Две галки на клеверном поле (гет)

Это был первый раз, когда он вынужден был сказать спасибо своей известности. Потому что переполох, который они устроили в лечебнице Св.Мунго, вывалившись из камина как снег на голову перед дежурной медсестрой, оказался выдающийся. Конечно, Гермиона сразу же всё взяла в свои руки, распоряжаясь так, словно была, по меньшей мере, директором сего уважаемого заведения. Он просто молчал и следовал по коридорам больницы вслед за ней и троицей медсестер, которым Гермиона втолковывала на ходу, кого из колдомедиков следует позвать и какие лекарственные снадобья принести. Он немедленно почувствовал себя лишним в этой беготне, поэтому войдя в предоставленную им палату и опустив тело Беллатрисы на белоснежную простыню, он оставил свою подругу и поспешил обратно к камину.

Гермиона поймала его на ходу за локоть.

— Гарри! — ее лицо выдавало остатки недавнего ошеломления, но теперь на нем явственно проступала еще и тревога. — Не наделай глупостей!

Он и сам теперь чувствовал, что готов их наделать. Пока шел по второму уровню Министерства, машинально отвечая дежурными кивками на встречные приветствия многочисленных служащих. Кто бы в аврорате ни занимался такими вещами, после устроенного переполоха он тут же должен был понять, что пора заметать следы. Более того, вполне возможно, завтра утренний переполох вообще окажется на передних полосах газет. Сперва у Гарри было жгучее желание просто ворваться по горячим следам в аврорат и поставить на уши всех тамошних начальников, чтобы они учинили тотальную проверку. Но, когда он слегка поостыл, до него стало доходить, как его поведение выглядело бы со стороны. Скорее всего, его вежливо, но настойчиво попросили бы успокоиться и предоставить им самим разобраться с возникшей ситуацией. А все газеты бы написали, что Поттер сорвался, что он себя не контролирует.

Поэтому, когда Гарри подошел к высоченным дверям с огромной литерой «А» на них, он на несколько секунд остановился, разглядывая начищенную до блеска латунь, покачал головой, развернулся и пошел обратно к лифту. Время подростковых подвигов прошло, пора было начинать учиться поступать по-взрослому. Что бы сейчас сделала Гермиона? Она бы, скорее всего, попросила Рона разузнать всё изнутри, без шума. Но наверняка, она и так это сделает. Без него. А он не Гермиона, он Гарри, он будет действовать по-своему. В конце концов, в этом здании помимо Рона был еще один человек, которого Гарри был всегда рад видеть. Он вошел в лифт и приложил палочку к надписи «Секретариат министра».

Секретариат оказался довольно большой, светлой комнатой с двумя рядами столов, на которых громоздились просто фантастические по размерам кучи свернутых в трубочку пергаментов. Сидевшие за столами девушки в темно-лиловых мантиях перемещали всю эту груду корреспонденции с невероятной скоростью, профессиональными движениями перебрасывая ее друг другу, вручая курьерам, подлетавшим совам, заполняя и исправляя, швыряя в мусор, отсылая на общий стол и при этом умудряясь отвечать на вопросы двух десятков визитеров разной степени крикливости. Он сперва просто утонул в этом канцелярском круговороте и целую минуту глазел на происходящее, мысленно радуясь, что Гермионе не пришлось участвовать в таком вот аду, ей сразу дали свой кабинет, даже без стажировки. Пока, наконец, одна из девушек не бросила взгляд на него — одиноко стоящего у двери с потерянным взглядом. По ее изменившемуся выражению, он тут же понял, что через секунду все в комнате, бросив свои дела, уставятся на него. Но девушка, видимо, была достаточно подготовлена к любым визитерам, потому что сразу вскочив с места, бросилась к нему и, поманив жестом, стремительно потащила его за собой так, что почти никто даже не успел среагировать на его появление.

— Пожалуйста, следуйте за мной, мистер Поттер.

Девушка привела его в комнату личного секретаря министра, вручив той на попечение, и тут же вернулась на свое рабочее место. Гарри только подивился такой вышколенности.

Личным секретарем министра была женщина средних лет с уставшим взглядом и довольно затейливой прической. Она тотчас поднялась из-за огромного дубового стола, за которым сидела, заполняя длинные формуляры на непонятном языке, и сразу начала разговор с вежливого упрека.

— Мистер Поттер, вот наконец-то и вы! Господин министр справляется о вас буквально на каждой неделе. Вы отослали назад больше наших сов, чем гоблины из банка Гринготтс. Мистер Шеклболт даже пытался навестить вас лично, но вы закрыли камин для всех, даже для него. У нас готова церемония награждения, мы ее постоянно откладываем, но...

— Прошу прощения, но я по другому вопросу, — он виновато улыбнулся. Ничего не мог поделать с этой дурацкой привычкой виновато улыбаться, когда не оправдывал чьи-то ожидания.

— По... другому?.. Впрочем, это не имеет значения, потому что господин министр рад видеть вас в любое время. Пожалуйста, проходите.

Она распахнула массивную черную дверь с простой медной табличкой с надписью «Министр» и, заглянув внутрь, провозгласила, будто он был каким-нибудь приезжим принцем.

— Господин министр, к вам мистер Гарри Поттер!

Это было даже забавно. Если бы не обстоятельства, которые его сюда привели.

Кингсли Шеклболт в кресле министра магии был похож не на министра, он был похож на Кингсли Шеклболта. Только цвет мантии стал значительно темнее, во всем остальном его внушительная фигура не претерпела никаких изменений. Гарри вдруг снова почувствовал всю ту спокойную мощь, которая постоянно исходила от этого черного лысого здоровяка, и ощутил всё то безграничное доверие, которое он к нему всегда испытывал. Любого в обществе Кингсли охватывала уверенность, что теперь-то всё будет хорошо. Трудно было себе вообразить более надежно выглядевшего человека.

— Поттер! — рявкнул Кингсли. — Мордред тебя задери! Так тебя всё-таки выволокли из твоего склепа на Гриммо?!

Поднявшись во весь свой внушительный рост и преодолев в две секунды огромное пространство кабинета, новоиспеченный министр надвинулся на него словно «Хогвартс-экспресс», и спустя мгновение Гарри уже чувствовал себя сжатым в медвежьих объятиях, без возможности даже слово из себя выдавить.

— Присаживайся. И говори, на какое число готовить церемонию.

Кингсли сразу брал быка за рога.

— Слушай... давай о церемониях... потом.

— Потом?! Мало тебе было, что ты своего министра не пускаешь на порог, так ты теперь решил его еще заставить бегать за тобой?! Ты совсем обнаглел, Поттер! — с притворной суровостью пробасил Кингсли. — Я что-то не припомню еще случая, когда приходилось упрашивать кого-то принять «мерлина 1-й степени».

— Честное слово, Кингсли, у меня и в мыслях нет ставить тебя в дурацкое положение, просто мне и вправду сейчас не до этого. Я пришел за помощью. И это срочно.

— Хм, — его собеседник вздохнул и опустился в кожаное кресло напротив того, в котором сидел Гарри, — стоило ожидать, что если ты явишься, то не просто так.

— К сожалению. Мы сегодня с утра с Гермионой зашли в аврорат...

Он начал рассказывать, на удивление для самого себя спокойно и складно, хотя, вроде бы, не успел подготовиться к разговору и подобрать нужные выражения. Но как-то стоило спрятать эмоции, и слова нашлись сами собой. Возможно, он и вправду успел повзрослеть.

Кингсли сидел, погрузившись в раздумья, как всегда, совершенно не выдавая своего отношения к сказанному, но Гарри показалось, что он, скорее, раздосадован, чем удивлен. В конце рассказа он поднялся с кресла и подошел к окну, глядя куда-то вверх сквозь кучевые облака.

— ...вот поэтому я и решил идти сразу к тебе. Я понятия не имею, кто в аврорате может быть связан с этим зверством, возможно, как раз тот человек, к которому я и обращусь. Так что...

Он снял очки и начал протирать их привычным движением, ожидая реакции стоящего у окна министра.

— Ты как был, так и остался добрым парнем, Гарри, — наконец отозвался Шеклболт, — возможно, самым добрым из всех нас. Подумать только, Беллатриса Лестрейндж жива! И за нее вступается Гарри Поттер! Я восхищаюсь тобой.

— А помимо восхищения?..

Министр еще помолчал, словно раздумывая, как ему правильно продолжить разговор.

— Хуже всего в твоем рассказе то, что ты не рассказал мне чего-то совершенно нового.

— То есть? Ты хочешь сказать, что подобные случаи уже были?

— Ну, может быть, не в такой степени, как ты рассказываешь, но... Была война, Гарри, ты сам не хуже меня знаешь, что происходило. Люди обозлены, у большинства пострадали их близкие. Ненависть в головах кипит как смола в котле. Не то, чтобы я кого-то оправдываю, но... — он сжал губы и нахмурился, — к сожалению, таких случаев не избежать.

— Ты что, собираешься просто оставить это без последствий?

Кингсли резко повернулся.

— Разумеется, нет, о чем ты! Проблема в том, что до меня практически не доходят официальные жалобы. Ты удивишься, но я тебе скажу, что давно понимаю — в аврорате, скажем так,.. не всё в порядке. Я же там работал всю жизнь, знаю, что к чему. Но мне очень сложно сейчас предпринять серьезные меры.

— Да почему же?! Кингсли, ты... тебе просто надо увидеть всё своими глазами! Если бы ты видел, что с ней сделали?! Это чудовищно! Ее же кто-то вытащил прямо с поля боя, украл тело, и потом держал всё это время в тайне от всех, и где! Я представить не могу, как такое можно сотворить не в подвале у упивающихся смертью, а прямо в стенах Министерства? Мы что, должны терпеть подобное?!

— Не горячись, Гарри, я же не сказал, что помочь невозможно, я сказал, что сделать это будет трудно. Ты говорил, что когда уходил из Мунго, она была еще без сознания? То есть имен она не назвала.

— Нет, но она в своем уме... ну, если про нее вообще можно так сказать. Я уверен, когда она очнется, имена мы услышим.

— Это было бы замечательно, Гарри, потому что без имен я не могу предпринять никаких мер, поверь мне. Если бы у тебя были хотя бы какие-то подозрения, хоть что-то. Я же не могу арестовать весь аврорат, Гарри!

— Ну да, я понимаю. Ты прав. Но ты можешь хотя бы установить наблюдение... не знаю... проверить какие-то другие дела.

— И кого я должен назначить для этого?

— Неужели в аврорате у тебя нет никаких надежных людей?

Кингсли снова отвернулся к окну.

— Большинство из тех, кому я доверял, погибли на этой войне.

И это была печальная правда. Из-за бешеной нехватки кадров в авроры сейчас принимали далеко не с таким серьезным отбором, как до войны. Получалось, что министр почти не имеет влияния на тех, кто призван всех их охранять, вынужденный просто верить на слово людям, которых не знал.

— Так что я очень жду, Гарри, что ты сможешь доставить мне какие-то сведения. Ты окажешь этим действительно большую услугу. Забавно получается, да? Ты пришел ко мне за помощью, а в результате я вынужден просить помощи у тебя же самого.

Он развел руками и улыбнулся.

— Ну, Кингсли, мне, конечно, жаль, что ситуация у тебя такая сложная, но главное, что мы оба понимаем, что ее надо исправить. Белла заговорит, и ты просто вычистишь всю эту гниль.

— Мне бы твой оптимизм. Впрочем, ты прав, вместе мы это исправим. Я рад, что ты вернулся, Поттер. Кстати, помимо ордена тебе же положена компенсация, как пострадавшему в войне.

— Это те средства, которые отбирают у бывших упивающихся?

— Да, практически все твои друзья уже обратились по этому поводу в Министерство, кое-кто уже получил деньги.

— Спасибо, но я и так достаточно богатый волшебник, Кингсли.

— Если передумаешь, обращайся в любое время. И, на счет ордена...

— Давай после того, как разберемся с Беллой.

— Ты не только очень добрый, ты еще и очень упрямый парень, Поттер. Ладно, как скажешь, я жду от тебя вестей.