I’ll never tell (гет)

Проснувшись, Сириус долго не решался открыть глаза, чтобы не прогнать чудесный сон. Перевернувшись на другой бок, он с удовольствием потянулся. Впервые на его памяти тело отозвалось не укоренившейся болью, а легкой, успокоительной усталостью. Простыни рядом еще хранили тепло чужого тела, и Сириус стремительно открыл глаза, усаживаясь на кровати. Покрывало сползло, обнажая тонкие полоски от старых ран, но он не отрываясь смотрел на то место, где на соседней подушке можно было четко увидеть след, оставленный спящим человеком.

— Она была здесь... — неверяще прошептал, прикасаясь пальцами к подушке.

Силы оставили его, и он откинулся назад, прикрывая глаза. Мысли разбежались по углам, оставляя гулкую тишину, а в глубине души зарождалась горячая благодарность к той, что не побоялась сделать шаг, не отгородилась от него, узнав, какой он на самом деле, и подарила шанс почувствовать себя снова нормальным.

— Спасибо, Гермиона, — тихо шепнул Сириус, не открывая глаз и пытаясь удержать воспоминания о предыдущей ночи, чтобы потом, когда снова останется один, проигрывать их, смаковать, как редчайшее лакомство, снова и снова всматриваться в пылающие желанием карие глаза, видеть, как в их глубине вспыхивают мельчайшие золотые искорки от горящих свечей.

В следующий момент от блаженного чувства покоя не осталось и следа — Блэка прошил холодный пот — они ведь сегодня все уезжают... В доме вновь воцарятся тишина и запустение, угрюмый Кикимер будет бродить по этажам, выводя свою старую песню о «бедной, несчастной хозяйке», стараться стянуть хоть что-нибудь из славного прошлого его чертовой семейки. Губы скривила злая усмешка — не так уж и много осталось от того, чем дорожила Вальбурга Блэк. И пусть иногда Сириус сомневался в своих действиях, пытался понять, что же на самом деле чувствует к своей семье, как какое-нибудь очередное, неявное напоминание о чистокровных предках, выводило из себя, и он забывал обо всем, сосредотачиваясь на своей ненависти.

Вставать не хотелось, не хотелось спускаться и наблюдать за спешными сборами, за руганью Молли, которая будет подгонять своих отпрысков, за радостным оживлением на лице Гарри... Тут Сириус поморщился: обещал же себе, что будет радоваться в любом случае за крестника, но как же однако болит сердце от осознания того, что тот с нетерпением ждет отъезда. И пусть в глубине души Блэк понимал, что ничего не может дать Гарри, отпустить его снова, после самых счастливых недель, проведенных под одной крышей, казалось немыслимым.

— Слюнтяй ты, — рассерженно пробормотал он, встав и начав одеваться. — Ему там будет лучше, и ты это прекрасно знаешь. В Хогвартсе он будет под защитой директора.

«А тут под защитой особняка, — тут же возразил внутренний голос. — Признай уже, что твой отец в свое время постарался на славу, дав волю своей паранойе. Тут теперь, наверное, и отряд авроров не пролезет... если, конечно, директор не решит поделиться с ними адреском».

Сарказма у внутреннего голоса было в избытке. Блэк даже сам порой удивлялся тому направлению, которое иногда приобретали его мысли. И если раньше, до Азкабана, он редко прислушивался к внутреннему голосу, то вынужденное одиночество и попытки не сойти с ума заставили не один раз детально перебирать последние месяцы жизни на свободе. Наверное, именно тогда и появилось это странное желание комментировать свои мысли и поступки. Сказать честно, Блэк всерьез опасался, что годы не прошли даром, и он все же тронулся рассудком. Он старательно гнал прочь подобные мысли, но нет-нет — и встречал новые подтверждения своей догадке. Чего стоила одна эта иррациональная подозрительность, направленная на директора...

Сириус в сердцах дернул расческу, запутавшуюся в длинных прядях волос, и, вырвав приличный клок, отбросил в сторону. Нет, он никогда не усомнится в директоре, ведь не доверяй Дамблдор ему — никогда бы не принял предложение сделать резиденцией Ордена Феникса этот дом. Оставив мантию лежать на стуле, Сириус покинул комнату и принялся спускаться вниз, где уже вовсю хозяйничала Молли. Надо, наверное, все же сообщить ей, что вопреки воле Дамблдора он будет провожать крестника в школу.

Сказано — сделано, и теперь Сириус мог наслаждаться сольным выступлением Молли Уизли, которая вот уже битых минут двадцать пыталась доказать ему всю ошибочность и дурость подобной затеи. Правда, стоило признать — безрезультатно, но она всегда была женщиной упертой и так просто не собиралась сдавать позиций.

— Ты не пойдешь провожать Гарри!

Сириус закатил глаза и в очередной раз попытался донести до Молли свою точку зрения. Но та стояла на своем и не собиралась уступать ни в чем.

— Ты не можешь мне запретить проводить крестника.

— Тебе Дамблдор запретил! — с победным блеском в глазах отозвалась она, уперев руки в бока. — И... — но в этот момент из коридора донесся страшный грохот и вскрик Джинни.

Молли побледнела и стремглав бросилась мимо замершего Сириуса к дочери.

— Недоумки, — орала она, запрокинув голову и вглядываясь в теряющуюся в полумраке лестницу, — вы же могли ее покалечить! Немедленно вниз!

Усаживая дочь на нижнюю ступеньку и взмахами палочки останавливая кровотечение, Молли не переставала одновременно шептать что-то утешающее Джинни и отводить душу на понуро стоящих близнецах. Сириусу даже на мгновение стало жаль их, правда уже в следующий момент жалость растворилась в раздражении — Вальбурга тоже решила присоединить свой далеко не ангельский голос к общему бедламу.

— Умолкни! — прошипел он, встретившись глазами с матерью, но та только еще сильнее разошлась.

— Отребье! Осквернители славной памяти моих предков в доме благороднейшего и древнейшего семейства Блэков! Да как вы...

Она бы, безусловно, кричала что-нибудь и дальше, но неприметное движение темной палочки Сириуса — и занавески плотно прикрыли искаженное гневом лицо матери.

— Молли, — он поморщился от громкого голоса последней, — прошу, на пару тонов ниже, иначе моя дражайшая матушка снова решит составить тебе конкуренцию.

Молли сердито нахмурилась, помогая подняться Джинни, и неодобрительно посмотрела на рискнувшего улыбнуться Фреда.

— Тебе смешно? — тут же бросила она, отвешивая сыну подзатыльник. — Вы чуть не угробили свою сестру, а вам смешно!

— Мам, — примирительно начал Джордж, но та лишь отмахнулась от него, как от надоедливой мухи.

— Соберите свои вещи, через полчаса за нами приедут машины.

— Машины? — удивился зевающий Рон, стаскивающий по лестнице свой чемодан.

— Да, Министерство выделило нам сопровождение...

— Ты хотела сказать «Гарри»? — невинно уточнил Фред.

— Конечно, — решительно кивнула она головой. — Рон, что ты там копаешься? Быстрее спускайся вниз!

— Ага, уже бегу, — пробормотал он сквозь стиснутые зубы, чертыхаясь каждый раз, когда окованный угол чемодана больно ударял по коленной чашечке.

С трудом поставив свою ношу около сваленных неаккуратной кучей пожитков близнецов, Рон смахнул выступивший на лбу пот.

— Вот же вам повезло — спокойно отлевитировали свои вещи вниз и не мучились, — посетовал он близнецам. — Могли бы и мне помочь...

— Да прям так и разбежались тебе помогать, Ронни, — фыркнул Джордж. — Ты теперь должен сам все делать. К слову, использование магии на каникулах запрещено.

— Так я бы и не использовал, — досадливо ответил Рон, усевшись на чемодан. — Просто ты не хочешь помочь своему любимому младшему брату.

— Один-ноль в твою пользу.

— Разбудите, как будем отправляться, — пробормотал он, приваливаясь головой к стене и закрывая глаза.

— Не-е, мы тебя тут оставим, — хихикнул Фред, толкая плечом брата. — Верно, братец Фордж?

— Хогвартс скажет нам спасибо, — подтвердил тот, скопировав ухмылку близнеца.

Сириус с интересом прислушивался к подтрунивающим близнецам, а сам тем временем внимательно наблюдал за лестницей, ожидая, когда же спустятся те, кого он хотел видеть больше всего. Первым показался Гарри. Он шел, аккуратно придерживая два чемодана и внимательно следя, чтобы, не дай Мерлин, не упасть на этой проклятой лестнице.

— Эй, Рон, — толкнул брата в плечо Фред, — а ты не забыл кое-кому помочь?

— X-что? — еле разлепил закрывающиеся глаза Рон. — Ты о чем?

— О добрых делах, которые должен сделать каждый настоящий мужчина, конечно же. Вот мы, например, помогли Джинни с ее чемоданом, правда... сама Джинни оказалась не в том месте и не в то время, — философски вздохнул Джордж.

— Привет, Гарри, — улыбнулся Блэк, забирая у того чемодан Гермионы и составляя его в том же углу, где находились и остальные. — Как спалось в последнюю ночь вне школы? — он легонько потрепал крестника по волосам, чем вызвал чуть заметную улыбку и озорной блеск в глазах.

— Отлично, вот только... — замялся, словно было трудно подобрать слова.

— Что-то случилось? — насторожился Сириус.

— Нет, ничего такого, — тут же замотал головой Гарри, пытаясь загнать опасения в глубину мыслей.

— Доброе утро! — коридор огласил звонкий голос Гермионы, и Сириус едва заметно дернулся, стремясь увидеть ее как можно быстрее.

Волосы Гермионы были собраны в пушистый хвост, и он почувствовал, как горят кончики пальцев от желания вновь ощутить их тяжесть, зарыться в шелковистую прохладу и не отпускать... Усилием мысли он отогнал навязчивые мысли и вновь сосредоточился на происходящем, старательно приводя участившееся дыхание в норму.

«Черт, Бродяга, — мягко укорил он, — ведешь себя как мальчишка на первом свидании».

Гермиона на мгновение столкнулась с ним взглядом и тут же отвела глаза, пытаясь скрыть проступивший румянец.

* * *

Тем временем Молли разобралась со своими детьми, навела относительный порядок в нагромождении вещей и уже потчевала всех вкусными бутербродами с чаем на кухне, когда со стороны коридора донесся оглушительный грохот.

— Тонкс? — в один голос воскликнули близнецы, выглядывая в открытую дверь. — Привет, Тонкс!

— Ох, — пробормотала та, потирая ушибленную ногу и пытаясь поставить на место упавшую ногу тролля.

— Мерзкие грязнокровки... — разлилась по коридору ругань Вальбурги во второй раз за это злосчастное утро.

— П-простите, — залепетала Тонкс, отскакивая в сторону, когда мимо нее промчался Сириус.

— Заткнись! — приказал он, совершая сложное движение палочкой, отчего его мать ошарашено умолкла, растеряно моргая. — Я же просил, — укоризненно произнес он, обращаясь к племяннице, — постарайся быть менее неуклюжей.

Та виновато шмыгнула носом и позволила Молли увести себя на кухню, где и принялась залечивать ссадины.

— Машины уже перед домом, доедайте и будем выезжать, — произнес появившийся следом за Тонкс Кингсли.

Молли засуетилась, собирая всем еду в дорогу. Многочисленные пакеты были рассованы по чемоданам, с трудом закрывшимся после такой добавки к уже уложенным вещам. Гермиона рассеянно оглянулась на стены жилища, которое на несколько недель стало ей домом, и с удивлением поняла, что успела привязаться к такому негостеприимному, отпугивающему чужаков особняку. Ей будет не хватать шороха старых гобеленов, шевелящихся под отсутствующими порывами ветра; запаха старых пергаментов и укоренившегося духа запустения библиотеки, старинных фолиантов, до которых она так и не успела добраться; вида из окна на заброшенный сад, разбитого фонтана и солнца, заглядывающего по утрам в комнату. И если с солнцем все еще было не так сложно — не в подземельях же, в самом деле, живет, — то с уютом отдельной спальни будет нелегко проститься. Но самое главное, ей будет не хватать его.

Гермиона оглянулась: среди суетящихся волшебников нигде не мелькали черные с проседью волосы Сириуса. Не было его видно возле переговаривающихся недалеко от двери Кингсли, Тонкс и мистера Уизли, не было его и в компании Гарри, казалось, что он просто исчез, оставив их всех. Сердце едва заметно сжалось и кольнуло предупреждающей болью. Вздохнув, Гермиона была вынуждена признать, что проведенная вместе ночь — еще не повод находиться возле нее постоянно. И было даже стыдно признаться самой себе, что больше всего на свете она хотела оказаться рядом с Сириусом наедине, лежать в одной постели, прижимаясь щекой к обнаженной груди, и слушать равномерные удары сердца... И понимать, что он принадлежит ей, пусть только на это мгновение, но больше никто не имеет на него никаких прав. Только она, только сейчас...

Она укорила себя за подобные мысли, стараясь подавить ненужное сейчас желание бежать и искать Сириуса. Не имеет права.

«Верно, пора браться за ум, Гермиона», — подумала с горечью, приноравливаясь к ручке чемодана и собираясь отнести его к машинам.

Краем глаза Гермиона заметила появившегося на ступеньках Сириуса, который сжимал в руках завернутый в тряпицу предмет и что-то втолковывал внимательно слушающему Гарри. Гермиона бы отдала что угодно, только бы оказаться на месте друга и еще раз услышать голос Блэка.

Завозившись на пороге, она дождалась, когда последний из гостивших в доме людей покинул особняк Блэков, и лишь тогда отважилась поднять глаза на замершего у лестницы Сириуса. Он стоял, опустив голову, длинные волосы свешивались вниз, полностью скрывая выражение лица. Невыносимая жалость затопила сознание, и Гермиона бездумно шагнула вперед, навстречу потерявшемуся в своих мыслях Блэку. Шагнула, невзирая на все те мысли, что успели мелькнуть хаотическим вихрем в голове, отбросив ненужные сомнения, ведь сейчас не было ничего важнее, чем оказаться рядом, коснуться теплой кожи щеки и еще раз потеряться в невыносимо притягательных глазах.

— С-сириус, — голос дрогнул, сорвавшись, и заготовленная фраза так и осталась не сказанной.

Он медленно поднял голову, пытаясь сфокусировать взгляд на стоящей перед ним Гермионе. Легкая тень досады на то, что она увидела его в подобном состоянии, скользнула по лицу.

— Ты что-то забыла? — разнесся по коридору отрешенный голос.

Гермиона отшатнулась, теряясь под его взглядом, но, словно переборов себя, шагнула вперед, решительно вцепилась негнущимися пальцами в отвороты рубашки и решительно потянула на себя, вынуждая Сириуса нагнуться. И когда их лица оказались на одном уровне, впилась поцелуем в приоткрывшиеся от удивления теплые губы Блэка. Синие глаза удивленно раскрылись, в них мелькнула привычная веселая искорка, и вот уже он перехватил инициативу, целуя Гермиону, вкладывая в поцелуй все те чувства, что накопились, выплескивая всю нежность, благодарность за ее дар. За то, что она сейчас здесь, рядом с ним.

— Удачного учебного года, Гермиона, — прошептал он, нежно проводя по волнистым волосам, растрепанным его пальцами. — Спасибо.

Она удивленно взглянула на него, не понимая в полной мере, за что он благодарит, но потом кивнула, соглашаясь.

— Я могу вам написать?

— «Вам»? — усмехнулся Блэк, и это уже был тот Сириус, которого она знала, которого привыкла видеть в те короткие мгновения, что они проводили наедине.

— Тебе, — покаянно шепнула, пряча лицо у него на груди и вдыхая родной запах. — Я смогу тебе написать?

— Пиши, я отвечу.

Требовательный гудок донесся с улицы, нарушая момент. Гермиона дернулась, отстраняясь. Виноватая улыбка скользнула по ее губам.

— Иди, тебя ждут, — понимающе прищурился Сириус.

— Тогда до свидания? — отступив на шаг, спросила она, склонив набок голову.

— До встречи, — подмигнул Блэк и, развернувшись, принялся подниматься вверх по лестнице.

Гермиона еще мгновение смотрела ему вслед, видела, как закаменели широкие плечи под тканью рубашки, как сжимались пальцы левой руки, и решительно развернулась, промчалась по пыльному коридору, выскочила в осеннее утро, словно в омут бросилась. Раз — и все, только круги по воде пошли. Так и она одним махом постаралась унять рвущуюся душу, жалобно скулящую и отчаянно желающую вернуться назад, к нему.

— Что-то забыла? — участливо спросил Гарри, пододвигаясь, и она уселась рядом с ним.

— Ч-что? — рассеянно переспросила Гермиона, переводя на друга непонимающий взгляд.

— Забыла что-то, он спрашивает, — влез Рон, удерживая на коленях клетку с маленьким сычиком.

— А? Н-нет... — запнулась Гермиона, — то есть, да, забыла. Дневник по подготовке к экзаменам, вот что я забыла...

— О, нет! — взвыл он, в притворном ужасе заламывая руки. — Только не говори мне, что ты будешь нас пытать, если мы не станем уделять должного внимания подготовке к экзаменам.

Сердито нахмурившись, Гермиона уже открыла рот, чтобы разразиться очередной тирадой о важности экзаменов и их влияния на всю последующую жизнь, как внезапно мелькнувшая перед глазами угрюмая фигура Блэка заставила ее резко выдохнуть и просто отвернуться к окну.

— Это твое дело, Рон... — устало отозвалась она.

— Гарри, — театральным шепотом позвал тот друга, — похоже, наша Гермиона заболела.

— И не говори, — прыснул тот в кулак.

— Я, между прочим, не глухая и все прекрасно слышу, — пробурчала она, пытаясь подавить невольную улыбку, вызванную вот такой будничной подковыркой со стороны друзей.

— Все-все, — примирительно поднял руки Гарри, и, потянувшись, легонько коснулся ее плеча. — С тобой все в порядке?

— Да, конечно.

— Хорошо, — покорно согласился он, но всю оставшуюся до вокзала дорогу Гермиона чувствовала на себе внимательный взгляд друга.

За окном мелькали деревья, проносилась дома, сливаясь в одно целое. Гермиона никак не реагировала на мешанину по-осеннему ярких красок, была равнодушна к нежному очарованию наступающей осени. Очнулась, только когда мистер Уизли повернулся и сообщил, что через несколько минут они уже будут на месте.

Скомканное прощание прервал заливистый лай — наперерез чужим тележкам, груженным горами чемоданов, навстречу Гарри несся угольно-черный пес.

— Бродяга, — выдохнул тот, когда пес стремительно бросился ему в ноги, радостно скуля и пытаясь ухватить гладящую руку. — Ну ты даешь! — смеялся Поттер, почесывая собаку.

Тот только крутил головой, подставляя под ласковые руки мохнатый бок. Вокруг него собралась небольшая толпа, все так и норовили почесать пса за ухом, потрепать по загривку. Гермионе показалось, что когда ее ладони коснулись мягкой шерсти, синие глаза озорно моргнули, словно говоря: «Видишь, как быстро свершилось наше «до встречи»?».

— Ух, тебе определенно влетит от директора, даже не сомневайся! Я ему лично расскажу о твоем безответственном поведении, — прошипела рассерженная миссис Уизли.

А тот, к кому была обращена ее гневная тирада, как ни в чем не бывало трепал отвоеванный у смеющейся Тонкс шарф, безбожно пачкая его в привокзальной пыли.

— Все-все, хватит, — решительно вмешался мистер Уизли, когда платформу огласил длинный гудок. — Бегом, иначе вы рискуете опоздать в Хогвартс.

Суета на платформе достигла своего апогея, и потому совершенно никто не обратил внимания на то, как пес, приблизившись к Гермионе, лизнул ее руку, заглядывая в карие глаза.

— Прощай, Бродяга, — шепнула та, крепко обнимая пса за шею.

Оглянувшись еще раз на присмиревшего пса, сидящего у ног четы Уизли, Гермиона поспешила к машущим из вагона друзьям, уже успевшим занять места. Заскочив на ходу на подножку, Гермиона не удержалась и еще раз оглянулась — черный пес уже не сидел около ног провожающих, он бежал рядом, оглашая платформу громким лаем, веселя прохожих, а у нее на глаза наворачивались непрошенные слезы, от чего все расплывалось, расцвечиваясь резкими красками. Гермиона сердито вытерла глаза, надеясь, что никто не стал свидетелем минутной слабости. Платформа уже давно скрылась из виду, а Гермиона все еще стояла в тамбуре, в ушах продолжал звучать заливистый лай, руки помнили мягкость шерсти и шершавую влажность собачьего носа.

— Пора вспомнить о своих обязанностях, — пробормотала она, тряхнув головой, и отправилась на поиски купе, где засели друзья.

* * *

— Уже приступила к отлову нарушителей, что ли? — спросил Рон, отрываясь от красочного описания для Луны и Невилла дня, когда Гарри вернулся победителем с судебного слушания.

— Нас ждут в вагоне для старост, ты не забыл? — спокойно произнесла она, отметив, как чуть дернулась щека у Гарри. Для него до сих пор эта была неприятная тема, хотя Поттер и смирился с подобной «справедливостью» судьбы. — Присмотрите за нашими вещами?

— Конечно, — мечтательно отозвалась Луна. — Веришь, тут нам даже не помешают мозгошмыги, которых немыслимо много в этом поезде.

— Кто? — одними губами спросила Гермиона у поднявшегося на ноги Рона.

— Ладно, нам пора, — улыбнулся Уизли, увлекая Гермиону за двери. — Встретимся на ужине.

— Что это было? — недоуменно переспросила она.

— Эта полоумная Лавгуд, и она совершенно чокнутая...

— Эй! — возмущению Гермионы не было предела.

— Нет, вот надо было тебе выслушать весь тот бред, который она несла о своих морщерогих кизляках и мозгошмыгах...

— О ком? Ты мне можешь объяснить, кто они вообще такие?

Рон поднял на нее замученный взгляд.

— Я сам так толком и не понял, — сознался он. — Понял только, что они этих тварей пытаются обнаружить с отцом. Ездят даже ради этого в экспедиции...

— Но ведь таких существ нет в природе, — недоуменно произнесла Гермиона.

— И я о том же, — согласился Рон, распахивая перед ней купе старост.

«Ну, здравствуйте, новые обязанности, столь желанные и спасительные, особенно сейчас...» — мелькнула шальная мысль, оттесняя остальные на задворки сознания, чтобы потом, когда наступит ночь, вернуться яркими бликами сновидений.