Легок спуск (гет)

— Итак… Роджер Стивенс? — Гермиона сверилась с именем в пергаменте и посмотрела на сидящего напротив нее молодого человека.

Стивенс кивнул. Он был худощавым, высоким и совсем молодым — возможно, возраста Гермионы.

— Как вы знаете, Грегори Гойл был отравлен алкоголем из магазина, в котором вы работаете. И насколько нам известно, именно вы были тем курьером, который принес ему тот самый огневиски.

— Нет-нет! — торопливо перебил ее Стивенс. — Я-я уже говорил аврорам, ч-что это был не я!

От волнения он говорил очень высоким голосом и немного заикался.

— Но у нас есть показания миссис Гойл, которая вас видела, — возразила Гермиона. — Вы ведь являетесь постоянным курьером для их семьи?

— Д-да! — закивал Стивенс. — Но клянусь Мерлином, в тот день я был на свадьбе у сестры. Я доставлял алкоголь в поместье Гойлов уже несколько лет, но только не в этот раз!

—Хорошо, — задумчиво произнесла Гермиона, — ваши показания легко проверить. Почему именно вы доставляете алкоголь Гойлам?

— М-мой отец и отец мистера Гойла дружили в школе. Именно я был курьером, потому что они просто не хотели впускать в свое поместье незнакомых людей.

Стивенс нервно теребил рукав мантии и смотрел в пол.

— Много людей знали об этом?

— Н-не знаю, это не было с-секретом, — побледневший Стивенс поднял глаза и посмотрел на нее. — Но у меня был выходной, я вообще не развозил товар в этот день!

Гермиона снова посмотрела в пергамент. Проверить алиби Роджера Стивенса было очень просто — уже через пятнадцать минут они будут знать, действительно ли тот был на свадьбе у сестры. Но если в этот день он действительно не развозил заказы…

— Оборотное, — пробормотала она.

Кем бы ни был этот загадочный убийца, заметать следы он умел хорошо.

* * *

Во время обеда Гермиона и Гарри встретились в кафе, чтобы обсудить новости по делу. Пока Гермиона допрашивала Роджера Стивенса, Гарри и еще один аврор обыскивали поместье Гойлов.

— Сипкинс в это время был у Малфоев, — хмуро сказал Гарри. — Меня решили больше не отправлять к нему.

— Благоразумно, — усмехнулась Гермиона.

Он кинул на нее злобный взгляд и продолжил.

— У Гойла была обнаружена вторая часть карты — ее уже расшифровывают, там даже есть более точные координаты этого места. Но в поместье Малфоя ничего не нашли — наверняка он просто успел все спрятать.

Гермиона закатила глаза.

— Гарри, а как же презумпция невиновности? Малфой не очень-то торопился домой, когда мы были у Нотта, а если я все правильно понимаю — Сипкинс сразу же аппарировал в менор. Думаю, если что-то и было спрятано, то намного заранее.

— Да знаю, ты права, — раздраженно ответил Гарри. — Как мне научиться контролировать свои эмоции? Когда дело доходит до Малфоя, то я становлюсь быком, который увидел красную тряпку.

Гермиона улыбнулась, представляя Гарри в образе быка.

— Малфой — настоящая задница, его сложно игнорировать, — мягко сказала она. — Но нужно оставить позади Хогвартс и распри факультетов и смотреть на факты. Как будто ты не знаешь Малфоя, Нотта и остальных и распутываешь дело каких-то других, совершенно незнакомых тебе людей. Я думаю, настоящий профессионализм заключается именно в этом: даже бывшего Пожирателя Смерти воспринимать в первую очередь как человека, безо всех этих ярлыков, и смотреть на доказательства или алиби, отключая эмоции.

— Буду работать над этим, — вздохнул он и рассеянно взъерошил волосы.

— Думаю, с каждым разом у тебя получается все лучше. На обыске у Нотта ты даже ни разу не проклял Малфоя! — весело сказала Гермиона.

— О, ты даже не представляешь себе, сколько мысленных проклятий я ему послал, — пробурчал Гарри.

Гермиона вспомнила встречу с Малфоем и свое раздражение. Именно с ним оставаться хладнокровной было сложно даже ей, хотя она всегда старалась мыслить рационально, не поддаваясь эмоциям. Все-таки как приятно было врезать ему в нос на третьем курсе!

— Сколько частей карты еще не хватает? — спросила она.

— Наши специалисты думают, что еще двух.

— Возможно, надо проверить еще и поместье Крэбба, — задумчиво сказала Гермиона. — Все-таки все они были друзьями.

— Да, — кивнул Гарри. — Мы тоже об этом подумали. Ордер на его обыск уже готов, после обеда поедем. Какие у тебя планы? Хочешь с нами?

— Я бы с радостью, но нужно заполнить кучу отчетов. Все-таки свою работу тоже нужно делать.

Гермиона не хотела посвящать Гарри в свое общение с Малфоем. Она была уверена, что он бы не отпустил ее просто так, захотел бы пойти туда с ней или попросил все пересказать. Пока Гермиона не выяснила, что задумал Малфой, Гарри об этом было знать совсем необязательно.

* * *

Кафе, которое выбрал Малфой, находилось в подвале дома и было настолько маггловским, насколько это вообще возможно. Пару веков назад на его месте был общественный туалет, но теперь об этом напоминали только мраморные стены и табличка на двери. Внутри оно было маленьким, но многолюдным: люди стояли в длинной очереди, начинающейся от самого входа, шумно смеялись и разговаривали, а официанты спрашивали покупателей о последних новостях. Все столики были заняты, казалось, каждый квадратный метр этой кофейни был переполнен. Мог ли Малфой выбрать еще более странное место для встречи?

Когда Гермиона забрала у улыбчивого и болтливого баристы свой капучино, она услышала знакомый голос.

— Грейнджер!

Обернувшись, она увидела Малфоя, который сидел за маленьким столиком в самом углу. На нем было пальто с капюшоном, скрывающим лицо, поэтому узнать его было невозможно.

— От кого ты так маскируешься? — поинтересовалась Гермиона, протискиваясь среди посетителей к его столику.

— Просто не хочу, чтобы нас увидели вместе, — он растянул губы в неприятной улыбке.

— Ты сделал для этого все. Вряд ли хоть один волшебник знает об «Атеннтендт».

Гермиона сидела у стены, Малфой расположился напротив. Он не взял никакого напитка и сейчас вертел в руках лист пергамента. В этой кофейне он казался лишним — среди смеющихся и улыбающихся посетителей, среди света, ярких красок и громкой музыки. Малфой был черной кляксой, которую художник поставил по неосторожности.

— Конечно, — скривился он. — Я бы не пришел в это безвкусное место, чтобы приятно провести время. Но для встречи с тобой — сгодится.

— Осторожней, Малфой. Эта встреча была нужна тебе, а не мне. И надеюсь, что не ввела тебя в заблуждение своей вежливостью — я не получаю удовольствия, когда вижу твое лицо.

Малфой усмехнулся.

— Я уж было подумал, что ты теперь любишь общаться с бывшими слугами Темного Лорда.

— Нотт не был Пожирателем, — возразила Гермиона.

— Его отец был.

— Он — не его отец!

Гермиона раздраженно размешала сахар в керамической чашке, громко стуча ложкой. Ей не нравилось, куда вел этот разговор, и она не понимала, зачем нужно было звать ее на встречу. В конце концов, она не питала никаких иллюзий — никто не был рад их общению: ни друзья Гермионы, ни друзья Нотта. Если у него вообще были друзья.

— Грейнджер, ты словно ослепла и отупела, — Малфой смотрел прямо ей в глаза. Взгляд его был холодным, как сталь. — Я вообще не понимаю, почему должен говорить тебе такие очевидные вещи.

— Я тоже не понимаю, зачем ты мне все это говоришь, — ответила Гермиона, поднимаясь из-за стола. — И слушать это дальше я не намерена.

Малфой схватил ее за рукав пальто, и от неожиданности она, качнувшись на ногах, чуть не упала обратно на стул. Пожилая женщина за соседним столиком посмотрела на нее, нахмурившись.

— Грейнджер, я не договорил, — прошипел Малфой.

Гермиона выдернула свою руку и с неприязнью посмотрела на него.

— Я не намерена больше слушать про Нотта. Поэтому наш разговор окончен.

— Я здесь не из-за Тео, — сказал Малфой тихо.

Он снял капюшон и взъерошил светлые волосы — этот жест сразу напомнил Гермионе Гарри. Она стояла на месте и не могла решить, как лучше поступить. Садиться обратно не хотелось, но когда Гермиона стояла и ругалась с Малфоем, то явно привлекала много внимания: вот уже посетители начали оглядываться на них и перешептываться.

Малфой тем временем пробежал взглядом по листу пергамента, который держал в руке, и протянул его Гермионе. Она недоверчиво покосилась на него.

— Прочитай, — попросил он.

Взгляд его смягчился, и Гермиона кивнула. В ее руках оказалась записка без подписи:

«Было очень просто найти очаровательный голубой коттедж твоих родителей в Париже. А еще проще было узнать, что Люциус не может пользоваться волшебной палочкой. Пора наведаться в гости, как думаешь?»

Перечитав записку еще несколько раз, Гермиона села на стул. Перевернула ее, внимательно осматривая желтый пергамент — на другой стороне ничего не было. Она незаметно для посетителей кафе просканировала пергамент палочкой, но никаких заклятий на нем не стояло.

— Я проверяю всю свою почту, прежде чем прочесть, — протянул Малфой. — Можешь не искать там темномагических проклятий.

Гермиона нахмурилась.

— Ты знаешь, кто это написал?

— Грейнджер, ты же видишь, что подписи нет.

— И тем не менее, ты знаешь, от кого это.

Гермиона не спрашивала, но смотрела на Малфоя вопросительно. Он усмехнулся и откинулся на спинку стула, не отводя от нее взгляд.

— Я знаю, что кто-то угрожает моим родителям. К сожалению, я сам вряд ли смогу их защитить.

— Чего ты хочешь от меня?

— Хочу, чтобы ты помогла им, очевидно. У тебя ведь есть связи в Министерстве, есть Поттер, — Малфой буквально выплюнул эту фамилию.

— Обратись сам, — Гермиона пожала плечами и скопировала его позу, облокотившись на спинку стула.

— Я не хочу, чтобы после этого обращения мне снова сломали палочку, и я тоже оказался без магии, как мои родители.

Малфой, который просит помощи у нее, Гермионы Грейнджер, это по меньшей мере странно. Должно быть, у него действительно нет других вариантов.

— Я передам эту записку Гарри, — сказала она после недолгого молчания. — Думаю, он захочет помочь твоей матери. Но Министерство обязательно обратится к тебе, чтобы выяснить, что ты знаешь об авторе письма, кого подозреваешь…

— Я понял, — Малфой перебил ее. — На этих чертовых допросах за последние две недели я был чаще, чем в меноре, так что можешь мне не рассказывать. Пусть допрашивают, сколько хотят, но охрана родителям нужна уже завтра.

Он был напуган, теперь Гермиона разглядела это за его привычной маской. Боялся за своих родителей так же, как она перед войной. Ей был близок этот страх как никакой другой.

— Я помогу, — сказала Гермиона.

Малфой кивнул в ответ.

— Знаешь, то, что я скажу тебе сейчас — воспринимай это как ответную услугу, — медленно сказал он, и Гермиона вопросительно на него посмотрела. — Нотт — последний человек, которому ты можешь доверять.

— Почему? Что ты знаешь про него? Что ты знаешь про человека, который прислал тебе это письмо?

Голова Гермионы была переполнена вопросами, на которых она никак не могла найти ответы. И она чувствовала, что Малфой говорит ей не все, и он даже не пытался это скрыть. Просто давал ей ту информацию, что считал нужной.

— Слишком много вопросов, Грейнджер, — он накинул капюшон на голову, и тень упала на его глаза. — Просто не думай, что он намного лучше меня.

— Но он лучше, — Гермиона и сама не знала, зачем сказала это вслух.

Малфой усмехнулся, встал из-за стола и пошел к выходу, не оборачиваясь.

* * *

— Гарри, я могу… — Гермиона заглянула в кабинет к другу и тут же осеклась, увидев, что он не один. — Привет, Кэсси.

Кэсси кивнула, не отвлекаясь от изучения карты. Она была в черном брючном костюме, идеально сидящем на фигуре, темные волосы завязаны в высокий хвост. Гермиона подумала, что анимагической формой Кэсси точно была бы пантера или другая дикая кошка.

— Проходи, Гермиона, — помахал ей Гарри. — У Крэббов нашли еще одну часть карты, не хватает последней, четвертой.

Гермиона неуверенно вошла в кабинет. Ей не хотелось разговаривать с Гарри при Кэсси, но она решила, что нужно перебороть эту неприязнь. В конце концов, они коллеги, их взаимоотношения не должны мешать работе.

— Что-то известно про проклятие? — спросила Гермиона, подходя ближе к столу, на котором лежали части карты.

Теперь их было три. На каждой из них были изображены довольно устрашающие препятствия для путников, включающие ядовитые растения, диких животных, даже смертоносные дожди. Какие богатства должны были ждать в конце пути, даже представить страшно.

— Нет, — Гарри покачал головой. — И к чему приведет эта карта — тоже. Но нам расшифровали третью часть карты, и там описаны все симптомы смерти Забини. По крайней мере, мы движемся в правильном направлении.

Гермиона склонилась над картой по правую сторону от Кэсси. Та никак не реагировала на их разговор, внимательно разглядывая кровавое озеро, кишащее ядовитыми рыбами, как гласила переведенная подпись к нему.

— Еще Кэсси нашла одного темного колдуна, который может знать об этом заклинании. Он был приятелем деда Забини, так что должен быть в курсе, — продолжал говорить Гарри. — Я поеду к нему завтра, ты со мной?

Гермиона вздохнула. Она, конечно, хотела, но была уверена, что именно завтра Кэсси нагрузит ее работой до самого вечера, чтобы не было возможности уйти. Никакой отдел не предоставлял ей столько судебных отчетов на проверку, как ее.

— Гарри, боюсь, что это очень важное дело. На нем не должно присутствовать лишних людей, — заметила Кэсси, отрываясь, наконец, от карты.

Она пристально смотрела Гарри в глаза, полностью игнорируя Гермиону. Ее ярко-красные губы были сжаты в тонкую нитку, всем видом она выражала враждебность и недоверие.

— Гермиона — не кто попало, — нахмурился Гарри. — Она помогает мне с этим делом. Тем более, ей уже приходилось участвовать в допросах по нему. Можно сказать, убийство — и ее дело тоже.

Кэсси посмотрела на Гермиону с неодобрением и пожала плечами.

— В конце концов, кто я такая, чтобы мешать героям войны? — усмехнулась она.

Гермиона подавила в себе желание высказать этой Кэсси все, что она думает. К ее удивлению, Гарри тоже промолчал.

— Гарри, сообщи мне о результатах поездки, — бросила Кэсси и, цокая каблуками, вышла из кабинета.

— Она такая ужасная! — воскликнула Гермиона, когда они остались в кабинете вдвоем.

— К ней просто нужно привыкнуть, — мягко возразил Гарри. — Она очень хороший сотрудник, мне часто приходится пересекаться с ней на работе. Думаю, Кэсси лучшая в своем отделе.

— Это не мешает быть ей настоящей мегерой, — проворчала Гермиона.

Ее удивляло, что сначала Терри, а теперь и Гарри защищают Кэсси. Для Гермионы было очевидно, что никакое общение с ней, даже по рабочим вопросам, не может быть приятным.

— Ты изменишь свое мнение, когда узнаешь ее получше, — улыбнулся Гарри. — А завтра будь готова, нам нужно выехать до обеда. Гестия сообщила, что ей потребуется запись допроса этого колдуна, так что ты как раз можешь взять это на себя.

Гермиона кивнула. А потом вспомнила, что ее сюда привело.

— Гарри, вчера после работы я разговаривала с Малфоем, — начала она. — И он попросил меня о помощи.

Гарри отложил бумаги, которые держал в руках, и с удивлением посмотрел на Гермиону.

— Малфой? Просил о помощи? Тебя?

— Да, это странно, — она вздохнула и протянула письмо Малфоя. — Вот, прочитай.

Пока Гарри читал, Гермиона наблюдала за его реакцией: сначала он нахмурился, потом повертел пергамент, осматривая его со всех сторон, затем прищурился и повернулся к ней.

— От кого это письмо?

— Он не знает.

Гермиона чувствовала, что это ложь. Но ей так хотелось, чтобы Гарри помог, что она решила опустить этот момент.

— И что он хочет?

— Он хочет, чтобы я попросила тебя о защите его родителей.

— Чего же он сам не пришел? — Гарри сердито кинул письмо на стол.

— Думаю, что при всей нашей неприязни друг к другу, я все-таки с большей вероятностью бы его выслушала, а не запустила проклятием в голову, — она улыбнулась. — Я подумала, что ты захочешь помочь Нарциссе.

Гермиона с надеждой посмотрела на Гарри. Удивительно, но ей так хотелось, чтобы он помог Малфоям. Наверное, несмотря на все несчастья, что принесла эта семья, боль от потери родных была слишком сильной. Гермиона помнила, как сложно было стереть им память, но как важно было сделать это для защиты. В тот момент она ощутила, что кроме нее, никто не сможет спасти маму и папу. Теперь ей очень хотелось, чтобы Малфой не чувствовал такой безысходности.

— Конечно, — смягчился Гарри. — Я расскажу Сипкинсу, мы отправим авроров к их поместью во Франции. Но Малфоя придется допросить.

— Он готов, — кивнула Гермиона. — Просто хочет, чтобы с родителями все было хорошо.

— Что-нибудь еще он говорил?

— Нет, — снова соврала Гермиона, решив не говорить про предостережение о Нотте. — Больше ничего.

* * *

За десять минут до конца рабочего дня Гермиона услышала стук в дверь и подавила в себе желание спрятаться под стол. Первый раз в жизни она поймала себя на мысли, что больше не хочет ничего делать и ни с кем общаться. Все, что ей сейчас нужно: горячий шоколад, кино и теплый плед. Никакой работы. Никаких людей.

Стук повторился.

— Войдите, — сокрушенно сказала она.

— Привет.

В кабинет вошел Рон. Он был явно смущен, в одной руке сжимал букет из алых роз, а в другой держал наготове палочку, как будто ожидал, что Гермиона его проклянет.

Она не чувствовала злости, даже обиды. Гермиона думала о случившимся, но не смогла найти в себе тех чувств, что должна была, по ее мнению, испытывать. Единственное, что она чувствовала по отношению к Рону — желание избегать его как можно дольше.

— Привет, — сказала она, наконец.

Рон в два шага подошел к ее столу и неловко протянул ей букет.

— Спасибо, — растерянно сказала Гермиона, рассматривая цветы.

Приторно сладкий запах ударил ей в ноздри — она терпеть не могла розы. С трудом сдержавшись, чтобы не поморщиться, Гермиона опустила букет.

— Я хочу извиниться, — сказал Рон.

— Послушай…

— Нет, это ты послушай и прошу тебя, не перебивай, — он посмотрел на нее с мольбой. — Я повел себя как свинья. Прости меня, Гермиона. Я не собираюсь оправдываться алкоголем, потому что он просто придал мне смелости сделать то, чего я так хотел. Я все еще тебя люблю и не понимаю, почему мы не можем быть вместе.

Гермиона судорожно вздохнула, чувствуя, как кончается воздух в ее легких. Рон выглядел очень взволнованно, но голос его был тихим и уверенным.

— Я надеюсь, что ты сможешь меня простить, — продолжил он. — И объяснишь, кто мы теперь друг для друга. Потому что я не понимаю, что значит этот перерыв. Что мы не пара вообще? Что мы не пара сейчас? Что между нами все кончено, просто ты не можешь об этом сказать?

Рон ходил по кабинету, меряя его шагами. На Гермиону он больше не смотрел, и втайне она была этому очень рада.

— Мне просто нужно, чтобы ты сказала мне все честно, Гермиона. Ты все еще любишь меня?

Он посмотрел на нее выжидающе. Гермиона вцепилась в букет с такой силой, что почувствовала, как шипы царапают кожу сквозь прозрачную обертку.

— Я не знаю, — тихо сказала она. — Мне просто нужно время.

Рон смотрел на нее очень серьезно, и Гермиона подумала, что еще никогда не видела его таким. Ни во время экзаменов, ни во время скитаний по лесу, ни во время войны. Ее сердце сжалось, переполненное болью, страхом и печалью.

— Думаю, что я оказал тебе услугу, — сказал Рон, наконец.

Его лицо слегка покраснело, он пристально смотрел на Гермиону, и от такого взгляда ей хотелось аппарировать так далеко, чтобы никто и никогда ее не нашел.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она.

— Помог тебе сделать то, что ты сама сделать не в состоянии. Повел себя, как говнюк, чтобы тебе было легче со мной порвать. Чтобы была иная причина, кроме того, что ты меня больше не любишь. Или и не любила никогда?

— Рон, пожалуйста, — взмолилась Гермиона.

— Я окажу тебе еще одну услугу, — его глаза сузились от злости. — Мы расстаемся. Никаких гребаных перерывов, что бы это ни значило. Ты и я больше не вместе. Не хочу просто ждать, пока ты решишь очередную задачу, я не твой проект по зельеварению, не задача по нумерологии. Ты или любишь, или нет, вопрос очень простой. И ты уже дала мне ответ.

Гермиона молчала, когда Рон смотрел на нее в ожидании. Молчала, пока он шел к двери. Молчала, когда он хлопнул ею с такой силой, что настенные часы рухнули на пол. Внезапная боль пронзила ее безымянный палец, и она, наконец, выпустила букет из рук, наблюдая, как тот падает на стол.

И потом Гермиона разрыдалась. Она плакала, размазывая слезы по щекам, и желудок сводило от спазмов. Всхлипывая, Гермиона надела пальто и накинула шарф на голову, чтобы никто не видел ее лица. Она не помнила, как покинула Министерство, как выбежала на улицу, и теперь стояла посреди дороги, чувствуя, как горячие слезы текут по ее щекам.

— Грейнджер?

Гермиона не двигалась, в надежде, что ей показалось. Никто не должен был видеть ее в таком состоянии. Она натянула шарф на глаза.

— Эй, Грейнджер!

Голос раздался ближе, и она его узнала. Это был Теодор Нотт.

Гермиона не поворачивалась. Она стояла лицом к пустой дороге, почему-то сжимая в руках букет. Гермиона даже не помнила, как и зачем взяла его.

— Я надеялся, что ты не будешь работать допоздна, — говорил Нотт, подходя к ней. — Думал, мы сможем поужинать вместе. Как ты на это смотришь?

Он остановился перед ней и с тревогой взглянул в ее лицо.

— Грейнджер… что случилось?

Нотт посмотрел на нее, замотанную в шарф, на букет, который она держала в руке, и нахмурился.

— Все в порядке, — Гермиона шмыгнула носом. — Я лучше аппарирую домой, извини.

— Тебе нельзя аппарировать в таком состоянии, — возразил Нотт. — Может случиться расщеп.

— Я делала это и в худших состояниях, — грустно улыбнулась она.

При воспоминаниях обо всех ужасных аппарациях во время их скитаний, а особенно о Яксли, который раскрыл дом на Гриммо, по ее щекам снова потекли слезы. Гермиона ненавидела плакать, потому что в последнее время не могла остановиться, пока вся накопившаяся боль не выльется вместе с соленой водой.

— Нет, Грейнджер, не пойдет, — Нотт улыбнулся и покачал головой. — Моя очередь тебе помогать. Позволь, я доставлю тебя до дома в сохранности?

— Ты не обязан мне помогать, — Гермиона вытерла слезы тыльной стороной ладони. — Я в порядке, правда.

— Я хочу помочь, — он заглянул ей в глаза. — Мы можем аппарировать до того места, куда я провожал тебя из аптеки. А дальше я провожу тебя до дома, идет?

Гермиона с сомнением на него посмотрела. Ей так не хотелось, чтобы кто-нибудь видел ее такой слабой и размякшей. Но с другой стороны, Нотт уже был здесь. Вряд ли он собирался сделать что-то злодейское. Кажется, просто хотел пригласить ее на ужин?

— Я буду паинькой, — Нотт поднял руки вверх.

Гермиона улыбнулась и шмыгнула носом. Кажется, слезы больше не текли.

— Хорошо, — согласилась она.

И они аппарировали.

* * *

— Так это было неудавшееся свидание? — спросил Нотт, взглядом показывая на букет.

Они уже прошли целый квартал, а Гермиона все еще держала его в руках. Ей даже немного нравилась боль от шипов, которая как будто помогала не раскиснуть окончательно.

— Нет, — вздохнула она и выкинула букет в ближайшую урну.

От вида безупречно красивых алых роз на фоне мусора у нее сжалось сердце.

— Не хочешь поделиться?

Нотт шел рядом, засунув руки в карманы. Он немного говорил все то время, что они шли, и Гермиона успокаивалась от тишины и его присутствия.

— Это сложно, — сказала она. — Мы поссорились с Роном.

— Вы встречаетесь?

Гермиона почувствовала его взгляд на себе.

— Уже нет, — она покачала головой. — Теперь точно не встречаемся.

— Понятно. Вроде ничего сложного, — Нотт улыбнулся.

— Сложности вот здесь, — Гермиона постучала пальцем по виску.

— Ты еще любишь его?

Опять этот вопрос. Но Рон был прав, отсутствие ответа — тоже ответ.

— Люблю, — ответила она и поймала его разочарованный взгляд. — Но не той любовью, что он ждет от меня. Просто мы вместе пережили очень много всего, мы росли бок о бок, сражались плечом к плечу, вытирали друг другу слезы на похоронах. Я люблю его той любовью, что похожа на заботу, дружбу, желание защитить. Но в этом чувстве нет ни слова про отношения, романтику и семью.

— Я понял, — Нотт кивнул.

— И знаешь, — продолжила Гермиона, — тебе я так легко сейчас это сказала, а ему не смогла. Рону было больно от моих сомнений, а мне просто хотелось сделать все правильно.

— Если Уизли еще любит тебя, то ему бы все равно было больно, — он пожал плечами. — Ты бы не нашла тех слов, от которых он бы ушел с улыбкой.

— Наверное, ты прав.

Гермиона шла, оглушенная своими мыслями. Как будто бы только проговорив это вслух, она наконец поняла всю проблему. В действительности, она просто струсила, хотя и поняла все давно. Эти отношения приносили им только боль, с самого начала. Гермиона только надеялась, что ей все же удастся сохранить дружбу — самое ценное и искреннее, что было между ними.

Погрузившись в размышления, Гермиона не заметила, как они дошли до ее квартиры. Должна ли она была пригласить его в дом?

— Доставил тебя в сохранности, как и обещал, — Нотт улыбнулся, останавливаясь у двери. — Будешь всю ночь реветь в подушку? Или что там обычно делают девушки, когда расстаются со своими парнями?

Гермиона против воли улыбнулась.

— Буду есть мороженое прямо из ведерка. Слушать слезливую музыку и фальшиво подпевать. Потом смотреть грустные фильмы про любовь…

— Смотреть что? — удивился Нотт.

— Это как будто очень длинная колдография с сюжетом, маггловское изобретение.

— Звучит интересно, — он задумчиво почесал подбородок. — Ты правда будешь всем этим заниматься?

— Нет, хотя идея с мороженым мне нравится, — Гермиона поколебалась пару секунд, и добавила: — Составишь мне компанию?

* * *

Если бы еще несколько недель назад Гермионе сказали, что она будет сидеть на своей кухне с Теодором Ноттом и пить чай из маминого сервиза с цветочками, это показалось бы глупой шуткой. Но сейчас все происходящее казалось удивительно правильным. Как будто не было ничего такого ни в этом чаепитии, ни в ее недавнем расставании с Роном, ни в непрекращающихся слезах.

Молчание затянулось. Нотт рассматривал ее маленькую неуютную кухню, а Гермиона украдкой наблюдала за ним, раскладывая мороженое по тарелкам. Он был похож на француза из-за слегка кудрявых волос и носа с горбинкой. Когда Гермиона была в Париже с родителями, местные жители совсем не казались ей привлекательными, теперь же она думала, что у Нотта очень приятная внешность.

— Тебе нужна помощь, Гермиона?

Погруженная в свои мысли, она вздрогнула от неожиданности.

— Стоило поплакать перед тобой, чтобы ты начал называть меня по имени? — она улыбнулась. — Теодор.

— Если бы я знал, что ты станешь из-за этого плакать, то называл бы тебя по имени с самого начала.

Гермиона протянула ему тарелки с мороженым, и он поставил их на стол. Ей было немного неловко, как будто это она пришла в гости и не знает, о чем поговорит с хозяином дома. Теодор Нотт же был невозмутимо спокоен и улыбался.

— Спасибо, что проводил, — сказала Гермиона, наконец.

— Ты выглядела очень расстроенной, — он пожал плечами. — И потом… Знаешь, это удивительно, но я получил от тебя больше помощи за эти дни, чем от друзей. Я бы даже сказал, что ты единственная, кто помогла мне.

— Но это не значит, что ты мне должен.

— Не значит, — согласился Теодор. — Но мне самому хотелось помочь тебе. Не подумай, что я делаю это из каких-то корыстных побуждений, чтобы узнать подробности дела или попросить твоей помощи.

— Малфой сказал мне, чтобы я тебе не доверяла. Почему?

Гермиона закусила губу в ожидании ответа. Ей не хотелось портить момент, но она просто не могла не спросить. Разговор с Малфоем не выходил у нее из головы, и пусть она не собиралась доверять ему, но можно ли было доверять Теодору?

— У нас есть свои секреты, Гермиона, — он нахмурился. — Я хотел бы тебе рассказать, но не могу. Уверен, он просто боится, что я расскажу тебе лишнее.

— Когда мы с Гарри пришли с обыском, вы обсуждали свои… секреты?

Теодор улыбнулся.

— Чувствую себя на допросе, мисс Грейнджер!

Она слегка покраснела и зачерпнула ложкой мороженое.

— Это не допрос, мы просто беседуем, — пробормотала она, отправляя ложку в рот. — Попробуй мороженое, оно очень вкусное.

Теодор послушно взялся за ложку. Мороженое и правда было вкусное: малиновое с орехами. Гермиона даже зажмурилась от удовольствия.

— Да, мы обсуждали наши секреты, — прервал молчание Теодор. — К сожалению, не могу сказать тебе больше. Но поверь, мы не собираемся приносить вред окружающим.

Гермиона фыркнула. Нужно просто поверить, что два слизеринца не замышляют какие-то зловещие тайны, о которых не хотят говорить.

— Я понимаю твое сомнение, — мягко сказал он. — Ты не должна мне доверять, здесь Малфой прав. И ему доверять не стоит.

— Но я не могу вот так просто общаться с тобой и вместе с этим подозревать, — вздохнула Гермиона. — Это странно.

— В чем ты меня подозреваешь?

Теодор посмотрел на нее, и в его теплых ореховых глазах появилась грусть.

— Ты знаешь, что мы расследуем убийство Забини, и все те странные происшествия, которые были после. И теперь ты говоришь мне, что у вас с Малфоем какие-то секреты, а ведь он был главным подозреваемым! — она шумно вздохнула и опустила взгляд. — И вы оба что-то недоговариваете. Его родителям угрожают, и я не понимаю…

— Люциусу и Нарциссе угрожают? — удивленно перебил он ее. — Кто? Откуда ты знаешь?

Гермиона выругалась про себя. Эту часть разговора с Малфоем ей вовсе не хотелось передавать.

— Я не знаю, — ответила она. — А сказал мне сам Малфой.

Теодор нахмурился.

— Гермиона, послушай. Я понимаю, как все это выглядит со стороны, но могу сказать тебе наверняка: мы не убивали Блейза, он наш друг. Для нас это большая утрата. И мы не замышляем ничего плохого. Я и Драко — мы связаны, и я не могу сказать больше, представь, что это Непреложный обет.

Она ничего не ответила, задумчиво помешивая ложкой чай. Ей хотелось, очень хотелось поверить. Но было слишком много вопросов.

— И потом, — продолжал Теодор, — сейчас нас ни в чем не подозревают. Против нас нет никаких улик. Малфой действительно был главным подозреваемым, но ведь это теперь не так?

— Не так, — согласилась Гермиона. — Теперь у нас вообще нет подозреваемых.

— Значит, пока мы можем спокойно общаться?

Она улыбнулась. В словах Теодора была правда, и это сбивало с толку. Ей совершенно не хотелось доверять человеку, которого она знала довольно мало и при таких странных обстоятельствах. Но с другой стороны, с Теодором было так легко забыть про дыру в груди, потому что он мог ее развеселить. Раньше Рон и Гарри всегда были рядом, чтобы развеять тоску ее сердца, но теперь Рон ее ненавидит, а Гарри погряз в желании спасти мир. И одиночество сдавливало Гермиону ледяными тисками.

— Думаю, можем, — задумчиво сказала она.

— Тогда я надеюсь, что ты покажешь мне эти длинные колдографии. Может быть, завтра?

Это не свидание. Совсем не свидание, просто встреча двух знакомых. Может, даже хороших знакомых. Как бы Гермиона вообще могла описать их отношения?

— Хорошо, — согласилась она, боясь передумать. — Я пришлю тебе сову.

Теодор улыбнулся, взгляд его потеплел. Сердце Гермионы пропустило удар.