговицы. После декрета о чистоте речи, юноша стал изъяснятся на никому непонятном сленге, от которого у приличных магов уши в трубочку заворачивались. Узнав о том, что нельзя приближаться на перемене к противоположному полу ближе, чем на два дюйма, Ланс стал постоянно ходить с подругой в обнимку, а иногда даже лежал у неё на плечах в форме кота. Чтобы не писала Амбридж, Герберт все делал с точностью наоборот, чем вызывал бурный шквал одобрения и неповиновения со стороны маргиналов.

Амбридж все злилась, скрипела зубами, но из-за распоряжения министра «не трогать звезду» не могла сделать большего, чем банальные отработки и замечания с занесением в личное дело. Как бы то ни было, на эти меры Герберт Ланс плевать хотел, продолжая действовать согласно собственным разумениям.

— «Поганый магл!» - мысленно прошипела Долорес, подходя к компании маргиналов, сидевших посреди прохода.

— Мистер Ланс, — приторно сладко, в своем стиле, произнесла Долорес.

Никто не обратил на профессора ни малейшего внимания. Юноша продолжал играть, а слушатели... ну, слушатели, что не удивительно, продолжали слушать. Пальцы Герберта резво бегали по струнам, а чуть прикрытые веки изредка подрагивали, когда парень брал высокую ноту. Это дрожание почему-то безумно нравилось Изабель, и девушка никак не могла найти ответ на вопрос «почему»? Собственно, настоящему авантюристы подобные знания ни к чему.

— Мистер Ланс, — чуть выше пискнула Амбридж.

Ноль эффекта.

— Мистер Ланс! — обладательница одноцветного, розового гардероба перешла на такой тонкий визг, что у Ли Джордона чуть не треснуло стекло над циферблатом.

Парень сморщился и отложил в сторону гитару. Проныре оставалось сыграть последний аккорд, а эта мымра все испоганила своим крайне немузыкальным визжанием. Но, что поделать, не у всех людях есть музыкальные способности.

— Да мэм? — устало спросил Геб, глядя на жабо-подобную стерву, от ярости пошедшую красными пятнами.

— «Красный — цвет яда» — Ланс припомнил естественный закон дикой природы, а потом задумался. — «Но почему тогда Снейп не покрасит свои патлы в багрянец?»

— Чем вы заняты, юноша? — голос Долорес вновь стал настолько приторным, что Ланс жалел о своем тонком слухе и мечтал о том, чтобы ему, как, к примеру, Близнецам по ушам прошлось стадо мамонтов.

— Играю, мэм.

— Кажется, министерство, в декрете №213 запретило магловскую музыку на территории Хогвартса?

— А с чего вы взяла, что она магловская? — спросил Ланс.

— «Потому что ты чертов магл, укравший у кого-то палочку!» — хотелось вскрикнуть Амбридж, но, сделав вид что высказывание не было услышано, вслух она сказала следующее. — Немедленно прекратите свое бренчание, или я отберу это подобие на инстурмент.

— По какому праву? — усмехнулся Ланс, демонстративно импровизируя на двух струнах и трех аккордах. — Декрет запрещает слушать, а не исполнять — это раз. Два — это моя частная собственность, к которой вы не имеете никакого отношения.

— Еще как имею — я ваш преподаватель! — было видно, что Долорес на сто процентов уверена в своих словах.

— И что теперь? Наклеите мне на гитару наклейку — «Мне плевать на Долорес Амбридж. Играю где хочу!»?

Долорес, хоть и была еще той стервой, на оказалась довольно хорошо подкована в юридических вопросах. Амбридж немного попыхтела, потом нацепила свою знаменитую любезную улыбочку и зацокала каблучками в сторону кабинета.

Герберт пожал плечами и продолжил играть, наслаждаясь ароматом крепкого кофе, идущего от волос Изабель. Сама девушка победно ухмылялась в спину мымры. Складывалось такое впечатление, что она злорадствовала за двоих, так как Проныре на профессора, как и на её декреты, действительно было плевать.

9 ноября 1995г, Англия, Хогсмид, бар «Кабанья голова»

— Да она в край обнаглела! — воскликнул Ланс, с грохотом опуская кружку на стол. — Сперва дикреты штампует как блинчики готовит, потом Дружину свою фашистскую организует, потом свободу собраний аннулирует, теперь вон не просто играть запрещает, так еще и инструменты велит Филчу сдавать! Да чтоб я! Да чтоб этому маразматику! Да и Малышку отдал! А что потом?! Она что, за евроинтеграцию начнет агитировать?! Роджер, скажи, что ты думаешь по этому поводу!

Дракончик смачно срыгнул, а потом фыркнул огнем и упорхнул в карман пальто Изабель. Там Родж планировал либо перезимовать, либо, хотя бы, проспать до ужина.

— Вот видишь! — все больше распалялся Проныра. — Даже Родж со мной согласен!

Изабель, спокойно потягивающая свой херес и манерно пожевывающая какой-то легкий, чисто дамский салатик, насмешливо поглядывала на парня.

— Надави на неё с помощью поклонников, — пожала плечами смуглая леди.

— Чего?

— Используй фанатов, гринго.

Ланс выпучил глаза, а потом так активно замахал руками, что чуть не ударил по голове вампира, сидевшего за соседним столиком. Сперва извинившись, а потом еще оставив автограф на вкладыше бумажника, Проныра понизил голос.

— Ни за что! — сказал он. — Не стану очернять себя подобным!

— Тогда не реви как домашняя девчонка, — скривилась Изабель, а потом весьма ненатурально, но очень обидно спародировала Герберта. — «Ой, мамочка, меня обижает плохая тетенька, отбирает любимую погремушку и не дает соску в тихий час!»

— Кто ревет?! Я реву?! Я не реву, я негодую!

— Негодуй тише — Роджера разбудишь.

— Да его даже падение метеорита не разбудит, — отмахнулся волшебник, угрюмо смотревший в четырёхгранный стакан, где на самом дне плескался одно солодовый виски.

Ланс все прокручивал и прокручивал в голове сложившуюся ситуацию. Амбридж не брали ни подколы, ни розыгрыши, ни даже целая вереница неудач, «спонтанно» упавшая на голову нового профессора. Тут даже не понятно — то ли мадам оказалась настоящим стояком, то ли слишком тупой, чтобы осознать, что ей не рады и не уважают.

Видимо, все же, оба варианта, так как пару недель назад эта с... унтерменша сколотила собственную хунту — какую-то-там-Дружину. В состав вошел весь «цвет» слизерина, а возглавил котлу, тут даже и угадывать не надо — Драко Малфой личной персоной. Слабозадый, совместивший в себе должность старосты и лидера Дружины, обрел немыслимую для студента власть. Даже Главный Староста не мог посоперничать с ним в полномочиях. Впрочем, Дружина хоть уже и потихоньку начала зверствовать, но пока все еще сосредоточила все свои силы на поисках подпольного сборища имени Гарри-Ильича-Поттера, известного революционера и пропитого комуняки.

В общем, куда не плюнь, а даже Аббефорт признавал, что Амбридж зажала яйца Хогвартса в стальные тиски. Ну, это, конечно, весьма сомнительно — вряд ли у древнего замка имелись естественные мужские половые признаки. Дамблдор, сосредоточившись на борьбе с более серьезной хунтой — Вол-де-Мортовской, пустил ситуацию на самотек, лишь изредка давая понять кто все же в доме хозяин. Опять же — Мордред его знает, сколько еще времени будет удерживаться статус-кво. Стоит Великому Светлому крупно ошибиться, и его тут же свергнет Министерство, назначив на высокий пост своего человека. И что-то неприятно нашептывало юноше, что этим кем-то станет клятая Долорес с её вонючей подделкой под Диор. Как такими вообще душиться можно?

Нет, понятное дело — Долорес выросла полукровкой и её до одиннадцати лет весь двор чмарил за внешнюю неказистость. Впоследствии это все вылилось в стойкую нелюбовь к маглам и «низшим тварям», а так же уверенную фригидность...

И тут Ланса осенило! Воистину, порой самые безумные идеи рождаются из одного вполне обычного слова. В данном случае ключевым таковым стал «двор».

— Бель, я придумал! — с расширившимися глазами воскликнул Ланс. — Крошка, ты гениальна!

— Не забудь повторять себе это перед сном, — фыркнула Изабель, грея замершие пальцы в горячей ладони парня.

— Звиняй, — Ланс высвободил руку и полез во внутренний карман пальто. — Не мерзни — я быстро.

Оттуда юноша вытащил... мобильный телефон. Нет, может через десяток лет они действительно станут «мобильными», но сейчас это больше походило на немного уменьшенную рацию.

— Но...

— В Хогсмиде магии меньше — все ловит, — мигом пояснил юноша и набрал заученный номер. Герберт, в ожидании связи, тарабанил пальцами по столу, отбивая пока еще никому неизвестный ритм. — Аталсон? Это Герберт! Ага, мне тоже очень приятно. Не, я в Хоге сейчас... Слушай, ттт помехи какие-то на линии, в общем не важно. Боби, у меня дело на миллион... что, не слышу, помехи! Дело, говорю, на миллион — в буквальном смысле. Але? Помехи... погоди! Это не помехи! Ты там чо делаешь?

Не миг повисла тишина, а потом Герберт аж позеленел.

— Ну ты и изврат, — процедил парень. — Перезвони мне как освободишься. И скажи ей что, либо она переигрывает, либо ты чертов половой гигант! Нет! Все! Отбой!

Герберт отшвырнул трубку на стол с таким выражением лица, будто только что ему пришлось лицезреть фонтанирующую, пробитую канализацию. Ну или нечто не менее мерзостное.

— Меня иногда просто поражает твое ханжество, — хихикнула Бель.

— Это не ханжество, — скривился Ланс. — Это просто вкус. В конце концов, чтобы ты сказала, если бы я прошлой ночью взял и ответил на деловой звонок.

Изабель задумалась, а потом лукаво подмигнула и как-то через чур соблазнительно повела плечиком.

— Я бы тебя молча прибила, — томно произнесла девушка, хлопнув большими, черными ресницами.

— Вот видишь, — с хрипотцой произнес Ланс, мигом ощутив тесноту чуть ниже пряжки.

Дальше разговор перетек в привычное русло, когда вроде о чем-то говоришь, а вроде просто наслаждаемся обществом дорого тебе человека.

На улице кружила метель, люди спешили спрятаться под сенью баров и кафешек, а кто-то сильнее кутался в одеяло, прижимаясь телом к теплому боку другого человека. В общем, в Хогсмиде привычно резвилась зима, приносящая с собой не только холод. Правда об этом «не только» пока еще никто не знал. Разве что один сухопутный пират, общавшийся с подругой за разрисованным инеем стеклом, что-то планировал, сверкая голубыми, хитрыми глазами.

10 ноября 1995г Англия, Хогвартс

На Северной Башне собралось немало народу — целых три человека. Что б вы понимали, для ночных сборищ после разнообразных декретов Амбридж и введения постов Дружины, три человека это не компашка, а целый табор — нелегальное сборище экстремистов. Волшебники, кутающиеся в пальто, стояли на небольшом балкончике. Собственно, только здесь они могли беспрепятственно обсудить свой план, не будучи при этом подслушанными или кем-либо увиденными.

Балкончик почти не просматривался с земли, потому как оказался сокрыт за высокими выступами и слишком уж выступающим, гротескным барельефом башни Когтеврана. Ну а про секретный ход, ведущий сюда, не знал никто — даже те, кто видел знаменитую Карту Мародеров. Собственно, этот маленький балкончик, буквально пару метров в длину и еще меньше в ширину, стал главной гордостью Близнецов и Проныра, самолично отыскавшими сюда путь. И не важно, что отыскать они хотели совсем другое — главное результат.

— Достойная авантюра Геби, — кивнул Дред, пинком отправляя в полет хлопья снега.

— Мы, конечно же, примем посильное участие, — усмехнулся Фордж.

Усмехнулся и Ланс. Это «посильное» означало что Близнецу не просто загорелись желанием, а еще и кипят креативными идеями по установлению в замке своих правил, главным пунктом которых значилось — никаких правил. Немного противоречивое заявление, но все же.

— Главное, чтобы раньше времени не прочухали, — Ланс, докурив, выбросил бычок во тьму, наблюдая за тем как маленький красный огонек исчезает в ночной мгле.

— Это точно, — хором произнесли Близнецы, синхронно оперевшись о бортик.

— Целых два запланированных «бунта»...

— ... всего на один год, черт...

— ... мы дурно на тебя повлияли Геби.

— Ну, — Ланс сверкнул знаменитым пиратским оскалом и направился к двери, ведущей внутрь замка. — Вам с этим жить.

15 ноября 1995г, Англия, Хогвартс

Ланс осторожно прокладывал широкую трубу, ведущую из Запретного Леса в Хогвартс. Там, в сердце Волшебного Леса, было место, куда не могли пройти люди и где, соответственно, не стояло неприступного магического щита, куполом накрывшего весь замок. Именно оттуда Ланс и тянул многокилометровую трубу, в которой, завернутые в изолирующую магию ткань, лежали свернутые провода и кабели. Несмотря на минусовую температуру и лежавший кругом снег, Герберт чувствовал себя прекрасно.

Нет, конечно он устал, да и кто бы не устал работать ночью, в минусовой мороз пытаясь обледенелой лопатой сперва разрыть столь же обледеневшую землю, а потом её еще и зарыть. Но парень работы не боялся, а хандра уже давно и бесследно исчезла. Почему-то любая мысль о подруге, согревала музыканта не хуже, а то и лучше самого теплого и жаркого камина. Было в этом нечто особое — волшебное.

Герберт, убрав под землю еще два метра трубы, откинулся, с хрустом выпрямляя спину, а потом опереся о древко лопаты. До замка оставалось еще метров двести, что примерно полтора часа работы. Может до утра и справиться, а то уже четвертую ночь кабель кладет. Будто не волшебник, а гастарбайтер какой-то. Удивительном было что столь грубыми, натруженными, мозолистыми ладонями парень мог вполне успешно играть на гитаре.

Сорвав с пачки сигарет пленку, Ланс щелкнул любимой Зиппо, прошедшей с ним через многие приключения, а потом с наслаждением затянулся. Нет, определенно в этом мире найдется мало вещей лучше, чем добротная сигаретка после тяжелой работы. Выдохнув несколько плотных, облачных колечек, рокер уставился на небо. В конце концов не так часто он смотрит на далекий, зачастую разноцветный свод, чтобы гнушаться подобным занятием и называть его сугубо сентиментальным.

По черному покрывалу, немного подрагивающему от преломлений сигаретного дыма и ветра, спешили десятки, сотни, тысячи искрившихся огоньков. Синие, красные, золотоватые, но чаще — белые, они безразлично и беспристрастно смотрели на земную возню. Может это потому, что они смотрели в прошлое, будучи уже за многие миллиарды световых лет от того момента, как их холодный свет обласкал Землю, а может просто потому что в своей стервозности превзошли даже Долорес-розовый-мозг-Амбридж.

Герберту никогда не нравились звезды. Именно поэтому на лекциях по астрономии юноша предпочитал спать, а не смотреть в далекие, темные дали, ища там какие-то несуществующие ответы на незначительные вопросы. Составление карт могло бы помочь только в путешествии, но Ланс не понимал необходимость знаний о секстанте, если давно есть компасы и даже какие-то там ДжиПиЭс.

На западе высились высокие, шотландские холмы, которые в своей скалистости и неприступности недалеко ушли от румынских гор. Черные, могучие, они словно стремились прикрыть юношу от ледяных лучей далеких светил. Проныра вновь затянулся, в который раз выдыхая белые колечки дыма, так похожего на гонимые ветром летние, пушистые облака.

Нет, Герберт не любил смотреть на звезды.

— И это не удивительно, — прозвучало рядом.

Ланс резко обернулся, недоумевая кто же смог подойти к нему незамеченным, но тут же остыл. Если в замке и жил такой умелец, способный незамеченным подкрасться к бывшему бандиту, то это только новый профессор Прорицания — кентавр Флоренц. Будь Ланс чуточку менее ленивым, он бы бросил опостылевшие руны и записался на курс предсказаний, но Гебу было банально влом сдавать тесты за все пропущенные семестры. Но, все же согласитесь, кентавр в роли лектора это куда как интереснее сумасшедшей Трелони.

Высокий, могучий, черногривый Флоренц совсем не походил на мудреца, скорее на воина или охотника, но тем не менее кентавр был именно мудр. Совсем не умен, местами даже глуп, но действительно — мудр.

— Не удивительно, юноша, что вам не нравится смотреть на звезды, — повторился кентавр, вставая рядом с парнем.

Там где ступал лесной житель, снег таял, а из промерзшей земли прорастали весенние цветы. Впрочем, стоило Флоренцу сделать еще один шаг, как цветы увядали, земля вновь покрывалась ледяной коркой, а снег спешил запорошить небольшую ямку в форме неподкованного копыта.

— Мы с вами знакомы? — спросил парень, не припоминая чтобы они вообще виделись с Флоренцом.

— Отчасти, — кентавр с любопытством разглядывал трубу и протянутые в ней провода и кабели. — Когда-то я ошибся на ваш счет.

Ланс закатил глаза, ожидая очередную лекцию на тему его монструозности, двуличности, лживости, предательства и прочих не самых лицеприятных и звучных эпитетов.

— Когда-то я попросил вас остерегаться людей, потому как считал, что они не принесут вам счастья, — Ланс поперхнулся, все еще не припоминая, чтобы они когда-то вели диалог. — Но, как мы видим сейчас, вы опровергли мое изречение, — продолжал Флоренц. — Я говорю — «вы», потому как вы не любите смотреть на звезды.

Герберт поборол желание хлопнуть себя ладонью по лицу. Все кентавры страдали синдромом «сказочной речи», балаболя таким образом, что, наверно, не понимали даже сами себя. По слухам, Флоренц редко когда задвигал в таком стиле — все же обучал людей, но, видать, и у него случались заскоки.

— Вы знаете, некрасивые люди не любят смотреть в зеркала, рыбы не любят летать по воздуху, огонь не чествует воду, волки не любят клетей, а ветер боится пещер.

— А еще нормальный мужик не долбится в жопу, а некоторые кентавры обожают портить людям кайф, — Ланс выкинул бычок и, потерев, руки, хотел было приняться за работу, но его остановил Флоренц.

— Вижу мои речи не понятны вам, — немного грустно произнес он. — Прошу простить меня за сей нюанс, я непривычен к человеческим слогам.

Проныра неопределенно помахал рукой, показывая, что ничего страшного не произошло и ему просто надо вернуться к делам.

— Посмотрите сюда, юноша, — и Флоренц провел ладонью по воздуху.

За его плавным взмахом последовал порыв ветра, создавший над землей то ли иллюзию, то ли нечто, чему Герберт никогда не сможет найти определения. Прямо в воздухе вдруг появился ручей с берегом, покрытым зеленой травой. Проныра стоял и смотрел на спокойную водную гладь, в глубине которой виднелись тысячи камней. Но стоило юноше взглянуть на плоскость реки, как он тут же понял, что та не толще старческого волоса. Казалось, что ручеек двухмерен, словно оживший рисунок умелого художника.

— Что ты видишь, тот, кто не был детенышем? — спросил мудрый кентавр.

— Странный ручей, — протянул Ланс, задумчиво потирая подбородок.

— А если взглянуть глубже, — Флоренц коснулся пальцем глади и в тот же миг все вокруг изменилось.

Герберт осознал себя стоящим на дне огромной, величественной реки. Над головой плясали преломленные звезды, похожие на разбрызганную краску, а вокруг, сквозь мрак, пробивались столбы серебряного света, метко брошенные полной луной. Проныра схватился за горло, но не ощутил ни горечи в затапливаемых легких, ни слабости, из-за злодейки «большой воды». Парень все так же мог дышать и колдовать, но при этом он ощущал холод воды, а его одежды трепыхалась в такт течению.

— Не бойтесь, — улыбнулся Флоренц, вышедший из серебряного столба.

— Это иллюзия? — спросил юноша.

— И да, и в то же время — нет. Боюсь, наше время ограничено, а в человеческом языке не найдется слова, подходящего для описания этого.

Герберт осмотрелся и согласно кивнул. Он не был таким как Грейнджер-Дэнжер и умел радоваться чудесам, не ища в них научное обоснования. Ланс, взглянув под ноги, решил ответить на первый вопрос:

— Я вижу камни.

И стоило юноше произнести эти слова, как он тут же обнаружил себя стоящим на берегу этой самой реки. Признаться, это выглядело несколько сюрреалистично. На абсолютно ровной поверхности вдруг появилось небольшое, но глубокое русло, к которому вели откосые берега, покрытые высокой, зеленой травой. При этом, несмотря на ночь, было светло как в полдень, в отдалении лежал снег, а Проныра знал, что стоит ему захотеть, и он действительно скатиться под откос к реке, несмотря даже на то, что никакого откоса и быть не могло.

— Держи, — Флоренц вложил в ладонь Герберта теплый, горячий камень.

Проныра в недоумении переводил взгляд с «дара» на кентавра, стоявшего то ли вплотную к юноше, то ли так далеко, что его силуэт терялся у горизонта.

— Бросай.

И юноша бросил. И, как бы это странно ни звучало, но ничего удивительного не произошло. Камень, по всем законам физики, взметнулся ввысь, а потом с громким хлюпаньем упал в реку, оставляя за собой расходящиеся по глади круги.

— В реке уже лежали камни, — произнес Флоренц. — Но они лежали там так долго, что уже стали частью реки. Ты же бросил новый, для реки он чужой, но она может его отторгнуть, а камень меняет её — оставляет круги. Тысячи камней лежали на дне, и это была река, но вот появился тысяча первый камень, и река уже больше не река.

— А что она?

— Она — новая река. Новая река, измененная кругами.

Герберт, все еще не понимая куда клонит Флоренц, решил следовать законам логики.

— Но ведь круги исчезнут.

— Круги исчезнут, — согласно кивнул кентавр. — Но камень останется в воде, и это навсегда изменит реку.

С этим Ланс не мог не согласиться, хоть и не понимал смысл сказанного прорицателем. Подобная мудрость была не для рокера, для которого главным в жизни оставалась музыка, и друзья с подругой. Все эти бредни не для человека, живущего одним моментом.

— Впрочем, — вместе со словом Флоренца, река изменилась.

Из спокойного, степенного потока она превратилась в бурное течение, такое быстрое, что зайди в него и тебя снесет быстрее, чем ты осознаешь свою ошибку. Внезапно течение запер огромный валун, но вместо того чтобы стать плотиной, он продержался лишь мгновение, а потом, вопреки законам мироздания, оказался сточен потоком.

— Чем больше камень, — продолжил Флоренц. — Тем сильнее ему сопротивляется река. Вы не любите звезды, мистер Ланс, потому как вас не должно было быть ни в этой истории, ни в этой реке. Вы лишь камень, оказавшийся на дне потому, что танец звезд прервался. Прервался все на миг, такой краткий, что его не заметила бы даже бабочка однодневка, для которой час подобен человеческому году.

Герберт молчал, пытаясь осознать услышанное.

— Это значит...

— Это значит, что у вас нет своей судьбы, юноша, — немного печально произнес Флоренц. — Вы лишь паразит, наросший на коре нашего бесконечного дерева. Вы не любите звезды, потому что там, наверху, где у каждого сияет свой огонек, вас никто не ждет. Вы не имеете звезды, мистер Ланс.

Исчезла река, рассыпавшись на сотни блестящих огоньков, укрывшихся среди снега; подобно миражу истаяла зеленая трава, вновь погружая Герберта в снежный луг. Ланс пожал плечами. Проныра никогда не верил ни в судьбу, ни тем более не вырос приверженцем фатализма, так что все сказанное кентавром было для него больше пустого звука, донесшегося сквозь призму такой «дурацкой» мудрости. Куда важнее для юноши было проложить трубу и подсоединить все провода и кабели к экранами и установкам.

— Запомните, юноша, — уходя, обронил Флоренц. — Если вы станете слишком большим камнем и попытаетесь изменить её течение — река уничтожит вас. Смерть станет неизбежна.

19 ноября 1995г, Англия, Хогвартс

В кабинета Альбуса Дамблдора было как всегда спокойно. Несмотря на то что по ту сторону окна на Туманном Альбоне зажигалось пламя страшной войны, а по эту сторону в многочисленных шкафах и стеллажах резвились шумящие артефакты и неведомые приборы, в кабинете все же было спокойно. Увы, это ощущение покоя и умиротворенности исчезло в то же мгновение, когда сквозь двери, игнорируя ворчание Фоукса и брюзжание Шляпы, ворвалась декан львов — Минерва МакГонагалл.

Сперва Альбус решил, что старый соратник начнет распыляться на тему опостылевшей профессор Амбридж, но судя по бледности лица зам.деректора на повестке дня имелся иной вопрос.

— Это нечто невероятное, Альбус! — воскликнула профессор трансфигурации, опираясь морщинистыми, но ухоженными ладонями о край стола. — Почему мы бездействуем? Нужно срочно созвать совет Ордена!

— Постойте, Минерва, о чем вы?

— Как это о чем?! Да все о том же — за последние две недели в Хогсмид прибыло больше тысячи волшебников! Гостиницы уже не справляются и люди разбивают палаточные поселки.

— И что вы думаете по этому поводу? — спросил Альбус, старательно пытаясь скрыть смешинку в глубине своих детских глаз.

— Как что?! Конечно же что, — тут МакГонагалл опомнилась и понизила голос. — Альбус — Он собирает армию для атаки на Хогвартс!

Дамблдор попытался сделать вид что он серьезен, но не смог и рассмеялся своим искристым, звонким, совсем не старческим смехом. Великому волшебнику аккомпанировал феникс Фоукс, чье курлыканье поразительно напоминало заливистый смех.

— Право же, Минерва, вам стоит почаще выбираться из замка, — утерев слезы, произнес Альбус. — Среди прибывших волшебников присутствует сотни тех, кто по-английски изъясняется не лучше того же Фоукса, — феникс обиженно курлыкнул, показывая, как сильно он оскорблен и унижен. — Вряд ли у Темного Лорда найдется столько иностранных легионеров. Боюсь, их появление связано с кем-то другим.

— Но с кем?! — вскрикнула МакГонагалл, запретившая выпускать студентов на прогулки в деревню — мало ли что может произойти в такой толпе.

Директор повернулся к панорамному окну и, скрестив пальцы домиком, с улыбкой смотрел на то как вокруг Хогвартского купала разбиваются белые палатки.

— Ты что-то знаешь, Альбус, — Минерва даже не спрашивала, а утверждала.

Впрочем, она знала, что если старый наставник не говорит ничего сейчас, то и не скажет потом. Так что декан красного факультета попросту развернулась на каблуках и покинула кабинет, оставляя возможные эксцессы на совести Великого Светлого Мага. Сам же великий-и-прочее сидел в своем удобном, мягком кресле и, пожевывая лимонные дольки, предвкушал событие, которое просто обязано было произойти уже совсем скоро.

1 декабря 1995г Англия, Хогвартс

В кабинете Трансфигурации стояла тишина, изредка нарушаемая каким-нибудь «ушлым» студентом, решившим что плевать он хотел на невербальные чары, а воду в огонь все же превратит. В конце этого семестра студенты перешли на трансформации «абсолюта» в «абсолют». В общем-то это была даже чуть выше уровня СОВ, так как, согласитесь, превратить воду в огонь это не самое тривиальное задание для пятикурсника пусть даже элитнейшей школы Волшебства и Чародейства.

Может быть задание стало бы проще, разреши МакГонагалл пользоваться вербальной составляющей, но в этом году началось знакомство и применение невербальных чар, так что студенты пыхтели и потели, но в чашах все так же плескалась вода. Разве что у Грейнджер водяная пленка покрылась холодным, синим пламенем, которое то исчезало, то вновь начинало плясать, отбрасывая причудливые отсветы на серебряные стенки чаши.

Сама декан гриффиндорского факультета, скрестив руки на груди и поджав губы, смотрела в окно, выходящее на опушку, ведущую к Хогсмиду. Вокруг замка столпилось около сорока тысяч магов, соорудивших настоящий палаточный городок. За барьер им было не пройти, но и уходить они не собирались. Долорес Амбридж как-то попыталась их разогнать, размахивая постановлением Министерства, но вперед вышел юрист от самой Международной Конфедерации Магов, а в частности от её Верховного Совета, читай — правящего органа всех волшебников Земли, и Амбридж мигом ретировалась. В общем — никто, кроме Альбуса Дамблдора, не знал, что здесь забыла эта все увеличивающаяся толпа. Студенты сперва делали ставки, постоянно обсуждали это необычное для замковой жизни явление, но потом утихомирились. Мало ли что, может флеш-моб у них какой.

— Профессор, — позвали с задних рядов.

МакГонагалл отвлеклась от созерцания веселящейся орды и повернулась к студентам. На галерки сидела высокая, стройная, смуглокожая гриффиндорка, чей акцент заставлял женскую часть аудитории ехидно скалиться, а мужскую — краснеть и млеть. Девушка держала на руках черного, пушистого кота с белыми подушечками и воротничком того же цвета. Кот не то спал, не то дремал, не то просто делал вид что все происходящее ему глубоко безразлично. Хотя, на самом деле кот просто предпочел этой зимой не «надевать свою двуногую шкуру». В объятьях подруги ему было весьма тепло и спокойно, а главное — кошака носили, кормили, гладили и расчесывали шерсть. Что еще надо ленивому пушистому от жизни?

— Да, мисс да-Силва? — отозвалась Железная Леди.

— Я закончила, — чуточку хвастливо произнесла девушка.

МакГонагалл подошла к столу леди и обнаружила в серебряной чаше не сто грамм чистой воды, а маленький, но яркий огонек, пляшущий в такт неощутимому для человеческой кожи легкому ветерку. Декан взмахнула палочкой и на столе появилась длинный прутик.

— Продемонстрируйте.

— Легко, — откликнулась Изабель и взяла в руки прутик.

Ловким движением она поднесла его к огню, а потом отдёрнула, показывая обугленный, дымящийся кончик. Трансфигурированный огонь обладал всеми свойствами естественного, а значит задание оказалось выполнено безупречно.

— Мисс, у вас безусловный талант к трансфигурации, — с теплой улыбкой произнесла МакГонагалл, довольная успехами своей новой студентки. Чуткий кошачий слух уловил зубовный скрежет, доносившийся с той парты, где в гордом одиночестве восседала Грейнджер.

— Спасибо, мэм, — кивнула Изабель.

— Двадцать баллов и... — тут взгляд декана скользнул по ленивому коту, урчащему под прикосновениями тонких, изящных пальчиков. — И если бы вы не тратили свое время на бездарностей, то смогли бы добиться больших успехов на этой ниве.

На секунду взгляд Изабель словно зажегся изнутри животным пламенем, но потом вновь стал мягким и текучим, как недавно приготовленный горячий шоколад. Девушка, не дожидаясь других реплик, подняла кота, взмахом палочки собрала сумку, повесив ту на плечо, и, игнорируя недоуменный взгляд профессора, направилась к выходу из аудитории.

Когда МакГонагалл опомнилась, Бель уже стояла в дверях.

— Что вы делаете, мисс да-Силва?! — крикнула декан.

— Следую вашему совету, — разве что не сплюнула смуглянка. — Не трачу время на бездарности.

И с этими словами леди хлопнула дверью с такой силой, что витражи разлетелись мелкой разноцветной пылью. Впрочем, к подобному студенты были уже привычные, а МакГонагалл чисто машинально взмахнула палочкой, восстанавливая окна и прочее стекло.

Изабель, идя по корридору, шипела себе под нос нечто нелицеприятное, а кот, горделиво распушив хвост, промяукал:

— Мяууууууррр!

Что в переводе на человеческий язык означало:

— Эх, какая женщина!..

12 декабря 1995г Англия, Хогвартс

Гарри Поттер назвал пароль и вошел в гостиную. Сказать, что Герой был вымотан — не сказать ничего. Сперва его несколько месяцев мучила Долорес, заставляя писать собственной кровью глупые строки, а теперь за гриффиндорца взялся Снейп. Тот вроде как должен был учить парня окклюменции, но вместо этого буквально насиловал мозг парнишки, вытягивая на свет не самые приятные воспоминания. Прибавьте к этому тренировки по квиидичу, прошедший матч по нему же (кстати Гарри оказался немного разочарован тем, что Ланс «ушел из большого спорта», заявив что квиддич без Флинта и Вуда это ни хрена не квиддич, а, цитирую — «балет сопливых баб».), а так же собрания ОД, и вы поймете в каком душевном, физическом и магическом состоянии пребывал Гарри Поттер.

Конечно же я мог бы сказать что ему было очень х..., но все же нас могут читать дети, поэтому скажу так — Гарри испытывал сильнейший душевный порыв лечь на пол и забыться вечным сном. Желательно таким, в котором не будет ни Темных Лордов, ни отделов Министерства, ни даже раздетых Чоу Чанг. Потому как после видения последних, Гарри срочно требовалось сменить белье и сходить под холодный душ.

В общем и целом, Герой Магической Британии желал только одного — доделать домашнее задание по Чарам и пойти уже спать. Гарри был уверен в том, что даже дикий храп Рона не сможет его разбудить до всеобщей побудки в восемь утра. Увы, как это часто бывало, надеждам юного волшебника оказалось не суждено сбыться.

Стоило только Гарри войти в гостиную, как его тут же схватили друзья и потащили в их «личный» уголок находящийся неподалеку от камина. Что удивительно, Рон и Гермиона были настроены очень решительно, но повода для подобного поведения Поттер не видел... Не видел до тех пор, пока не встретился глазами с Изабель, стоявшей в том самом уголке.

— Ребят, — взмолился Герой, но на него не обратили внимания.

Троица встала (вернее встали двое, а третий, тот, который в очках и с вороньем гнездом на голове, опасно покачивался, то и дело норовя завалиться на пол) перед новенькой, взяв ту в полу-кольцо. В целом это смотрелось несколько комично, потому как Изабель мало того, что была ростом чуть ниже долговязого Рональда, так еще и на лицо выглядела куда как старше подростков.

— И? — устало, буквально в тон Герберту, спросила Бель. — Что вам надо от меня?

— Ты сама знаешь что! — шепотом воскликнул Рональд, сверкая своим значком старосты.

Изабель презрительно скривилась и в омерзении отодвинулась в сторону.

— То, что нужно тебе, парнишка, от меня ты точно не получишь.

До Уизли сперва не дошел смысл посыла, но потом он зарделся и гневно сверкнул глазами, хватаясь за палочку. От драки оскорбленного старосту удержала лишь Гермиона.

— Изабель, мы просто хотим поговорить, — примирительно произнесла Грейнджер.

— Милочка, — сощурилась да-Силва. — Мало того что я вынуждена терпеть сожительство с тобой, так ты еще хочешь и беседы вести? Увольте. У меня дела...

Бель уже хотела выйти за пределы «оцепления», но её остановил вставший на пути Уизли.

— Нет, — сквозь зубы процедил тот. — Ты нас выслушаешь. Мы старосты, в конце концов!

— Рада за вас, — пожала плечиками смуглянка, нащупывая в кармане мантии свою палочку.

Нет, вы не подумайте, уроженка солнечного Рио вовсе не боялась этих недоучек. Она с легкостью бы расправилась и с Зубрилой, и с Верзилой, но вот наличие Человека-Танка несколько смущало Изабель. С подобной силой можно тягаться только ловкостью и маневром, а в забитой магами гостиной нет пространства ни для ловкости, ни для маневра.

— Ладно, ладно, — покивала леди, мысленно прикидывая как бы лучше нейтрализовать богатыря от магии. — Что вы от меня хотите, господа старосты?

— Поговорить.

— Это я уже поняла — не дура.

— Если не дура, — продолжила Гермиона. — То прекрати общаться с Лансом!

— Вот это поворот, — надменно фыркнула девушка. — Это ты мне сейчас, лохундра, указываешь что делать?

Рон обнажил палочку, намереваясь заставить девушку ответить за обзывательство. Палочку вытащила и Изабель, но их остановил усталый голос Поттера, произнесшего лишь одного слово:

— Успокойтесь.

И народ успокоился. Никто не хотел нервировать бомбу на ножках, когда у той явно сбоит пусковой механизм.

— Ты не понимаешь, — взял слово Уизли. — Ланс это...это...это... худший из слизеринцев! Он двуличен и коварен! Он смог обмануть весь замок и даже тебя, но знай — он настоящий предатель и темный маг!

— Так говоришь, — улыбнулась Изабель. — Будто Герберт монстр во плоти.

— А он и есть монстр! — выкрикнула Гермиона, а потом, опомнившись, понизила голос до шепота. — Ты не знаешь, кто он такой на самом деле! Он...

— Гермиона! — вклинился Поттер.

Ребята переглянулись и Грейнджер виновата опустила голову. Еще бы чуть-чуть и она нарушила запрет Дамблдора и проговорилась бы о истинной сущности однокурсника.

— Изабель, — неожиданно для себя произнес Поттер. — Ты не знаешь и половины...

— Да заткнитесь вы уже, — закатила глаза смуглянка. — Вы хотите сказать, что я не знаю, что Герберт наполовину Ифрит, что отец его был кровавым маньяком, а сам Геб подстроил воскрешение этого вашего Темного Лорда? Этого я не знаю?

Золотое Трио оказалось настолько шокировано, что даже забыло уронить челюсти от удивления. Они так и замерли в тех показах, в которых стояли до начала гневной, насмешливой речи.

— Но откуда...

— Он мне все рассказал, — пожала плечами леди.

— Тогда, как ты можешь с ним... с ним... спать! — выпалил наконец Рональд, стискивая палочку. — Если знаешь, что он чудовище!

— Чудовище, — красавица словно пробовала на вкус это нелепое слово. — У вас есть еще что сказать? Нет? Ну и отлично. А теперь попрошу, а то у меня свидание с чудовищем.

И Изабель плавно выскользнула из кольца, оставив за спиной ошеломленных и отчасти разъяренных одногрупников. Девушка прошла через гостиную и вышла сквозь отодвинувшийся портрет. Там, за порогом, её уже ждал принарядившийся Ланс. Он напялил свой дурацкий ( по мнению Бель) гангстерский костюм, начистил столь же клоунские туфли, да еще и надушился какими-то недешевыми духами. В целом, Ланс выглядел настолько непохожим на себя, что девушка не смогла сдержать смех.

— Что? — спросил чуть покрасневший парень.

— Ничего, — отозвалась Изабель. — Долго ждешь?

— Вечность, — театрально произнес Ланс. — Но, если честно, уже собирался уходить — не могу же я тебя ждать вечность и две минуты.

— Как всегда слишком много говоришь.

Парень встал боком и отодвинул в сторону левую руку, согнув ту в локте. Изабель, расплывшись в шутливом реверансе, положила руку на сгиб и встала рядом. Она посмотрела на чуточку смущенного, но вечно-веселого и неунывающего парня, для которого любая опасность представляется не более, чем очередным занятным и интересным приключением. От Герберта постоянно тянуло чем-то манящим и очень горячим, словно от огонька, пляшущего в сложенных колодцем ладонях. Он согревал, даря тепло, но стоило ошибиться, и он мог обжечь, оставив нестираемый ожог.

Изабель улыбнулась и пихнула локтем парня. Геб очнулся и спросил:

— Что-то случилось?

Да-Силва посмотрела за спину, буквально чувствуя на себе взгляды Золотого Трио и ответила:

— Нет. Ничего.

— И это хорошо! — кивнул Проныра, утягивая за собой леди. — И поскольку, как бы это нелепо не звучало, сегодня наше первое свидание, то позволь представиться — Герберт Артур Ланс, скромный, бедный музыкант.

В голове Изабель прозвучал голос Грейнджер, произнесшей: «Чудовище!»

— А вас, красавица? — спросил парень.

— Изабель Мария да-Силва, — ответила девушка, прижимаясь к Лансу. — Куда вы меня ведете, мистер Ланс.

Герберт пожал плечами и честно ответил:

— Не имею ни малейшего понятия! Но куда-то, видимо, все же веду.

И в этом был весь Ланс — олицетворение непредсказуемости.

— Что ж, тогда я в ваше полном распоряжении, — искренне улыбнулась дочь волшебника-археолога.

Нет, Изабель не боялась обжечься, она уже давно нырнула в этот огонь с головой.

— Чудовище, — подумала красавица, а потом отмахнулась от собственных мыслей. — Глупее в жизни ничего не слышала.

И двое скрылись во тьме.

15 декабря 1995г, Англия, Хогвартс

На замок опускалась ночь, но вот в его же окрестностях явно рассветало солнце — настолько было светло от Люмосов, вспышек камер, магических огней, подвешенных над самопальными вышками-трибунами, подобными тем, что построили маги на Турнире над Озером. Вокруг Хогвартса собралось больше восьмидесяти тысяч магов. Кто-то из них стоял на земле, другие собрались на тех самых трибунах, иные поднялись на метлах, летающих коврах, огромным птицах, плащах-летунах, крылатых сапогах и еще сотни другой летных приспособлений. Эти «покорители воздуха» облепили волшебный купол подобно рою, что, впрочем, не мешало другим зрителям. И вся это кричащая, скандирующая толпа ждала только одно, вернее — одного.

Сегодня, в середине месяца, за десять дней до рождества, должно было произойти события, которое с замирание сердца ждал весь Магический Мир. Неделю назад во всех журналах было дано объявление — «15 декабря 1995г, в Англии, в школе Чародейства и Волшебства Хогвартс, Герберт Ланс даст дебютный сольный концерт!». Дальше шел перечень стоимости различных билетов, а так же приписка, что вся выручка пойдет на благотворительность.

Целую неделю Амбридж пыталась выбить запрет на проведение шоу, но Министр даже пискнуть не смел. Долорес пришлось взять дело в свои руки и запрячь Дружину, чтобы ты землю носом рыла, но не дала Герберту начать свой бунт. На какие только ухищрения не шла профессор ЗоТИ, но, как все мы знаем, чтобы перехитрить Ланса нужно либо быть Лансом, либо.... ну тут даже фантазия отказывает.

Как только часы пробили двенадцать, ночь превратилась в рассветное утро. Зажглись десятки прожекторов, скрестивших свои лучи над шпилем Башни Астрономии — самой высокой, а так же ближайшей к куполу башни. Люди завопили, закричали, заскрипели маго-камеры, снимашвие хронику концерта, защелкали маго-фотоаппараты, выдававшие десятки фотографий. Тысячи вспышек окружили замок, создав свой собственный купол.

Многотысячная толпа скандировала:

— ГЕР-БЕРТ! ГЕР-БЕРТ! ГЕР-БЕРТ!

Повсеместно в воздухе стали появляться волшебный экраны, ретранслирующие то, что происходило на крыше Башни. Толпа ревела и кричала, походя на бушующее море из магов, вампиров, редких гоблинов, оборотней и прочих существ, в чьих жилах текла волшебная кровь. Почти девяносто тысяч скандировали всего одно имя и его обладатель не мог заставлять ждать своих слушателей.

Шпиль взорвался Башни взорвался яростным пламенем, а когда оно осело, все вокруг оказалось затоплено вспышками камер — на крыше стоял Герберт, держащий в руках малышку и яростно кричащий в микрофон:

— У микрофона Герберт, сука, Ланс!

Толпа встретила традиционное приветствие кумира молодежи настоящим гвалтом аплодисментов, крика и свиста. Проныра был одет как всегда — джинсовые брюки, кеды, белая рубашка, черная жилетка, и узкий черный галстук. Но, как бы не одевался Ланс, а толпе он все равно представлялся в образе непокорного бунтаря. Сыграли ли свою роль фетровая-шляпа и татуировка, выглядывающая из под закатанных рукавов, а может и шарм и обаяние Проныры — кто знает. Главное, что за спиной парня стали материализовываться инструменты.

Пока что Ланс выступал без «банды», но проблему одной лишь гитары решили Близнецы, сделав невозможное — создав инструменты, которые могут играть сами по себе, воспроизводя «записанную» в них музыку. Конечно подобный финт несравним с живым исполнением, но Геб был рад и этому.

— Рад приветствовать вас на землях Туманного Альбиона!

Людское море вновь закричало, а его пенными барашками стала череда вспышек. Они рассекали тьму подобно звездам, но таким звездам, которые любили Герберта и без которых Герберт бы уже не смог жить.

— Напоминаю, что вся выручка с билетов пойдет на благотворительность, в том числе на помощь маглвоским сиротам и больным детям, а так же в Красный Крест.

Люди захлопали, а в летающие между рядов шляпы полетели пожертвования. Герберт не врал — он действительно собирался все деньги (за вычетом гонорара Атталсона, Близнецов и прочих замковых маргиналов, принявших посильное участие в организации концерта) отдать на благотворительность. Герберт решил для себя каким волшебником он хочет стать...

— А сейчас, когда с официальной частью покончено, пожалуй надо уже открывать наш концерт! Вы согласны?!

— ДА! — заревело море.

И Герберт заиграл. Он исполнил все свои «старые» композиции, которые прошлым летом звучали со сцен Европы, Азии и Америки. И путь народ уже слышал их, но он все равно продолжал кричать и бесноваться, полностью отдаваясь на волю музыкального потока, ревущего среди заснеженных деревьев.

Вскоре, игнорируя крики Амбридж, поползновения Дружины и вопли Филча — на улицу высыпали студенты Хогвартса. Кто-то даже не стал одеваться, просто накинул на ночнушки мантии, зарядив их Согревающими чарами. Профессора сперва пытались загнать ребят в замок, но потом оставили это пустое занятие. Успокоилась и Дружина, лишь только Филч брызгал слюной, а Амбридж на всех порах понеслась к лестницам, ведущим к Башне. Увы, там её ждала сотня не самых приятных (для Долорес) сюрпризов, так что в ближайшее время на с вами не придется о ней беспокоиться.

Герберт играл, зная, что где-то там в толпе за куполом, ему кричат друзья из Дурмштранга, а им вторят «Ведьмины Сестрички». Внизу же, среди сотни другой юных волшебников, стояла Бель, единственная кто не хлопала и не прыгала, а просто смотрела на парня, полностью отдавшегося собственной музыке. Где-то среди толпы кружили и Близнецы, толкая свой товар и слушая музыку. Впервые за долгое время, Ланс ощутил, что вновь собрал вокруг всех своих друзей. Вновь ощутил, как вокруг сомкнулись объятья его большой, дружной семьи.

(п.а. Гебисполняет Foo Fighters — Best Of You — перевод — http://www.amalgama-lab.com/songs/f/foo_fighters/best_of_you.html )

— Что-нибудь новенького?! — крикнул Ланс, утирая выступившую на лбу испарину и давая передохнуть легким и глотке.

И людское море затопило единым гвалтом:

— ДА!

— Тогда песня о человеке, который есть в жизни каждого! Best of you!

И Ланс заиграл. Нетрудно было догадаться о ком он поет, и что за девушке посвящена песня, но это не было главным. Главным стал ритм, бегущие пальцы по струнам старенькой гитары, сверкающей дырками от пуль и трещинами, с которыми не справился и клей. Главным стал голос, раздающийся из десятка колонок, окруживших поле и возвышающихся в их центре. На экранах крпынм планом показывали орущего в микрофон Герберта. Его могучая шея покраснела, а от напряжения вздулись вены и жилы, будто Геб не пел вовсе, а яростно что-то кричал. Музыка звенела и дрожала, а люди все кричали, подпевали припеву и бесновались. Сверкали вспышки, искрился фонтан искр вокруг инструментов, в купол летели цветы, предметы нижнего белья, какие-то иные предметы, но, ударившись о волшебную стену, падали вниз — на землю. Но это никоим образом не расстраивало толпу, и та продолжала реветь, подобно шторомовому морю.

Герберт продолжал играть, а вокруг летал миниатюрный Родж, который, судя по виду, просто кайфовал от того, что находился в центре событий — бок о бок со своим двуногим другом. В воздухе взрывались петарды и шутихи Близнецов, били фонтаны разноцветных искр, а прожектора начали лихорадочно крутиться на своих треногах, создавая настоящее свето-представление. Фред и Джордж явно не зря тратили время и сварганили великолепное шоу.

— Устали?!

— НЕТ!

(п.а. Гебисполняет Robbie Williams — Let Me Entertain You — перевод — http://en.lyrsense.com/robbie_williams/let_me_entertain_you ).

— Тогда песня для тех студенток Хогвартса, которых хоть раз профессура оставляла на отработки! А так же песня для всех тех, кто еще помнит себя такими девушками! Let me entertain you!

И вновь пальца забегали по струнам, а с губ срывались слоги заводной, легкой песни. Леди в толпе и вовсе стали сходить сума, а некоторые вспышки теперь были направленны вовсе не на Ланса, а на тех представительниц прекрасного пола, которые в своем сумасшествии дошли до крайности. Той крайности, которая заводила мужскую часть толпы похлещи любого горячительного напитка.

И весь этот жар, все эмоции идущие от десятков тысяч людей наполняли Герберта, заставляя того отдаваться музыке полностью, ныряя в поток с головой. В этот момент не были важны никакие проблемы, ни война, ни что-либо другое — только пальцы, зажимающие аккорд, только медиатор, резво пляшущий на струнах, только слоги, срывающийся с алых губ. Герберт играл так, словно соревновался с дьяволом за собственную душу, играл будто от этого зависла не просто жизнь, а нечто более важное. Но закончилась и эта песня, а полтора часа концерта почти истекли.

— Кажется нам пора заканчивать, — немного грустно произнес Проныра.

Толпа заулюлюкала, засвистела, а кто мог — тот затопал, тем самым выражая свое неудовольствие и желание продолжить концерт. Герберт улыбнулся — подобное нежелание народа отпускать музыканта было приятнее любой похвалы даже от самого расфуфыренного музыкального критика.

— Что ж, как мне не печально это говорить, но сейчас прозвучит финальная песня. Но! Как вы думаете, чего не хватает нашей маленькой компании?!

Толпа рассмеялась слову «маленькой», а потом стала наперебой выкрикивать свои предложения и предположения. Некоторые вызывали очередной порыв заливистого, хорового смеха.

— Спасибо, спасибо! — крикнул в микрофон Ланс, а потом сверкнул пиратским оскалом. — Все предложения будут учтены, а самые интересные — реализованы. Но сейчас я говорю о другом. Как вы считаете — не хватает ли в наших рядах маглов?!

И все погрузилось в тишину. Смолкли крики, утихли вопли, куда-то пропали вспышки камер, утащив за собой во тьму Люмосы и даже некоторые волшебные огни. Замерли и огни прожекторов, а на экранах застыло взволнованное лицо Герберта. Секунды проходили, тишина не проходила и сердце Геба стучало все медленнее, замирая с каждым новым ударом. Казалось исчезла даже жара, и на смену ей пришел необъяснимый, страшный холод. Дрогнула струна Малышки, и все вокруг утонуло в громоподобном вопле:

— ДА!!!!

(п.а. Гербертисполняет — Black Veil Brides — In The End — перевод — http://www.amalgama-lab.com/songs/b/black_veil_brides/in_the_end.html

P.S. из имеющихся на сайте более точен второй перевод, так что на веб-страничке прокрутите вниз!!!)

И все вокруг ожило. Вновь заплясали прожектора, вернулись вспышки, заискрив с утроенной силой, закричали люди, поддерживая музыканта. Холод, испуганно взвигнув, умчался, поджимая свой опаленный хвост.

— Тогда, мое слово — на следующем концерте среди нас будут стоять маглы!

— ДА!!! — вопила толпа.

— Последняя песня, леди и джентльмены, она для каждого из вас и для всех нас — InTheEnd!

И Герберт заиграл, пожалуй, самую важную песню из всех, что он написал. Проныра полностью отдался музыке и эмоциям, пьянящим не хуже самого крепкого вампирского пойла. Он играл, а толпа все шумела, провожая своего музыканта и впитывая последние ноты почти завершившегося концерта, подарившего им столько позитива, радости и будущих воспоминаний.

В своем кабинете сидел Альбус Дамблдор. Повернувшись к панорамному окну, он пальцем выстукивал по подлокотнику кресла ритм последней композиции. Каждое слово, каждая строка отзывались в душе старика гулким эхом, словно бы песня находила в душе мага небывалый отклик. Но тем не менее Альбус испытывал неподдельную гордость за своего ученика, нашедшего свой путь в этой порой непростой и сложной жизни.

Фоукс курлыкнул в такт музыке и Дамблдор улыбнулся:

— Лети, — сказал директор. — Попрощайся с другом.

Оба — и человек, и мифическая птица знали, что двум огненным созданиям более не встретится вновь, так что Фоукс с радостью, но и некоей горечью взлетел со своей жердочки. Он всего за миг преодолел пространство, чтобы явить себя во всей красе многотысячной толпе.

Герберт почти уже доиграл песню, когда в воздухе появился феникс. Сперва он был совсем некрупным — таким же как и всегда, но с каждым мгновением птица увеличивалась в размерах, пока не стала размером с великую Рух. Фоукс раскрыл крылья, нежась во вспышках камер, а потом его окутало пламя и музыкальный птичий крик стал последним аккордом первого сольного концерта восходящей звезды рока Герберта Ланса