Две галки на клеверном поле (гет)

В прошлый раз, когда его тащили в Малфой-менор, он не больно-то запоминал дорогу. Было как-то не до того. Поэтому, когда он теперь огляделся, то увидел вокруг себя только лесистые пригорки, со всех сторон закрывающие видимость. Вокруг самого поместья были установлены антиаппарационные чары, но Белла, наверняка, оказалась прямо у ворот парка, прекрасно зная дорогу, в отличие от него. Так что он отставал от нее всё больше и больше. С возрастающей тревогой в сердце он взобрался на ближайший пригорок, в попытке определить направление, но увидел лишь всё те же холмы, поросшие приземистыми соснами. Он зажмурился, попытавшись более тщательно припомнить дорогу, и аппарировал еще раз. От такого частого использования перемещения его едва не стошнило. Но на этот раз пейзаж был ровнее, и за верхушками деревьев далеко впереди он увидел поднимающийся в небо столб черного дыма. Он хотел, было, уже рвануть в эту сторону, как неожиданно раздавшийся в ближайших кустах хлопок заставил его развернуться с палочкой наготове.

Неизвестный чертыхнулся, выбираясь из зарослей, и вывалился на свободное пространство в нескольких метрах от него. Рыжая шевелюра, высокий рост, аврорская форма…

— Рон?!

— Гарри! Не верил, что смогу тебя догнать.

— Ты? Что ты тут делаешь?

— Пытаюсь остановить тебя — дурака! Почему ты никогда не слушаешь предупреждений?

— Предупреждений?

— Ну да. Я же тебе сегодня утром послал письмо, ты разве не получал его?

— Постой… так это ТЫ посылал мне предупреждения?!

— Я, а кто же еще, Гарри? Я же даже подписывался — «Друг». Ведь я же твой друг, Гарри, — развел он руками, — я думал, ты сразу догадаешься.

— Но…

— Я всё сделал, как надо, — сказал Рон с оттенком гордости в голосе, — нас учили в Аврорате, как сделать так, чтобы нельзя было определить автора письма. Общеминистерская сова, самописное перо, заклинание. Я даже чужую палочку для этого использовал! Ага!

«Рон?! А как же…»

— Но… Гермиона… — вырвалось у него помимо воли.

Рон махнул рукой.

— А, она не знает почти ничего! Зачем ей во всё это лезть? Она и так слишком тяжело переживала все эти домашние разговоры о тебе и о предательстве, зачем еще знать о… ну, в общем… В общем, родителей не выбирают, Гарри! Так что пришлось мне сидеть тихо. И дома, и на работе — особенно!

«Бедняга Рон!..»

— Выходит, твои участвуют во всех этих преступлениях?

— Да куда там! У них решимости на такое никогда не хватило бы. Только что подвякивают. Мы и денег-то почти никаких не получили от всех этих… операций. Зато отец подписей наставил везде, где только ему говорили. Мне едва удалось документы со стола Диггори утащить, когда пришли с проверкой.

— И ты за всё это время умудрился себя не выдать?!

— Ну да. Дело-то, в принципе, немудреное, только противно было до Мерлиновой жопы! Вот, даже орден свой пришлось отдать, лишь бы меня не вычислили.

— Тебя же могли обвинить в соучастии покушению!

— Ну, я надеялся на свое предупреждение. Что ты меня выручишь, если что.

— Вот же черт, Рон! А я всё это время думал… что ты с ними заодно… Что ты тоже поверил в этот бред про предательство. Прости, что сомневался в тебе!

— Да как я мог поверить в такое, Гарри?! За всё время, сколько тебя знаю, ты ни разу, НИ РАЗУ не сделал ничего, в чем тебя можно было бы упрекнуть! Когда понадобилось пойти и пожертвовать жизнью за всех нас, ты просто взял и пошел. Один. Я много раз думал, а смог бы я так же, если бы понадобилось? И вот чего-то никогда не чувствовал в себе такой уверенности. Я только двоих таких честных людей знаю — жаль, что родители не из их числа — ты, да Гермиона.

— Кстати, где она сейчас?

— Скорее всего, бегает по магазинам, готовится к завтрашней свадьбе.

— Завтрашней?!

— Конечно. Я же тебе написал — сиди дома. Это всё — одна большая ловушка. Им надо было разделить вас, чтобы взять поодиночке. Так что, не ходи туда, Гарри!

— Я должен.

— Тогда я пойду с тобой.

— Нет, ты сейчас вернешься обратно, к «Норе» и будешь защищать министра.

— Но…

— Ты понял меня, Рон?! Возвращайся и помоги Кингсли. Ты за него отвечаешь.

— Хорошо, но я за тебя боюсь, Гарри. Поодиночке…

— Черта с два они нас теперь разделят!

— Удачи тогда! Надеюсь, скоро увидимся.

— И тебе!

Они обнялись, и Гарри в этот момент показалось, что, несмотря на отчаянную ситуацию, у него уже давно не было так хорошо на душе.

Он повернулся и побежал в направлении поднимающегося дыма. За всем этим разговором, он понял, что так и не успел спросить, кто же именно сдал его квартиру нападавшим. Впрочем, теперь его это уже не особенно волновало. Буквально вчера еще на месте былых отношений оставались лишь руины, а вот теперь он чувствовал, как их «Золотое трио» снова обрело реальную форму.

«Гермиона выбрала себе хорошего мужа», — подумал он с удовлетворением. Если сегодня всё обойдется, завтра он пойдет на их бракосочетание с совсем другим настроением. И покидать страну будет с легким сердцем. Надо просто всё правильно сделать сейчас.

У него была надежда, что Белле хватит ума не ввязываться в схватку и не выдавать себя, пока она в плаще-невидимке. Это давало ей определенные преимущества, но всё зависело от того, какая ситуация будет внутри, и что сейчас с семьей ее сестры. Рита наговорила, что нападавших была армия, но Рита была известной паникершей, ей могло почудиться всё что угодно. Если обитатели поместья смогли дать организованный отпор, они могли бы продержаться какое-то время, и даже, при определенной удаче, отбить нападение. Его тревожило только, что вряд ли среди них нашлось много умелых бойцов. Вообразить себе самоотверженно сражающуюся Панси Паркинсон было выше его сил.

Ворота парка при поместье были распахнуты настежь. Очевидно, все защитные заклинания были давно уже сломаны. Впереди не было заметно ни души. То ли нападавшие уже ретировались, то ли готовили ловушку. Над поместьем поднимались клубы густого черного дыма. Центральная башня была объята пламенем почти целиком. Правая боковая и правая дальняя лишь только частично пострадали, но внутри них, скорее всего, гулял огонь, вся левая и дальняя часть поместья казались нетронутыми. Видимо, сказалось то, что башни соединялись довольно узкими перегородками-переходами, по которым огню было трудно перебраться в дальние части здания.

«Может быть, это вообще только приманка?» — подумал он, бросаясь бегом по центральной аллее.

Но все его рассуждения полетели ко всем чертям, когда он услышал вдруг из-за живой изгороди шум перепончатых крыльев, и огромная тень стрелой пронеслась над ним по направлению ко входу в поместье.

«Они и вправду решили разделить нас», — мелькнула у него паническая мысль, когда он увидел тварь впереди себя.

Мантикора! Как они умудрились притащить ее сюда — он не хотел даже думать о том, сколько народу было при этом задействовано. Эта дрянь была намного опаснее любого дракона, и у него не было против нее никаких шансов, ему оставалось только отступить, в то время как Белла проскользнула внутрь, используя плащ. План был и вправду исключительно продуманный.

«Всего пяти магам в истории удалось справиться с мантикорой в одиночку», — вспомнил он строку в учебнике. Что ж, ему придется стать шестым!

Мантикора подпрыгнула, оперлась на свои крылья и спланировала, приземлившись ближе к нему, взрыв песочное покрытие аллеи и оставив за собой длинные следы. Он был поражен, насколько быстро двигалась эта туша. Она была меньше дракона или василиска, но скоростью и реакцией превосходила их, наверное, вдвое. Копнув передней лапой почву, она наклонила голову, уставив на него свое бородатое лицо, смотря слегка исподлобья и как-то выжидательно.

Он сконцентрировался и отправил в нее конфундус, рискнув проверить, пробьет ли Старшая палочка природную невосприимчивость к магии и, одновременно, не желая заранее раздражать тварь чем-нибудь болезненным. Мантикора только громко фыркнула, словно бы смеясь над его жалкой попыткой, и вдруг, когда он уже готовился бросить в нее что-то посерьезней, взмыла вертикально вверх прямо с места. Буквально в одну секунду ее крылья просвистели над его головой, и он услышал, как тяжелое тело приземляется точно за его спиной. В последний момент он успел поставить на самого себя материальный щит и обернулся.

Мантикора налетела на преграду, крутанула головой, рыкнула, отскочила на пять метров, а потом ринулась на него с разбегу. У него на сетчатке запечатлелся этот великолепный прыжок, показавшийся ему последним зрелищем, что он видит в жизни: распахнутые во всю ширь крыла, четыре лапы с длинными когтями, неумолимо надвигающееся на него тяжелое мускулистое тело, вставшая дыбом грива, обрамляющая злобный оскал огромного лица. И его собственное скромное заклинание, бесполезно отражающееся от покрытого мелкими чешуйками живота этого жуткого существа, которое готово было в одно мгновение смять и уничтожить его…

Каким-то чудом щит отбросил ее и в этот раз. Он думал, что у него будет хоть чуть-чуть времени, но мантикора, не ожидая ни секунды, хлестнула из-за спины своим длинным хвостом, и огромное изогнутое жало пробило его щит в мгновение ока. Он оказался буквально лицом к лицу перед ее налитыми кровью, бешеными глазами, понимая, что времени у него осталось ровно на одно заклинание.

Он не был уверен, что даже его успеет произнести, но отчего-то страх словно покинул его, и он, напрягшись как натянутая струна, бросил, собрав в этом единственном усилии всё свое желание выжить:

— Вердимилиус! — в последний момент он выбрал именно обычный электрический разряд, не надеясь поразить им противника, но хотя бы слегка ошеломить и выиграть себе немного времени.

ХЛОП! Глаза ослепила белая вспышка невыносимой яркости, и все мышцы тела словно пронзил жесточайший спазм, оставивший после себя крайне болезненное ощущение. В нос ударил резкий запах паленого. Его зрение восстановилось, хотя перед глазами плясали противные «зайчики», отражавшие ослепительную искристую полоску свету, протянувшуюся от кончика его палочки. Она оканчивалась прямо посреди широкой груди мантикоры, оставив после себя маленькое черное обугленное пятно. Чудовище перед ним стало заваливаться на бок с закатившимися глазами и, наконец, рухнуло на песок аллеи. Стоявшие торчком крылья смятой грудой шумно свалились вслед.

Он понял, что с очками что-то не так, снял их и едва тут же не выронил. Они были горячими, оправа местами слегка оплавилась. Волосы на голове встали торчком. Похоже, он словил настоящую молнию. Да нет, не словил, он пропустил ее сквозь себя, и вместо обычного разряда отправил в атаковавшую его тварь настоящую кару небес. Вряд ли всё это вышло случайно. Он взглянул на палочку в своей руке. С ее кончика срывался тонкий дымок.

Так вот оно что! Выходит, эта палочка не просто была сильнее других. Предельно сконцентрированному волшебнику она позволяла материализовать свои сокровенные желания даже путем самых простых заклинаний. Выходит, чем выше росло мастерство владельца, тем сильнее становилась и мощь палочки. Так вот почему именно Дамблдор смог владеть ей такое продолжительное время без всяких последствий. Трудно было найти более умелого волшебника. Жаль только, сам Гарри, в этом смысле, был далек от колдовских вершин. И истинную свою природу Старшая палочка смогла проявить только в минуту критической опасности, когда ему чудом удалось достичь в себе максимального внутреннего единства.

Что ж, спасибо и на том. Он в последний раз бросил взгляд на распростертое перед ним чудовище и бросился к поместью, пытаясь не обращать внимания на ноющую боль в мышцах.

Когда он распахнул высокие створки дверей, то едва не задохнулся от вырвавшегося ему в лицо клуба горячего дыма. Большой зал, похоже, весь был задымлен, дышать было совершенно нечем. Гарри наложил на себя заклятье головного пузыря, сбросил мантию и облил из палочки свою одежду водой, прежде чем войти внутрь.

Обугленная мебель горела. Сверху из трапезной вырывались длинные языки пламени, тут же стало невыносимо жарко. Он понятия не имел, как можно в таких условиях кого-то найти в таком огромном доме. Напрягши память, он вспомнил заклинание, позволяющее обнаружить в помещении других людей.

— Гоменум ревелио! — прочитал он, и пространство вокруг отдалось полной пустотой. Никого — ни жертв, ни нападавших.

— Гоменум ревелио! — крикнул он еще раз изо всех сил.

На этот раз он почувствовал слева слабое, еле заметное ощущение чьего-то присутствия. Очевидно, человек был довольно далеко, скорее всего, в другой башне. Он с трудом пробрался сквозь густую пелену дыма, ощущая как от одежды уже начинает вовсю подниматься пар, и бросился к боковой двери в коридор, ведущий через перегородку между башнями.