Восемь дней рождения для Гермионы Грейнджер (гет)

Гермиона сидела на качелях и зарывалась босыми ногами в песок, задумчиво оглаживая лёгкую ткань платья персикового цвета и глядя вперёд на просторные луга. Ветер дул ни как раньше, ничто больше не было прежним. Пышные каштановые волосы, безжалостно обрезанные до лопаток, мягко ложились на плечи и щекотали кожу при движении. Шоколадные глаза блестели, но не так ярко, как прежде. Ей, может, и хотелось бы улыбнуться, но уголки губ ползли не вверх, а вниз, поддаваясь вихрю мыслей. В тот день в доме Лавгудов было невероятно шумно и многолюдно. Дом, к слову, был практически целиком выстроен заново после войны, но выглядел даже лучше. Полумна настояла на том, чтобы самой организовать праздник лучшей подруги, идеально совпавший с окончанием разбирательств с Пожирателями смерти в Министерстве. Трое героев Магической войны каждый день с ног падали от усталости, редко встречаясь друг с другом. Они нечасто ночевали дома, засыпая прямо на своих временных рабочих местах. Гермиона в Министерстве задерживаться не собиралась, по крайней мере, на первое время, решив поступить и окончить маггловский университет, но всё же оставила себе год на отдых. Порой у неё не было и свободной минутки — дел слишком много. Спокойной жизни без обязательств она ждала долго, больше двух месяцев, по несколько раз в день нетерпеливо поглядывая на календарь. Известность среди окружающих и восторженность в глазах надоели практически сразу, и она вновь полюбила одиночество и тишину. Раз в неделю к ней заскакивал Рон, чтобы обсудить результаты и будущие судебные дела, немногим чаще заходил Гарри. Он закрывал за собой дверь на замок, и только тогда Гермиона вздыхала с облегчением. Он понимающе улыбался, поднимал её с кресла на колёсиках и прижимал к себе, говоря, что хочет увидеть её в чём-нибудь кроме узкой официальной юбки, а лучше и вовсе без неё. Она выдавливала из себя смешок и обещала обязательно приехать к нему, когда всё это кончится. Он скептически закатывал глаза — не верил. Потом садился на её место и наблюдал, как она ходит по кабинету, собирая нужные ему бумаги, каждый раз вслух подмечая, что юбка всё же неплохо облегает её округлые формы. Она смущённо краснела, и тогда в изумрудных глазах зажигался огонёк, и Гарри прижимал её к стене, целуя. Гермиона хныкала, напоминая ему о работе, а он недовольно бурчал, что и отвлекаться им полезно. Когда судебное разбирательство требовало присутствия их обоих, они садились друг напротив друга. Поймав взгляд Поттера, Гермиона улыбалась и одними только губами шептала ему: «Я люблю тебя», пока выполняющий обязанности судьи произносил длинную вступительную речь. Гарри подзывал к себе посыльного, писал что-то на бумажке, отправлял ей, и то же самое читала и она. Один раз он не выдержал. Приехал к ней на квартиру, взмахнул волшебной палочкой, собрав все вещи в чемоданы, и трансгрессировал с ними к себе, через пару секунд вернулся за ней: перекинул её через плечо, а у себя бережно уложил на кровать и гостеприимно предложил располагаться. Добавив, естественно, что выбора у неё нет. Она кричала. Била его своими маленькими кулачками. Очень сильно кричала. Даже угрожала. Потом замолчала — обиделась. Ушла на кухню, ближе к вечеру заплакала, но он не смел к ней идти. Заснула Гермиона там же, положив голову на скрещенные на столе руки, он отнёс её к себе в спальню. Два дня она не разговаривала с ним, на третий после работы тихо присела рядом и положила голову ему на плечо. Гарри назвал её маленькой дурочкой, нежно целуя в искусанные губы, она пробормотала, что всё равно каждое первое сентября она временно меняла место жительства, только раньше был Хогвартс, а теперь — его дом. Восемнадцать дней спустя всё закончилось. Гарри купил подруге воздушное платье с глубоким вырезом, и утром они отправились к Полумне. «С Днём Рождения!» Гермиона постаралась искренне и счастливо улыбнуться. Все друзья тут. Все, кто остался. Выжил. Даже Джордж пришёл, держа под руку Анджелину Джонсон. И Драко, с которым они хорошо общались с тех пор, как Гарри оправдал его семью перед судом, и который стал работать в Министерстве. Он трогательно шептал что-то на ушко Астории, которая предпочла не возвращаться в Хогвартс и не заканчивать учёбу — Драко учил её дома. Джинни приняла иное решение, поэтому её не было. Гермиона принимала подарки и поздравления, но в глазах светилась грусть.

— Эй, — тихо позвали сзади.

Гарри обошёл её. Он улыбнулся, держа руки в карманах брюк.

— Что миссис Поттер делает здесь одна?

— Думаешь, я когда-нибудь стану миссис Поттер? — задумчиво спросила она, поднимая ножки повыше.

— Я не думаю, — ответил он, раскачивая её. — Знаю. И это будет совсем скоро, когда будешь готова.

— Знаешь, что? — прокричала она, взмывая в воздух.

— Что?

— Я люблю тебя! — рассмеялась она.

— И это я тоже знаю, ты сегодня уже много раз сказала, солнце моё!

Каштановые волосы красиво развевались при порывах ветра, следом юбка платья. Тут Гермиона смогла по-настоящему блаженно улыбнуться. Свобода. Долгожданная и желанная. Она соскочила на ходу и бросилась Гарри на шею, крепко целуя в губы. Теперь он был с ней, только её. Никаких миссий по спасению мира, ничего — только они, только он и она. Теперь можно было не думать ни о чём, кроме этих отношений, которые так много выдержали. Гарри взял её на руки и понёс к шатру, раскрытому перед домом Лавгудов специально для торжества. Гермиона спрятала лицо у него на груди и призналась, что никакой это не праздник без соответствующей атмосферы. Все радовались за неё и веселились, отдаваясь музыке, но на задворках разума у всех плотно засели воспоминания о войне и потерях. У Рона и Джорджа это было видно по глазам, заметно было, что близняшки Патил нарочно не затрагивают этой темы, а Дэннис Криви так и вовсе не говорил ничего. Война сломила всех, но все уже будто бы свыклись и так быстро научились скрывать... Все, но не она.

— Гарри... Гарри, почему... почему я не могу так, как они, как вы? Почему? — её дыхание сбилось, глаза расширились от ужаса, тело бросило в крупную дрожь. — Почему... Гарри, почему...

Он схватил её за плечи, встряхнул, как следует, чтобы пришла в себя. Подбежала Полумна и строго сказала ему отвести подругу в дом, уложить в постель и на лоб положить влажное полотенце. Гермиону сильно трясло. Полумна обещала, что всё скоро пройдёт, и он стал следовать её указаниям. Подруга и правда глубоко вздохнула и жалобно посмотрела на него.

— Ты напугала меня, — сердито буркнул Гарри.

В уголках её глаз блеснули слёзы, он усадил её на кровати и ласково обнял, прошептав:

— Ты не должна быть сильной, слышишь? Прошло то время, когда должна была. Сейчас всё по-другому. Ну, тише, постарайся не думать об этом. Ради меня.

Он бережно придерживал её, когда они возвращались обратно на улицу. Она кивнула ему, обещая, что справится сама, и села за стол, разглядывая блюда, полные еды. Шоколадные глаза украдкой метнулись к небу.

— Она не прилетит.

— Что? — переспросила Гермиона, оглядываясь.

— Сова, — слегка улыбнулся Джордж. — Сова не прилетит.

— Как ты?..

— Я вижу, что ты ждёшь её. Только... она правда не прилетит. Потому что некому её теперь отправлять.

— Что? Что, Джордж, о чём ты? Некому? Как это? Я не могу понять, что... Фред?!

Он медленно кивнул и поманил её за собой. Он шёл молча, и она не смела заговорить первой с ним. Ноги путались в высокой траве, она старалась не упасть ненароком, а Джордж невозмутимо вышагивал перед ней, одну руку запустив в карман, второй срывая особо длинные травинки, доходящие ему до пояса. Она ни разу не обернулась. В голове рождались всё новые и новые вопросы, но она молчала, потому что он не обернулся тоже. От Джорджа волнами исходило спокойствие, хоть лица и не было видно. Она не знала, чего он хотел. Она не представляла и не смела предположить. Гермиона подумала, что дома Лавгудов уже не видно, спереди вырисовывался дом Уизли. Нора. Едва дом стал чётко различимым, Джордж свернул со своего пути. Раскидистый дуб, к которому они и направились. Слишком свежие воспоминания резанули клинком по сердцу.

— Все семь лет... Это был он, — прошептал Джордж.

— Возьми меня за руку, — попросила Гермиона, чувствуя поступающие к горлу слёзы.

Он грустно улыбнулся и приобнял её за плечи, чутко понимая. Так непривычно и странно было видеть высеченное на камне имя человека, который всегда был рядом и, казалось, никогда не собирался умирать.

— Фред любил жёлтые маргаритки.

— Почему он не сказал мне ни о чём?

— Ты нравилась ему. А посылать тебе это ему тоже нравилось. Я сначала так удивился в первый раз, но потом у него это вошло в привычку.

— Как ты думаешь, он бы признался, если... если бы был... жив? — сглотнула она.

— Нет. Нет, нет, не признался бы. Каждый год присылал бы тебе маргаритки. Даже если бы ты вышла замуж за Гарри и родила от него детей. Просто во временем он стал бы считать это забавной шуткой.

Гермиона приоткрыла губы, Джордж стёр слезу, скатившуюся по её щеке. Он почему-то знал, что она его понимала, и от этого становилось легче. Она достала волшебную палочку, взмахнула ей, и по периметру аккуратными рядками выросли жёлтые маргаритки. И одна розовая. Джордж прижал подругу к себе, поцеловал в макушку и тихо поблагодарил.

— Я бы мог промолчать. Продолжить присылать тебе всё это каждый год в твой День Рождения. Но боюсь, Фреду бы это не понравилось.

— Спасибо, что рассказал мне, — вздохнула она.

* * *

— С Днём Рождения!

Гермиона обняла мужа, легко чмокнула его в губы, по очереди поцеловала в щёчку сына и двух дочерей, сияя от счастья.

— Вы правда сами всё испекли? И папа не помогал?

— Сами! — хором заявили близнецы Джеймс и Лили — копии Гарри: непослушные чёрные волосы, изумрудные глаза.

— Да, — важно подтвердила маленькая Роза, кивая.

Гарри теперь уже со спины обнял Гермиону, щекоча её ушко горячим дыханием. Она смешливо поморщилась и попыталась освободиться из плотного кольца его ласковых рук.

— Вынужден тебя разочаровать, милая, но теперь девятнадцатое сентября не только твой праздник, но и моего младшего наследника, которому сегодня исполняется ровно год!

Крошка Фред доверчиво улыбнулся родителям.