Проснуться собой (гет)

Втянуться в размеренный ритм учёбы у нас с Герм получилось относительно просто. Первые две недели почти по всем предметам, связанным с маханием палочкой, были заполнены скукой, мукой и уголовно наказуемыми действиями по отношению к временной составляющей данной реальности. В общем, там мы время убивали как могли. Я, например, потихоньку читал книжки по зельеварению, ибо Ужас Подземелий явно задался целью выставить меня идиотом, что ему, если говорить честно, удаётся с завидной постоянностью. Герми же была лишена подобной отдушины — а вот нечего было заранее читать и запоминать все учебники. Так что она сидела и скучала, изредка подсказывая мне, где что искать по теме. В этом она до ужаса похожа на МакГонагалл, не ко времени та будет помянута — своим строгим отношением к заданиям преподавателей и подготовкой домашних заданий без надежды списать.

Так долго продолжаться не могло, и мы бы (ну, ладно — я) в итоге точно смогли найти на свои головы очередные приключения, благо Малфой продолжал делать многозначительные жесты и рожи, но однажды субботним утром перед Гермионой в тарелку с кашей упало письмо, явно нарочно именно так уроненное почтовой совой, ничем не выделяющейся среди десятков других, прилетевших с почтой в Большой зал.

Не став открывать его среди кучи глаз, хотя равенкловцы и уважают личное пространство, мы дотерпели до конца завтрака. Письмо оказалось от родителей Гермионы, которые рассказывали, как им отдыхается от жизни обычных дантистов на берегах Франции. Особо намекали, что по субботам к ним приходят в гости соседи, иногда забывая ключи от номеров. Но вот в ближайшую им придётся скучать в одиночестве.

М-да. Просто шпионские игры какие-то. Однако хоть на душе и стало ощутимо теплее от того, что о нас помнят и ждут, но в тоже время и беспокойства добавилось — с чего бы вдруг понадобилось нас вызывать? Правда, остался вопрос с тем, как нам свалить так, чтобы не заметили. Это вон Драко хорошо — показал письмо от отца, да свалил по делам Рода. Это нам Терри объяснил, когда мы весьма откровенно удивились такому финту блондина.

Конечно, я тоже как бы Лорд, и тоже как бы могу свалить по делам, но… Именно, что есть одно большое бородатое «но» по имени Дамблдор. Он только отстал со своим интересом и неприличными предложениями лимонных долек, прав был Флитвик — действительно, приторная гадость, поэтому мне не хотелось опять начинать курс с вечерними сеансами мозговыноса «Гарри, как тебе в мире магии?». Да и Гермиону под это дело не прицепишь никак, если только не объявлять о нашей помолвке. А это уже будет приговор ей.

Поломав голову до обеда, мне в итоге всё же стукнула в неё блестящая идея. Ну как, стукнула — большая белая полярная сова мне на голову письмо уронила. От Хагрида.

«Дорогой Гарри. Я знаю, что у тебя сегодня нет занятий, поэтому, если захочешь, приходи ко мне чайку попить примерно часам к двум. Слышал, что ты хочешь узнать о родителях — у меня есть их колдографии. Пришли мне ответ с Хэдвиг. Хагрид.»

Прочитав письмо, мы с Мионой кивнули друг другу, поняв без слов, что чаепитие у лесника затянется до глубокой ночи. Так и получилось. Добравшись до его домика, пережив сеанс облизывания от милого доброго пёсика по кличке Клык, который был почти с нас ростом, мы зашли в его скромное жилище. И выпали в осадок от удивления.

— Гарри, друг, привет! Ты тоже решил прийти к Хагриду? — сказало с широкой улыбкой на лице рыжее недоразумение.

Похоже, что наш план в части улизнуть после чаепития нуждается в огромной доработке. Очень огромной.

Не хочу пересказывать то, что говорил Хагрид, изредка, на особо сентиментальных моментах, сморкающийся в полотенце, которое явно по ошибке служило ему носовым платком, но подобные грязные поступки «великого человека Дамблдора» меня откровенно взбесили. Какое право он имеет так использовать память о моих родителях, настолько откровенно выдавая свою ложь за правду?

Да первое, что я сделал, когда мы закончили обговаривать с гоблинами и Грейнджерами организационные моменты, так это ознакомился с тем, кем были мои родители, и их историей. Посмотрел их колдографии, даже собрал себе из них альбом. Только вот от посещения их могил меня отговорили, чтобы не выдавать своё знание раньше времени. Так вот, то, что озвучивал Хагрид, комментируя снимки, не соответствовало тому, где они были сняты. Про то, как они решили сражаться против «Того-кого-нельзя-называть» в версии Хагрида, я ничего сказать не могу, но на фоне с подменой нюансов в колдографиях, она тоже веры у меня не вызвала.

Также опять пристал Рон со своей рукой дружбы.

— Гарри, моя мама также хорошо их знала, так что можешь приехать к нам на каникулах — она тебе ещё больше про родителей расскажет.

— Спасибо, Рон, я подумаю. — Думая при этом, чтоб он отвязался уже.

Так что удовольствия от посещения лесника я никакого не получил. Все силы уходили на то, чтобы не показать своего отношения и не сорваться. Но всё имеет свойство заканчиваться — так и тут, мы все трое распрощались с простодушным лесником, легко пообещав забегать в гости.

А на полпути, пока я ломал голову, как объяснить всем шишку у Рона на голове с последующей потерей им сознания, Гермиона нашла более элегантный вариант избавления от него.

— Ой, я палочку у Хагрида забыла! — Вскрикнула она. — Придётся вернуться.

— Я тебя провожу, Гермиона. Рон, ты иди в замок, не стоит без причины задерживаться. Тем более, что ужин скоро.

Последнее явно склонило чашу весов ответственности Рона в сторону желудка.

Пройдя обратно так, чтобы Рон видел нас по пути к домику Хагрида, а потом обойдя эту избушку как можно тише, чтобы Клык не поднял лая, мы пошли по тропинке в сторону Запретного леса. И стоило первым кустам скрыть нас от взглядов с той стороны, как мы активировали порт-ключ.

Закрыв в этот раз при переходе глаза, чтобы не повторять свой прошлый не очень хороший опыт, я открыл их уже в своём доме во Франции. Гермиона уже вертела головой, но комната оказалась пуста.

— Мама?! Папа?! Мы дома!

Её крик не остался без ответа — уже через минуту нас обнимали Скотт и Джина. Не буду пересказывать кучу приветствий, охов и ахов, а также наш доп… рассказ о школе, замаскированный под ещё одно чаепитие — это прошло довольно быстро, а потом мы, собственно, и перешли к причине нашего вызова.

— Гарри, за прошедший месяц в обычном мире по моей просьбе собиралась информация о тебе и Дурслях, — затронул основную тему Скотт. — Не волнуйся, этим занимался настоящий специалист своего дела, хотя, когда вы с ним познакомитесь, по нему подобного заметно не будет. Два дня назад он закончил свою работу, результаты которой мы уже обсудили с гоблинами.

— И? — поторапливаю я странно мнущегося Скотта.

— Мы считаем, всё готово к тому, чтобы организовать в обычном мире опеку над тобой. После завершения всех бюрократических заморочек у нас, в магическом мире гоблины передадут бумаги в их Министерство о признании тебя эмансипированным в виду того, что ты являешься главой Рода по воле Магии, наймут адвоката и будут оказывать неявную помощь. Явно будет созвано заседание Визенгамота, так как ни у Дамблдора, ни у Фаджа, текущего министра магии, не получится замолчать данный факт — слухи уже гуляют среди заинтересованных лиц. Эти коротышки оказались очень пронырливыми, а должников у них в разных социальных слоях просто немеряно.

— Гарри, — очень серьёзно сказала Джина, внимательно смотря мне в глаза, — и ты, дочка, никогда не переходите дорогу гоблинам, и тем более, не становитесь их врагами — есть более безболезненные способы самоубийства. Тебе, Гарри, очень крупно повезло, что ты признан их Другом.

— Да, Гарри, — продолжил Скотт. — Если ты нарушишь заключённое соглашение, никто из нас, ни ты, ни мы с Гермионой, долго не проживёт. И в обычном мире скрыться у нас также не получится. Гамбит в этом отношении высказался однозначно.

— Гамбит? — тут же влез любопытный носик Гермионы.

— Это старое прозвище нашего друга, который занимался по моей просьбе сбором информации. Заодно он прогулялся по Косой аллее и прочим окрестностям, сыграл в карты, послушал слухи и… так, по мелочи ещё, — неожиданно скомкал свою речь Скотт, наткнувшись на многообещающий взгляд жены.

— Его настоящее имя Реми, — закончила за него Джина. — Думаю, на каникулах вы с ним ещё встретитесь. А может и раньше. Ладно, не будем отвлекаться на этого ба…

Теперь уже она скомкала свои слова.

— Гарри, в общем, у нас всё готово — дело за тобой, — отбросил шутливый тон Скотт. — Ты согласен, чтобы в обычном мире мы стали твоими опекунами, а затем началось активное противостояние с Дамблдором?

Согласен ли я окончательно сбежать от Дурслей? Да. Да! И ещё где-то десять тысяч раз да! Но вот подставлять вместо себя никого не хочу.

— Да, я очень хочу. Но, а вы сами готовы привлечь внимание Дамблдора? — спрашиваю у них.

— Ты хочешь честный ответ? — серьёзно и медленно обратился ко мне Скотт. Сидевшая рядом Джина также стала вдруг необычайно серьёзной.

— Да, — сглотнул я.

— Тогда я зайду издалека, — начал Скотт. — Мы не в восторге от того, что наша дочь учится в этой школе. И наше негативное отношение к школам, подобным Хогвартсу, вызвано личным опытом. Не буду сейчас тебя нагружать нашей историей, скажу только, что обучаясь там, мы были вынуждены участвовать фактически в боевых действиях, выступая против команды других мутантов, противостоящих директору нашей школы. Нам с Джиной это в итоге так надоело, особенно после того, как нам пришлось драться насмерть друг с другом, что мы решили разыграть свою смерть и сбежать куда подальше.

Конечно, кто-то скажет, что мы являемся предателями, или назовёт трусами… Мы же просто не хотели умирать пешками в игре двух игроков. И меня никто не убедит в обратном — ведь у нашего директора, профессора Ксавьера, была и есть машина для поиска мутантов, через которую он может как найти любого мутанта, так и убить или прочитать мысли, или промыть тому мозги до полной смены жизненных принципов. С её помощью легко было лишить Магнето — это его противник — любых помощников, ведь защита от воздействия была только у него одного. Не говоря про кучу денег, которую имеет Ксавьер — один личный реактивный самолёт с подземным ангаром чего стоит. На мой взгляд, лучше заплатить наёмникам, чем бросать в пекло детей, которых ты взял под своё попечение. Хотя мы к тому времени уже выросли, но суть та же — кто откажется помочь тому, кто заботился о тебе?

В этом отношении, Магнето был даже честнее — он находил и заинтересовывал своих соратников, а не растил с малых лет. Впрочем, я ушёл совсем далеко от нашей темы.

Пока вы были в Хогвартсе, мы по подробнее расспросили Рокдунга о возможности забрать Миону из Хогвартса на эти семь лет. Не обижайся, но она наша дочь, и мы хотим, чтобы она была в безопасности. Ведь это ты обязан отучиться здесь, подчиняясь непонятным для меня неписанным правилам и прочим магическим заморочкам — Рокдунг очень не рекомендовал тебе сбегать от этой вашей школы. Да, это наше желание выглядит некрасиво по отношению к вам обоим, но для нас жизнь дочери важнее. Тем более, что на каникулах вы всё равно бы встречались.

И я, и Гермиона в этот момент переглянулись с одинаковыми испуганными взглядами. А то, как она посмотрела на родителей… не берусь описать.

— И не надо на меня так смотреть, — в примирительном жесте поднял руки Скотт. — Всё равно ничего из этой идеи не получилось.

— Почему? — несколько напряжённо спросила Миона.

— Юридически, с помощью гоблинов, забрать тебя было бы легко, как, впрочем, и просто по-тихому забрать тебя, в момент подобный сегодняшнему… но тут вмешалась ваша связь.

— Чего? — это мы уже хором.

— Гарри, ты отдал и продолжаешь делиться своей магией с Гермионой. Для неё это хорошо и полезно, как нам объяснили. Всё замечательно, пока вы вместе в одном естественном источнике магии, вроде Хогвартса. Он стимулирует рост ваших собственных источников, того, что делает вас магами.

Все крупные древние школы маги построены на сильных источниках. В природе же двух одинаковых источников не бывает. Каждый из них отличается друг от друга. В обычных случаях это не страшно — день-два, и волшебник привыкает к новому фону без всяких последствий. С тобой же Гермиона всё сложно. Допустим, мы забрали тебя и, переехав во Францию, отдали в Шармбатон, французскую школу магии. Несмотря на расстояние, Гарри бы продолжал отдавать тебе магию, но с небольшим «привкусом» хогвартского источника магии — ведь он ещё растёт, и его источник растёт вместе с ним, подпитываясь из вне. В общем, никому из нас не захотелось представлять того, что с тобой будет, когда внутри тебя встретятся силы двух магических источников. Может Гарри и не пропустил бы магию Хогвартса к тебе, но, а если вдруг?

— Короче говоря, если бы не ваши узы, мы бы забрали дочь и уехали из Англии куда подальше, сменив ещё раз личности.

Мне оставалось лишь опустить глаза в пол и убито кивнуть на такую правду. Зато честно.

— Но раз уж судьба распорядилась так, что мы с тобой в одной лодке, да и ты сам, как человек, на наш взгляд, достоин нашей помощи, мы постараемся защитить тебя и Гермиону всеми доступными нам способами.

— Всеми? — прищурившись, поинтересовалась у родителей Гермиона. — Вроде тех, что вы устроили, когда мы из банка вернулись? Пап, ты тогда говорил, что мама может управлять чуть ли не атомами. Это же можно кого угодно узлом завязать. Так почему вы прячетесь?

Взрослые тяжело вздохнули.

— Какой же ты ещё ребёнок, дочка… — с умилённой улыбкой, смотря на неё, сказала Джина.

Дочка обиженно насупилась.

— Как мы можем завязать, так другие могут развязать, и завязать уже нас, — шутливо, но в тоже время серьёзно ответил Скотт. — Большая сила накладывает и большую ответственность. В прошлом Джина поддалась своей силе, стала Тёмным Фениксом… Я не знаю, кто бы мог ему сейчас противостоять…

— Фениксом, как птица Дамблдора?

— Это ты кого сейчас курицей назвала? — пошутила Джина. И не став дожидаться реакции, продолжила. — Нет, просто используя чужую силу я могла проявлять свою телепатию как псионическую огненную птицу, чьи когти могли наносить и физические и умственные повреждения. Эта сила Феникса может возрождать, поглощать, передавать и сохранять жизненную силу любого вида форм жизни, то есть может взять жизненную энергию от одного и дать её другим, исцелять себя той же жизненной энергией или даже воскрешать мёртвых, ибо Феникс — сумма всей жизни и смерти. Как у Феникса, мои силы возрастают до неизмеримого уровня: позволяют перестраивать материю на субатомном уровне, летать в космосе без помощи, выживать в любой атмосфере и создавать массивные разрушительные разряды и атмосферные помехи. Используя «Проявление Феникса», особую «телекинетическую чувствительность» к объектам рядом со мной, я могу… могла чувствовать структуру объектов, их молекулярные модели, ощущать, когда другие объекты приходят с ними в контакт, и зондировать их на молекулярном уровне. Также сила Феникса может создавать звёздные врата, способные мгновенно переместить в любое место вселенной. Про обычный телекинез нескольких тонн груза, телекинетические барьеры от материи и излучений, телепатию и тому подобные мелочи можно промолчать.

Судя по отпавшей челюсти Гермионы, моя находится всё же гораздо ниже.

— И… и… почему тогда мы беспокоимся о Дамблдоре? — слегка заикаясь, всё же нашла в себе силы задать вопрос девочка.

— Однажды я потеряла себя в этой силе. И чуть не убила того, кто мне дорог, — с грустью в голосе ответила Джина. — Мне удалось побороть эту силу в своей душе, запечатать так, что я в итоге стала не сильнее обычного мутанта, а не монстром Омега-уровня. И распечатаю я её только если моей семье будет грозить смертельная опасность. Ну, или чтобы отомстить за неё — мне самой уже будет всё равно на окружающих.

Глядя на ушедшую в себя Джину, все неловко замолчали, не зная, что тут можно сказать. Неловкий момент довольно своеобразно разрядила Гермиона.

— Что значит «сменив ещё раз личности»? То есть я на самом деле не Грейнджер? А кто тогда?

Джина как-то очень знакомо и по-доброму улыбнулась дочери.

— Это долгая история, Миона, а вы сейчас уже должны возвращаться, пока вас не хватились. Но могу сказать, что когда ты родилась, мы долго спорили о твоём имени. И ты вполне могла бы сейчас отзываться на имя Рэйчел Саммерс.

На этой ноте, несмотря на очень выразительные глаза дочери и милую просительную мордашку, которую она скорчила в ходе штурма неприступной твердыни, мы вернулись в Хогвартс, где нас ждал очень неприятный разговор с заместителем директора.

* * *

Малфой-менор, утро того же дня…

Воспользовавшись камином в покоях своего декана, чтобы попасть домой, Драко продолжал недоумевать над причиной, из-за чего отец вызвал его таким способом. Вроде ничего такого по его вине, по крайней мере, для этого вызова, за время учёбы ещё не случилось. Значит, разговор будет вестись о его распределении.

От подобных мыслей мальчик непроизвольно поморщился. Мордредов Поттер! Нет, он определённо не ограничится одними намёками — этот гад заслужил настоящий дуэльный вызов. Пусть он всего лишь полукровка, но ради такого дела можно и снизойти.

Если бы кто-то в этот момент был рядом, то мог бы наблюдать очень нехарактерное для Драко выражение лица — появившийся предвкушающе серьёзный оскал мало походил на его манерную самодовольную гордость. Впрочем, Драко быстро опомнился, когда краем глаза увидел своё отражение в зеркале.

Не найдя никого ни в гостиной, ни в кабинете, он вызвал своего личного домовика.

— Тинки!

Появившаяся с хлопком домовушка, одетая в некоторое подобие ливреи родовых цветов, склонилась в поклоне.

— Тинки рада помочь молодому хозяину.

— Тинки, где мои родители?

— Хозяин и хозяйка в саду, в южной беседке.

— Понятно, не говори им о моём появлении — я сам им сообщу. Свободна.

Ещё раз поклонившись, домовушка с хлопком исчезла, а Драко пошёл в сторону указанной беседки. Путь до неё много времени не занял, и вот он уже может различить голоса родителей. Непроизвольно он замедлил шаг, прислушиваясь к разгоревшемуся спору.

— Я десять лет ждала этого момента, понимая, что моё внимание может ему и нам повредить больше, чем без него, но теперь…

— А теперь я был вынужден дать клятву не вмешиваться в дела школы и её учеников в течение года! Так что успокойся, нечего мне демонстрировать ваш блэковский нрав, год ничего не решает — Дамблдор не будет рисковать жизнью одиннадцатилетнего мальчика в первый же год учёбы.

— Вот именно! Клятву дал ты, а не я! И Драко её тоже не давал, так что пусть директор идёт лесом со своими планами! Я не позволю ему так просто играть жизнью того, кого клялась защищать.

— И что вы сможете сделать в школе? В Хогсмит его никто не выпустит, а в школу тебя никто не пустит. Драко же, после этого идиотского распределения, скорее его сам придушит, чем станет помогать.

У подслушивающего этот разговор Драко на лице постепенно начало проступать выражение очень большого удивления пополам с неверием. Что, однако, не помешало ему и дальше внимательно прислушиваться к разговору.

— Уж пронести думосброс, и влить туда пару моих воспоминаний о Лил он сможет. Просмотрев их, мальчик сам пойдёт нам навстречу. А не отвечать на его вопросы ты клятвы не давал, и не мне тебя учить, сколь многого можно добиться парой слов, сказанных в нужный момент.

— Вот не надо про него и меня. Размечталась. Да они с сыном сейчас как кошка с собакой — их драка только вопрос времени.

На этом месте у Драко уже не осталось сомнений о личности, затронутой спором родителей, и он, кипя от негодования, влетел в беседку.

— Какого лысого гоблина я должен помогать этому уроду Поттеру?!

— Драко! — От неожиданности вскрикнула Нарцисса Малфой, которая всё же не помешала ей выразить интонацией своё неодобрение словами сына.

— Мама! — Не остался в долгу Драко. — Из-за него я столько пережил, а ты говоришь, что я должен с ним общаться? Да я его убить готов!

— Сын, успокойся! — Строгий окрик Люциуса Малфоя заставил Драко резко уменьшить экспрессию и накал эмоций.

— Извините. Но всё же, почему?

— Потому, что он мой сын по магии, — ответила ему Нарцисса.

От сказанного матерью Драко еле смог удержаться на ногах. Не осознавая, что он делает, мальчик просто рухнул на ближайший стул, пытаясь переварить только что нанесённый ему жизнью удар по голове. Затянувший ступор прервало горлышко фиала, сунутое ему под нос отцом.

— Пей! — Приказал тот ему.

Механически выполнив приказание, и выпив Успокаивающего зелья, он смог обрести некоторую ясность мышления, большей частью за счёт того, что новость о братских узах с ненавистным Мальчиком-что-должен-сдохнуть потеряла на время свою остроту.

— Мама, почему ты никогда раньше не говорила, что связана обрядом Защитника с Поттером?

Нарцисса тяжело выдохнула, и как-то беспомощно посмотрела на своего мужа.

— Ты сама хотела, чтобы Драко тебе помог выполнить свой долг. Он должен знать всё, — не дал ей смалодушничать Люциус.

Всё также грустно оглядев свою семью, Нарцисса остановила свой взгляд на чём-то в саду, за пределами беседки, видимо, стараясь не сталкиваться взглядом ни с кем из них.

— Мне придётся начать издалека, Драко, — тихо и неуверенно начала она. — С Лилиан Эванс я познакомилась ещё по пути в Хогвартс. Я тогда рассорилась со своими сёстрами и убежала куда подальше, пока злость на них не рассеется. В итоге я оказалась в одном купе с рыжеволосой девочкой, которую поначалу приняла за представительницу рода Прюэтт.

Позже, конечно, выяснилось, что это не так, но мы как-то разговорились на почве жалоб на злобных завидующих сестёр, что сразу перешли на неформальное общение. Лили оказалась приятной собеседницей, и я просидела вместе с ней до самого приезда экспресса в Хогсмит. И, в итоге, потащила её за собой, решив похвастать сёстрам, что я не …

На этом моменте Нарцисса немного смутилась, и решила опустить подробности.

— В общем, решила и потащила. Там и выяснилось, что она обычная магглорожденная, от чего Белла сразу завелась, начав кидаться оскорблениями как на меня, так и на Лил. В итоге скандал разгорелся как раз такой, что в лучшем виде подтвердил горячность темперамента Блэков. А закончилось всё тем, что я захотела утереть нос сестре, и показать, что я умею выбирать себе компанию — так я решила взять под покровительство магглорожденную. Там об этом при зрителях и объявила.

— И тебе от родителей ничего не было? — с интересом спросил Драко.

— Ну, почти ничего. Тётя Вальбурга очень хотела меня выпороть, — со смешком ответила ему мать. — Мне повезло, что сначала решили по-тихому проверить Лилиан, и мне в очередной раз повезло. Она оказалась Обретённой. А так как ритуал проводили не у гоблинов, а в родовом ритуальном зале, то и о факте проверки никто не знал. Даже не все в роду знали о статусе девочки, на которую сразу же появились большие планы, хотя сторонники чистоты крови из старшего поколения и ворчали на это…

Драко всё более заинтересованно слушал рассказ о детстве своей матери. О детстве и зарождающейся дружбе, интригах взрослых и наивных обещаниях подруг друг другу. И каким кошмаром для матери Поттера всё закончилось.

— … из-за одной глупости все планы рухнули неожиданно для всех. Так как я была на Слизерине, а Лил на Гриффиндоре, то и следить непрерывно за ней, оберегая от интриг других Родов, я не могла. Впрочем, как и Меда. Да, Лилиана была очень способной и разумной, но всё же привычку проверять напитки и еду в любом состоянии она выработать не успела. Да и мы не настаивали на этом, желая оставить себе лазейку, чтобы склонить симпатию девочки к кому-нибудь из братьев.

Не мы одни оказались такими умными — вмешался тот, кого мы даже не принимали в расчёт, так как Лили его на дух не переносила, как и его компашку, в которой, к глубокому моему сожалению, затесался братец Сириус. Как оказалось, он и растрепал Джеймсу Поттеру, что девушка не простая маглорожденная. А тот, хоть раздолбай-раздолбаем, но дураком не был, и начал уже всерьёз осаждать эту крепость, подстроив в конце концов с помощью своих друзей ситуацию, выведшую Лили из равновесия, и одной влюблённой дурочки, под видом утешения, напоившей расстроенную девушку зельем. Заплаканную, ничего не соображающую из-за несправедливой обиды от друга детства, которого всегда защищала от нападок мальчишек.

Для Сириуса всё в итоге закончилось выжиганием с гобелена, хотя из рода его не изгоняли, надеясь, что со временем мозгов прибавится, и пинком из менора.

Но вернёмся к Лили. «Полог» сработал на все сто — снятый в момент наибольшей обиды на любимого, который своей гордостью позже обидел её ещё сильнее, он начал пробуждать у неё чувства к Джеймсу. Дальше история известна всем — Лили Эванс вышла замуж за Джеймса Поттера и у них родился сын.

Подобное своеволие наследника Поттеров, после выраженного родом Блэк возмущения с предъявленными доказательствами, для последнего окончилось ещё хуже, чем для Сириуса — после смерти родителей от драконьей оспы главой Рода он так и не стал. Как и почему — я не знаю.

Наше обучение для Лил не прошло даром, так что она настояла на проведении всех положенных ритуалов, включая упомянутый тобой ритуал защиты, в котором участвовали я и Сириус.

— Но… — Драко замер с открытым ртом. — Но его же…

— Посадили в Азкабан за предательство? — закончила за него Нарцисса. — Да. Как ты понимаешь, он невиновен.

— И теперь ты хочешь, чтобы я помог этому… этому…

— Да. И если тебе сейчас так не хочется помогать Гарри, то считай, что помогаешь мне.

Драко, прерванный на самом интересном моменте подбора уничижительного эпитета, озадаченно замер. Видимо, с такой точки зрения он эту ситуацию ещё не рассматривал.

— Сын, его дружба, как политической фигуры, важна для нашего Рода, — вмешался в сомнения Драко Люциус. — То, что мне удалось избежать Азкабана и купить влияние в министерстве, никак не поможет уменьшить влияние Дамблдора и то, как он уничтожает наши традиции. Если же мы сейчас поможем ему, то в будущем на наш союз никто уже косо смотреть не посмеет.

— Я понимаю, pap?. — очень недовольно проговорил Драко. — Я помогу вам с ним, но…

— Да ладно тебе, Драко, — улыбнулась ему Нарцисса. — Подерётесь, как все мальчишки делают, потом помиритесь, и всё будет хорошо.

Драко на эти слова матери лишь смущённо фыркнул и немного покраснел.

— Да помирюсь я с ним, — всё ещё смущённо проговорил он. — По крайней мере, хотя бы попытаюсь.

На этом все серьёзные разговоры о прошлом закончились, и родители начали расспрашивать сына о том, что он видел и с кем познакомился. Драко старался отвечать как можно подробнее, показывая, что то, чему его учили, им не забыто. Но на пресловутом Поттере повествование прервалось неожиданным для мальчика образом.

— ЧТО с ним произошло?! — Переспросила Нарцисса.

— От него повеяло Силой, а…

— Так, погоди, я хочу это сама увидеть. Добби!

— Добби здесь, госпожа Хозяйка, — произнёс появившийся лопоухий эльф.

— Принеси думосброс из кабинета. Живо!!!

От последнего рыка лупоглазого эльфа фактически вынесло из этого измерения. Не прошло и минуты, как он приволок чашу, размерами лишь немного меньше его самого.

— Свободен! — Отмахнулась от него женщина, левитируя на стол артефакт.

— Драко, будь любезен, покажи нам то, что произошло в купе! — Фактически приказала она сыну.

Тот, немного неуверенно и медленно, начал вытягивать палочкой белые нити из правого виска. Как только он закончил, его родители «нырнули» в чашу думосброса.

Прошло немного времени, и… они спокойно сели на свои места, молча и внимательно смотря на сына.

— И? — не выдержал Драко.

— Надо было тебя на Гриффиндоре оставить, — устало выдохнул Люциус.

Мальчик испуганно сжался, и упёрся взглядом в пол. То, что он повёл себя неправильно, он понял ещё в поезде — ведь отец ему тогда строго наказал подружиться с Поттером, а в итоге… Драко очень осторожно попытался посмотреть на родителей, но ничего успокаивающего он там для себя не увидел.

Люциус Малфой являл окружающим образец холодной гордости и неприступности, только вот Драко прекрасно знал, что подобную маску отец надевает лишь в минуты очень сильного гнева или потрясения, когда не знает, как нужно реагировать.

Нарцисса же не обладала такой способностью прятать свои переживания, так что на её лице можно было наблюдать некоторую гамму недоумения с примесью разочарования. Именно последнее ударило Драко сильнее всего, и он практически мгновенно вернулся к разглядыванию пола беседки, опустив при этом плечи ещё сильнее.

— Сын, — начал Люциус. — Скажи, разве тебя не учили обращать внимание на любые мелкие детали, будь то разговор или незнакомая обстановка? Разве тебе не говорили, что дело прежде всего, а все прочие развлечения потом?

Драко начинал ощутимо вжиматься в спинку стула, явно желая научиться просачиваться сквозь стены или же становиться невидимым.

— Разве не я говорил тебе не быть скоропалительным в своих действиях, и что любой человек может быть полезен тебе — главное, понять его? Молчишь? Правильно, молчи. Не о чем тут говорить! Ты фактически на пустом месте настроил против себя нейтрального собеседника.

— И при этом не обратил внимания на то, в каких отношениях Гарри с присутствующей там девочкой, — решила добавить пару слов Нарцисса. — Ты не обратил внимания на то, как она повела себя при ответе Уизли о предателях крови.

— Я обратил… — попытался начать оправдываться Драко.

— Значит, не сделал вывода из этой её реакции, — зарезал его оправдания практически на корню отец. — Откуда гр… магглорожденная могла узнать о предателях крови, если любое упоминание о родовой магии убрано из открытых источников и продаваемых в Косой учебниках уже многие годы? Ты так упивался своими попытками унизить Уизли, что не заметил, как настроил против себя объект интриги, не принял во внимание его возможные связи, хотя Поттер тебе её представил. В общем, мы очень разочарованы тобой, сын.

В наступившей тишине было слышно, как мальчик изо всех сил пытается не показать своих эмоций, аккуратно шмыгая при этом носом, и склонив голову как можно ниже. Из-за этого он не мог заметить, как его родители переглянулись друг с другом, явно решив больше не давить на него.

— Так, Драко, допей Успокаивающее зелье, — примирительным тоном сказала ему мать. — И давай обсудим, как ты должен был повести себя в той ситуации, и как ты будешь в дальнейшем общаться с Гарри и его окружением…

Для Наследника рода Малфой день обещал быть долгим и очень насыщенным.

* * *

Хогвартс, то же утро…

Альбус Дамблдор сидел перед шахматной доской, на которой была разыграна неизвестная любому постороннему партия, и задумчиво смотрел устремлённым в никуда взглядом. Если бы кто-то в этот момент заглянул в кабинет, то он бы очень сильно удивился, застав Великого Светлого Мага за маггловскими, вырезанными из камня, фигурками. Однако для Альбуса подобное времяпрепровождение было вполне привычным. Он часто так играл сам с собой, выражая неподвижными, лишёнными инициативы, да и вообще права на своё мнение, игрушечными фигурами текущие расклады в мире магии.

Он любил неторопливо перебирать ходы, которые сделал в прошлом, переосмысливая уже произошедшее и пристально вглядываясь в малейшие связи между людьми… нет, его фигурами.

В этот раз начатая партия символизировала текущую обстановку вокруг Гарри Поттера, но при этом никак не хотела принимать свой окончательный вид. А победа, как всем известно, есть следствие правильной подготовки и внимания к деталям. Контроль же над последним, к своему стыду, Альбус непростительно ослабил. Что же, он сам виноват, что ошибся с исполнителями. Придётся теперь исправлять. Пусть не с первой попытки, но он добьётся того, что пророчество будет исполнено.

Директор школы волшебства Хогвартс продолжал размышлять над шахматной доской, изредка машинально поглаживая белую королеву. При этом те старые слова слепой пророчицы не затихали в его голове.

«И Великие начнут таиться как крысы, забывая, кто они есть, а те, кто таились, захотят стать Великими. И будет рождён он дважды. И зёрнами лжи будет усеяно его первое рождение. И вернётся он с троп скорби, храня за спиной лишь прах и пепел, а мрак и огонь станут ему опорой, ведя за собой тех, кто поверил в него. И те, кто был дорог Великим, по зову его восстанут из мёртвых, чтобы мир стал единым.»

Да, Дамблдор верил в существование истинных пророчеств. Но вот только он не верил, что они сами могут исполниться — им всегда надо помогать. А там в них поверят остальные глупцы, пытаясь либо воплотить их, либо избежать. В обоих случаях на их желаниях, вере и страхах можно было играть так, как угодно тому, кто наблюдал за ними издали. Вера же способна творить чудеса, особенно, если ритуал правильный и сил достаточно. К его сожалению, сил, чтобы исправить свою ошибку, у него не хватало, поэтому он и занялся исследованиями в этой области — от магии Крови, когда он исследовал возможность применения крови драконов, до… много чего «до».

Тогда, ещё с Геллертом, они решили проверить восстановленный ими ритуал по раскачке магических сил волшебника. Простая, но действенная рунная схема, использующая принцип равноценного обмена. Два фокуса, круг отражения и управляющий круг для возбуждения резонанса сил. Первые же испытания, которые они провели на… «добровольцах-магглах», имели интересные последствия. Нет, подход работал, но вот ядро мага со временем возвращалось в исходное состояние. Что ставило крест на этом способе, и он с удовольствием бросил эту скользкую область исследований.

Однако Геллерт посчитал, что дело в слабом толчке, и нужно просто растянуть воздействие. Только вот подбор «добровольцев» — дело хлопотное, и отвлекает от исследований. Данную проблему он решил со всем своим гениальным размахом и немецкой педантичностью. Он создал себе поставщика и прикрытие для исследований в одном лице. Да, Геллерт никогда не разменивался на мелочи, и не обращал на них внимания, если они ему не мешали. Нужна большая выборка «добровольцев» — создадим компанию, а если их нужно много и в очень большом разнообразии — создадим Империю.

В конечном итоге, они оба добились того, чего хотели, но вот Геллерт зашёл слишком далеко в своём стремлении не обращать внимания на… мелочи. И когда против него поднялись маги многих стран, пришлось лично выйти против него и победить. Чтобы под шумок крутиться как белка в колесе, пряча концы в воду, пока все праздновали победу над Тёмным Лордом.

А потом он услышал эти слова слепой девочки, и почувствовал, как дрожит его магия от сказанных шёпотом транса фраз. Тогда он впервые решил ускорить воплощение их в жизнь, лично найдя того, кто настолько боялся смерти, что был готов на всё, лишь бы не умирать. К сожалению, Том надежд не оправдал, не желая следовать советам. Мелочи… опять эти мелочи — кто же знал, что сирота из приюта будет настолько подозрителен. В итоге пришлось подсунуть ему пророчество, чтобы убрать ненужную фигуру, заодно получив в свои руки нового кандидата.

И в этот раз, хочет он того или нет, но Гарри поможет ему вернуть Ариану, воплотив истинное пророчество. Ведь именно для этого он и стал Великим Светлым Магом, именно для этого он делает всё, чтобы объединить два мира.

Спокойное течение мыслей «великого мага» было прервано влетевшей в открытое окно мелкой министерской совой, доставившей письмо. Сняв конверт с лапки и отпустив пернатого почтальона, Альбус развернул пергамент. Вчитавшись, и даже дважды перечитав, он продолжал с неверием смотреть на послание. Но потом, видимо, всё-таки поверив, он рванул к камину, отточенным движением кидая щепотку дымолётного пороха.

— Кабинет министра Магии. — Последнее, что прозвучало в кабинете, перед его уходом.