Колдун из Азкабана (гет)

9 ноября 1999 года.

В кабинете с витражными стеклами за длинным прямоугольным столом сидели десять человек в строгих дорогих мантиях. Лица их переполняла серьезность, глаза надменность. Шон с плохо скрываемой усмешкой глядел на этих индюков с оттопыренными нижними губами, каждый из которых старался выглядеть важнее других, а на деле собранных в кабинете для чистой формальности. Уж он-то как никто знал, что малейшего давления достаточно, чтобы большинство приняло нужное решение.

В кабинет размеренным шагом вошел высокий мужчина. Приятной наружности, с харизматичными, даже добрыми чертами лица. Но над располагающими к себе мягкими, немного пухлыми щеками, за которые так и хотелось ухватить, располагались бледно-голубые глаза, колючий взгляд которых удерживал собеседника от опрометчивых действий. Быстрый цепкий взор, словно у ястреба, то перескакивал с одного объекта на другой, то надолго останавливался, застывая без моргания, как у мертвеца, отчего многим становилось не по себе, особенно людям малознакомым с министром.

Грубая кожа и усы, плавно переходящие в короткую бородку, огрубляли лицо, придавая министру схожести с закаленными моряками. Зачесанные назад густые черные волосы местами разбавляли седые благородные пряди, но на вид министру едва можно было дать сорок лет. Он обладал мощным станом, широкими, как у медведя, плечами и крепкими жилистыми руками кузнеца, что удивительно, учитывая, что за свою жизнь он никогда не орудовал ничем тяжелее молотка. Несмотря на внешнюю тяжесть, может даже грузность, министр отнюдь не был неповоротлив или неуклюж, как могло показаться на первый взгляд. В его выверенных, редких жестах чувсвтвовалась ловкость, даже грация. Министр не совершал лишних движений, бывало на совещаниях он застывал, словно статуя. Могло сложиться впечатление, что он и не человек вовсе, ибо столь присущие людям неосознанные жесты, как, например, потирание носа или подбородка, разминка шеи или суставов пальцев — министру не были свойственны. Он не вертел в руках предметы, не ерзал на стуле, не менял позы, разве что записывал что-либо в ежедневник или пил воду.

Из одежды министр всегда носил черные брюки, белую рубашку и черную строгую форменную мантию, которую застегивал до самого горла, будто духовное лицо. Весь образ министра был цельным, законченным и сосредоточенным, как у хищника, застывшего за мгновение перед атакой.

Имя этого министра, который держал в своих руках всю Магическую Британию, некоторые произносили с осторожностью, другие только в сочетании с оскорбительными эпитетами, третьи с придыханием. Но задача найти в Магической Британии человека, безразличного к министру Магии Райли Квину, заранее обречена на провал.

Присутствующие почтительно поднялись со своих мест, зная, что хоть открыто министр и не приветствует такого проявления уважения, тем не менее не лишен тщеславия и на самом деле находит в этом толику удовлетворения.

Министр Квин занял место во главе стола и коротким кивком разрешил всем сесть.

— Приветствую, дамы и господа. Сегодня начнем с инноваций. Джерри, прошу вас, — глубокий низкий голос с резонирующими нотками заполнил кабинет, словно вода сосуд. Райли Квин говорил тихо, с уверенностью человека, который привык, что его слушают.

— Благодарю вас, господин министр, — с кресла поднялся молодой человек с короткой стрижкой и с неизменным аксессуаром всех интеллектуалов на носу — очками. — Сэр, по данным мониторинга за последние полгода, на данный момент визоры присутствуют у шестидесяти восьми процентов населения, с расчетом по одному прибору на двух человек. Положительная динамика наблюдается в росте продаж, который увеличился на двенадцать процентов за текущий месяц. Последние модификации в технической составляющей прибора позволили снизить стоимость продукта, тем самым переместив визоры в более доступную для граждан нишу рынка. Согласно прогнозам аналитиков, к концу месяца мы достигнем отметки в семьдесят три процента. На данный момент опытно-конструкторские изыскания завершены, а все инвестиции идут на производство.

— Очень хорошо, Джерри. А что с правыми чистокровными? — поинтересовался министр, не сводя глаз со рта молодого ученого.

— Сэр, здесь ситуация несколько сложнее. По данным социологической статистики население Магической Британии на сентябрь этого года составляет порядка двухсот тысяч волшебников. По условной классификации чистоты крови к чистокровным можно отнести двадцать три процента, в абсолютных величинах — порядка сорока шести тысяч магов. Из них пятнадцать процентов — чистокровные Кругов. То есть около семи тысяч. Из этого сегмента к правым чистокровным, другими словами, к реакционным аристократам можно отнести пять с половиной тысяч магов, то есть больше трех четвертей…

— Джерри, не увлекайся цифрами. Я хочу услышать конкретно процент.

— Простите, господин министр, — Джерри взволновано порозовел, отчего стал выглядеть как невыучивший экзамен студент. Он постоял некоторое время, закопавшись в бумаги и шевеля губами, после чего подвел итог. — Итак, если принять всю численность аристократии за условную единицу, то на данный момент визоры приобрели менее десяти процентов. Наши маркетологи в данный момент разрабатывают политику стимулирования спроса, основанную на консервативных взглядах большинства семей, относящихся к данному общественному сегменту. Прогнозы позволяют надеяться на благоприятные итоги, которые, как минимум, окупят затраты на маркетинг и производство.

Министр, не моргая, медленно перевел взгляд на Венеру Фоули — уже в возрасте, но все еще стройную и подтянутую женщину с великолепными, цвета молочного шоколада волосами, большими черными глазами и гладкой кожей.

— Венера, социологические изыскания — ваша зона ответственности. В чем проблема с аристократами?

— Я не занимаюсь маркетингом, господин министр, — спокойно и уверенно ответила женщина, смело встречая взгляд руководителя.

— Странно. Почему департамент Научного Развития, Инноваций и Интеграции занимается маркетингом, а департамент по Надзору и Регулированию Средств Связи и Массовой Коммуникации нет? — нахмурился министр, с недовольным прищуром смотря на Венеру.

— Потому что департмент мистера Ингерида занимается, как вы точно заметили, интеграцией. А интеграция подразумевает изучение рынка, господин министр. Мой департамент не занимается продажами.

— С учётом направленности, может пора начать? — неморгающий взгляд министра будто прилип к глазам Венеры. Та же взгляд не отвела и подняла подбородок. Джерри поспешил вмешаться.

— Господин министр, маркетинг — моя инициатива. Боюсь в департаменте леди Фоули не хватит компетенций для подобных задач.

— Так может добавить к названию вашего департамента еще и «инициативу»? — с усмешкой повернулась к нему Венера. — У вас уже есть две «И», будет третья.

— Благодарю вас, леди Фоули, но я не коллекционирую буквы, — огрызнулся Джерри и обратился к министру. — Будут ли указания, сэр?

Райли еще некоторое время смотрел на Венеру, после чего переключился обратно на молодого учёного.

— В целом, новости положительные. Вы молодцы. Но это не повод расслабляться, в годовом отчете я хочу видеть цифру в восемьдесят пять процентов. А насчет аристократии — министерство покроет все затраты, но охват в пятьдесят процентов должен быть достигнут. Садитесь.

Подождав, пока молодой человек соберет разложенные на столе отчеты с диаграммами и цифрами и опустится в кресло, Квин обратил внимание на тучного чиновника, с масленым взглядом и блестящим лбом.

— Мистер Торн, у вас есть что-нибудь?

Толстый мужчина отвратительно причмокнул губами, начав говорить.

— Сэр, неделю назад я направлял вам информацию в ежемесячном отчете, — смущенно прохрипел покрасневший чиновник. — Ввиду сложности проекта, мы не укладываемся в график и уже сейчас прогнозируем увеличение стоимости. Плотность пространства…

— Я знаю причины, не повторяйтесь, — не дал ему договорить министр Квин. — Однако же мне кажется, что удорожание вызвано отнюдь не аномальной плотностью пространства, а скорее аномальным аппетитом некоторых из ваших партнеров.

Заместитель министра по строительству побагровел до цвета своего галстука, а глаза опасливо забегали по коллегам, в поисках поддержки, но каменные лица сидящих с ним за одним столом волшебников и волшебниц отражали лишь безжалостное безучастие. Квин, прожигая взглядом лицо толстяка, тем временем продолжил:

— Видите ли, мистер Торн, когда я передавал вам условия контрактов, я не имел ввиду, что хочу алхимического превращения камня в золото.

— Сэр…

— Едва ли в Магической Британии найдется хоть один человек, не знающий, что мистер Торн, подобно гному, нашел свое место у подножия горы. Мне так же доложили, что некий Бенджамин Фальк, между прочим, единственный сын лорда Томаса Фалька, не так давно повел себя неподобающе джентльмену. Что поделать, молодость — прекрасная пора любовных бурь и глупостей. Однако благодаря страстным порывам Бенджамина, у мистера Торна теперь есть прекрасное красно-белое одеяло, которым он укрывается, когда тень от горы заслоняет ему солнце…

Присутствующие в кабинете начали недоуменно переглядываться, не улавливая смысла странной аллегории министра. Только Венера, Шон и сам Торн понимали, о чем идет речь. Министр вздохнул и прокомментировал.

— Меня удручает, что мои советники не в курсе чем живет народ, на благо которого они служат. Особенно той части, которая существенно влияет на обстановку в стране. Мистер Торн, объясните нашим коллегам, что же я имел ввиду.

Чиновник кивнул, вытер платком пот со лба и попытался расшифровать послание министра, но от нервов он начал заикаться и никак не мог совладать со своим языком. Но никто не стремился ему помочь, пока, наконец, не вмешался уставший от спектакля Шон.

— Мистер Торн, как известно, не принадлежит к классовому обществу, но через жену имеет тесные связи с благородной семьей Фальк. На родовом гербе Фальков изображена гора и солнце, именно это и подразумевал господин министр, когда сказал, что мистер Торн подобен гному. Сам же лорд Фальк занимается строительством, и мистер Торн привлек его к контракту на сооружение нового здания Министерства Магии. Вроде бы ничего особенного, но несколько месяцев назад сын лорда Фалька угодил в переделку. Об этом даже писали в светской хронике. Так вот ранее упомянутый сын лорда Фалька имел связь с девушкой из еще одной чистокровной семьи Хилл. Но когда девушка понесла, то юный Фальк отказался нести ответственность. Вопиющее бесчестье, поэтому, чтобы спасти сына от неминуемой вендетты, лорд Фальк через мистера Торна приобщил пострадавшую семью Хиллов к контракту с Министерством, что в итоге сказалось на стоимости проекта. На гербе Хиллов красные и белые полосы, это то самое упомянутое министром одеяло, которым укрывается наш уважаемый коллега мистер Торн.

Квин несколько раз медленно хлопнул в ладоши и пристально посмотрел на своего заместителя по строительству, которого, казалось, вот-вот хватит удар. Не сводя глаз с Торна, он спросил:

— Мистер Лоуренс, как глава департамента Правопорядка, скажите, каковы будут наши дальнейшие действия?

Шон давно работал с Квином, фактически с самого начала своей карьеры. Он знал, когда следует подыграть, а когда не вестись на ловушки министра. Несмотря на удобный повод обязать Торна, Шон не стал отвечать, лишь неопределенно пожал плечами. Других желающих оторвать от Торна кусок не нашлось.

— Молчите, мистер Лоуренс? Ну что ж, тогда я сам как-нибудь. Мистер Торн, напоминаю, что в третьем квартале следующего года объект должен быть сдан и введен в эксплуатацию.

Тяжелый взгляд бледно-голубых глаз сверлил мертвенно-бледного с зеленоватым оттенком заместителя министра. Пот крупными каплями стекал со лба и срывался вниз, оставляя темные следы на брюках и мантии прилюдно униженного чиновника. Квин отвернулся, вздохнул и окинул взглядом подчиненных.

— Слушайте, коллеги, у меня нет желания вас отчитывать подобным образом. Мы одна команда, и именно от нас зависит, воспрянет ли Магическая Британия, или так и будет прозябать, в конце концов превратившись лишь в очередную страницу учебников истории. Каждый из вас здесь прежде всего потому, что он профессионал в своем деле. Даже мистер Торн, несмотря на его семейные подряды, действительно выдающийся инженер. Я призываю вас ответственно подходить к работе, не щадить себя, а класть все силы во имя нашей родины. На нас смотрит вся страна, и от наших действий зависит будущее наших детей и внуков.

Шон наблюдал, как на напряженных лицах собравшихся проступает облегчение от миновавшей грозы. Но стоило отдать должное Квину, у некоторых Шон отмечал и решимость в глазах, они убежденно кивали словам министра, а когда тот закончил и вовсе раздались хлопки аплодисментов. Среди воодушевленных аплодирующих коллег Шон с некоторым удивлением обнаружил и Венеру Фоули, что вызвало у него непроизвольную ухмылку. Но все же и Шон для приличия несколько раз хлопнул в поддержку речи министра.

— Вас что-то забавляет, мистер Лоуренс? — спокойно поинтересовался Квин.

— О, нет, господин министр, нисколько! — не убирая с лица улыбки, ответил тот. Райли еще немного изучал его пристальным взглядом, а затем продолжил совещание.

Через час, выслушав доклады своих заместителей по направлениям, министр достал из ящика стопку документов, взмахом палочки отправив каждому присутствующему по экземпляру.

— Это поправки к постановлениям Визенгамота «О Пожирателях», а также указ, переводящий всю базу в статус закона. Ваши подписи и печати, будьте любезны, — попросил министр тем тоном, от которого любая просьба превращается в приказ.

Практически все тут же выполнили распоряжение, приложив свои перстни к белой поверхности документов, даже не заглядывая в изложенное внутри. Лишь Венера пробежалась по тексту документа, но вскоре и ее печать появилась на бумаге. А вот Лоуренс напротив с интересом принялся изучать содержимое. С постепенным продвижением вглубь текста, улыбка на лице начальника отдела обеспечения магического правопорядка медленно исчезала, а брови ползли вверх. Дойдя до конца, черные глаза Шона вперились в лицо министра, в поисках ответа на немой вопрос.

— Вас что-то смущает, мистер Лоуренс? — с непроницаемым лицом задал вопрос министр.

— Да, сэр. Согласно разделу…

— Именно так. Ставьте печать, — уже не попросил Квин.

— Сэр, при всем уважении, я имею право не подписывать этот документ. Количество одобривших указ больше двух третей, мой голос совершенно необязателен.

— Мистер Лоуренс, поставьте печать, пожалуйста, и передайте мне бумаги, — и снова тон, дающий понять, что это не просьба. Но глава отдела обеспечения магического правопорядка поднялся, выпрямил спину и твердым голосом возразил:

— Господин министр, я отказываюсь согласовывать предоставленную мне на подпись поправку к закону “О Пожирателях”.

— Ваше право, — пожал плечами Квин, очередным мановением палочки собирая бумаги обратно в аккуратную стопку. — На сегодня всё, дамы и господа. Благодарю всех за работу. Миссис Фоули, жду вас в семь вечера. Мистер Лоуренс, задержитесь.

Толпа высокопоставленных чиновников поспешила покинуть кабинет. Шон остался сидеть в кресле, с тоской ожидая “разговора по душам”. Когда молодой ученый Джерри закрыл за собой дверь, Министр затемнил окна, встал и подошел к своему коллеге. Опустившись в кресло, он откинул голову на спинку и уставился в потолок.

— Что ты делаешь? — устало и недовольно спросил Райли.

— Ты лучше скажи, что ты делаешь? — Шон прикурил сигарету и передал ее министру. Вообще Райли не курил, не употреблял спиртного или каких-либо других веществ, но иногда позволял себе минутную слабость. — Одно дело выплаты штрафов, другое дело конфискация активов. Так нельзя.

— А, то есть, по-твоему, быть террористом можно, а вот нести за это ответственность нет? Шон, мышление чистокровного дворянина затмевает твой взгляд.

— А твое непонимание культуры четверти населения попахивает дискриминацией.

— Я порой забываю, что ты уж больно прогрессивен, — покачал головой Райли и перевел взгляд с потолка на собеседника. — Заметь, Фоули — семья второго Круга, но Венера не стала спорить, так чего же вдруг Лоуренсы, семья четвертого Круга, вдруг решила прикрыть собой чистокровные традиции?

— Райли, блоки аристократии, как старой, так и новой, ни за что не пропустят эту поправку, а потом сольют все в прессу, которая, в свою очередь, смешает тебя с дерьмом.

Министр снисходительно улыбнулся уголками губ.

— Рад, что ты переживаешь за меня, но уточни — кто не пропустит? Какие блоки? У нас половина Визенгамота на содержании сидит. Пропустят, как миленькие, да еще и за добавкой прибегут.

— Ты излишне самоуверен. Из шестидесяти двух голосов чистыми у нас двадцать один, а надо минимум сорок шесть. Допустим парочку перетянем из новых аристократов, но блок Малфоя никогда не попрет против него, а он сто процентов проголосует «против», а это тринадцать голосов. Кстати, не забывай про воздержавшихся и прочих твоих оппонентов. Как ты собрался их умасливать? — развел руками Шон.

Квин задумался и начал размышлять вслух.

— Во-первых, Малфоя успокоим через Поттера. Мне не нужна от него поддержка, но пусть хотя бы две трети своих людей попридержит. Во-вторых, можно оценить стоимость покупки, а кто будет сильно сопротивляться — припугнем. Самыми упорными... теми займутся твои ребята. Как говорят маглы — Plata O Plomo — серебро или свинец.

— Райли, мы же сейчас не поход на рынок обсуждаем, это, поцелуй твой член дементор, Визенгамот!

— А чем он не рынок, Шон? Визенгамот уже давным-давно напоминает бордель. Ты вот вроде бы уже давно крутишься во всем этом, а все никак не снимешь розовые очки.

— Ладно, а что ты имеешь ввиду под «моими ребятами»? У большинства старых семей не поместья, а настоящие крепости, куда прорваться практически невозможно даже с боевой группой. А официально такую операцию не провернуть. Связей у них предостаточно и, сам знаешь, когда надо, они с легкостью отбрасывают все свои разногласия и объединяются в мощный кулак. И если этот кулак ударит, поверь, Райли, мало тебе не покажется, — покачал головой Шон. Он знал, на что способен Квин. Все-таки самого Кингсли подвинул. Этот хитрый проницательный змей держал в своих клыках все министерство, но даже этого змея могли прижать объединившиеся аристократы.

— Хорошо, раз ты так сопротивляешься, я сам займусь. Подогреем общественность, проведем парочку акций, займет, конечно, больше времени, но учти, когда поправку примут не примазывайся, — предупредил Райли.

— Вот прицепился! Зачем тебе так нужна моя печать, если у тебя уже есть согласие всех остальных? — недовольно проворчал Лоуренс.

— Затем, что твоя подпись весит намного больше, Шон, — наклонившись вперед, едва ли не прошептал Квин. — Если поправка будет согласована с главой отдела обеспечения магического правопорядка, то Визенгамот сотню раз подумает, прежде чем ее отклонить.

Лоуренс немного подумал, а потом махнул рукой.

— Черт с тобой, давай сюда, — произнес он, прикладывая перстень к документу. — Кстати о правопорядке. Поттер. Что там с его отделом?

— Все готово, — улыбнулся министр, доставая из ящика красивые голубые гербовые листы с печатями и эмблемами.

— Ах ты старый интриган, ты же так бы и держал их при себе, если бы я не согласовал поправку?! — воскликнул Шон.

Квин посмотрел на него недоуменным взглядом и протянул документы.

— Гарольд Джеймс Поттер назначется главой отдела внутренней безопасности Министерства Магии, — довольным голосом прочитал Лоуренс.

— Под твою ответственность, Шон. Я поставил не до конца проверенного человека на высокий пост только из-за твоей просьбы, — серьезно произнес министр и сел обратно на свое место, давая понять, что дружеская беседа закончена. — И объясни парню, что требования к нему теперь будут выше.

— Не волнуйся, он мальчик смышленый, — ответил Лоуренс, поднявшись с кресла и направившись к двери.

— Вот этого и боюсь, — ухмыльнулся министр и склонился над очередными важными документами.

Шон закрыл дверь и зашагал по сумрачному коридору. День начинался хорошо, было необходимо еще встретиться с Поттером и разобраться с парой неотложных дел. Насвистывая какой-то популярный мотивчик, глава отдела обеспечения магического правопорядка приступил к исполнению своих обязанностей.

Через несколько минут как за Лоуренсом закрылась дверь, из камина в кабинете совещаний вышел, отряхиваясь, молодой человек лет тридцати. Холодные, спокойные, голубые глаза, ничего не выражающий взгляд, светлые волосы аккуратно причесаны, острый нос, очерченные скулы. Одежда сидела на нем идеально — черное, явно сшитое на заказ пальто было расстегнуто до пояса, темный костюм-тройка, выглаженная рубашка с галстуком, в левом рукаве тускло поблескивала запонка, простые, но красивые и дорогие часы на правой руке. Министр, не поднимая головы, поприветствовал гостя и предложил ему заварить для них чай.

Молодой человек достал из кожаной кобуры на поясе белоснежную волшебную палочку и через несколько минут на столе для совещаний уже расположился заварочный сервиз, а кабинет наполнил легкий цитрусовый запах бергамота.

— Йен, я же учил тебя, что чай не терпит магии и спешки, — недовольно покачал головой Райли, отпивая из чашки.

— Простите, министр.

— Ладно, не извиняйся за то, над чем не имеешь власти. Торопливость свойственна молодости. Как прошла встреча с пентархией?

— Мягко говоря, не очень.

— Докладывай. По порядку.

— Кхм... Так, начну с Уоррингтонов. Во-первых, они требуют снижения налоговой ставки с двадцати трех до восемнадцати процентов.

— А что ж сразу не до пятнадцати?

— Это еще далеко не все. Во-вторых, они хотят отмены обязательной сертификации сырья. Цитирую: "Мы и так гарантируем качество продукции и несем ответственность перед потребителем. Нам надоело получать бесполезные министерские бумажки от абсолютно некомпетентных, но очень жадных чиновников".

— Реализуемо?

— Обсуждаемо. Полная отмена ударит по нашим союзникам. Сейчас Уоррингтоны сертифицируют каждый килограмм, можем предложить каждые пять.

— Молодец. Дальше.

— Требуют принятия внесенных ими поправок к налоговым правилам.

— О чем там?

— Хотят уменьшения налогооблагаемой базы. В принципе, доводы весомые, но уж слишком перегруженные. Будете слушать?

— Давай.

— Хотят оптимизации объема налога на продукцию, использующую государственные ресурсы. Сейчас ставка составляет двенадцать процентов от цеховой себестоимости, рассчитанной по нормативам МКМ. В новой редакции Уоррингтоны предлагают уплачивать дифференцированный налог на базу, полученную из доли госресурса в прямой себестоимости.

Райли скривился и выругался, обозвав Уоррингтонов семейкой недоношенных лепреконов. Йен хмуро признался:

— Признаюсь, мне не хватает компетенций, чтобы разобраться в их требовании. Можете объяснить?

— Легко. Так, где мои бумажки. А, вот. На, читай.

Йен внимательно изучил выкладки Райли.

Уоррингтоны покупают лунную пыльцу на министерской бирже по восемьсот галеонов за сто грамм. Итоговая цеховая себестоимость энергокристалла для стандартного аврорского антиаппарационного купола составляет восемь тысяч четыреста сорок галеонов. По старой системе налогообложения предприятие уплачивает тысячу с небольшим галеонов налога, хотя на производство затрачено восемьсот грамм лунной пыльцы на сумму четыре тысячи восемьсот галеонов. В цеховую себестоимость при этом входят статьи калькуляции, не имеющие отношения к государственной деятельности, например административно-управленческие расходы. По оптимизированной системе предприятия Уоррингтонов будут уплачивать почти на четверть меньше налогов, а именно семьсот шестьдесят шесть галеонов.

— Поцелуй мой член дементор...

— И не говори. Самое неприятное, что их требование в общем-то справедливо. Обдумаю этот вопрос, продолжай.

Йен вновь взял свои записи.

— Сто тысяч.

Райли неожиданно расхохотался. Ох уж этот стиль стариков Уоррингтонов, четырех братьев, стоявших во главе самой многочисленной чистокровной семьи во всей Магической Британии. Шутка ли, больше пятидесяти живых носителей фамилии?! И ведь это всего лишь семья третьего круга, получившая свое место за большим столом во времена Елизаветы. Занимались они производством энергокристаллов и строительством, обладали огромным капиталом и по мнению Райли являлись наиболее влиятельной семьей во всей Магической Британии. О чем говорить, если за две войны никто из Уоррингтонов не погиб и даже не пострадал.

— Да, узнаю стариков. Это всё по ним? Хорошо. Расскажи, чего захотела девчонка Вильертейров?

— Не так много, как Уоррингтоны. Требует отмены для нее пошлины на выравнивание плотности энергии. Их производства долгого цикла и почти не требуют пикового магического вмешательства, поэтому концентрация магии в локациях не проседает.

— Считал?

— Да. Сорок тысяч в год.

— Копейки. Что еще?

— Полмиллиона.

— Без проблем.

— Включение организации в реестр стратегических предприятий. И бессрочный контракт на поставку котлов Министерству с фиксированным неизменным объемом.

— Контракт понятен, но зачем ей реестр? — задумался Квин. — Есть мысли?

— Страховка?

— Не-е-е-т, — протянул Райли. — Просто незачем. Хм... снижение издержек, даже сорок тысяч в год потребовала. А что... Ха! Голова моя дырявая, сам же подписывал! У стратегического реестра ставка кредита не может превышать полутора процентов, а гарантированная доходность вклада обеспечивается государством.

— И все?

— А этого по-твоему мало?

— Ну, если вы так говорите, то нет.

— Кровь не водица, да? — Квин усмехнулся уголками губ. — Эх, старик Вильертейр многому меня научил в свое время. Я искренне расстроился, когда узнал о трагедии... чертов Реддл, такую семью угробил! Помяни мое слово, если Циара Вильертейр хотя бы на четверть пошла в деда — через десять лет даже Венера Фоули по сравнению с ней покажется безобидной первокурсницей.

— Очень надеюсь. Циара и Азайя мои дальние кузины.

— Неужели? Так может предложить защиту концерна?

— Циара ни за что не согласится, — покачал головой Йен. — Воспитание, убеждения, гордость, ну и так далее...

— Хорошо, — хлопнул в ладоши министр. — Со вторыми решили. Продолжай.

— Оливандеры. Как оказалось самые неприхотливые.

— Разумеется, — хмыкнул Райли. — У них и так все есть. Впрочем, удиви меня.

— Снижение импортной-экспортной пошлины.

— И все? — изогнул бровь министр.

— И орден Мерлина первой степени.

Райли вновь расхохотался.

— Вот! Вот она — старая школа! Мэтр знает то, чего никак не можем понять мы — деньги, власть, могущество — все это лишь валюта.

— Я бы тоже думал о наследии, будь у меня фактически монополия, — пожал плечами Йен. — Это не старая школа, это банальное тщеславие.

— Нет, друг мой. Мэтр никогда не был жадным, он понимает — побеждает терпеливый. Стать же членом Священного ордена Основателей — это ли не истинное признание? Олливандеры — неотъемлемая часть образа магической Британии. Ладно, довольно полемики. Старик получит желаемое. Давай дальше, к самым жадным. Чего хотят метелки?

Йен ухмыльнулся и передал ему листок.

— Я не готов читать это вслух.

Райли ознакомился с содержимым и поднял мрачный взгляд на помощника.

— Они, надеюсь, неудачно пошутили.

— Я примерно так же отреагировал.

— Они хоть понимают, что просят?

Йен пожал плечами. Райли помолчал недолго, барабаня пальцами по подлокотнику кресла.

— Нет. Даже если бы я обладал такой властью, то все равно нет. Отдать целую скрытую зону! И подо что? Трасса для гонок на метлах? Что это вообще такое?

— Новый спорт. Весьма зрелищный кстати. Набирает популярность, в США даже с квиддичем сравнялся.

— Янки вечно лезут в темный мешок. А потом достают из него книззла и швыряют в мир. Но ты меня заинтриговал. Достань мне билет на выходные, хоть взгляну.

— Так это означает...

— Ничего не означает. Передавать скрытую зону под спортивные развлечения — глупость. Кто был на совещании?

— Все. Хортон, Оллертон, Вайтхорн.

— Даже Барнэби приковылял? Удивительно. Что ж... зачем требовать заведомо невозможное, Йен? Ладно дурак Леонард Хортон, он молодой, идет на поводу у старших. Барнэби Оллертон возможно просто спятил от старости. Но Девлин Вайтхорн... нет, этот бульдог не делает бессмысленных шагов, иначе все бы сейчас не летали на "Нимбусах". Что ж, очевидно это отказ.

— Прижмем их?

— Пока рано. Предложи пересмотреть требования. Пусть думают, что я очень в них заинтересован.

— Хорошо. Переходим к алкогольному альянсу?

— Конечно.

— Первое — право самостоятельного выбора поставщиков сырья. Они жалуются, что маглы из списка одобренных совсем потеряли границы.

— Это можно устроить. Контроль, разумеется, должен быть, все таки Статут... но в целом я не против. Что еще?

— Второе — разрешение на торговлю вторичным продуктом.

— Исключено. Я не пущу суррогат на рынок. Это не маглы берега попутали, а они! Не позволю травить население.

— Они ручаются за качество. В низком ценовом сегменте сейчас только пиво.

— Йен, скажи, как вино, херес, виски или ром могут быть качественными при цене реализации на уровне пива? Если потребитель не может позволить себе купить бутылку вина к ужину, то пусть лучше вообще ведет трезвый образ жизни, чем заливается пойлом. Закрыли обсуждение.

— Как скажете. Третье и последнее — просят подписать разрешение на расширение второго скрытого сектора.

— И эти туда же. Ладно хоть разрешение, а не целый сектор передать. Подписывать без проверок не буду. Пусть подают заявку, процедуру поставь в приоритет всем подразделениям. Всё?

— Да.

— Вижу ты хочешь спросить что-то.

— Не слишком ли много мы платим всего лишь за голоса в Визенгамоте? Причем все равно не получая гарантированное большинство.

— Голоса? Йен, ты так и не понял?

— Честно — нет.

Райли вздохнул и подошел к окну, подозвав к себе собеседника.

— Что ты видишь?

— Лондон, сэр. Магическую Британию.

Райли пристально посмотрел на Йена и покачал головой.

— Это не просто Магическая Британия. Это наш дом. Несколько веков назад никто и не слышал про Магическую Британию, а еще через несколько веков она наверняка будет называться иначе. Но она будет. То, что мы сейчас делаем, как раз и гарантирует будущее нашего дома. Пентархия чистокровных — это не просто союз семей, ведущих бизнес, это системообразующие предприятия, рабочие места, стабильность, экономика, репутация и наследие. Важны не их фамилии, не их рода, а то, что они за собой имеют. А за ними века успешной административной и промышленной работы. Воспитание, образ мысли и жизни. Это не чванливые семьи из первого или второго Кругов, которые только и могут, что трястись над своей кровью или традициями. За исключением Олливандеров, ни одна из семей Пентархии им не принадлежит, они все из третьего Круга, который образовался как раз таки в Елизаветинскую эпоху — эпоху расцвета науки и производства.

Министр сделал паузу, отпил чаю и продолжил.

— Я не знаю, сколько мне доведется пробыть на посту министра. Тем более не знаю, кто придет мне на смену. Но я должен максимально обезопасить будущее нашей страны от таких идиотов, как Фадж, который шесть лет только и делал, что набивал карманы и чуть не угробил Магическую Британию. Мы, политики, приходим и уходим, но Пентархия, или как там она будет называться в будушем, останется, как и их рабочие места и производственные связи. До сих пор государство и частный бизнес фактически существовали порознь. Сейчас ты и я устанавливаем коммуникацию, налаживаем связи и привязываем бизнес к нашему дому.

— Вы хотите национализировать частный бизнес чистокровных?

— Ни в коем случае, — нахмурился министр и жестом пригласил обратно к столу. — Свободный рынок должен существовать. Нет, моя цель — добиться того, чтобы в случае катаклизмов бизнес не бежал из страны, не переносил производства, а помогал решать проблемы, оставаясь здесь, дома, продолжая формировать валовый продукт. Чтобы Магическая Британия стала домом не только для владельцев предприятий, но и сами предприятия неразрывно ассоицировались с Магической Британией. Понимаешь?

— Кажется, да. То есть голоса — это лишь прикрытие… для чего-то большего?

— В точку. Нам, как политикам, нужны голоса. Но это не отменяет того факта, что нам надо помогать нашим производствам. Поднимать экономику, восстанавливать жизнь после войны. Но прийти к ним просто так нельзя. Во-первых, не поймут, во-вторых, очень быстро обнаглеют. А вот подход услуга за услугу — это язык бизнесменов. Это привычно и понятно. Ты спросил не много ли мы платим? Всё остается внутри страны. Всё направлено на ее развитие, на репутацию и самое главное — стабильное будущее.

— Поймать лепрекона с двумя горшками, — догадался Йен. — То есть… то есть мы вообще ничего не платим?

Райли показал большой палец и отпил чаю.

— Вообще ничего. Мы делаем сильнее нашу страну. Если мне на смену придет второй Фадж, то уже сами бизнесмены не будут сидеть сложа руки. Мы превращаем их в иммунитет нашего дома. Вот если бы мы не забрали "ГлавЗелья" у Снейпа и Малфоя, тогда бы можно было говорить о высокой цене. Вот у кого хватка, так это у Люциуса. Он бы выбил такие условия, что сосал бы нашу кровушку десятилетиями.

— Но ведь вы сами говорите, что фактически для нас выгодно платить.

— Поверь, Люциус Малфой вывернул бы все так, что в итоге государство бы работало на «ГлавЗелья», а не наоборот.

— Сэр, а как же «Аегис»?

— А что «Аегис»? Пока что это противовес Пентархии. Но со временем я выведу его из частного управления и сделаю государственной корпорацией, чтобы жизненно необходимые для функционирования нашей страны сферы были под контролем. Он станет частью имунной системы Магической Британии, ведь в конце концов я не просто так назвал его в честь щита Зевса.

Министр улыбнулся своим мыслям, допил чай и начал ворошить бумаги на столе, недвусмысленно намекая, что аудиенция окончена.

— Благодарю вас за урок, учитель, — поблагодарил Йен, убрал чайный сервиз и покинул кабинет министра Магии Райли Квина.