Теперь я - Малфой (гет)

Суета — вот что окружило Поттера после того, как мы поменялись местами обратно. Отпросившись в туалет, я забрала у Гарри мантию-невидимку, протараторила то, что, по моему мнению, ему следовало знать, и ретировалась, оставив друга расхлебывать заваренную мной кашу.

В возвращение Волдеморта (как и в моём времени) никто не желал верить, поэтому неуверенный лепет Мальчика-Который-Выжил даже Дамблдор пропустил мимо ушей. Я не настаивала. По секрету рассказав близким друзьям о том, что в действительности произошло, я спросила их мнение, и на Совете Слизерина было принято решение наблюдать, но не вмешиваться.

Отец устроил нам с Гарри скандал. Мне — за то, что не помешала другу, а Поттеру за хамское поведение на кладбище.

— Ты понимаешь, что обо мне подумал Лорд?! — на повышенных тонах вещал Малфой. — «Дядя Люциус говорил…», «дядя Люциус думает…»; чем ты думал, Поттер?!

Гарри в ужасе смотрел на меня, не зная, что возражать человеку, который так много для него сделал.

— Пап, это не Гарри, а я был на кладбище…

Лицо Малфоя побелело, и он взмахом руки выставил нас из кабинета, по всей видимости, опасаясь, что в порыве чувств собственноручно прикончит своего единственного сына.

Да уж, дров я наломала немало… Но если отбросить в сторону все возмущения, основанные на переживаниях за меня, то останется чистая выгода. Риддл уже через неделю вызвал отца, обласкав своей милостью за проделанную работу. Ну, как же? Сделать из потомственного гриффиндорца слизеринца, да ещё и внушить ему уважение к Лорду Волдеморту — чем не подвиг?

О том, что дело не в Гарри, а во мне, отец предпочел забыть.

* * *

Темный Лорд возродился менее змееподобным, нежели в моём прошлом, но внешность никак не повлияла на его характер. Во всяком случае, только Бартемиус Крауч был лишён сомнительного удовольствия доказывать былую верность, остальным же предстояло «потом и кровью» подтвердить готовность служить своему господину. Как бы то ни было, мое вмешательство в историю не осталось без последствий: Лорд сразу же отдал приказ представить ему наследников «своих верных Пожирателей». В рядах дамблдоровской оппозиции началась паника. Одно дело самому рисковать положением в обществе, свободой и даже жизнью, совсем другое — обречь на то же самое родных детей. Смотрины заставили всех нас понервничать. Кто боялся не пройти по соображениям идеологической верности, кто просто не был готов, а я опасалась волдемортовской легилименции.

К счастью, Темному Лорду хватило здравого смысла не требовать многого от детей, и все ограничилось тем, что Гарри и меня — как воспитанников Малфоя, в чьей преданности Риддл не сомневался после событий на кладбище — обязали к «дополнительным занятиям».

Я не стала расстраиваться, с радостью встречая любые новые знания… Узнав же, что вести эти занятия будет Крауч, я и вовсе едва не захлопала в ладоши.

Лорд поселился в Малфой-мэноре на правах хозяина, и маме «срочно потребовалось навестить родственников во Франции». Признаться, мы с отцом вздохнули с облегчением после её отъезда: за Нарциссу мы волновались больше всего. Поттер же к новому соседу отнесся индифферентно: раз я спокоен, то и ему не нужно переживать.

Занятия с Барти мне нравились: что ни говори, а учеба в Равенкло откладывала отпечаток на всю жизнь, позволяя систематически излагать материал, преподнося самые сложные вещи в развернутом виде, что делало занятия доступными даже для такого новичка, как Гарри.

* * *

Планы Волдеморта требовали не афишировать его возрождение на данном этапе, поэтому Бартемиусу было поручено обучить нас окклюменции. И именно здесь меня и поджидал крах. Первоочередная задача начинающего окклюмента — научиться очищать сознание. Хвала Мерлину, что ментальной практикой он занимался с нами по отдельности, поскольку «очищение» привело к тому, что с меня «стекла» внешность Драко.

Крауч в ужасе смотрел на меня, не зная, как реагировать, а я только и могла, что испуганно таращиться на него.

— Кто ты?

— Я... Я всё объясню... — пролепетала я, возвращая себе привычный вид.

— Тогда начинай, — усмешка Пожирателя не сулила мне ничего хорошего.

— Я Драко. Сын Люциуса мертв, но...

— Значит, ты не можешь быть им!

— Я давно им стала, — только и могла я возразить. — Послушай, я расскажу тебе всё, что смогу, только не говори папе.

— Папе?!

Я глубоко вздохнула и, игнорируя направленную на меня волшебную палочку, приступила к рассказу, помня, что не имею права говорить всю правду.

— Люциус и Нарцисса стали для меня настоящей семьей. Я люблю их и сделаю всё, чтобы их защитить. Настоящий Драко погиб и... Я пока не могу тебе сказать, зачем я заняла его место, но я могу поклясться своей магией и жизнью, что не желаю им зла.

— Ты так и не сказал, кто ты... Или стоит говорить «сказала»? В чём дело? Не придумал ничего на случай разоблачения?

Он был прав. Я давно перестала бояться того, что меня могут раскрыть и теперь не знала, что сказать. Врать я не хотела... То есть любому другому я солгала бы без зазрения совести, но не ему.

— Я Эмили. Та самая Эмили, с которой ты переписывался весь этот год. Та самая Эмили, что заменила Поттера на третьем туре Турнира. Та Эмили, с которой ты так хотел встретиться... Твоя Эмили.

Бартемиус опустил палочку сразу же, едва услышав моё имя. Я сказала достаточно для того, чтобы он поверил, что я действительно Эмили, но вот то, что Эмили и Драко Малфой могут быть одним и тем же человеком, в его голове не укладывалось.

— Ты... правда моя Эмили?

— Правда, — кивнула я, только теперь заметив, что задержала дыхание в ожидании его реакции на моё признание.

— Тогда стань ею! — попросил он умоляющим голосом. — Я хочу увидеть твоё настоящее лицо.

— Я... Хорошо.

Очистив сознание, я снова позволила «стечь» малфоевской внешности, становясь собой — Эмили Логан.

— Почему ты отказывалась от встречи со мной?

Барти не зря с детства мне нравился, казалось бы, ситуация, мягко говоря, не тривиальная, но мужчина не тратил время на бесполезные восклицания, спросив лишь то, что ему было важно.

— Я не знала, что могу вернуть свою внешность с помощью окклюменции.

— Это единственная причина?

Признаться, я растерялась:

— В каком смысле?

А вот теперь наступила очередь Крауча смущаться, и он неуверенно произнес:

— Я... Просто я не мог понять, почему ты оказывалась встречаться... Эмили, ты пойдёшь со мной на свидание?

Я облегчённо рассмеялась, и Барти тут же заключил меня в объятия.

— Я так долго мечтал об этом, что не хочу ни о чём сейчас думать.

— Не думай. У нас будет достаточно времени, чтобы всё обсудить...