Namida (джен)

Вновь появившись в пространстве западной Тайной башни, Маркус почувствовал, как чуть ударил по ногам пол — здесь постоянно случались небольшие огрехи при перемещении портключами, хотя снаружи те срабатывали нормально — и шумно выдохнул. Ох, не зря его предупреждали о профессоре Галтоне — за какие-то двадцать минут общения с ним Маркус, наверное, столько же раз почувствовал себя, на выбор: несмышлёным ребёнком, клиническим идиотом или жертвой внезапного ступора. Нет, профессор, как выяснилось, дружелюбен, вежлив и даже слушает собеседника… иногда.

Эммерт Галтон был гением, несомненно, но вдобавок к гениальности, или, возможно, благодаря ей, оказался одарён ещё неистощимой энергией и привычкой изъясняться, обрушивая на окружающих лавину стремительных предпосылок, догадок, тут же критикуемых, и сделанных на основе всего этого беспощадно самоуверенных выводов. Которые уже спустя несколько секунд опровергались, а вместо них появлялись новые… и новые… и новые…

Когда-то, в юности — Маркус усмехнулся сам себе: не рано ли начал говорить, словно старик? — ему довелось летать на пассажирском месте лёгкого биплана. Тогда приятель-пилот в шутку предложил откинуть фонарь, приподняться на месте и открыть рот, «почувствовать вкус ветра». Сдуру послушавшийся Блэк чувствовал «вкус ветра» до самой посадки, о чём и «рассказал», хотя говорить толком не мог, приятелю. Очень доходчиво.

В разговоре с профессором Галтоном он испытал нечто подобное: тот ни секунды не стоял на месте, бурно жестикулировал, тут же кидался что-то записывать и говорил, говорил, говорил… Бороться с этой стихией было бесполезно, а состояние общей пришибленности не рассеялось до сих пор. По счастью, Галтон мгновенно понял, что от него требуется, отмахнулся от объяснений посреди попытки сказать о сохранении тайны, чуть не вырвал из руки медальон-артефакт, тут же криво повесив его на шею, и столь же нагло отобрал схемы и записи. После чего на целую минуту — слава Всевышнему! — замолчал, изучая бумаги, а затем потребовал оставить его одного, дабы не препятствовать размышлениям. Повторять ему не пришлось.

— Чёрт, знает, что! — выпалил Маркус, словно жалуясь небе… потолку, и повторил уже спокойнее: — Чёрт, знает, что…

Немного полегчало. Опустив глаза, он нашёл взглядом Рей и оторопел — та по-прежнему сидела у стола с другой стороны башни, но перед ней над столешницей будто вмёрзли в воздух: несколько пробирок, аптекарские весы, пара химических карандашей, фотоаппарат… всё это не висело и не парило, как от заклинания левитации, чуть колеблясь, а словно покоилось на невидимых подставках. Видимо, заметив, что она уже не одна, Рей перевела на Маркуса спокойный взгляд, в глубине которого виднелось сейчас что-то ещё — неужели удовлетворение? — а поименованные предметы плавно и ровно опустились на поверхность стола.

— Магия?.. — только и смог, что спросить Блэк. — Но вы же… на вас она не действует, и в вашем мире…

Рей только чуть покачала головой — отрицательно, а от дверей подтверждением раздался голос Дамблдора:

— Это не магия. Нет, совсем не магия, — директор шагнул через порог, на ходу снимая тёмно-коричневую дорожную мантию, приблизился к Рей и добавил: — Никогда не видел ничего подобного… как вы делаете это, мисс Аянами?

Та вновь покачала головой, и Маркус в который раз поразился, как один безмолвный жест у Рей вкупе со взглядом может обретать смысл целого выражения: ведь сейчас это было уже не краткое и категоричное «Нет», а — «Я не имею права рассказать». Видимо, Дамблдор также понял это, потому что отступил, тут же, впрочем, зайдя с другой стороны:

— Но вы не откажетесь повторить это? Я бы хотел понаблюдать, изучить!.. Сохранить воспоминания…

«Увлёкся, — вздохнул про себя Маркус. — Как будто нам и так дел не хватает. Хотя я и сам не прочь разобраться…» Рей, по обыкновению пристально глядя на собеседника, задумалась — как всегда, будто советуясь с собой, раскладывая по чашам весов плюсы и минусы, и минуту спустя кивнула.

— Чудесно! — обрадовался директор. — Тогда мы могли бы начать, скажем, на следующей неделе?

— Дамблдор, — решил напомнить Блэк, — мисс Грейнджер уже давно передала мне план занятий, и если вы ещё не отказались от идеи вмешивать во всё это студентку, то амулет…

— Ты прав, Маркус. Сегодня уже не будем тревожить её, да и у меня, признаться, день выдался не из простых, а проверку проведём завтра. Ты ведь тоже хотел бы присутствовать?

— Конечно. Завтра подходит.

— Вот и условились. Мисс Аянами, тогда доктор Блэк зайдёт за вами ближе к вечеру.

Она, казалось, не услышала, перенеся своё внимание на книгу, которую читала до того — но к этому и Дамблдор, и сам Маркус давно привыкли: Аянами всё замечает, пусть и кажется, что не слушает.

— Кстати, Дамблдор, как вы планируете организовать доступ к «нулевой» для обычных людей? Не у всех получится работать только по образцам — рано или поздно может возникнуть необходимость привести кого-нибудь из них сюда.

— Не вижу особых трудностей: запрет на перемещение снят, а работать с портключами ты уже научился. Другое дело, что маггловские приборы не будут здесь работать — ты об этом?

— Не совсем… — протянул Маркус, колеблясь, говорить ли, но всё-таки спросил прямо: — Что, вы вот так легко пустите сюда посторонних? А как же сама тайна существования этой части замка?

— Тайна существует для тех, кто знает о ней. Попадая только сюда, нельзя понять, где оказался, нельзя узнать о Хогвартсе, а проход туда закрыт для, как ты выразился, посторонних. Артефакты же, которыми мы снабдили маггловских учёных, не дадут рассказать и об этом.

— Вот так просто? — недоверчиво поинтересовался Маркус — что-то слишком легко Дамблдор согласился. Не к добру.

Тот, улыбаясь, кивнул в ответ, но добавил:

— Конечно, я попросил бы тебя ограничить продолжительность посещений. И позаботиться, чтобы мисс Аянами не причинили вреда.

— При чём здесь Рей? — тут же насторожился Блэк.

— Разве я не говорил? — удивился в ответ Дамблдор: притворно или нет? — Легилименция по понятной причине не подходит, Омут памяти — тоже, так что мисс Аянами согласилась через некоторое время провести сеанс… гипноза, так это, кажется, называют магглы — при условии, что будут заданы только вопросы, которые помогут установить местонахождение области перемещения в наш мир. Вероятно, ответы помогут нам обнаружить портальное «окно» или хотя бы его следы.

Маркус нахмурился: об этом ему никто не говорил. Когда и на что ещё Дамблдор мог убедить пойти Рей?..

— Кто будет проводить сеанс?

— Я нашёл подходящего специалиста — в Святом Мунго есть целитель-легилимент, интересующийся маггловскими практиками, племянник моего старого знакомого. Он согласился дать Непреложный Обет молчать обо всём, что узнает.

— Мисс Аянами, — Блэк дождался, пока она посмотрит на него, и с удивившей его самого сухостью напомнил: — Вы ведь говорили, что… — он сделал паузу, мысленно возвращаясь в тот момент, — что системы определения координат «нулевой» не работали.

Краткий кивок в ответ.

— Тогда чем может помочь гипноз? — поинтересовался Маркус, не особо надеясь на ответ, но услышал тихое:

— Я видела.

— Что?..

— Я видела. Всё.

— Но вы же…

— Потом. Я потеряла сознание потом, — каким-то образом она поняла, о чём он хотел спросить. — После аварийного извлечения капсулы. Оно сработало неправильно. Двигатели не включились.

«Она ведь говорила раньше об этой «капсуле»! Как я мог забыть? Стоп. Двигатели?..» Он повторил этот вопрос вслух.

— Система спасения пилота. На крайний случай.

— На какой это — крайний? — живо заинтересовался Маркус, тут же сообразив: «пилот». Она впервые, совершенно спокойно, как-то даже обыденно назвала себя «пилотом». Значит, вот, для чего оказалась внутри этой штуки!

Рей промолчала: видимо, и так сказала слишком много. Предназначение «нулевой» оставалось одной из тем, говорить на которые она отказывалась напрочь. Что же у них там происходит, в их странном мире, где подростки «пилотируют» таких существ? «А вот это уже необоснованные догадки, Маркус. Никто не говорил, что их несколько. Просто логика и чутьё…»

— Дамблдор, где «капсула»? Или вы не подумали, что её тоже нужно изучить?

В ответ тот лишь улыбнулся с непонятным выражением и объяснил:

— Там же, где «нулевая». Вернее сказать, частично внутри, и я не рискнул пытаться извлечь её. К слову, как ты держишься на метле?

Директор продолжал чуть насмешливо улыбаться, а Маркус чертыхнулся про себя: он боялся высоты, и Дамблдор, конечно, не забыл об этом. Не всякой высоты: летать самолётом — пожалуйста, но самому по себе, не имея под ногами твёрдой поверхности, находиться выше шести-семи ярдов — нет уж, увольте. Единственная попытка прыгнуть с парашютом, чтобы преодолеть страх, закончилась ничем: шагнуть из люка он так и не решился.

— Шутки в сторону, Дамблдор. Вы не впервые утаиваете от меня какую-то информацию, а мы, между прочим, бьёмся над одной и той же проблемой!

— Конечно, Маркус. Но в отношении некоторых частей «нулевой» с изучением придется самое малое — повременить.

— Что же так? — вместе с самообладанием к Блэку вернулся сарказм.

— Это условие мисс Аянами. Здесь она была непреклонна — мы можем осматривать и изучать что угодно, брать образцы, но не должны вскрывать «нулевую», как-либо вредить её внутренней структуре, а также трогать что-либо в «капсуле» и вообще проникать внутрь.

«Вскрывать» Дамблдор произнёс с какой-то особой интонацией, словно на что-то намекая, но Маркус не придал этому значения — его мысли занимало другое. Он вопросительно взглянул на Рей, и та спокойно кивнула, подтверждая слова директора. Не то, чтобы эти условия стали для него неожиданностью… всё разумно. Поражало, правда, как Дамблдор вообще согласился на них — ведь не в его характере ограничивать себя в знаниях. Как однажды сказал отец: «У некоторых людей страсть к тайнам и истинам — безгранично сильна и затмевает всё прочее, часто ведя к безумию».

— Но… почему? Нет, я понимаю — никакого вреда, само собой, но хотя бы зарисовать, что там внутри…

Рей коротко качнула головой, неотрывно глядя в глаза, и безапелляционно произнесла:

— Нельзя.

— Почему? — Маркус сам дивился своей настойчивости, но у него вновь возникло чувство, будто они упускают что-то очень-очень важное.

— Там не должен находиться никто, кроме меня.

— Но… — он собирался было возразить, когда увидел выражение её глаз. «И будь я проклят, если это вот сейчас — не страх, тщательно скрываемый, но всё же…»

— Хорошо, — сдался он и перевёл взгляд на директора, — но снаружи осмотреть-то можно? Кстати, — «время взять реванш, а то эти волшебники совсем зазнались», — вы сами говорили, что мётлы барахлят рядом с «нулевой», но что мешает сделать какой-нибудь помост, левитировать его, стоя прямо там, а уже потом снять стазис? Ничего? Я так и думал. Уж на это моих умений хватит… так что ненадёжные, архаичные и лишенные выдумки средства передвижения оставьте себе, Дамблдор.

И внутренне ухмыльнувшись, с чувством выполненного долга вернулся к своим занятиям.

* * *

Записку от профессора Дамблдора в этот раз принесла не сова — она просто оказалась заложенной в учебник Трансфигурации на теме сегодняшнего урока. Только время и место — ни слова о составленном плане занятий или чём-то ещё. Приписка: «не забудьте хроноворот» ничего не проясняла, даже наоборот.

…Поскорее закончив с ужином, Гермиона сообщила Джинни, будто пойдёт в библиотеку, нашла какой-то предлог, чтобы отказаться от её компании на этот вечер, пообещав помочь с уроками завтра, и поднялась на седьмой этаж.

У каменной горгульи неожиданно обнаружился доктор Блэк. Не успела Гермиона поздороваться, как он опередил её:

— Приветствую вас, мисс Грейнджер. Идёмте, — и негромко, словно сам себе: — Необычное ощущение…

— Здравствуйте, сэр, — уже следуя за быстро шагающим Блэком, ответила Гермиона, — извините, а…

— Этажом ниже есть нужное помещение. Хроноворот ведь у вас с собой?

— Да, сэр, а зачем…

— Вскоре всё узнаете, — отчего-то хмурясь, оборвал вопрос доктор.

На шестом этаже он остановился у одной из дверей — на вид такой же, как остальные — и объяснил:

— Эта комната гарантированно свободна последние несколько часов: ни людей, ни привидений, ни домовых эльфов. Вам нужно войти внутрь и воспользоваться хроноворотом, переместившись на один час назад. Затем… хм… затем я встречу вас и мы пойдём в кабинет директора. Но сначала, — доктор Блэк вынул из кармана небольшой — поместится в ладони — серебристого цвета объёмный ромбик на длинной цепочке, — сначала наденьте это.

Увидев её горящий чуть ошарашенным любопытством взгляд, он внезапно улыбнулся и заверил:

— Мы с профессором Дамблдором всё вам объясним. А сейчас — действуйте.

Дверь захлопнулась за спиной и Гермиона оказалась в комнате, как две капли воды похожей на ту, этажом ниже, где периодически отсыпалась или коротала время, когда можно будет вернуться к остальным обитателям замка. Только большая сумка и несколько чемоданов в углу да застеленная клетчатым пледом кровать говорили, что здесь кто-то живёт… наверное, сам доктор Блэк? Не зря же он так уверен, что можно безопасно пользоваться хроноворотом…

Осознав эту мысль, она спохватилась, вынула из-под мантии цепочку с прибором, похожим на маленькие песочные часы и уже приготовилась прокрутить его, когда вспомнила о выданном… медальоне? Поднеся его к глазам, Гермиона внимательно рассмотрела гладкую поверхность — нет, ничего, что объясняло бы, зачем он нужен. Он не был прохладным, как обычно бывает всё металлическое — наоборот, серебристый «ромбик» излучал тепло: тягучее, слегка обжигающее ладонь и обволакивающее пальцы будто невидимыми струйками горячей воды. Его было приятно держать в руках.

Застёжки не нашлось, но цепочка оказалась достаточно длинной. Гермиона, склонив голову, надела его и освободила запутавшиеся волосы. Медальон лёг ровно напротив сердца — он был настолько лёгким, что казалось, будто его и вовсе нет — если бы не то же ощущение тепла, ставшее чуть сильнее. Гермиона поймала себя на мысли, что уже не хочет его снимать и с лёгким вздохом — скорее всего, после перемещения доктор Блэк заберёт его, ведь это, наверное, какой-то эксперимент — осторожно провернула «песочные часики», как много раз до того.

В комнате ничего не изменилось, только дрогнул и на несколько мгновений исказился сам воздух. Правильно — здесь же всё так и было в последний час. Убрав хроноворот под одежду, Гермиона подавила желание выглянуть в замочную скважину и повернула ручку. Стоящий в коридоре спиной к двери доктор Блэк обернулся, оглядел её с головы до ног и резюмировал:

— Очень интересно.

— Сэр?..

— Ничего, мисс Грейнджер. Просто впервые наблюдаю эффект перемещения во времени в действии. Судя по тому, что вы сейчас здесь, примерно… — он взглянул на часы, — пятьдесят четыре минуты спустя я встречу вас у кабинета директора и проведу в эту комнату. При этом для вас это событие уже случилось, то есть оно, в каком-то смысле — прошлое, а для меня только случится, и потому лежит в будущем. Признаться, жутковатое ощущение. Но — идёмте.

Следуя за ним, Гермиона задумалась над словами доктора Блэка и вдруг поняла, что, несмотря на все объяснения профессора МакГонагалл, когда та выдавала ей хроноворот, так и не осознала, что на самом деле происходит каждый раз, когда она возвращается на час, два или больше в прошлое. Нет, она знала все опасности и избегала их, твёрдо следуя правилам и соблюдая запреты, но вот чтобы вот так проанализировать саму суть происходящего…

— Доктор Блэк!

— Да, мисс Грейнджер?

— Вы верите в парадоксы времени?

Он бросил на неё удивлённый взгляд и промолвил:

— А вы неплохо подкованы… да, верю, но только отчасти. Но когда я увлёкся этим вопросом, начитавшись американца Андерсона, намного больше меня интересовала сама природа процесса перемещения. Точнее, отправная точка, начало координат…

Гермиона смущённо промолчала — фантастика никогда не относилась к её любимому чтению, и упомянутого Андерсона она не читала. Видимо, доктор как-то понял это, потому что, вновь взглянув на неё, пустился в объяснения:

— Если вкратце — движется ли субъект в пространстве-времени, или это Вселенная движется вокруг него? Иными словами, где находится центр приложения сил — внутри человека или вовне? Сколько здесь возможностей для самоконтроля? Управляя собой — мы управляем миром вокруг нас. Отдаваясь на волю внешней силы — этот контроль теряем. Отсюда вопрос: имеем ли мы право изменять прошлое, если даже не знаем, действительно ли мы изменяем его, и мы ли изменяем? Потому что мысль, что события, происходящие с нами, являются последствиями наших выборов, сделанных в прошлом, я принимаю, как данность. Но когда события, происходящие с нами в настоящем, являются следствием наших решений, принятых в будущем, но реализованных через изменение прошлого, даже если это изменение — всего лишь симулякр, пустой знак — такое поведение кажется мне чересчур самонадеянным. Что происходит, когда настоящее, где такое решение ещё даже не было принято, сталкивается с настоящим, где оно уже реализовано через прошлое? Какая из двух образовавшихся реальностей возобладает? Что в таком случае воплотит в себе эйдос и в каком смысле? Или никаких двух реальностей нет, а есть лишь одна и все события — зациклены?.. Но такое уже неприятно отдаёт какой-то обречённостью. Само понятие предопределённости, судьбы претит лично мне, не говоря уже о том, что противоречит ряду квалифицированных в этом вопросе источников…

Они вновь вернулись к горгулье, закрывающей путь в кабинет профессора Дамблдора, а Гермиона уже чувствовала головокружение, как если бы исчезла опора под ногами: за словами доктора Блэка ей увиделось нечто ужасающе-необъятное. Словно постоянно ходишь по известной тропинке туда и обратно, а потом вдруг замечаешь: по обоим краям её, оказывается — бездонная пропасть.

— Но это всего лишь теоретические предположения, выстроенные мною одним странным летом много лет назад, — внезапно оборвал сам себя доктор и нахмурился, видимо, заметив, какой впечатление его слова произвели на неё, — в общем, не воспринимайте всё так уж всерьёз.

Он назвал пароль и развернулся к открывающемуся в стене проходу, а Гермиона, всё ещё ошеломлённая, шагнула следом, пытаясь привести мысли в порядок — сейчас те метались, словно пикси, выпущенные на уроке профессором Локхартом.

Рей Аянами глядела в окно, сидя на том же месте, что и в прошлый раз, сложив руки на коленях и, кажется, вообще не заметив, что кто-то вошёл. Портреты бывших директоров перешёптывались на стенах, профессор Дамблдор стоял у книжной полки, перелистывая какой-то фолиант, но почти сразу обернулся:

— Добрый вечер, мисс Грейнджер.

— Здравствуйте, профессор Дамблдор…

— Маркус, всё в порядке?

Доктор Блэк отошёл к окну, прислонившись к подоконнику неподалёку от Аянами, и ответил:

— Внешне ничего не изменилось, амулет цел. Но вы всё-таки проверьте.

— Мисс Грейнджер, вы не могли бы… нет-нет, снимать не нужно, — профессор Дамблдор повернулся к ней, и Гермиона сообразила: натянула цепочку так, чтобы медальон повис в воздухе. Директор несколько раз взмахнул палочкой, то резко, то плавно рассекая воздух, цепочка дрогнула, потяжелела в руках на миг, затем вдруг стала холодной, вовсе потеряла вес… профессор опустил палочку и подтвердил, обращаясь к доктору Блэку:

— Никаких изменений, — тот отрывисто кивнул, а директор спросил: — Мисс Грейнджер, только что, когда вы использовали хроноворот, не заметили ничего необычного?

Гермиона задумалась, но ничего похожего не вспомнила.

— Нет, сэр, ничего такого.

— Прекрасно! Значит, никаких изменений… — профессор погладил сидящего на жёрдочке феникса по голове и таким тоном, словно что-то вспомнил, проговорил, повернувшись к окну: — Кстати, в отличие от привидений, например, Фоукс не избегает вас, мисс Аянами. Это о многом говорит.

Доктор Блэк почему-то нахмурился, а Гермиона, переводившая взгляд с одного на другого, уже ничего не понимала.

— Давайте начнём, Дамблдор? Время ограничено.

— Да, Маркус, ты прав. Мисс Грейнджер, вы, несомненно, помните, что произошло в нашу последнюю встречу здесь, да и до того. И, так как вы согласились помочь мисс Аянами с изучением магии, мы с доктором Блэком создали вот этот амулет. Уже понятно, что перемещение с помощью хроноворота не повредило ему — для этого мы и попросили вас воспользоваться им — так что осталось только проверить самое основное. Но сначала я ещё раз спрошу — вы не передумали?

— Нет, профессор Дамблдор, — чуть помедлив, ответила Гермиона чуть дрожащим от предвкушения чего-то интересного голосом.

— Тогда я попрошу вас сейчас подойти как можно ближе к мисс Аянами. Если вдруг почувствуете что-то: слабость, что-то ещё — немедленно скажите.

— Хорошо, сэр, — проворила сухими от волнения губами Гермиона и шагнула вперёд. Она боялась — в этом же можно себе признаться — конечно, она боялась, что будет как в прошлый раз. Но ведь это так интересно! До стула, на котором сидит Аянами, остаётся пять шагов, четыре... два. Та внезапно повернула голову и Гермиона запнулась, но, глядя в эти невозможные алые глаза, сделала оставшийся шаг. Колотилось от страха и волнения сердце, ладони вспотели, а в горле пересохло, и… ничего! Больше ничего — ни слабости, ни головокружения, как тогда!

— Мисс Грейнджер? — донеслось до неё словно сквозь вату. Гермиона с усилием повернула голову — почему-то отвести взгляд оказалось нелегко, и решительно отозвалась:

— Всё в порядке, доктор Блэк! Профессор Дамблдор, всё хорошо!

Доктор отрывисто кивнул сам себе, словно того и ожидал, а директор Дамблдор улыбнулся.

— В таком случае, мисс Грейнджер, позднее обговорите с мисс Аянами, когда вам лучше заниматься. Что же насчёт места, то библиотека не совсем подходит, так что это можно будет делать либо в комнате мисс Аянами, либо… Маркус, ты не будешь против западной башни?

Тот безразлично пожал плечами в ответ:

— Там и так, благодаря вам, Дамблдор, проходной двор. Это слабо согласуется с таким стремлением к сохранению тайны, не кажется?

— В данном случае, Маркус, мисс Грейнджер уже посвящена, так что…

— Так что вы решили, что это будет удобно. Нет, директор, я не против, говорю серьёзно. Только — мисс Грейнджер, пообещайте, что будете держаться подальше от северной башни. Мне не улыбается ещё раз увидеть вас в таком состоянии, как после прошлой встречи с «нулевой».

Она вопросительно взглянула на него, и тут поняла, о чём… о ком идёт речь. То чудовище…

— Даю слово, сэр, — дрогнувшим от воспоминания о пережитом голосом обещала Гермиона. Доктор пристально посмотрел на неё и вновь кивнул:

— Я вам верю.

Вынув из кармана часы, он щёлкнул крышкой и заметил:

— У нас ещё примерно полчаса до того, как мне нужно будет встречать вас внизу. Студенты все на ужине, так что предлагаю сейчас сходить и проверить, виден ли ещё вам вход в Тайные башни. Заодно покажу путь в нужную башню и лабораторию.

Гермиона посмотрела на профессора Дамблдора, а когда тот кивнул, разрешая, почувствовала сильное желание оглянуться.

Аянами смотрела на неё, кажется, точно так же — пристально и не мигая, но Гермионе отчего-то этот взгляд уже не казался таким безразличным и отчуждённым. Сама от себя не ожидая, она вдруг негромко спросила:

— Пойдём с нами?

Аянами… Рей моргнула, словно от неожиданности, замерла на миг — а потом чуть-чуть наклонила голову.

— Тогда пошли, — позвала Гермиона и, сама не зная, почему, улыбнулась ей. Рей поднялась на ноги, отложив книгу, Гермиона отступила на шаг, давая ей место, и тут профессор Дамблдор почему-то задумчиво спросил:

— Мисс Аянами, возможно, мне показалось, или — вы сейчас как-то поняли, что амулет действует?

Та повернула голову в его сторону и вновь кивнула.

— То есть вы можете различать такие вещи? Например, студенты и кто-то из преподавателей — вы видите, что есть какое-то отличие?

— Да, — мелодично ответила Рей. Гермиона уже успела забыть, как странно тихо и мягко, но отчётливо звучит её голос.

— И как давно? — продолжал спрашивать профессор Дамблдор, жестом остановив явно собиравшегося что-то высказать доктора.

— Недавно, — по-прежнему односложно ответила Рей, но вдруг твёрдо добавила: — Я научилась.

В кабинете повисла тишина, всё замерло — казалось, даже портреты перестали двигаться в своих рамах и уставились на синеволосую девочку. Гермиона поёжилась, представляя, что оказалась бы на месте Рей, но ту, казалось, вовсе никак не задевало происходящее.

— Вы… научились видеть, как вытягивается магия? — первым пришёл в себя профессор Дамблдор.

Рей вновь кивнула.

— Как вам это удалось?

Она лишь промолчала в ответ — и Гермиона удивилась, увидев, как переглянулись доктор с профессором Дамблдором: словно привыкли к такому.

— И каково минимальное расстояние? — вынув блокнот и обыкновенную ручку, спокойно поинтересовался Блэк.

— Одиннадцать футов.

Доктор хмыкнул и, явно не ожидая ответа, поинтересовался:

— Были какие-то… особые случаи, исключения?

— Да.

Во вновь вернувшейся тишине и всеобщем внимании профессор Дамблдор спросил:

— Это был один из студентов, мисс Аянами?

— Да.

— И… никакого оттока энергии не было?

Подтверждающий кивок.

— Может быть, вы знаете имя?

Отрицательный жест — нет.

— Юноша или девушка? Как она или она выглядели? Какие-то особые приметы? — вновь приготовился записывать доктор Блэк.

— Юноша. Выше меня, тёмные волосы, зелёные глаза. Порез на лбу.

Гермиона почувствовала, как на миг сбилось с ритма сердце. «Неужели это…»

— Порез… или шрам? Тонкий, выглядит, словно только что появился, три линии, похож на молнию? — хмурясь, уточнил профессор Дамблдор, и Рей, помедлив, ещё раз кивнула.

«…Гарри?.. »