Господин декан (джен)

Синяк под глазом был прямо-таки мечтой художника: сизо-фиолетовый с легкой желтизной по краю и багрово-красный у нижнего века. Верхнее опухло и застыло, полуприкрыв зрачок. Другой глаз, здоровый, виновато смотрел в пол.

— Руки покажите, — бросил декан, разглядывая изукрашенного таким образом Дерека Джагсона.

Костяшки внушительных кулаков алели свежими ссадинами. У сидящего рядом Макнейра обнаружилось то же самое. И это — не считая разбитой верхней губы.

Студентов доставила в кабинет лично профессор МакГонагалл вместе с сообщением о том, что снимает с факультета Слизерин пятьдесят баллов — за нарушение общественного порядка. Проще говоря, за драку.

— Господа, ответьте мне, пожалуйста, на один простой вопрос, — вкрадчиво начал Снейп. — Какое применение вы нашли своим волшебным палочкам? Сделали из них зубочистки? Пустили на растопку камина?

— Не пустили... — из-за разбитой губы у Макнейра получилось «пуфтили».

— Тогда почему дошло до рукопашной?! — рявкнул декан. — Или я не говорил вам и всем остальным не поддаваться на провокации?! «Ступефай» — слишком сложно для шестикурсника?

— Несерьезно это как-то... — прогудел Джагсон. — Так только мелкие дерутся.

— Ну, разумеется, вам сразу Непростительные подавай! С кем дрались?

— Со Скримджером... Он нас надолго запомнит!

— А он что — тоже палочкой не пользовался?

— Не успел, — самодовольно хмыкнул Дерек. — Я ее сломал.

— Где он сейчас?

— В Больничном крыле...

— Причина драки?

Джагсон покосился на приятеля. Тот неохотно пояснил:

— Он к Мальсибер клеится...

— Она просила вас о заступничестве?

— Да какая разница?! — Макнейр вскочил, злой и красный. Подзажившая было губа вновь начала кровоточить, пятная мантию. — Пусть гриффы не лезут к нашим девчонкам!

— Из-за драки факультет потерял баллы, — осадил его Снейп. — С вас как со старосты — особый спрос. Учитесь вы скверно, ведете себя еще хуже. Вы недостойны своего звания. Акцио значок!

Онемевший от такой новости Гордон лишь вздрогнул, когда серебряный символ его статуса оторвался от ткани.

— Джагсон, к Филчу на отработки до конца семестра. Раз уж вам привычнее работать руками, нежели головой. Все, свободны оба. И позовите мне мисс Мальсибер.

— Мой отец этого так не оставит, — прошипел пришедший в себя Макнейр.

— Классическая разновидность слюнтяя — папенькин сынок, — скривился Снейп. — Ничего удивительного, что вам предпочли гриффиндорца.

Побитая парочка удалилась, а декан принялся в задумчивости расхаживать по кабинету. Эх, ведь предупреждал же Люциус, чтобы не связывался больше с Макнейром! Но оставить безобразную выходку без наказания тоже нельзя. Отработка у Кеттлберна парня не вразумила. Что ж, не обессудь: настал черед более серьезных мер.

В дверь робко постучали и, не дожидаясь ответа, в кабинет вошла Бернадетт. После мартовского известия о возможной амнистии брата она заметно повеселела, но сейчас вновь выглядела грустной и подавленной.

— Этти, это правда? — хмуро спросил Северус. — Насчет тебя и Скримджера?

Девушка резко вскинула голову:

— Да, правда.

— И давно?

— С февраля. Когда каток делали, — похоже, сама Бернадетт не видела ничего предосудительного в своих отношениях с представителем недружественного факультета.

— Но почему именно он? — недоумевал Снейп.

— Крис хороший, — Мальсибер смущенно улыбнулась. — Умный, добрый... цветы дарит. И рук не распускает, не то, что этот тролль Макнейр! — негодующе закончила она.

— И больше среди слизеринцев никого достойного не нашлось? — недоумение сменилось сарказмом. — Потребовался именно гриффиндорец? Причем не кто-нибудь, а сын главы Аврората? Ты в курсе, что его папаша очень постарался, чтобы Эдгар и другие оказались за решеткой?

— Я в курсе, — тихо, но твердо ответила Бернадетт. — Но от Кристофера не откажусь.

Северус устало опустился на свое место за столом и задумчиво потер лоб.

— Сильно его избили?

— Мадам Помфри говорит, что сломаны два ребра и нос, — у девушки дрогнули губы. — Макнейр с Джагсоном подкараулили его, когда возвращался из библиотеки. Мы там с ним вместе занимались.

— Да уж, тролли... Они свое получили, но пятьдесят баллов с факультета в конце года — почти катастрофа. Что вы на это скажете, староста курса?

— Я поговорю с нашими, мы постараемся наверстать, — пообещала она. — Очень постараемся!

Северус внимательно посмотрел на нее. Бернадетт была настроена решительно.

— Хорошо, можете идти.

Мальсибер была уже у дверей, когда услышала ворчливое:

— Будь осторожней... и передай то же самое Скримджеру.

Она просияла:

— Спасибо, Северус!

— Не за что, — буркнул Снейп.

Сломанные ребра, перебитый нос... Право слово, смешная плата за преданность той, что способна выпрямиться гордо и заявить: «От Кристофера не откажусь». Лучше бы Мародеры в тот раз выбили ему зубы, чтобы он не смог, ни за что не смог бы выкрикнуть проклятые слова! Ведь во всем остальном он, кажется, был не хуже этого гриффиндорского везунчика...

* * *

Май принес новые заботы: следовало провести с каждым пятикурсником консультацию насчет будущей профессии. И это не считая уроков, которых теперь стало даже больше, потому что были введены дополнительные часы для семикурсников. Кое-как удалось выкроить время, чтобы написать обстоятельное и любезное письмо Стюарту Крэгги, но вырваться на личную встречу с будущим слизеринским тренером никак не удавалось. К счастью, очередной матч предстоял команде аж в сентябре.

Наконец, декан добавил себе головной боли необходимостью выбрать нового старосту юношей для шестикурсников. Но нет худа без добра — кандидатура нашлась быстро.

Долохов не поверил своим ушам, когда услышал в деканском кабинете новость о своем назначении. На лице Денниса явственно читался вопрос: неужели бывший «профессор Нюниус» пытается таким образом окончательно сгладить инцидент в подземелье?

— Во время работы «Лабиринта Салазара» вы показали себя неплохим организатором, — сухо пояснил Снейп. — Именно по этой причине я намерен передать вам значок старосты. Староста шестого курса затем становится старостой факультета, но для вас это будет возможно только в том случае, если Слизерин до конца учебного года наверстает баллы, которые потерял по вине ваших приятелей. Иначе на седьмом курсе значок перейдет к кому-нибудь другому.

Северус поймал себя на том, что начал копировать интонации Дамблдора. И они произвели нужный эффект: Долохов посерьезнел, коротко ответил «да, сэр» и спросил разрешения идти выполнять указание.

А за дверью уже топтался первый из списка пятикурсников, ждущий совета в определении своей будущей профессии.

Собственная консультация у Слагхорна почти не запомнилась. Снейп, чтобы не длить бесполезную, как он считал, процедуру, сообщил, что намерен по окончании школы поступить на курсы целителей; старому декану оставалось лишь одобрить выбор, что тот и сделал. Вся беседа заняла от силы минут пять.

И вот теперь он сам на месте Слагхорна. Перед ним — десять табелей успеваемости, основной источник для составления мнения по способностям каждого из этих мальчишек и девчонок. Кто-то из них, как и он в свое время, постарается отделаться формальными фразами, но кто-то всерьез надеется на помощь в выборе... а ведь он их почти не знает! И что бывший Пожиратель может посоветовать родственникам таких же последователей Темного Лорда? Какую работу искать, когда на твоей фамилии — клеймо преступника? Северус с усилием отогнал от себя невеселые мысли и пригласил студента войти.

* * *

За стенами Хогвартса вовсю хозяйничала весна. С ее приходом оранжереи Хаффлпаффа потеряли былую привлекательность для романтичных натур: цветы теперь можно было найти и на склонах ближайших холмов, и на поляне у озера. Мальсибер собрала желтых лютиков, синих гиацинтов, лиловых крокусов, и поставила букет в заранее приготовленный питательный раствор для растений. Уроки профессора Спраут не пропали даром! Теперь цветы долго не завянут, не утратят тонкого аромата и будут очень хорошо смотреться на фоне скучных белых стен Больничного крыла. Бернадетт собиралась навестить Кристофера.

Мадам Помфри выдала пациенту порцию Костероста и оставила его в одиночестве: когда никто не видит, охать и морщиться от тянущей боли в боках совсем не стыдно. Дышать приходилось через рот: нос отзывался сильным жжением даже на легкий вдох. Тело страдало, а душа ликовала: он все-таки здорово отделал слизеринских громил! Жаль, не видела она, как он врезал Макнейру правой! И целых пятьдесят баллов со змей — так им и надо!

— Крис... Крис, к тебе можно?

Ликующая душа от радости подпрыгнула до потолка: Этти! Он мигом перестал кряхтеть и откликнулся, как ему показалось, бодро и очень мужественно.

Пестрые цветы в простом стеклянном стакане утвердились между аптечных пузырьков и в палате стало как будто светлее.

— Смотри, что я тебе принесла...

Бернадетт поправила хрупкие стебли и, глянув на лежащего, не могла удержаться от улыбки: Кристофер усиленно пытался изобразить бровями и глазами суровое терпение раненого воина, но фиолетовая картофелина носа сводила на нет весь героизм. Парень вскоре сам понял это и прекратил кривляться.

— Спасибо... Здорово, что ты пришла.

Он не знал, что еще сказать. И ей тоже хотелось просто сидеть рядом и нос его распухший уже совсем не бросался в глаза...

— Ваш, наверное, жутко злой из-за баллов, да? — отчего-то это прозвучало виновато.

— Еще бы! Отобрал у Макнейра значок, представляешь? — Мальсибер присела на стул рядом с его койкой. — Крис, он знает, что ты и я... что мы встречаемся.

Ликование угасло без следа. Конечно же, этот гад запретил Этти видеться с ним. Наверняка еще и на отработку отправил — с него станется!

— Я ему все котлы повзрываю! — вскинулся Кристофер, забыв о больных ребрах. — О-о-ох... Пусть только попробует что-нибудь тебе сделать!

— Ты в своем уме? — опешила Бернадетт. — Снейп не собирается мне ничего делать! Он всего лишь попросил меня быть осторожней. И тебе велел передать то же самое!

Скримджер по-совиному захлопал глазами. Девушка фыркнула:

— А надумаешь взрывать котлы — я самолично сниму с тебя десяток баллов!

— Что-то раньше ты не беспокоилась так о своем декане.

— Потому что Слагхорну мы были до свечки! Снейп совсем другой... Он хороший!

— Ну и целуйся со своим Снейпом! — обиженно выкрикнул Кристофер.

— Дурак, — коротко бросила Бернадетт и выбежала вон.

Скримджер застонал от отчаяния и боли в боках, которая как будто набросилась на него с удвоенной силой.

— Что тут произошло? — спросила Помфри, входя к нему с очередной дозой лекарства. — Мальсибер вся в слезах... Брякнул лишнее, герой?

— Я идиот...

— Бывает. Ладно, не расстраивайся, поговорю с ней. Эх, молодо-зелено...

* * *

На сегодня собеседования окончились. Четыре человека всего, но отчего же он чувствует себя, точно выжатый лимон? Северус уронил голову на сложенные руки — еще немного, и он заснет прямо за столом.

— Мне кажется, вам следует прогуляться, — заметила из своей рамы Моргана. — Наверху, наверное, хорошо сейчас.

Хм... Еще один флакон Бодрящего или глоток свежего воздуха? Пожалуй, второе. Хлебнуть зелья можно и позже: до отбоя еще далеко.

В крытой галерее, ведущей к Астрономической башне, стояла тишина. Он любил это место за неизменную глубокую тень под арками и за возможность побыть в одиночестве: студенты обычно предпочитали просторный замковый двор или поляну на берегу озера. Но сейчас каменное строение не пустовало, у ближайшего оконного проема виднелась чья-то фигура. Северус пригляделся и узнал Мальсибер. Она привалилась плечом к резной колонне и, кажется, ничего не замечала вокруг.

— Бернадетт?

Девушка вздрогнула, подняла глаза и тут же покраснела, будто декан застал ее за чем-то предосудительным.

— Все в порядке?

— Да, профессор, я просто... просто гуляю.

Он кивнул и собрался уже пройти мимо, но она заговорила вновь:

— Вы были правы. Наверное, мне действительно стоит заводить друзей только среди слизеринцев. Потому что другие оказываются совсем не такими, какими пытались быть...

Северус нахмурился, пытаясь понять, что она имеет в виду.

— У Макнейра и Джагсона больше не будет поводов затевать драку. Я рассорилась с Кристофером.

Малолетние глупцы! Слепые, наивные, смешные в своем жалком эгоизме! И счастливые, но не понимающие того, и потому счастливые стократ больше... Он вдруг почувствовал себя очень старым.

— Прости его. Что бы он ни наговорил тебе.

— Он никогда не придет просить проще...

— Придет.

Мальсибер недоверчиво смотрела на него:

— Откуда вы знаете?

— Потому что когда-то я был на его месте.

* * *

Больше половины книг, вынесенных из тайного хранилища, оставались непрочитанными. Весь день декана занимали уроки и консультации, и к ночи сил на исследования уже не оставалось. Впрочем, он не расстраивался: тайна Темного Лорда была практически разгадана, хоркрукс — или хоркруксы? — обязательно отыщутся. Вот наступят каникулы...

Квиринус тем временем все глубже проникал в историю Хогвартса. Днем пообщаться почти не получалось, зато после отбоя они в деканском кабинете подолгу обсуждали интересную обоим тему. Тогда-то и пригождалось Бодрящее.

К их обществу неизменно присоединялись Моргана с Бароном, а вскоре появился еще один участник, точнее, молчаливый и внимательный слушатель — Серая Дама. Она неизменно держалась рядом с отцом и в такие минуты сходство между ними было очевидным. Оставалось лишь удивляться тому, что никто за сотни лет не заметил его.

— Дамы и господа, ни для кого не секрет, что нередко общеизвестные вещи и явления в определенный момент вызывают больше всего вопросов, — нарочито лекторским тоном провозгласил Квиррелл, выходя из камина и левитируя перед собой стопку толстых фолиантов. — Например, каждому британскому волшебнику известны имена четырех основателей нашей школы. Но можете ли вы вспомнить что-либо об их предках и родине? Где, например, родилась Ровена? Кем были родители Салазара?

— Кажется, Слизерин родом откуда-то с континента, — припомнил Снейп. — Что-то такое я слышал, уже не помню, от кого. А насчет остальных не знаю.

— Годрикову Лощину, разумеется, можно назвать вотчиной Гриффиндора, но это пока лишь гипотеза. И больше сведений нет! — Квиринус сделал эффектную паузу. — В то время как любое мало-мальски родовитое семейство холит и лелеет собственное родословное древо, наши легендарные Основатели пребывают, подобно древним божествам, в состоянии «были тут всегда»!

— Никто из них со мной не откровенничал на эту тему, — вздохнул Кровавый Барон. — Правда, Ровена иногда переходила на какой-то диковинный язык, но было ли это ее родное наречие, или колдовской ритуал — не могу сказать.

— Не понимаю, как изучать историю Хогвартса, ничего не зная о тех, кому он обязан своим появлением?! Гнутый кнат цена таким знаниям!

Квиринус негодующе фыркнул и умолк, но ненадолго:

— От предположений перейдем к фактам. Готовься, Северус, сейчас скажу неприятную новость. Факультет Слизерин гордится тем, что на нем обучался Мерлин. Так?

— Ну да...

— Я совершенно точно установил, что Мерлину на момент появления Хогвартса стукнуло как минимум двести лет. Староват для студиозуса, не находишь?

— Это, между прочим, никакая не тайна, — пожала плечами Моргана. — Просто до нее тоже никому нет дела. Мой братец желал стать пятым Основателем, а ему вместо того предложили пост директора школы, первого директора. Он счел предложение оскорбительным, отсюда все и пошло...

— А про Распределяющую Шляпу рассказать сможете?

— Лучше пусть Бедуир расскажет, он больше знает.

— Что не так со Шляпой? — удивился Северус.

Квиринус торжествующе посмотрел на него:

— Она не могла принадлежать Годрику! В эпоху раннего Средневековья головных уборов такого вида не существовало ни у волшебников, ни у маглов. Вот, смотри, здесь иллюстрации к кодексам десятого века... На них не встречается ничего похожего. То есть ей от силы лет триста!

— На первых порах для распределения использовался его старый шлем, — объяснил Барон. — Потом, когда он совсем обветшал, заменили беретом, который по рассеянности забыл Николас Фламель, когда гостил здесь... И лишь затем кто-то из тогдашних директоров принес нынешнюю шляпу.

— А рисунками факультетских гербов кто занимался, не припомните?

— С ходу не вспомню, к сожалению. Но то, что они появились примерно в то же время, что и шляпа — ручаюсь.

— Значит, мое предположение верно! Я, конечно, не специалист-гербовед, но все-таки заметил ошибки в изображениях. Такое впечатление, что их рисовали по описанию, а не срисовывали с оригинала.

— Слушайте, а вы помните, какой щит был в оружейной? — вклинился в их диалог Снейп. — То-то мне тогда показалось, что с ним что-то не так... Там же алый лев на золотом поле, и повернут он в другую сторону! В Главном зале совсем другой герб висит: лев золотой, а фон красный. Я его хорошо изучил — мое место за столом находилось как раз напротив него.

— Либо мы имеем дело с колоссальной и последовательной небрежностью, либо кто-то планомерно фальсифицирует нашу историю, — задумчиво подытожил Квиринус.