Namida (джен)

Минерве МакГонагалл не спалось.

Не без оснований она считала себя проницательным человеком и вдобавок не замечала за собою отсутствия логики. Поэтому, когда Альбус попросил её «по возможности ограничить общение студентов с нашей гостьей, мисс Аянами», добавив к этому свои ощущения от знакомства, она сделала простой и логичный вывод: девочка опасна. Как будто им мало проблем со сбежавшим из Азкабана убийцей, охотящимся на мистера Поттера! За прошедшие десятилетия Минерва привыкла доверять директору, это было и оставалось неизменным, но порой Альбус настолько увлекался решением какой-то задачи, что становился почти несдержанным!

Вот и сейчас она ясно видела: директор увлёкся, направил свой ум и желания на разрешение уравнения с двумя неизвестными — жутким, предположительно мёртвым чудовищем в башне и девочкой с пустыми алыми глазами, которой явно безразличны окружающие. Пожалуй, теперь можно добавить и ещё одну неизвестную величину: родственника того самого сбежавшего преступника, по каким-то своим причинам приехавшего в Хогвартс и «опекающего» мисс Аянами. Да, остальные преподаватели — почти все — легко приняли объяснение об исследовании, направленном на изучение результатов воздействия хаотических флуктуаций магического поля на артефакты и магические растения, лишь хитро улыбался за чашкой чая Флитвик да пренебрежительно морщился в углу Северус. Да, Маркус Блэк много говорил, шутил и покорял сердца дам ненавязчивыми комплиментами, но за всем этим слишком явно для Минервы проглядывало желание поскорее разделаться с формальностями и заняться «по-настоящему важным делом». Тот же Северус, который нечто подобное не только выражал всем своим поведением, но частенько и высказывал вслух — ей намного симпатичнее, несмотря на его тёмное прошлое и отношение к гриффиндорцам.

Северус искренен в своём затворничестве, Блэк его тщательно скрывает. А ведь они в этом похожи с той девочкой — ему тоже глубоко безразличны окружающие. Может, потому и поладили?..

Ветер врывался в чуть приоткрытое окно, колыхал шторы и нёс в спальню запахи травы, только-только высыпавших на небо звёзд и совсем немного — наполненной магией воды озера. Ветру было хорошо, и она понимала его, ведь он тоже гуляет сам по себе.

Профессору МакГонагалл нужно бы плотно закрыть окно, погасить одинокую свечу на каминной полке и заснуть — ведь завтра занятия, студенты и бесконечные попытки вложить ещё немного знаний в тот кавардак, что царит в головах детей.

Анимагу МакГонагалл хотелось выкинуть из головы все сложные мысли и уснуть под тихое пение ветерка, вдыхая чуть тревожащие запахи. Нестареющая и вечно любопытная кошка внутри неё настаивала, что такую ночь глупо тратить на сон и намекала, что неплохо бы прогуляться, размять лапы.

Заместителю директора МакГонагалл…

Минерве МакГонагалл просто не спалось.

* * *

Прошло уже несколько недель после того разговора у камина, у Гарри начались постоянные тренировки по квиддичу и стало известно о посещении Хогсмида в конце октября, но увы — все попытки разузнать что-либо о докторе Блэке провалились. Профессор Люпин, как рассказал Гермионе Гарри, быстро свернул разговор, стоило произнести фамилию «Блэк», а поняв, что речь идёт о госте школы, добавил только, что «доктор — настоящий учёный, целиком сосредоточенный на своих исследованиях», после чего посоветовал поторопиться на следующий урок. Расспрашивать профессора Защиты о вампирах пришлось уже ей самой. Тот похвалил её за проявленный интерес, а когда Гермиона осторожно поинтересовалась, что может объединять мага и вампира, как-то таинственно улыбнулся и сказал, что недавно почти тот же вопрос задавали ему студенты Рэйвенкло. Потом профессор Люпин посоветовал поискать более подробное описание этой магической расы, назвав несколько научных трудов, что могли помочь и закончил тем, что предложил изложить всё найденное в качестве развёрнутого эссе.

Найденное в книгах разочаровывало. Вампиры не обладают магическим потенциалом, хоть сколько-нибудь похожим на возможности магов, не принимают участия в ритуалах, проводимых волшебниками, даже не вмешиваются прямо в жизнь магических сообществ, создавая замкнутые кланы и изолируя себя от мира. В некоторых трудах упоминалось, что вампиры принимали участие в войнах волшебников с гоблинами, причём с обеих сторон, как наёмники. В других — подробно разбирались особенности их внешности и поведения, вплоть до влияния фаз луны на восприятие вампиром запахов и цветов, что казалось совсем уж надуманным и опровергалось иными авторами.

Связи между вампирами и волшебниками, хоть каких-то общих интересов, кроме войны и политики — не нашлось.

Спустя ещё неделю Гермиона поняла, что уже не сможет извлечь из книг хоть что-то новое. Эссе было закончено и сдано профессору Люпину, наградой стала его искренняя похвала и баллы для факультета, и только сейчас она словно очнулась: ведь целью было — узнать, не вампир ли загадочная гостья и как она может быть связана с магом-учёным. Ничто из найденного для эссе не объясняло личных отношений между представителями столь разных разумных видов.

Тогда же и пришло понимание, что за все эти недели сама Гермиона так ни разу и не увидела незнакомку, хотя среди студентов, которым давно наскучило обсуждать доктора Блэка, то и дело вспыхивали разговоры. Видели её в самых разных местах замка, но каждый раз та пропадала куда-то, стоило потерять её из виду, и главное — никто не мог похвастаться, что говорил с ней. «Я так уверенно разубеждала Рона, но не видя её — как я могу знать наверняка?»

Казалось странным, что эта встреча до сих не произошла — ведь благодаря маховику времени Гермиона дважды, а то и трижды в день бывала одновременно в нескольких местах. После того, как профессор МакГонагалл заметила, что её студентка едва не валится с ног от усталости и передала Гермионе ключ от комнаты на пятом этаже, где «гарантированно не появится никто из студентов или преподавателей и можно без помех поспать» — всё стало ещё непонятней. Две, три, а порой и четыре Гермионы Грейнджер находились в замке одновременно — но ни одна, если можно так сказать, не увидела даже мельком предполагаемую вампиршу. «Вот и не верь теперь в нечистую силу», — вспомнила она шутливую присказку мамы, узнавшей, что её дочь — волшебница, «ведьма».

Как часто бывает в таких случаях, в итоге Гермиона впервые увидела её случайно — поздним вечером в библиотеке. Погружённая в поиски ещё одной «книги для лёгкого чтения на ночь», она уже шла к выходу, когда в проходе между стеллажами, ведущем из Запретной секции, послышались шаги и промелькнуло что-то светлое.

Задумавшись, кто бы это ещё мог быть здесь перед самым закрытием, Гермиона выглянула в читальный зал и увидела у пустующей стойки мадам Пинс невысокого роста девушку, одетую в серые брюки и белый джемпер. В рыжем свете факела её волосы приобретали совсем уж необычный оттенок. Она просто стояла и смотрела куда-то прямо и вниз, держа в руках стопку книг. Наконец появилась библиотекарь и забрала фолианты, чтобы вынуть карточки и записать названия в журнал. Пару раз она что-то недовольно пробурчала, однажды — о чём-то спросила, получив в ответ кивок, и вручила всю стопку обратно. Хлопнула дверь. Гермиона, стряхнув непонятное оцепенение, побежала к выходу, выскочила в коридор, не слушая окрика мадам Пинс, прошептала «Люмос!» и едва не столкнулась с неподвижно стоящей лицом к ней незнакомкой. В ярком магическом свете, от которого девушка даже не щурилась, внимание приковали её глаза. Красные. Нет — алые. Не тускло-багровые, как у некоторых магических существ, не прозрачно-красные, как у животных-альбиносов — на фоне белой-белой кожи будто и вправду светились ярко-алые радужки глаз. С трудом отведя взгляд, Гермиона испытала шок ещё раз: «У неё же голубые волосы». Уже раскрыв рот, чтобы о чём-то (о чём?) спросить, она услышала сказанное тихо, почти шёпотом, но удивительно отчётливо:

— Мне рекомендовали не общаться со студентами. До свидания.

С этими словами незнакомка ушла, а Гермиона, вдруг почувствовав сильную усталость, привалилась к стене, где её и нашла через несколько минут мадам Пинс, запиравшая на ночь двери.

Следующим утром мисс Грейнджер впервые за всё время в школе проспала завтрак, с трудом поднявшись, едва не опоздала на первый урок, но списала своё состояние на накопившееся утомление. Ей было так стыдно за себя, что она постаралась поскорее забыть об этом.

* * *

Поездка в Лондон оставила необычные впечатления. С одной стороны, Маркус был рад этому, потому что всё сделанное — будь то поиски книг для Рей, встреча со старым знакомым и даже покупка палочки у Олливандера — служило конкретной цели, а значит, не могло быть названо прихотью. Да и просто он рад был вновь побывать в большом городе.

С другой стороны, мир даже после нескольких дней в Хогвартсе выглядел слишком… другим, словно замок находился в ином измерении. Даже солнце, казалось, светило там иначе. Можно было бы — и хотелось — списать всё на напряжение, но вчера, рассказывая Чарли тщательно придуманную историю о неожиданной увлечённости прикованного к постели кузена физикой, он был напряжён ничуть не меньше — не внешне, а глубоко внутри. Словно некая часть его постоянно следила за интонациями, выражением глаз, мимикой и движениями рук, пока Маркус чересчур беззаботно рассказывал, что «ничего страшного, кузен Ленни просто сглупил, прыгнув с парашютом в плохую погоду. Ну да, сломал обе ноги, поваляется несколько месяцев в гипсе, зато, глядишь, поумнеет». Чарли в меру сочувствовал, в нужных местах смеялся и за пару часов нашёл все нужные учебники и прочее по списку, составленному Аянами, не преминув шутливо уточнить, а кто это записывает всё для «кузена Ленни» таким изящным, явно дамским почерком и свободна ли она. Пришлось на ходу придумывать несуществующему кузену ещё и невесту. Возник только один действительно неловкий момент — о «теории ЛОРП — Гизора» Чарли ничего не знал, приняв это за розыгрыш. По его словам, таковой и вовсе не существует.

Снова и снова анализируя собственные ощущения, Маркус пришёл к одному-единственному, пусть и неприятному выводу — ему в замке нравится. Даже не так — в Хогвартсе он не чувствует себя лишним. Пробуждение от света вспыхивающего в изголовье кровати магического факела, умывание ледяной водой из каменной чаши в ванной комнате, завтрак за преподавательским столом в компании доброжелательных «коллег» и сдерживающих зевки студентов — всё это стремительно стало привычным. Даже приятным. Чем-то, без чего, конечно, легко можно обойтись, но — не хочется.

После завтрака они с Рей разбирали изученное накануне и пытались хотя бы прикинуть механизм связи между двумя мирами, закинувшей «нулевую» с Аянами сюда. После обеда — Рей погружалась в изучение магической литературы, а Маркус отправлялся во вторую Тайную башню, соседнюю с той, куда поместили «нулевую».

Устроенная им лаборатория была защищена — благодаря Дамблдору — несколькими нейтрализующими артефактами от флуктуаций магического поля, что обеспечивало хотя бы примерную объективность результатов изучения «нулевой» теми способами, что доступны современной науке. Многому приходилось учиться «на ходу», ошибаясь, повторяя снова и снова.

Вечерами они вновь собирались вдвоём или втроём с директором — последнее удавалось не всегда, и пытались сложить из выводов каждого некую цельную картину, прояснить непонятные моменты или просто послушать Рей, отвечавшую на вопросы Дамблдора и Маркуса о её мире. Рассказывала она далеко не обо всём, в частности — отмалчивалась о предназначении «нулевой» и том, откуда вообще взялось это поразительное существо. Второй темой, о которой Рей упорно не говорила ни слова — было её собственное происхождение и детство. Когда Маркус однажды раздражённо заметил, дождавшись ухода директора, что из-за всех этих недомолвок и тайн её шансы вновь попасть домой отнюдь не возрастают, Рей ничего не ответила, но следующим утром неожиданно объяснила, что это не её секреты и она дала слово их хранить. Внезапная добровольная разговорчивость молчаливой девочки так потрясла Маркуса, что он даже не спросил, кому она такое могла обещать и почему это история жизни Рей Аянами — тайна чья-то, но не её собственная.

Другой тайной, что волновал Маркуса, был его брат. Он всё-таки расспросил Дамблдора о Сириусе, услышал невнятные предположения и возмутился, перейдя в нападение и не отцепившись от директора до тех пор, пока не тот не рассказал о странных обстоятельствах побега, о тщательных розысках и не бросил загадочную фразу: «Об остальном спросишь его самого». Получается, Дамблдор уверен, что Сириус прибудет в Хогвартс, но не говорит, зачем. Поиски в библиотеке среди подшивок старых газет ничего не дали, директор незаметно пропадал из школы, порой даже не возвращаясь к ужину, но как-то поздним вечером, повинуясь смутному импульсу, Маркус по пути из лаборатории забрёл в преподавательскую, где задремал прямо за чашкой чая. Проснулся он от звука тихих голосов, обнаружив, что в противоположном углу небольшой комнаты сидят за одним столом профессор Бабблинг и мадам Хуч, негромко спорившие. Без лишней скромности Маркус напряг слух и уже скоро был в курсе истории предательства Поттеров и предположений о том, что Сириус явится в замок, чтобы закончить начатое, убив собственного крестника. Ему стоило огромных усилий не прикрикнуть на самоуверенных магов, всерьёз полагавших, что они имеют право судить о виновности Сириуса, опираясь на газетные статьи и слухи, а также на один лишь факт его заключения. Дамы перешли к «перемыванию косточек» коллегам, и Маркус изобразил процесс пробуждения, выслушал пару шуточек и подколок, поиронизировал над мифической привычкой засыпать где попало и вышел, решив всё-таки прижать Дамблдора к стенке и вытрясти из него, что удастся. Да, он был неприятно поражён услышанным, да, он видел Сириуса лишь раз в жизни и не мог точно знать, что тот невиновен, но кое в чём Маркус был уверен — на Поттеров, включая и Избранного, ему наплевать, а семья есть семья. К неопределенному списку будущих целей прибавилась одна предельно конкретная — встретить брата и действительно самому расспросить его обо всём. А там… там видно будет.

* * *

Чем дальше заходили исследования Маркуса, чем больше информации от мисс Аянами или в результате изучения гиганта получал Альбус — тем сильнее становились его сомнения в собственной правоте. Столь безапелляционно заявив Минерве, что о «Пожирателях жизни» в отношении девочки и гиганта не стоит и думать, он нарушил основное правило учёного: сделал необоснованный и ничем не подкреплённый практически вывод, не имея всей полноты информации.

Это беспокоило, заставляло чувствовать сомнения в собственных силах. Беспокойство проникло столь глубоко, что даже сейчас, во время важного разговора с Министром о мерах по розыску Сириуса Блэка он осознал вдруг, что раз за разом прокручивает в голове всё известное о столь определённой — как казалось — способности гиганта рассеивать магию. Да, всё указывало на это, но ведь поглощение магической энергии вместо рассеивания — тоже опустошило бы артефакты. И есть простой способ, который окончательно позволит разгадать эту загадку.

Усилием воли заставив себя сосредоточиться на разговоре, Альбус давил и уговаривал, пока не получил от Министра обещания не применять к беглому заключённому «поцелуй дементора» сразу после поимки, попрощался и чуть ли не сразу из приёмной Фаджа аппарировал к границе территории школы. Быстро преодолел двор и вошёл в замок, за каких-то несколько минут достигнув входа в Тайные башни. Судя по звукам, которые он слышал, проходя тоннелем, Маркус работал в соседней башне, так что сейчас можно всё и проверить. Заперев дверь заклятием, Альбус сосредоточился и принялся осторожно снимать подпитку с сети охранных чар и стазиса, затем извлёк из складок мантии всегда носимый с собой защитный артефакт и положил на пол перед собой. Оставалось самое сложное.

Предельно сосредоточившись, он прикоснулся палочкой к собственным очкам и прошептал формулу активации. Мир перед глазами ярко вспыхнул, больно ударил в подготовленный, но всё равно ошеломлённый потоком новой зрительной информации мозг, а затем ровно осветился искрами, полями и потоками магической энергии, пропитывающей всё вокруг. Этой функцией специальных очков, представлявших собой, по сути, имеющий столь обычный вид сверхсложный магический прибор, нельзя было пользоваться часто и подолгу, иначе неминуемы слепота и безумие, но те, кто серьёзно относятся к изучению магии, всё равно идут на такой риск. Уж очень заманчиво и экономит бездну времени не изучать всё по показаниям приборов и отголоскам применяемых заклятий, а видеть самому, своими глазами.

Изучив и запомнив как можно точнее карту взаимодействий полей и потоков в башне, Альбус поднял и аккуратно бросил артефакт так, чтобы тот упал как можно ближе к телу гиганта и замер, сосредоточившись на наблюдении за пространством между ними, чтобы уже через пару секунд увидеть то, чего опасался. Взволновано, рывком восстановив сеть заклятий, Альбус поморщился от острой рези в глазах и сообразил отключить прибор.

Несколько минут спустя, тщательно изучая воспоминание с помощью Омута памяти, Альбус понял, что можно было обойтись и без артефакта. После снятия стазиса к телу гиганта стягивались и поглощались им струйки энергии отовсюду: рассеянной в воздухе, заключённой в стенах, из запитанных от источников замка артефактов и зачарованных камней… красочное зрелище. Красочное и ужасающее. Минерва, в своей мимолётной догадке вспомнившая древний миф, оказалась права: «Пожиратели жизни» существуют. А мисс Аянами… вот истинная причина, почему на неё не действует магия.

Вспомнив свою просьбу к девочке не контактировать со студентами и соответствующее указание профессору МакГонагалл проследить за этим, Альбус невесело усмехнулся: вновь интуиция опережает сознание, а мы вновь не прислушиваемся к ней в должной мере. Только вот странное ощущение, что он упустил что-то важное…

Раз десять просмотрев воспоминания, изучив едва ли не каждую чёрточку и каждую секунду, Альбус нашёл искомое и озадачился ещё раз. Как ни странно, но от самого директора к телу гиганта энергия не переходила. Совсем. Но это противоречит не только легендам, а и простой логике: если это существо действительно вытягивает и поглощает магию, то какая разница — откуда? Человек — тоже вместилище энергии, и отличие магглов от магов только в степени её доступности для использования.

В последующие две недели Альбус перерыл как библиотеку школы, так и свою личную, заглянул даже в книгохранилища Министерства, выискивая всё по интересующей теме: от вариантов первоначальной легенды до результатов исследований по заимствованию и поглощению магических сил. Увлекшись не на шутку, Альбус почти не появлялся в замке, остановившись только после того, как Минерва прислала замкового эльфа с сообщением, что есть важные новости.

В замке Альбуса неожиданно ждала записка от Аберфорта. Брат извещал, что некоторые из жителей Хогсмида с окраин — из тех, кто посещал его паб — говорили, будто видели Сириуса Блэка. Да, новости и правда важные — значит, Сириус уже здесь и ищет пути в замок. Конечно же, бывший Мародёр найдёт их и сделает свой ход, но — какой? Что движет тобой, Сириус Блэк? Казалось бы, ответ очевиден, но Альбус слишком хорошо помнил обстоятельства ареста и заключения бывшего ученика, чтобы бездумно принять точку зрения Министерства на происходящее. А значит, нужен способ увидеться и всё обсудить лично, в как можно более спокойной обстановке. Оставив Минерве необходимые распоряжения, Альбус вновь погрузился в поиск и анализ собираемой по крупицам информации о «Пожирателях жизни» и различных существах, которым хоть в какой-то мере свойственен энергетический вампиризм. Ещё почти десять дней ушло на составление вполне непротиворечивой картины происхождения и особенностей первых, но директор так и не подобрался к ответу на главный вопрос: что же защищает людей, магов от воздействия этой пагубной способности? Ведь ни Минерва, ни Маркус, ни сам Альбус — не чувствовали рядом с гигантом и в присутствии мисс Аянами ничего похожего на описания из легенд, где говорилось об упадке сил, головокружении и в итоге — полном лишении магии, а затем и гибели.

Наконец, воскресным утром тридцать первого октября он ещё раз систематизировал записи, сведя всё в единую картину и решил тем же вечером обсудить ситуацию с Маркусом и мисс Аянами, возможно, провести несколько экспериментов, ведь к предстоящему празднику ни тот, ни другая не проявили ни малейшего интереса.

Увы, эти планы расстроились, ибо перед празднованием пришлось ещё раз выдержать столкновение с некоторыми из преподавателей, в очередной раз пытавшихся убедить его в опасности «держать в замке оборотня», а сразу после ужина Альбуса срочно вызвали в башню Гриффиндора, к портрету Полной Дамы.

Сириус Блэк посетил Хогвартс.