Если бы герои Поттерианы... (джен)

Гарри соскочил с дивана и понесся наливать воду в стакан. Стукнуть по спине Снейпа он не решился — не все сразу, как говорится.

— Для тебя это что, так важно? — хмуро спросил профессор, обретя дар речи.

Гарри вздохнул и тоже нахмурился.

— А вы сами как думаете? — спросил он, обиженно выпятил нижнюю губу. — Вы же хотите множественное усыновление, и его нельзя будет разорвать во избежание... э-э-э... провокаций в мой адрес? Я, знаете, не хочу навязываться вам, чтобы вы меня всю жизнь терпели. Мне настоящий отец нужен. — Он исподлобья посмотрел на профессора, который во время этой пламенной тирады внимательно смотрел на стакан в своей руке, а потом залпом выпил воду.

— Гарри... — Северус наконец решился. — Ты должен знать, что мы с твоей мамой дружили, и я... я, наверное, любил ее, потому что после ее смерти не было для меня ни одного радостного дня, как будто все краски окружающего мира поблекли. Но дело в том, что она вышла замуж за моего лютого врага — Джеймса Поттера. Не знаю, как и почему так получилось, все вокруг твердили, что она полюбила его, но...

Он помолчал. Гарри терпеливо ждал, затаив дыхание.

— Я почти смирился с ее выбором, потому что хотел, чтобы она была счастлива, и раз ей нравился Поттер... Но после их смерти возненавидел твоего отца еще больше, потому что он не смог уберечь ее. Сам он мог умереть хоть тысячу раз, но тебя и ее обязан был спасти. А самое худшее то, что и я был виноват больше всех. Я пустил все на самотек, ни разу не попытался встретиться с ней и поговорить, предостеречь от опасности, как последний идиот доверился Дамблдору, и вот результат, Гарри, ты — сирота.

Честно признаюсь, когда я увидел тебя, так похожего на молодого Джеймса, то сразу решил, что не буду давать тебе поблажек. Я не мог принять, что в тебе течет кровь не только твоего отца, но и Лили. И если бы ты сложил руки и остался на Гриффиндоре, вряд ли мы бы с тобой сидели вот тут, в Малфой-мэноре и общались на столь деликатную тему. Я не знаю, что могло бы побороть мою неприязнь к твоей внешности и... привязаться к тебе, как к своему... ребенку.

Гарри отвернулся и шмыгнул носом. Куда только делась его напускная бравада. Перед Северусом сидел обычный мальчишка, но только сейчас Северус отчетливо увидел, что он совершенно перестал быть похожим на Джеймса!

Отросшие волосы Поттер теперь собирал в аккуратный хвостик, перевязанный черной магловской махровой резинкой, лицо немного вытянулось, и стало больше походить на Петуньино, даже нос, оказывается, был эвансовский, а не поттеровский! Просто Северус в своей упертой предвзятости предпочитал этого всего не замечать. Наверное, это была последняя причина, за которую он цеплялся, чтобы только не признаться самому себе в симпатии к мальчишке, ведь когда он не думал об этом, то прекрасно видел и понимал, что Поттер нравом не похож ни на одного из родителей.

И эти яркие зеленые глаза Лили, которые сейчас блестели от навернувшихся слез...

Сердце у Снейпа дрогнуло от щемящей жалости к этому, в сущности, одинокому ребенку. Что с того, что у него куча друзей и знакомых в школе, толпа эльфов-обожателей во всем магическом обществе, что у него имеются дружественные связи даже с самой могущественной и грозной Королевой магических народов?

Все они не заменят ему родителей. И раз уж Поттер выбрал его в отцы, то, может, стоит уже взять ответственность за него целиком, раз уж в том, что парнишка лишился даже такого ахового, по мнению Северуса, отца, как Джеймс Поттер именно по его вине?

Ну, да, он не отказывается от этого и даже сам поднял этот вопрос, но... достаточно ли только этого формального усыновления? Сам Снейп успокаивал себя тем, что хочет защитить ребенка, как и обещал, но ведь Гарри хочет всего лишь, чтобы Северус его любил как отец. А то и правда получается так, как будто он из милости соглашается взять его в сыновья.

Всего лишь... всего лишь! Для кого-то это просто и легко, а вот для такого как Снейп, признаться чужому ребенку — подвиг. Признаться вслух, что на самом деле он уже давно переживает и заботится о Поттере именно как о своем ребенке, о том, который мог бы быть у него с Лили в другой, счастливой жизни.

Будь, наконец, мужчиной, Северус Снейп, сделай самый трудный шаг вперед — скажи то, что ребенок на самом деле уже давно понял и теперь хочет от тебя подтверждения.

— Гарри, — позвал он мягко и даже, на его взгляд, ласково. — Я уже давно понял, что ты другой. Ты будешь моим сыном, которого у меня никогда не было, и вряд ли он уже появится. Знаешь, с одной стороны я должен быть благодарен твоему отцу за то, что ты родился на свет и стал таким, как сейчас. Думаю, я бы очень любил своего ребенка, но, конечно, старался бы не показывать ему этого, чтобы не избаловать...

Гарри что-то пробормотал под нос, а потом вдруг засмеялся.

— А я знаю, профессор, и все понимаю. Вы только на вид грозный и строгий, а на самом деле заботитесь и переживаете даже сильнее, чем мистер Малфой. Он-то немного легкомысленный и многое позволяет Драко. А я считаю, что хороший папа должен быть строгим, потому что дети быстро садятся взрослым на шею.

— Это ты верно подметил, — с облегчением подхватил разговор Снейп. — Ты просто не представляешь, каким маленьким нахаленком был наш Дракоша в пять лет, когда я только приступил к его обучению! Но он оказался умненьким мальчиком и быстро понял, что такие фокусы, какие он показывал Нарциссе и Люцу, у меня не пройдут.

— Да, ему повезло, — вздохнул Гарри. — У него всегда были и родители и вы... А мне все это достается поздно, но лучше ведь так, чем вообще никогда? — спросил он, с надеждой глядя на Снейпа.

— Я тоже так считаю, — подтвердил растроганный Северус. — Какие наши годы, успеем еще с тобой проделать все, что полагается отцу и сыну. И попутешествовать, и поговорить по душам, и вообще... Все-все. Ну, так ты согласен?

— Конечно! — Гарри спрыгнул с дивана, кинулся к Снейпу, который поспешно встал, и прижался к нему, обхватив за талию. Северус вынужден был тоже обнять мальчика, но в конечном итоге ему понравилось это отцовско-сыновнее объятие. Ну вот, теперь и у него есть ребенок, сын дорогой подруги Лили, который сам себя доверил ему.

Гарри уткнулся подбородком в грудь профессора и посмотрел на него хитрющими глазами.

— А можно мне вас называть папой? — как ни в чем не бывало, ляпнул он. Переход настроений у Поттера поистине был молниеносный, чему Снейп всегда удивлялся. Сам он мог долго злиться и дуться, напуская на себя неприступный мрачный вид, так что окружающие боялись даже заговорить с ним. А Гарри физически и морально не мог держать зла на обидчика больше пяти минут.

Снейп привычно закатил глаза, но потом решил, что отказать-то не получится — раз назвался отцом, так соответствуй и терпи.

— Ладно, но только наедине! Ну, еще в обществе Кеттлберна и Малфоев можно. И никаких папочек, слышишь? Лучше бы конечно, ты называл меня отцом. Это звучит посолиднее. — Он невольно приосанился.

— Не-е-ет, папой я тоже хочу! Это приятнее, — закапризничал Гарри, почувствовал снейпову слабину. — Отцом я буду вас называть, когда мы будем на людях, тут я согласен, это более важно и уважительно звучит, но я хочу как Драко! Можно?

— Ну... можно, — разрешил Снейп, подумав, что настырный Поттер все равно будет исподтишка называть его как захочет, делая вид, что забылся или оговорился — это было видно по его хитрой сияющей рожице.

Усевшись на диван, Северус решил заодно прояснить еще один вопрос.

— Гарри, я знаю, что когда мы обнародуем наше с тобой родство, найдется много недовольных этим людей, которые захотят... ну скажем так, настроить тебя против, выставив меня в плохом свете. В основном это будет касаться школьного периода, потому что про Пророчество мало кто знает... Так вот, я бы хотел, чтобы ты знал все, что происходило тогда между мной и твоими родителями. Я скину воспоминания в думосбор, а ты... ты посмотришь их и сделаешь свои выводы. Сам рассудишь, кто прав, а кто виноват, хорошо?

— Может, не надо, пап? — Гарри фантастически быстро приспосабливался к новым обстоятельствам. Снейп даже вздрогнул, и только через пару секунд понял, что это его так назвали. Непривычно... но приятно!

— Мне уже тетя Нарси кое-что рассказала, — потупившись, признался Поттер.

— Ах, тетя Нарси... — саркастично произнес Снейп. — А Люциус, стало быть, теперь дядя?

— Ну да, он сам велел его так называть, — выложил все начистоту Гарри, сияя улыбкой до обоих своих отитных ушей. — Сказал, что мы теперь, после всех тяжких испытаний одна большая, дружная семья, в которой каждый поможет друг другу, что бы ни случилось!

— Ну вот, я так и знал, — обреченно пробормотал Северус. — И теперь они не успокоятся, пока... — Он замолчал, испуганно посмотрев на навострившего ушки Гарри.

— Пока что? Что, пап? — Поттер, видимо, решил доставать его фамильярным обращением на каждом слове.

— Ничего, забудь! — решительно отрезал Северус. — И вообще, не думай, что я буду позволять все, что тебе заблагорассудится! И если что, буду наказывать, это тоже имей в виду! — пригрозил он.

Гарри ухмыльнулся совсем как новоиспеченный отец, благо, перенимал он все от него весьма быстро, так как твердо решил вырасти таким же умным и смелым. И ехидным, разумеется, потому что ему жутко нравилось, как профессор троллит всех вокруг, кроме своих.

— Тетя Нарси просто рассказала мне про несколько случаев, которые произошли на ее глазах, — сказал Гарри. — Так-то Мародеры шалили подальше от преподавателей, но то, что она видела — очень не одобряла. И я с ней полностью согласился.

— Хотелось бы, чтобы так и было, — кисло сказал Снейп, доставая из шкафа думосбор. — Потому что твои папаша и крестный утверждали бы совершенно обратное! — не удержался он от шпильки в адрес школьных обидчиков.

— Ну, пап, у меня тоже, знаешь, есть кое-какой опыт, так что я не пою и не пляшу под чужую дудку, — парировал умный новоиспеченный сынок.

— Это мы уже заметили и очень этому рады, дорогой сынок! — ехидно ответил Северус. А ничего, прикольно так — вести подобные разговоры с... сыном! Надо же, никогда бы не подумал...

Перед глазами встало вдруг довольное лицо Люциуса, который назидательно крутил пальцем, торжествующе улыбаясь: «А я ведь тебе говорил, какое это удовольствие — умный, сообразительный живой ребенок! С которым поговорить одна радость, восторг, гордость и удовлетворение».

Наконец думосбор был готов, и Поттер, еще немного поспорив на тему этичности и неэтичности вторжения в личную зону воспоминаний человека, сунул голову в каменный артефакт.

Снейп уселся в кресло, приготовившись наблюдать и в случае чего вытащить Поттера из воспоминаний.

Поттер просматривал воспоминания стоя, и превратилось это в целое представление: он сначала нетерпеливо переминался на месте, топал возмущенно ногами, потом начал пинаться и пытаться ударить кого-то кулаком — одним словом, негодовал как мог, учитывая то, что вреда нанести никому все равно бы не вышло.

Через полчаса он вывалился из думосбора совершенно красный и разозленный.

— Знаешь, пап... — Он попыхтел, сжимая кулаки. — Этот лохматый чувак, он, конечно, мой отец, но очень уж напоминает мне Дадли с его компанией в те времена, когда братец относился ко мне плохо! Вот в точности такая же банда из четырех человек. Сам Дадли — это мой биологический папаша, Генри Полкисс — горе-крестный, и еще были там двое с его класса. Два классических труса, один сомневающийся, а другой просто подлая крыса! Это что, такой закон, по которому собираются вот такие компашки? Знаешь, оказывается жутко обидно, осознавать, что тебя преследовала и унижала компания, похожая на банду твоего родного отца!

— Cкорее всего, да, потому что всегда должен быть заводила, его близкий помощник-напарник, липовый глас разума и поддержка масс, — ухмыльнулся Снейп. — Именно с такой иерархией и можно строить подобные организации, другой вопрос, что они не будут прочными и развалятся при первом серьезном испытании, как это и произошло с Мародерами. После школы их дружба еще как-то теплилась, они всей толпой вступили в Дамблдоров Орден Феникса, но потом... Вот испытания войной они не прошли. Блэк неизвестно почему предал твоего отца и сел в тюрьму за убийство Питера Петтигрю и дюжины маглов, а Люпин так и вовсе забился в какую-то нору и пропал из виду...

— А мне кажется, если хочешь поддержки и помощи, дружить надо со всеми на равных. Я видел, как унижался и хихикал тот толстяк, лишь бы его не трогали, и как помалкивал и отворачивался этот ваш Ремус, у которого на груди, кстати, значок старосты был приколот! — возмутился Гарри. — Не-е-ет, мне таких друзей не надо! Я должен быть уверен, что случись что, меня не бросят ни Драко, ни Невилл, ни Гермиона! Или вот у вас с дядей Люцем же так отношения складываются?

— Да у меня кроме него и друзей-то нет, — сказал Северус, посмеиваясь над горячностью Гарри. Слава Мерлину и Моргане, он воспринял увиденное совершенно правильно и не стал заступаться за отца лишь в силу своего родства с ним. Тему с Лили у озера он тактично замолчал, но скорее всего потому, что ему неприятно было говорить о матери. Северус его понимал — там были хороши все. Хотя... Что взять с молодых идиотов, которыми они тогда были?

Гарри заложил руки за спину, подражая кому-то, и принялся ходить туда-сюда, беззастенчиво топча шелковый персидский ковер Малфоя.

— Зато теперь я окончательно понял, почему тетя так не любила моего отца, — задумчиво сказал он. — И судя по ее словам, он был таким несерьезным и легкомысленным и в восемнадцать, и в двадцать лет... Никогда не задумывался о своих поступках, даже о плохих. Может быть, годам к сорока он и исправился бы, но не дожил... — Он остановился и воззрился в потолок, словно ожидая увидеть там физиономию исправившегося и раскаявшегося Джеймса Поттера.

Снейпу стало смешно: мальчишка старательно копировал его манеру поведения. И опять стало вдруг так приятно, что кто-то хочет походить на него, злобного, сального, вредного профессора зельеварения. Неужели и он может быть для кого-то кумиром и идеалом?

Оказалось, что это так.

— А ты точно больше не видишь во мне моего отца? Ты мне правду говори! — пристал он к Снейпу, глядя ему прямо в глаза, как в Аврорате на допросе.

— Я вижу только глаза Лили, твоей матери, на лице одного настырного, нахального, прожорливого барсука, — смеялся Северус, понимая, что говорит правду, чистую правду и только ее.