Разрешающий жить (гет)

Жизнь тасует нас, как карты, и только случайно мы попадаем на свое место.

Гермиона сидела, свернувшись клубочком в старом кресле, и гипнотизировала невидящим взором остывающий чай. Перед глазами то и дело всплывала сцена на кладбище, разъяренная, будто одержимая Джинни... белая орхидея на черной земле... удушающий запах лилий... Она не слышала, о чем так громко и яростно спорят Ремус и его маггловский друг. Чувствуя, как по всей голове толчками разливается с каждой секундой усиливающаяся боль, она зажмурилась и до синевы стиснула пальцами виски.

Шерлок был взбудоражен. Густые черные кудри топорщились в беспорядке, то и дело лезли ему в глаза, и тогда он отбрасывал их со лба нервным движением длинных пальцев, добавляя собственной прическе еще больше первозданного хаоса. Он несколько раз оббежал гостиную по периметру и со свистом затормозил напротив Ремуса, сложив руки на груди и нервно постукивая пальцами по локтям. Острый взгляд льдисто-голубых глаз встретился с теплым янтарным. Оборотень вопросительно поднял бровь.

— Этот волос, забери вас дьявол, изменился прямо у меня на глазах! — взорвался Шерлок. — Он стал, черт подери, белым!..

Гермиона, до этого сидевшая тише мыши и в общем разговоре участия не принимавшая, встрепенулась, резко вскинув голову. Шерлок дернулся, когда распаленный догадкой взгляд потемневших до черноты шоколадных глаз остановился на нем.

— Позвольте взглянуть на волос, мистер Холмс, — сдержанно попросил до сих пор молчавший Гарри и болезненно охнул, получив в руки пакетик с вещдоком. — Мерлиновы яйца!..

Гермиона тотчас выдернула пакетик из рук друга и почувствовала, как от лица отхлынула кровь.

— Малфой! — вскричала она. — Ты слышишь, Гарри? Эти ублюдочные чистокровные приспешники Волдеморта никак не могут успокоиться! Даже после гибели своего господина!

— Драко или Люциус... — задумчиво пробормотал Поттер. — Кто-то из них был на Гриммо в ночь убийства Рона.

— Мы не можем быть уверены в этом полностью, — возразил Ремус, и Гермиона сверкнула в его сторону убийственным взором, проклиная всепонимание, деликатность и врожденное добродушие оборотня.

— Стоп! — вдруг рявкнул Шерлок. — Послушай, Джон... Ремус... Так не пойдет. Вы должны мне все рассказать. Все — это значит все! Насколько я понимаю, вы и так нарушили ваш закон, втянув меня в эту историю, так что терять вам уже нечего.

Ремус на мгновение устало прикрыл глаза и тяжело вздохнул.

— Шерлок, в нашем мире есть весьма неприятные, даже позорные вещи, которые невозможно сходу объяснить или понять просто так...

— Ради всех святых, не говори со мною как с идиотом! — взвился детектив. Через мгновение он овладел собой и, оправив полы пиджака, расслабленно уселся в кресло. Гермиона последовала его примеру.

— Не будем торопиться, — спокойно произнесла она, хотя Шерлок, цепко ухватив взглядом ее позу, видел, как непросто ей держать себя в руках. От нее разило болью, тягостными воспоминаниями и яростью так же явственно, как дешевым скотчем от выпивохи в одной из грязных забегаловок Ист-энда. — Если это и вправду Малфои, то нужно действовать спокойно. Они столь же умны и хитры, сколь и самовлюбленны, — девушка мельком глянула на детектива, и у того неожиданно заныло в подреберье от ее тусклой, но очень теплой благодарной улыбки. — И мистер Холмс негодует вполне справедливо — он не заслуживает недоверия или недомолвок. Благодаря ему мы знаем, что профессор Снейп не убивал Рона.

— Она права, — проворчал Гарри. — Нам всем нужно успокоиться.

Ремус издал полусаркастичное, полудосадливое фырканье и отставил на журнальный столик чашку с остывшим чаем.

— Вы еще не забыли об этом? — он помахал извлеченным из кармана конвертом с министерской печатью. — Если забыли, то так и быть, я напомню. Статут о Секретности. Тридцать первое августа. Аврорат.

Гарри и Гермиона подавленно молчали.

— Обойти его просто так не получится, — кисло сморщившись, вдруг уверенно заявил Шерлок, вызвав этим сразу три недоуменных взгляда. — О, да! — раздраженно пояснил он. — Теперь и я кое-что об этом знаю. Как выяснилось, мой брат Майкрофт знает гораздо больше правительственных тайн, чем я мог предположить...

Майкрофт Холмс был весьма влиятельным правительственным лицом и настоящим благородным джентльменом. И был благодушен и невозмутим, как может быть невозмутим только истинный английский джентльмен во время традиционного «five o'clock». Ни для кого постороннего не могло иметь значение то, что он уже в третий раз щелчком пальцев стряхивал невидимую пылинку с безупречно сидящего серебристо-серого твидового костюма или то, что полупрозрачная фарфоровая чашечка, поставленная на блюдце его рукой, непривычно громко звякнула в гулкой тишине огромного зала. Это не могло иметь значение ни для кого, кроме его гениального младшего брата. Майкрофт был раздосадован, хотя и сумел скрыть это почти безупречно.

— Я не все рассказал вам об образцах, взятых мною на месте преступления, — сказал Шерлок, отгоняя недавнее воспоминание. — Экспертиза показала, что два рыжих волоса не идентичны, как я и подозревал. Они принадлежат разным людям.

— Что это значит? — после минутного молчания осведомилась Гермиона. — Это мог быть волос Джинни или миссис Уизли — до недавнего времени они часто бывали на Гриммо.

Шерлок покачал головой.

— Нет. Это я тоже проверил. Генетический набор ДНК в них таков, что те, кому они принадлежат, не могут быть даже дальними родственниками.

Он вздрогнул, когда Гермиона порывисто встала и направилась к выходу.

— Я поговорю с профессором Снейпом, — бросила она, не оборачиваясь. — Может быть, нам удастся что-то выяснить.

— Гермиона, постой! — Ремус догнал ее и удержал за плечо. — Сделаешь это позже. Сейчас у нас действительно есть неотложное дело. Четверг через два дня. На суде нужно быть предельно убедительными и... законопослушными. И закончить с этим нужно немедленно — не забывай, что через неделю вы с Гарри едете в Хогвартс.

— Вы уверены в том, что делаете? — подал голос Поттер. Он был задумчив и печален, сомнения не отпускали его. — Гермиона?

Девушка опустила глаза и решительно кивнула.

Ремус накинул куртку и потянул Гермиону и Шерлока за собой. Он вдруг усмехнулся, обнажив в хищном оскале белые, слишком длинные для человеческих клыки. Близилось полнолуние, и Лунатик порой вытворял, что хотел.

— Идем, — сказал он. — Я знаю к кому обратиться, чтобы избежать быстрой огласки.

* * *

День заканчивался. Душные офисы выплевывали на влажные от тумана улицы маггловского Лондона измученных биржевыми сводками трейдеров, где-то глубоко под толстой скорлупой серого асфальта натужно дышало переполненное метро.

Шерлок сидел в одной позе уже целый час, безуспешно гипнотизируя пустым взглядом зеленые шторы квартиры на Бейкер-стрит, сквозь которые все ярче просвечивали пятна вечерней неоновой рекламы. Несколько минут назад он закончил обшаривать комнаты в поисках хотя бы одной-единственной сигареты, однако пустыми оказались даже его собственные тайные схроны — миссис Хадсон с Джоном потрудились на совесть.

От головной боли не помогал ни крепкий турецкий кофе с гвоздикой, ни тайленол, ни то кошмарное адское зелье, бутылку которого перед уходом всучил ему Джон, очень метко и справедливо обозвав то «огневиски». Тиканье настенных часов с кукушкой непомерно раздражало и отзывалось в мозгу боем крошечных острых молоточков. Шерлок со стоном сжал виски длинными пальцами. Кожа натянулась и поголубела. Этот старинный, невесть откуда взявшийся у миссис Хадсон хронометр девятнадцатого века с полоумной бронзовой птицей на маковке был как градусник по психозу. В спокойные дни он оставался также незаметен, как и электронный микроскоп на обеденном столе в их с Джоном кухне, однако когда приключались неприятности, кукушка орала как оглашенная и день и ночь.

А неприятности у Шерлока были. Вернее, сейчас имела место ситуация, смириться с которой было куда сложнее, чем раскрыть преступление по отпечатку ботинка. И лихой детектив в сером рединготе неожиданно впервые в жизни почувствовал себя загнанным в тупик.

Гермиона тоже чувствовала себя не лучшим образом. Она утешалась тем, что думала о днях войны с Волдемортом. Сейчас те казались такими же далекими, как и детство, оставленное далеко позади. Хуже тех месяцев быть не может. А все, что происходит теперь — всего лишь досадные обстоятельства, которые вполне преодолимы.

Девушке казалось, что она уже насовсем обосновалась в этом видавшем виды пахнущем пылью и реактивами кресле Ремуса. Ремус! Если бы прямо сейчас он был здесь, с ними, все было бы гораздо проще, и напряжение, от которого дрожал воздух, не так мешало бы дышать. Но Ремуса не было — послушавшись ее совета, тот все-таки собрался навестить Андромеду.

Гарри отправился в Азкабан поговорить со Снейпом. Гермиона подозревала, что друг что-то задумал, но сил допытываться, что именно, не было. Она вдруг ощутила, как со всех сторон ее сжимают тиски проблем. В последнее время их стало так много, что она не понимала, за решение которой приняться в первую очередь. Меньше чем через неделю начиналась учеба в Хогвартсе, но что гораздо более важно — на послезавтра было назначено судебное заседание по делу профессора Снейпа.

И еще — Люциус Малфой. Если волос принадлежал ему, в чем Гермиона ни капли не сомневалась, он мог бы быть убийцей Рона. При мысли об этом ладони непроизвольно сжались в кулаки. Девушка вздрогнула от боли, когда напоминанием о событиях уходящего дня в плоть яростно впился тонкий ободок кольца... Гермиона едва не застонала. Ах, да. Еще это...

Это было невероятно. Лаванда и Парвати с ума сойдут, стоит им только узнать обо всем этом, — подумала Гермиона. А узнают они непременно — девушка была абсолютно в этом уверена. Хуже всего, что ей еще неопределенное количество времени придется изображать из себя помолвленную влюбленную дурочку. Все должно быть естественно, никто не должен догадаться о том, что эта помолвка — лишь хитрый ход, чтобы обойти Статут. Хотя с точки зрения волшебных законов она вовсе не фиктивна.

— Майкрофт безумно доволен собой, — подал голос Шерлок. Он наконец сменил позу и теперь стоял у окна, задумчиво поглядывая в щелку между шторами. — Сегодня день его триумфа — до сего момента ему никогда не приходилось наблюдать, как я вляпался по самые уши.

— Ваш брат показался мне весьма милым, — заметила Гермиона. Не каждый день мне целуют руки, называют леди и делают комплименты моим волосам. — Чем он занимается?

— О! — Шерлок раздраженно воздел руки к потолку. — Мистер Британское Правительство! Правая рука премьер-министра! Глава тайных спецсслужб Британии! Тот факт, что Майкрофт знает о вашем мире, меня удивляет. Хотя не могу сказать, что это для меня такая уж неожиданность.

— Вы не слишком привязаны друг к другу.

— Мы ненавидим друг друга — так будет правильнее.

Тихий смешок заставил Шерлока удивленно приподнять бровь.

— Вы поразительно умны и наблюдательны, однако отвратительно плохо разбираетесь в людях, — с любопытством глядя на него, сказала Гермиона. — Вы оба. Разговаривая друг с другом, вы слишком заняты состязанием в иронии и сарказме, чтобы заметить то, что чувствует на самом деле каждый из вас.

— И что же это?

— Сегодня в глазах вашего брата было беспокойство. Он переживает за вас, мистер Холмс. Но, конечно, это не отменяет того, что он счел ваш сегодняшний растерянный вид весьма забавным.

Гермиона откинулась на спинку кресла и мучительно потянулась. Тело, наливаясь усталостью, напомнило ей о том, что день был бесконечно длинным и тяжелым. Она вдруг ощутила, что готова продать душу дементорам за чашку кофе со свежим круассаном. Шерлок поймал ее тоскливый взгляд и вдруг, подойдя совсем близко, церемонно подал ей руку.

— За углом есть неплохое кафе, — сказал он. — Я предпочел бы поужинать дома, но в свете последних событий я думаю, нам не стоит еще некоторое время попадаться на глаза миссис Хадсон.

Гермиона едва не застонала. Вы чертовски правы, мистер Дедукция! Она прислушалась к звукам, доносящимся с первого этажа сквозь открытую дверь гостиной, и узнала мелодичное позвякивание серебряного чайного сервиза и негромкий голос миссис Хадсон, напевающий «Осенние листья».

Ни за что! Пусть Ремус считает, что старушка должна знать об их с Шерлоком помолвке — свидетельство этой магглы пригодится, если Министерство заподозрит их в нечестности — прямо сейчас Гермиона не была готова вынести реакцию доброй женщины на такие вести. Она улыбнулась своему нечаянному жениху, принимая его руку.

— В таком случае, мистер Холмс, заклинание отвода глаз — именно то, что нам сейчас нужно.

* * *

— Профессор, я хочу помочь вам вспомнить, — осторожно начал Гарри. — Безусловно, если только вы мне это позволите.

Он ожидал жесткого отпора, безжалостного сарказма, возражений, замаскированных под изысканные оскорбления, произнесенных фирменным тоном «двадцать баллов с Гриффиндора», в ответ на свое предложение. Да и что греха таить — несмотря на то, что жизнь их в последнее время круто поменялась, как и социальные статусы, Гарри все же робел под тяжелым взглядом своего бывшего профессора. По бесстрастному или чаще искаженному саркастической усмешкой жесткому лицу Снейпа невозможно было понять, о чем тот думает в тот или иной момент времени. Холодный взгляд его глаз, непроницаемо черных, как ядовитая адская асфодель, был как неодолимая стена, которую профессор воздвиг между собою и другими людьми. Всеми, кроме, пожалуй, Гермионы. С этим фактом Гарри смирился без единого возражения, но о причинах такого благоволения к своей подруге старался не думать.

Однако сейчас Снейп молчал. Он задумчиво водил длинным пальцем по влажной от конденсата каменной стене и буквально выворачивал Гарри наизнанку своим пристальным колдовским взглядом.

— В легиллименции, Поттер, вы полный профан, — наконец сказал он. — Признайте это. У вас ничего не выйдет.

— Мы весь прошлый год скрывались в лесах, разыскивая крестражи. У нас с Гермионой было много времени на тренировки, — немного сконфуженно пояснил Гарри. — Мы практиковались друг на друге в легиллименции и учились выстраивать окклюментные щиты. Смею надеяться, что мы достигли известных успехов.

Снейп снова замолчал, но теперь Гарри видел его внутреннюю борьбу. Он не хотел пускать бывшего ученика в свой разум. Гарри стало не по себе. Он опустил взгляд на кончики своих ботинок, чтобы как-то заполнить затянувшуюся неловкую паузу.

— Не терпится покопаться в моих мозгах, мистер Поттер? — с иронией спросил Снейп. — Вам мало было моих воспоминаний там, в Визжащей хижине?

— Простите, сэр, я не должен был вам напоминать…

Снейп раздраженно вздохнул и устало потер лоб.

— Поймите, Поттер, тот, кто стер мои воспоминания, сделал это не за тем, чтобы какой-то мальчишка запросто смог взломать блок. Я ценю рвение, с которым вы и мисс Грейнджер стараетесь мне помочь, но боюсь, что ваши попытки окажутся бесполезными.

Он повернулся к Гарри спиной. Парень принял это за сигнал к окончанию беседы и почувствовал, как внутри удушливой волной разливается разочарование, смешанное с чувством собственной никчемности и злостью на профессора, не желающего принимать помощь ни от кого.

— Ну хорошо, Поттер, — вдруг сказал Снейп. — Я пущу вас в свои воспоминания при условии, что вы не будете соваться дальше, чем необходимо и станете соблюдать осторожность. Мои мысли — не лучшее место для прогулки.

— Я обещаю, сэр! — не сумев сдержать улыбки, с облегчением выдохнул Гарри.

Снейп уселся на лежанку и резанул его жестким холодным взглядом.

— Не лезьте туда, где вам не место, — еще раз предупредил он. — Ищите сразу за воспоминаниями о... теле мистера Уизли. Кто знает, Поттер... может быть, вы действительно не безнадежны.

— Я готов, сэр, — Гарри направил палочку профессору в лоб и, поймав взгляд его черных глаз, постарался очистить собственный разум от ненужной мишуры неуверенности. — Легиллименс!

Это не было похоже на совместные с Гермионой уроки. На четкие, светлые и понятные мысли его подруги, на осторожное прикосновение ее разума, похожее на случайное касание крыльев ночного мотылька. Это было непохоже ни на что. Поток воспоминаний и образов, хлынувший в сознание Гарри, был похож на сметающий все на своем пути горный оползень. Сила разума этого человека была огромной. Гарри боялся даже представить, что было бы, если бы профессор не сдерживал эту лавину. Во время такого ментального контакта он мог бы с легкостью убить более слабого легиллимента.

Воспоминания промелькнули быстро. Гарри почувствовал, как возвращается тоска и боль, когда снова увидел истерзанное тело своего мертвого друга. Картинки того страшного вечера на Гриммо, четкие и яркие, перемешивались с красными всполохами гнева профессора. Тот злился на свою беспомощность, на то, что не смог уберечь... защитить... Сердце Гарри сжалось. Долг любого преподавателя Хогвартса. Несмотря ни на что, все они были его учениками, детьми, которых следовало защищать до последней капли крови. И неважно, уважали они его или ненавидели.

Картинка того, как профессор утешает рыдающую у тела Рона Гермиону, сопроводилась ощущением боли и сострадания. И теплой безграничной нежности, желания взять на себя часть ее горя. Гарри почувствовал неудовольствие Снейпа — тот не хотел, чтобы он это видел.

А потом он неожиданно натолкнулся на стену. Черную, будто выточенную из цельного куска обсидиана, и совершенно неодолимую. Гарри штурмовал ее снова и снова, но тишина и враждебность, исходящие от нее, были оглушающими. Эта стена не отпускала от себя и необъяснимо высасывала ментальные силы. Чувствуя, что слабеет, он попытался прервать контакт и в то же мгновение почувствовал, как неведомая сила отбрасывает его назад в реальность.

— Вы болван, Поттер! – услышал он дрожащий от гнева голос Снейпа. — Или вас не учили на уроках ЗОТИ не лезть к тому, что вам незнакомо? Или забыли упомянуть, что это может быть опасно для вашей жизни? А в данном случае — для мозгов, которых у вас и так не слишком много? Хотите составить компанию Лонгботтомам в палате Мунго? Хорошо, что я вовремя вышиб вас вон!

— Все в порядке…— выдавил Гарри. — Что это было?

— Это не мой блок, мистер Поттер, — Снейп устало потер переносицу. – Вы уперлись в преграду иной природы. Вы же понимаете, что опытный окклюмент способен не только закрыть воспоминания, но и уметь правильно открыть их. Я не чинил вам препятствий. Полагаю, что ничего нового вам увидеть не удалось. Однако, теперь я знаю, какое именно заклинание блокирует мою память. Думаю, это Obliviate seal.

Гарри округлил глаза.

— Запечатанный Обливиэйт? Разве он не запрещен законом?

— Я не ослышался? Это точно вы, Поттер, а не мисс Грейнджер под обороткой? — съязвил Снейп.

— Гермиона порекомендовала мне кое-какие книги для подготовки к Школе Авроров, — сказал Гарри. — Среди них оказался сборник Высших Ментальных Заклятий. Это заклинание отличается от обычного Обливиэйта тем, что при применении оно завязывается на определенном слове или кодовой фразе и создает стену для воспоминаний, которую возможно разрушить только одним способом — произнести эту фразу вслух.

— Тогда, забери вас Моргана, вы должны были прочесть и о том, что Obliviate seal — чрезвычайно опасное заклятие и может убить легиллимента, который постарается снять его без кодового слова!

Гарри пристыжено молчал.

— Пустое, Поттер... — махнул рукой Снейп. — Вы ведь понимаете, что подобрать именно то сочетание слов, которое необходимо, сложнее, чем подобрать код к маггловскому сейфу?

Гарри подавленно кивнул.

— Суд уже завтра, — тихо сказал он. — Вы готовы?

— Вопрос в том, Поттер, готовы ли вы. Я знаю, что вы собираетесь выставить свидетелем маггла. И понимаю, что за ваши заслуги и бравую службу в Аврорате вас с мисс Грейнджер возможно и не упекут в Азкабан за нарушение Статута о Секретности, но вот Люпин был и остается всего лишь оборотнем. Ему достанется по полной. К слову, вам уже сообщили о мере вашего наказания?

Гарри немного смутился.

— Мы должны прибыть в следственный отдел Аврората тридцать первого августа, — он сделал паузу. — Но наказание нам не грозит. Больше не грозит...

Снейп фыркнул.

— Поттер, неужто законы успели так разительно поменяться? Вы шантажировали министра? Или подкупили его?

— Ни то, ни другое. Мы нашли способ обойти Статут.

Снейп задрал бровь. Он начал подозревать, что дальнейший разговор ему очень не понравится. Внезапно его лицо перекосилось от гнева. Он метнулся к Гарри и, схватив его за край куртки, с размаху прижал к стене.

— Что сотворила Мисс Самопожертвование? — зашипел он. — Вышла замуж за этого чокнутого маггла?

— Пока нет... — промямлил Гарри, силясь освободиться. — Но они обручились по традиционному магическому обычаю. Теперь они жених и невеста... Ремус считает, что это единственная возможность...

— Люпин?! — взревел Снейп, тряхнув его, как провинившегося домового эльфа. — Передайте этой блохастой шавке, что мне лучше никогда не выходить из Азкабана — в противном случае я сдам его на живодерню!

— Сэр, это всего лишь фиктивная помолвка...

— Фиктивная? — не веря своим ушам, переспросил Снейп. — Беру назад свои слова насчет живодерни — я просто пущу Люпина на ингредиенты! Поттер, вы что, недостаточно долго живете среди волшебников? В магическом мире не существует фиктивных помолвок! Вы понимаете, что в девяноста процентах вероятности мисс Грейнджер придется жить с этим магглом долго и счастливо? Потому что наказание за обман Министерства куда более строгое, чем за нарушение Статута! Вы что, хотите, чтобы вашу подругу навсегда изгнали из магического сообщества?

Он встряхнул Гарри еще раз и разжал пальцы. Юный аврор мешком свалился на каменный пол тюремной камеры.

— Главное сейчас — вытащить вас, — сказал он, поднимаясь и поправляя на носу очки. — Будем решать проблемы по мере их поступления.

— Вы понимаете, что натворили? — уже спокойнее осведомился Снейп. — Общественность чрезвычайно заинтересуется тем фактом, что героиня войны выбрала в мужья маггла. Их будут обсуждать, "Пророк" будет писать статьи...

— Но она школьница...

— Совершеннолетняя школьница, Поттер.

— Я не сказал вам главного, сэр. — Гарри решил сменить тему. — Мистер Холмс собрал на месте преступления некие вещественные доказательства... Генетический материал...

— Волосы?

— Да. Один из них был волосом Гермионы. А потом поменял цвет... Он стал белым. Мы думаем, это один из Малфоев. Гермиона считает, что торопиться с действиями не нужно.

Снейп задумчиво потер подбородок.

— И ваша подруга абсолютно права. Малфой даже сейчас способен уничтожить того, кто способен ему угрожать. — Он отвернулся от Гарри и вдруг обрушил на стену сокрушительный удар кулака. — Мерлин! Почему именно запечатанный Обливиэйт?!

Ребятки, Attention! Кошкин Дом стал закрытым. Потому что на сегодняшний день ситуация такова, что по стене шарит половина Упоротого Средиземья и еще куча странных неопознанных личностей. Словом — ходят тут всякие, а потом арты (стихи, картинки, идеи фиков) пропадают;)) Киса — не Бильбо Бэггинс, чтобы отбиваться от всяких там Лобелий (читай — троллей) серебряными ложкамиXD и срачей на стене мне тоже не нать. Так что — по-прежнему милости просим в Домик, стучитесь, мы не кусаемся))

Зы: арт к главе в группе на стене